10. ПРИСТАНИЩЕ ХОЗЯИНА
Три крылатых кровососа – всё, что осталось от полусотенной стаи монстров, что держала в страхе могущественный замок. Подобие стаи из троицы незадачливых чудовищ двигалось прочь от непокорённой крепости, пролетая над лесом. Они летели в направлении горы, что возвышалась над холмами за лесом, куда ещё никто из людей не забирался из-за слухов о том, что в этих землях бродит кошмарная тварь гигантских размеров, которая валит деревья словно ветки и пожирает всё, что движется. Та гора уходила вверх так высоко, что её вершина скрывалась за облаками, где не было места простым смертным.
В эту ночь небо было покрыто мрачными облаками, через которые ничего не было видно – ни звёзд, ни луны. Кровососы продолжали лететь над лесом с кислыми и недовольными мордами. Покидая периметр лесной чащи, монстры пролетали над небольшой частью извилистой равнины, после чего начали взлетать к пику таинственной горы. Пронзая густые серые облака на немыслимой высоте, перед ними нарисовалась вершина горы, внутри которой располагалась пещера, скрывающая в себе не меньше тайн, чем происхождение исполинского монстра за лесной чащей, что, согласно легенде, живёт у подножия горы.
Кровососы опустились на склон. Скальные породы были тёмно-серого цвета. Приземлившись на скалу, чудовища поджали крылья, склонили свои головы, после чего стали медленно и неохотно заползать в пещеру. Их крылья прижались к туловищу, словно монстров изнутри переполнял страх перед чем-то, что обитало внутри. Едва они проникли в пещеру, как на полу вдоль стен вспыхнул огонь, освещая пространство перед ними подобно факелам. Лишь в середине прямо напротив них не горело никаких огней. Абсолютный мрак. Кромешная тьма, из которой медленно вырисовывался некий силуэт. Фигура, по форме напоминающая человеческую. Всё сплошь покрыто необычными матовыми чёрными доспехами. На голове шлем, на лице маска. Каждый сантиметр тела был скрыт под доспехами. В его глазах вместо зрачков сиял яркий свет – с одной стороны жёлтый, с другой зелёный. Спину покрывал черный плащ, который волочился следом по каменному полу. На груди, шлеме, маске, руках и ногах находились узоры в виде ярко-золотистых контуров.
Кровососы, не двигаясь, смотрели на него, сжав крылья и склонив головы, как следует согнув колени. Затем тот, что стоял посередине, начал медленно подходить к обитателю пещеры, который с тех пор, как остановился, продолжал стоять, скрестив перед собой руки на уровне кистей. Дойдя до владельца чёрного облика, кровосос встал на четвереньки и опустил голову к его ногам. Для твари каждое мгновение было подобно целой вечности. Сущность в чёрном задвигалась. Скорость движения была настолько большой, что другие два монстра на долю мгновений заметили лишь расплывчатые полосы, которые оставляли после себя движущиеся руки и туловище. Своей правой рукой он резко сжал шею монстра, после чего без труда приподнял его, оторвав лапы от каменной опоры. Тварь сложила лапы на шее, поверх мёртвой хватки хозяина пещеры. Свет в глазах по ту сторону маски стал сверкать ещё сильнее. Пальцы на шее кровососа сжимались с дикой силой, не позволяя чудовищу издавать ни малейшего звука. От маски исходил некий звук, похожий на нечто среднее между стоном и рычанием. Спустя считанные мгновения всё тело кровососа, начиная от шеи, стало застывать, превращаясь в серебро. Когда обитатель пещеры разжал пальцы, серебряная статуя чудовища упала на каменный пол, издав звонкий шум. Свет в глазах маски вновь потускнел. Парочку оставшихся монстров охватил глубокий пронизывающий страх. Они составили компанию своему собрату. Он резко приподнял правую ногу, согнув колено, после чего моментально опустил стопу вниз, проломив каменную опору под собой. Вместе с его ударом кровососы обрели гарантию – никогда не быть убитыми людьми. Они застыли в виде серебряных статуй, склонившись над полом.
Хозяин пещеры медленно, не оглядываясь по сторонам, шёл вперёд, направляясь к выходу. Лишь густые мрачно-серые облака снизу и чистое звёздное небо над головой, ведущее куда-то в далёкую неизведанность – всё, что открывалось перед таинственным обитателем горной пещеры. Маска была направлена прямо в ту сторону, в которой располагался Цертос. Пальцы на руках медленно и крепко сжимались. Маска начала подрагивать. Кулаки сжались до такой степени, что пальцы начали издавать скрип, а предплечья стали трястись. Он выставил одну ногу вперёд, развёл кулаки по сторонам, прогнул туловище, выдвинув вперёд грудь и задрал голову. Прогремел оглушительный рёв, который разрастался на многие километры вокруг. Все, кто в этот момент находились в Цертосе, почувствовали, как по их телу пробежала дрожь. Мурашки покрыли каждый сантиметр их тел. Жуткий рёв заставил испытать небывалый ужас. В сознании рыцарей рождались жуткие образы. Каждый представлял себе какие-нибудь существо неслыханных размеров. Только гигант, по их мнению, был способен издать столь громкий звук. Хозяин пещеры рычал так, что пик горы начал слегка вибрировать.
– Боже! Что же это?! – прокричал кто-то из рыцарей в толпе.
Король и маршал стояли рядом, направляя свои взоры в сторону, откуда доносился жуткий рёв.
– Клич дьявола? – сказал король, ни то спрашивая, ни то предполагая.
– А есть варианты? – спокойным, но уверенным голосом произнёс маршал Октавиан. Продолжая смотреть в небо за стенами Цертоса, он добавил: – Думаю, так он выражает недовольство своими неудачами и неудачами своей жалкой армии.
– Неужели он сам решил прийти сюда.
Повернув голову в сторону короля Георга, маршал сказал:
– Мы ведь ждём его?
– Вы-то точно.
– Вы видите меня насквозь, милорд.
– В любом случае пока не стоит возвращать жителей в замок. Мы должны вырезать оставшихся тварей, чтобы до следующего года здесь было спокойно. И потом, – направляя указательный палец в сторону леса за главными вратами, – надо убедиться, что эта сущность, кем бы она ни была, не появится здесь… хотя бы до следующего года.
На протяжении четырёх недель армия Цертоса каждый день готовилась к прибытию незваных гостей. Остаток вражеского стада кровососов всё никак не появлялся.
11. КРАХ ДИКТАТОРА. РАССВЕТ АНАРХИИ
Утро. Гора Салутар. Двадцать девятый день вдали от дома. На небольшой возвышенности у подножия горы расположилась палатка, в которой находились королева Матильда со своими тремя сыновьями и двумя приёмными дочерями казначея Корнелия. Она лежала на правом боку на медвежьей шкуре, крепко обнимая левой рукой Вильгельма. Пока два младших брата и сестрёнки спали крепким сном рядом, Вильгельм промолвил:
– Мама?
– Что, мой ангелочек?
– Как ты думаешь, с папой всё в порядке?
Слегка усилив объятия, Матильда ответила:
– Конечно, сынок. Просто он немного задерживается. Ведь ему приходится вести за собой многотысячное войско.
– А вдруг с ним что-нибудь случится? Вдруг его схватили те монстры, о которых все вокруг только и говорят?
– Нет-нет. Что ты. Наш папа самый храбрый король во всём мире. – Не сумев сдержать слезу, Матильда продолжила: – И потом, с ним маршал Октавиан. Так что за нашим папой есть кому присматривать. Вот увидишь. Скоро за нами пришлют.
Из левого глаза королевской матери потекла ещё одна слеза, пробегая через переносицу и цепляя за собой слезу из второго глаза.
– Мы вернёмся в свои покои. Окажемся в родных стенах. Крепко обнимем папу. – Матильда стала заботливо гладить кудри Вильгельма, продолжая говорить: – А потом мы пойдём к конюшему Фабрицию и ты покатаешься на своём пони. Скажи, ты бы хотел покататься на своём пони?
– Мне его не хватает.
– Ничего сынок. Скоро… – веки королевы сжимались изо всех сил, меж которых просачивались слёзы одна за другой – …уже скоро.
За палаткой нарастал странный шум. Внутрь забежал крестьянин, который в спешке выхватил шкуры убитых зверей и стремительно выбежал наружу. Матильда резко подскочила, направляясь вслед за вором со словами:
– Эй! Стоять!
Не успела королева добежать до выхода, как в палатку стали забегать воры один за другим. Каждый хватал всё, что мог унести из имущества Её Величества и её детей.
– Да что же вы делаете, скоты! – Матильда стала выбегать из палатки, выкрикивая: – СТРАЖА!
Выйдя наружу, Матильда приложила ладонь ко рту, когда увидела мёртвые тела стражников. От ужаса её брови сдвинулись. Возмущение сменилось страхом.
К королеве Матильде подошёл казначей Клавдий:
– Что происходит? – в панике спросила Матильда.
Казначей взял королеву за правый локоть, развернул к себе, после чего тихим и паническим голосом начал говорить:
– Ваше Величество, берите своих детей и уходите. Я договорился с несколькими крестьянами. Их повозка стоит около реки с северной части горы. Грядёт беда.
– Королева Матильда. – К королеве обратился рядовой крестьянин, что стоял за спиной у казначея, а за ним около пяти тысяч жителей. – А точнее, бывшая королева. Именем народа вы лишаетесь статуса королевы и должны покинуть королевскую палатку для заселения в неё нового короля нашего народа.
– Ах ты смерд! – в ярости прокричала Матильда. – Тварь подлая! Восстание затеял?!
– Никакого восстания – продолжал спокойным тоном молвить безызвестный крестьянин. – Общим голосованием вы и ваш супруг лишаетесь права занимать трон. Статус нового правителя перейдёт к тому, кого общим голосованием народ сочтёт достойным стать своим правителем.
– Мой муж, Георг III – вот ваш король! Если бы не он, вы бы все сейчас не совершали лёгких вздохов, а ваши обезображенные тела валялись бы по всему Цертосу в лужах крови! Вы живы только благодаря моему мужу! Да как вы вообще посмели восстать против вашего правителя, – указывая рукой в направлении, где располагался Цертос, – который сейчас жизнью рискует, вступая в битву с монстрами, что убили многих среди наших семей!
Стоящая рядом молодая крестьянка взяла слово:
– О чём ты говоришь? Пока чудовища проливали кровь простых граждан, ты с мужем сидела в королевских палатах в обнимку со своими детишками. Так что никого ты не потеряла, – добавляя презрительным тоном, – лицемерная девка!
Дыхание Матильды участилось. Её зубы стиснулись, а губы едва раскрывались.
– Да как смеешь, ты, стерва! Я – мать, похоронившая разом двух сыновей.
Крестьянка ответила:
– Так может быть ваш род ничтожный, и вы не достойны править замком? – Разворачиваясь полуоборотом к народу и делая несколько шагов в сторону толпы: – Может поэтому твои отпрыски первыми отправились на тот свет и теперь кормят червей?
Матильда выхватила кинжал, что был на поясе у казначея Клавдия. Она бегом устремилась к наглой крестьянке, схватив одной рукой за волосы и приставила клинок к её горлу со словами:
– Так может повторишь! Или желаешь больше не увидеть своих детей?!
– У меня их нет. – Сказала крестьянка с ехидной насмешкой.
– Что же, тем легче будет проститься с этим миром.
Предводитель взбунтовавшейся толпы вновь заговорил:
– Мы схожи во мнении, что король и всё войско пали в стенах замка за то время, что мы здесь. Хочу предупредить, что у вас есть выбор – покинуть наш лагерь или остаться на правах рядовых граждан. Если же совершите убийство, то вы будете казнены в соответствии с законом.
В глазах Матильды читались злость и страх, гнев и растерянность.
Крестьянин продолжил:
– Более выбора вы не имеете.
– Даже если меня вынудят принять эту жестокую правду, для вас ничего не изменится. Потому что Вильгельм – наследник трона.
– Столь малый юнец не способен подобающе вести государственные дела, ибо в столь тяжкое время народ нуждается в истинном правителе, способном принимать твёрдые решения и вести за собой.
Рука Матильды с кинжалом стала медленно опускаться. Неожиданно наступившие страх и удивление отняли у неё все моральные силы. Проливая, казалось, последние слёзы, она с трудом промолвила:
– Да вы хоть понимаете, что с вами станет, когда сюда прибудет маршал? Вас же всех вырежут.
– Весь наш народ смирился с тем, что ваш супруг вместе со всей армией погибли, ибо они давно бы вернулись за нами. Так что опустите нож и решайте – либо вы становитесь в один ряд со всеми жителями и лишаетесь всех регалий, либо покидаете наш лагерь.
Матильда замерла. Её душа словно обливалась горем от бессилия. Кончик клинка застыл на уровне живота крестьянки.
– Делайте что хотите, но ничто на свете не заставит меня передать трон какому-нибудь самозванцу. Этот трон по закону принадлежит моему сыну. Не смейте даже подходить ко мне и моим детям. – Продолжая говорить дрожащим голосом: – Этот кинжал окажется в теле каждого, кто сделает ещё хоть один шаг. – От напряжения внутри рука Матильды вместе с клинком задрожала.
Дерзкая крестьянка посмотрела королеве в лицо и шёпотом промолвила:
– Моя жертва не станет напрасной, ибо твой конец наступит следом.
После этих слов крестьянка сложила пальцы на рукояти кинжала, накрывая ладонь Королевы. Веки Матильды расширились от удивления. Крестьянка резким движением направила кинжал к себе. Острие вошло в её живот будто в масло.
Муж крестьянки начал подбегать к королеве:
– НЕТ, ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО!!! – Падая на колени перед Матильдой: – В её чреве нерождённое дитя!
Когда он подполз к коленям Матильды, его глаза лицезрели кровоток из живота супруги. Его нижняя челюсть задрожала. Несостоявшийся отец прижал своё лицо к окровавленному брюху. После того, как сердце крестьянки остановилось, её лик замер, оставив выражение довольной улыбки.
– Убийца! – прозвучал голос из толпы. – Она убила беременную деву!
Предводитель бунта прокричал:
– Схватить! Поднести к костру!
К Матильде подбежали пятеро простолюдин, схватили каждый за что успел. Стоявший позади Вильгельм плакал диким рёвом. Он устремился на помощь маме. Мясник, что встретился на пути, схватил мальчишку и отбросил назад словно тушу. Пытаясь вновь приблизиться к маме, мальчик потерпел очередную неудачу. Мясник сжал своими толстыми руками плечи Вильгельма. Наклонившись к уху королевского отпрыска, мясник произнёс:
– Думаешь, ты храбрец? Что же, посмотрим насколько. Ты своими глазками будешь наблюдать за предсмертными стонами своей матери – дешёвой шлюхи.
Душа Вильгельма обливалась кровью. Подобный ужас мальчик не мог представить даже в страшном сне.
Перед королевской палаткой горел большой костёр, в который главарь взбунтовавшихся крестьян приказал накидать ещё хвороста.
Матильда дергалась изо всех сил как могла. И всё же она становилась ближе к огню с каждой секундой.
Мясник удерживал голову Вильгельма своей ручищей за подбородок, направляя лицо мальчика прямо на костёр, к которому уже подносили королеву. Сквозь дикие крики разъярённой толпы Матильда в последний раз обратилась к сыну, пытаясь перекричать предательский народ:
– ВИЛЬГЕЛЬМ!!! МАЛЬЧИК МОЙ!!! ЗАКРОЙ ГЛАЗА!!!
С глаз Вильгельма без остановки стекали слёзы, сопровождавшиеся громким детским рёвом от нестерпимого горя.
– НЕ НАДО СМОТРЕТЬ!!! ПРОСТО ЗАКРОЙ!!!
Один из тех мужланов, что крепкой хваткой держал левую руку Матильды, шепнул ей на ухо:
– Жаль. Я бы тебя с удовольствием отделал.
После рассказанного желания он ощутил странный толчок в голову куда-то в затылок. Необычное ощущение прекратилось мгновенно. На месте левого глаза выглядывал наконечник стрелы.
Схватившие Матильду стали разбегаться.
– УБИТЬ!!! – переполненный гневом, так яростно и с таким презрением маршал Октавиан давно не кричал. В его взгляде поселилась жажда крови куда более сильная, чем та, что была в глазах кровососов. К горе прибыла колонна из пяти сотен рыцарей кавалерии. Несколько из них спохватились догонять трусливых мерзавцев, обезглавливая на ходу. Их головы падали на землю подобно гнилым яблокам, расплющивая кровь на камни и почву.
Переполненный страхом мясник, выпустил Вильгельма, который тут же отправился в объятия матери. Матильда долго не отпускала сына, прижав к груди.
Мясник спохватился к толпе в попытке затеряться в её глубине. Командор Фарес догнал его на лошади и ударом ноги по шее повалил на землю. Спрыгнув с лошади, командор подошёл к мяснику, достал из-за пояса кинжал и склонил предателя на колени, после чего стоя позади него, схватил за волосы, оттянув голову назад. Всего лишь одним изящным штрихом командор полоснул лезвием по горлу того мерзавца, который посмел прикоснуться к королевскому отпрыску. Мясник пал унизительной смертью, которой не удостаивались даже кабаны и свиньи, зарезанные его рабочим ножом.
Около полусотни рыцарей кавалерии во главе с маршалом прибыли к горе Салутар через холмы в обход леса. Король Георг, тем временем, в полном спокойствии ждал любимых жену и детей в своих покоях после победы над крылатыми кровососами.
Октавиан в спешке подскочил на лошади к костру, прикрывая собой королеву Матильду и Вильгельма, выкрикивая:
– ВСЕМ СТОЯТЬ НА МЕСТЕ!!! НИКОМУ НЕ РАСХОДИТЬСЯ!!! ЛЮБОГО, КТО ДЁРНЕТСЯ, УБИТЬ!!!
Он слез с лошади и подошёл к Её Величеству, которая всеми мыслями уже прощалась с этим миром.
– Ваше Величество, как вы? Что случилось?
Матильда оказалась не в состоянии проронить ни слова. Всё её тело погрузилось в глубокое оцепенение. Тогда Октавиан положил руку на плечо Вильгельма:
– Вильгельм. Вильгельм! Всё хорошо. Не бойся. Я здесь. Я здесь.
Плач Вильгельма немного поутих. Он повернул голову и взглянул на маршала, который положил ладонь на щеку мальчика и спросил успокаивающим голосом:
– Вильгельм, что случилось?
С нарастающим плачем мальчик прокричал, указывая пальцем на впереди стоящих крестьян, зажатых в кольцо кавалерии:
– ОНИ ХОТЕЛИ УБИТЬ МАААМУУУУУ!!!
– Вильгельм. Вильгельм! Покажи пальцем, кто хотел!
Едва оттопырив указательный палец, мальчишка показал на человека из толпы, который ещё минутой ранее был уверен в себе как никогда:
– Этот, в грязном кафтане… с бородой… он сказал, что убьёт её.
Маршал остановил свой взор на предателе. Он поднялся с колен и начал подходить к напуганному и незадачливому лидеру. Дойдя до него, Октавиан схватил его за бороду, подтащил к своему лику и произнёс:
– Тебе известно, как меня именуют враги?
– Д… д… д…
– ТЫ ЗНАЕШЬ!? – воскликнул Октавиан.
– Д… да, маршал.
– И что же ты, МРАЗЬ, знаешь!?
– Вас… вас прозвали палачом.
– Правильно. И что же делает палач?
– …
Октавиан не дал продолжить речь крестьянину.
– Не надо говорить. – Далее маршал тихо прошептал на ухо: – Лучше я покажу.
Он отпустил бороду, резко положил руку на шею изменника, схватив его за ворот кафтана и потащил за собой.
Предателя волокли по земле, и он вопил от паники. Его разум рождал самые страшные мысли, зная о том, на что был способен тот палач, который руководит королевской армией.
Октавиан поднял его на ноги, затем положил вторую руку на спину и толкнул изо всех сил. Ноги изменника против его воли помчались к костру, уготованному для всё ещё законной королевы. Вопли стали только сильнее. В горящей одежде он панически карабкался на четвереньках, раздвигая голыми руками пылающие угли, стремясь выползти из костра. Он подполз к краю огня, почти добравшись до голой почвы, всё ещё карабкаясь на четвереньках. Маршал обошёл костёр, положил подошву своего сапога на его лоб и отправил гореть обратно со словами:
– Адского пламени тебе не видать. Довольствуйся тем, что есть. Твой ад на Земле.
Изменник горел в костре, из которого сквозь языки пламени доносились панические вопли от невыносимой боли, что доставляла сгорающая плоть. Крики не утихали долго и смерть подступала так неторопливо. Октавиану нравилось слушать мучительные стоны наглых и омерзительных по своей сущности тварей как та, что горела в костре на тот момент. Но эти крики создавали шум, который мешал спокойно размышлять. Маршал подобрал на краю костра сосновую палку. Он подождал, пока изменник в очередной раз подберётся к краю костра, после чего вставил горящий конец палки в рот предателя, тем самым превратив крики в еле слышимое мычание, которое быстро оборвалось. После этого Октавиан достал меч и проткнул насквозь правое плечо главного бунтовщика, а затем левое, после чего откинул его обратно в пламя. После нанесенных ранений крестьянин лишился возможности ползать. Его почти обездвиженное тело плавилось, и он ощущал, как пронизывающий жар уже подбирался к его костям.
Маршал вновь подошёл к королеве. Он присел, согнув колени и обратился:
– Ваше Величество…
Матильда по-прежнему тяжело дышала и была не в состоянии промолвить и слова.
– Они не хотят подчиняться папе!!! – прокричал Вильгельм.
– Вильгельм, – спокойным тоном, держа за плечо мальчика, спрашивал маршал, – люди хотели, чтобы у них был новый король?
В ответ мальчик лишь едва кивнул дрожащей головой.
Октавиан развернулся к толпе. Совершив несколько шагов вперёд, он смотрел на толпу с угрожающим лицом, приспустив брови.
– Кто выдаст изменников, за того я лично буду просить короля Георга о помиловании.
В ответ прозвучало громкое безмолвие.
– КОМАНДОР!!! – яростно прокричал маршал.
– Да, маршал! – командор Фарес подошёл к маршалу.
– Схватить любых десять человек! Всякого, кто решит вырваться из толпы, обезглавить! Выполняйте!
Толпа погрузилась в громкий гул, который стремительно перерастал в панику.
– Первая линия, – громким голосом отдавал приказ командор, – схватить по одному человеку!
Крестьяне, что находились в передних рядах, старались убежать вглубь толпы, но из-за начавшейся давки им не удалось этого сделать. Толпа сжималась. Первые попавшиеся под руку десять человек рыцари волокли к маршалу. Родные схваченных старались урваться вслед за ними, но десятки всадников в доспехах преградили путь, отшвыривая их обратно.
– Выстроить в ряд! – приказал маршал.
Схваченных расставили в одну линию.
– На колени!
Пленникам стали наносить удары по ногам сзади, заставляя опуститься на колени.
Маршал и командор продолжали стоять друг около друга. Маршал промолвил:
– Я подавлю это восстание, даже если придётся вырезать тысячу невинных.
Меж ног одного из рыцарей, что сдерживал толпу, прополз мальчишка лет одиннадцати. Он бежал изо всех сил к одному из схваченных. Ему так и не удалось добежать к родному отцу.
– Привести мальчишку! – приказал маршал. Отпрыска тут же приволокли к Октавиану. Присев на корточки, Октавиан обратился к стоявшему на четвереньках ребёнку, одновременно поднимая его на ноги:
– К кому из этих людей ты бежал?
Проливая слёзы, мальчик едва мог говорить:
– К п… папе.
– Ты ведь не хочешь, чтобы твой папа умер прямо здесь сейчас?
С ещё большим плачем мальчик прокричал:
– Н-е-е-ет!
– Но он может остаться жить, если мы накажем тех людей, которые хотели причинить вред королеве. Ты нам можешь помочь?
В ответ мальчишка лишь хныкал.
– Как тебя звать?
– Эдмон.
В памяти маршала начали всплывать события четырёхлетней давности, когда он встретил этого же мальчишку у хижины Анатаса.
– Ты что-нибудь знаешь о том, кто задумал убить королеву!
Едва слышимым голосом, Эдмон проронил:
– Это всё Август.
– Какой Август? Кто такой Август?
– Что служит королю. Канцлер.
От услышанного Маршал остолбенел. Он замер, словно парализованный. Лишь глаза выдавали в нём признаки жизни.
– Маршал, что прикажете делать? – спросил командор Фарес.
Оклемавшись от слов мальчишки, маршал снова обратился к нему:
– Твой папа будет жить. Но ты должен мне помочь. Сейчас ты пойдёшь с этим рыцарем, – указывая взглядом на того всадника, что привёл мальчика, – и постоишь в стороне. Но ты не должен издавать ни единого звука, как и он. Это как игра в молчанку. Постарайся перемолчать этого рыцаря, и твой папа будет жить. Договорились?
Эдмон активно закивал, после чего они с рыцарем отошли в сторону и встали около палатки. Эдмон смотрел в спину своего отца и думал лишь о том, как бы перемолчать того, кто стоял за его спиной и чьи руки в могучих стальных рукавицах сжимали его плечи.
Поднявшись, Октавиан почти шёпотом произнёс, обращаясь к командору:
– Прикажите найти канцлера Августа меж граждан. Схватить и привести. Только отдавайте приказ тихо, чтобы никто не услышал.
– Маршал, прошу прощения, но вы станете доверять словам мальчишки?
– Когда насилие творится прямо на глазах и запах смерти подбирается слишком близко, лишь ребёнок не способен солгать. Выполняйте.
Маршал с командором разошлись в противоположные стороны, шёпотом отдавая приказ всадникам разыскать канцлера в толпе.
К счастью, канцлер Август был недостаточно высоким, чтобы разглядеть, что происходило впереди.
Пока рыцари рыскали в толпе, уходя всё глубже и глубже, маршал Октавиан вернулся к костру, что был около палатки королевы Матильды и в котором догорали остатки тела первого казнённого. Забравшись на лошадь, маршал наблюдал за тем, как шлемы всадников передвигались, пересекая толпу. Вдруг люди стали расступаться. Граждане стремительно от чего-то удалялись. Несколько шлемов начали двигаться в направлении маршала. Спустя какое-то время стало видно, как два рыцаря волокли канцлера Августа по земле, держа за ноги. Канцлер безуспешно пытался перевернуться на живот, дабы ухватиться за что-нибудь твёрдое. Всё, что было слышно от него, это:
«Отпустите! Паршивые скоты! Отпустите!»
Заметив, что рыцари нашли того, кого искали, Октавиан тут же слез с лошади.
Когда хранителя королевской печати вынесли за пределы толпы, он встал на ноги и произнёс что-то новое:
– Да вы хоть знаете, что с вами станет?! Вы знаете, кто я?!
Схватив канцлера за кафтан у горла, маршал прижал его голову к своему гневному лику и ответил:
– Да, я знаю кто ты – говорил Октавиан спокойным, но угрожающим тоном. – Грязная крыса, которую король пустил в свой дом и доверился.
При виде маршала, канцлер сдвинул брови, представляя в своём воображении, что он с ним сделает. Но уверенность вернулась к нему сиюминутно. Вскоре он ехидно заулыбался и промолвил:
– Говори, что хочешь. Этот зазнавшийся бюрократ не поверит ни единому твоему слову. Он видит во мне только хорошее и съест любую чушь, которую я кину ему в уши.
– Командор! – громко произнёс Октавиан.
– Да, маршал!
– Связать и засунуть кляп. Найти жену и детей. Возможно, они остались где-то в лагере под горой. – Маршал произносил, выдавая на лице отвращение к изменнику, задрав верхнюю губу: – Выполнять.