Запах ночного неба

– Там была лазейка, – подхватил Ингард. – Представители крови магических семей, принявших участие в ритуале, могли ее преодолевать. Поэтому все так рвались принять участие.

– И поэтому так мало было до этого допущено, – развел руками Роберт, возвращаясь в кресло, и забрасывая ноги на подлокотник. – Никто не любит делиться возможностями. Предки пурпурных разве что отказались, эти всегда были не от мира сего. А так Вертерхарды, Карионы, какие- То далекие прапрадедушки желтых Веронион, дальние родственники коричневых, забыл, как они звались… И серые, конечно. Точнее, те, которые дали потом начало серой и синей ветвям.

– И маги степей, – добавил Ингард. – Думаю, Теренер очень рад возможности шантажировать остальных своим отказом принимать участие, если я правильно понимаю, о чем ты.

– Все ты правильно понимаешь. Герцоги сначала долго обсуждали древние легенды, говорили, что это слишком рискованно, и снова обсуждали, и снова. Скукотища. Пока Лианке всех не прижала. Ты бы видел, что было, когда Теренер отказался. У него крыша капитально едет, конечно. Так остальные, подначивая друг друга, пригрозили его связать по рукам и ногам и до места доволочь. Он не дрогнул, только смеялся, пока Карион не сказал, что примет участие в этом предприятии, и Теренеру лучше держаться не слишком далеко.

– И все согласились на ритуал на крови?

– Да. Син обещал им попытаться вернуть их родственников, но проблема в том, что никто не в безопасности, и те, кого еще не забрали, все равно рискуют к ним попасть: мы не можем пользоваться порталами, а оставшиеся вне столицы пар- Оольцы могут и пользуются, появляясь в любом уголке Империи. Син все время кому- То что- То пишет и что- То куда- То отсылает, удаленно мечется между городами, создавая убежища и расставляя шепчущих для охраны, но всех не защитишь. В общем, его стена вот- Вот падет, и тогда пар- Оольцы поползут как тараканы. И вот до этого момента герцоги хотят активировать защиту. Потом собрать наших ребят и вдарить в ответ. Звучит неплохо, да?

– Есть но? – уточнил Ингард.

– Есть, – согласился Роберт. – Носителей крови не хватает. Вестер Вертерхард, как оказалось, вырвался из рук Кариона и усвистал в Пар- Оол вместе со своей женой. Я думал, Теренера удар от радости хватит, когда Карион об этом сказал, но потом тот добавил, что белая кровь у него есть. И вместо того, чтобы возглавить эту бравую миссию, черный герцог оповестил всех, что пока не найдет Тамаланию, никто никуда не идет, и сам пропал. Оно вроде и логично…

– А Тамаланию куда- То увез Келлан, – протянул Ингард. От обилия информации голова шла кругом. – Теперь чуть понятнее.

– Келлан – талантливый маг и скрываться, похоже, умеет, – продолжил Роберт, как ни в чем не бывало. – Можешь себе представить, что всесильный черный герцог все еще не нашел их? Я даже горжусь Келланом. Если бы не Келлфер с этой его идиотской затеей, у парня были бы неплохие шансы на что угодно.

– Против черного герцога? – с сомнением протянул Ингард, не веря своим ушам. – Да ты романтик.

– Он их пока не нашел, раз не появляется, – повторил Роберт. – Думаю, даже Карион хочет быстрее поставить ту защиту: его земли в такой же опасности, как и другие.

19. Олеар

– Каковы приказы герцога Кариона? – обратился к Олеару Свейн Визенсартер. – Его нет почти два дня. Очень многие ищут встречи с ним. Его отсутствие на общих советах вызывает панику.

– Маркиз, неужели вы ожидаете, что Даор Карион бросится успокаивать расстроенную толпу?

Визенсартер неожиданно улыбнулся и развел руками.

– Момент хороший.

– Для чего? – поднял брови Олеар.

– Чтобы Черные земли впитали в себя часть соседних провинций. Синие вот готовы расплачиваться деревнями даже за иллюзию безопасности. И не только они. Все уже знают, что герцог отдал распоряжение об открытии четырех защищенных им самим крепостей, и что все знатные и шепчущие Черных земель стеклись туда. Молва идет, будто у него таких крепостей больше. Снаружи шепотом передают друг другу сказки, что чуть ли не все Черные земли окружены таинственными стенами, за которые не сунется враг. Я что- То о таком не слышал. – Он снова развел руками, а затем сел, наконец, в предложенное ему Олеаром кресло. – Ты видел эти таинственные стены?

Олеар неторопливо прикрыл дверь, а затем присоединился к Свейну за столом. Есть ему не хотелось, еще совсем недавно он с трудом затолкал в себя два куска вкусного, но холодного мяса и сейчас смотрел на появившийся в положенное время обед с чувством легкой тошноты. Свейн же невозмутимо налил себе похожего на вино темно- Красного компота – алкоголь он презирал, – и положил на глиняную тарелку еще дымящееся крыло утки.

– Не против?

– Хоть все, – отозвался Олеар. – Видеть не могу.

Свейн был его давним знакомым, которого он никогда не назвал бы другом. Сдержанный, непоколебимый и вместе с тем острый как клинок маркиз казался в Империи фигурой незаметной, однако его влияние было весьма ощутимо. Олеар не застал его службы Вертерхардам, но слышал, что раньше маркиз управлял почти всем югом Белых земель, а после судьбоносной резни заключил договор с герцогом Карионом.

«Тебе есть, чему у него поучиться» – всего шесть слов, единственная данная черным герцогом характеристика и одна из самых высоких оценок представителя светской знати, что Олеар слышал из уст учителя.

Глава семьи Визенсартер не только получил в свое ведение почти весь север Черных земель, но и зачастую доносил до других герцогств волю Даора Кариона, посещая многочисленные приемы и собрания, присутствию на которых учитель предпочитал другие дела. Этот необычный уровень доверия, как и то, что Даор разговаривал с маркизом уважительнее, чем с другими своими подданными, в свое время очень заинтересовал Олеара. Следуя совету учителя, он старался сблизиться с маркизом, нанес несколько визитов в Кобальтовый предел, обменивался любезностями с женой Свейна Эидис, и даже научил паре простых заговоров их не обделенного талантом младшего сына. Как Олеар потом понял, маркиз наблюдал за его стараниями весьма внимательно, хоть и довольно отстраненно.

«Прекрати из кожи лезть, – сказал тогда Свейн ему напрямую. – Тебе доверяет герцог Даор, значит, доверяю и я. Чего еще ты хочешь?»

На этот вопрос было сложно ответить и тогда, и сейчас. Будучи намного сильнее маркиза, не имеющего возможности даже звуком потушить свечу, Олеар все равно чувствовал себя рядом со Свейном мальчишкой. Время проходило, но ощущение ужасающей разницы в возрасте оставалось: казалось, маркиз никогда не ошибался. На памяти Олеара ни разу герцог не был рассержен действиями Визенсартера, чего нельзя было сказать о самом Олеаре.

«Дружбы я предложить тебе не могу, но вместо того предлагаю называть меня по имени и чувствовать себя в моем присутствии свободно. Мы на одной стороне. Если тебе понадобится моя помощь – скажи мне об этом».

Олеара всегда поражала прямота Свейна. Неизменно тактичный в обращении к представителям других земель, в личном общении он называл вещи своими именами и лаконично и точно характеризовал происходящие события. Значит, они не считались друзьями, но держались свободно в присутствии друг друга и были на одной стороне.

Сейчас, здесь, в залитой прохладным желтым светом гостиной своих покоев, в этой нервной и наполненной напряжением и усталостью обстановке, присутствие маркиза успокаивало. То, с каким спокойствием он отрезал и отправлял в рот куски мяса, было сродни разожженному камину промозглой осенью. Олеар действительно был очень благодарен, что Свейн зашел к нему, что бы ни послужило поводом неожиданного визита.

– Смотрю, ты мне рад, – заметил Свейн, наливая в свой стакан еще темной жидкости. – Он позволил тебе отвлечься?

– Если бы он не позволил мне отдохнуть несколько часов, вы бы меня не застали, маркиз, – ответил Олеар сдержанно.

– Конечно, – согласился тот. – Так что мне передать?

– Почему вы спрашиваете у меня?

– Герцог Даор сказал мне его не беспокоить, – ответил Свейн. – Однако я считаю своим долгом предупредить, что герцоги почти готовы брать штурмом покои Даора Кариона, лишь бы он поговорил с ними и дал возможность их близким укрыться. Брать штурмом – буквально. Скорее всего, они придут.

– Понял, – отозвался Олеар, прикидывая, сможет ли создать завесу в устойчивых к пространственным заговорам коридорах Приюта. – Что передать… Что в первые два дня герцог уже отдал все необходимые распоряжения. Что теперь он занимается иным делом, которое их не касается, и лучше к нему не лезть, если они не хотят получить обратный эффект и, скажем, запрет на использование его защитных артефактов. Что он в плохом расположении духа, и что не стоит проверять это на своей шкуре.

– Я буду вынужден сказать это мягче, – вздохнул Свейн, кивая. – В остальном – как насчет писем?

– Пусть пишут, – пожал плечами Олеар. – Вообще- То, он посылает меня за почтой трижды в день и отвечает на большинство писем. Могу подложить и весточки от них. Но вы же понимаете, маркиз…

– Что герцог Карион их сожжет, – подхватил Свейн, вставая. – Благодарю за трапезу и за уделенное время.

– Достали они вас? – с пониманием вздохнул Олеар. Подобное выражение поддержки показалось ему уместным, но стоило маркизу ответить, и снова Олеар оказался растерянным мальчишкой:

– Нет. Но им нужно было видеть, что я зашел сюда. И нужно знать, что я передал их просьбы. И нужно получить какой- То ответ. Это доставит герцогу меньше беспокойств и убережет их самих. Хорошего вечера.

– Как Эидис? – невпопад спросил Олеар. – Ваших детей же не было на празднике?

– Нет. Эидис и вся моя семья давно в северной крепости.

Они переглянулись. Олеар знал: как и он сам, маркиз понимал, насколько велико было их везение – оказаться в это ужасающее время именно под покровительством обеспечивавшего защиту своим подданным черного герцога. Казавшиеся сказкой крепости существовали и действительно были прекрасно укрыты и оборудованы очищавшими воду колодцами. Огороженные территории были обширны, засеяв поля и заведя внутрь скот, люди могли бы провести там не один год. Сильнейшие шепчущие проверяли каждого, кто заходил внутрь, а после зашедшему уже ничего не угрожало. Каждой именитой семье герцог разрешил взять с собой от двадцати до сотни семей безымянных, в зависимости от статуса подчинявшейся провинции, и столько шепчущих для собственной защиты, сколько она пожелает. Этого было бы достаточно даже для восстановления сгоревшего за пределами стен мира, обратись континент в пепел.

И ни один самоубийца, даже дикарь из Пар- Оола, не стал бы соваться в крепость Даора Кариона. Если бы какой- То дурак и рискнул, его внутренности со временем смыли бы с зачарованных камней и шпилей бурные снежные дожди, которыми так изобиловал наступающий месяц.

– Я рад за вас. – Олеар был искренен.

– Благодаря герцогу, – с уважением, но без заискивания произнес Свейн, закрывая за собой массивную дверь.

Олеар вздохнул. Несмотря на то, что господин разрешил ему отсутствовать, особенно засиживаться не стоило. Он не мог помочь учителю в создании заклинаний, но, если повезет, мог все- Таки отправиться в Пар- Оол за Юорией.

***

– Могу я что- То еще сделать? – услужливо спросил Олеар, ставя бокал на низкий мраморный стол за спиной черного герцога.

Даор Карион не удостоил ученика взглядом, но тот вдруг испугался, что учитель мог понять, как Олеар нервничает: серебряная ножка встретилась с гладким мрамором абсолютно бесшумно, но после мелко зазвенела. Проклиная свои дрожащие руки, Олеар прошелся по полутемным покоям герцога Кариона и остановился у сидящего на полу безымянного мужчины в простой одежде. Безымянный зыркнул на него быстро, как куница, и спрятал глаза. Выглядел он еще хуже, чем когда Олеар уходил, но ни крови, ни следов еще какого- То внешнего воздействия не было. Олеар знал этот серый цвет лица и этот отчаянно скривленный рот: мужчине было больно, но боль отличалась от любой пытки, с какой бы он мог встретиться в течение жизни.

Интересно, а Син понимал, какая участь постигнет проводника, которого он кинул черному герцогу вместо требуемой карты? Директор бросил его на съедение, на вскрытие, сознательно? Олеар подумал, что Даор Карион ведет себя неосмотрительно, портя собственность Приюта, но тут же остановил себя. Это было не его дело, герцог куда лучше него знал, как может позволить себе обращаться с теми, кто оказался у него в руках, да и может ли бросить вызов Сину тоже.

Даор сделал ученику знак, чтобы тот подошел.

Олеар послушно остановился у самого стола. Даор протянул руку, в которую ученик тут же вложил бокал с вином. Осушив его в один глоток, Даор сжал пальцы, и бокал каплями стек на пол, пенясь и застывая на серых плитах. Олеар проводил эту вспышку в темноте взглядом и постарался выровнять дыхание: рядом с герцогом в настолько плохом расположении духа находиться было попросту опасно. Тем не менее, ему стоило предложить учителю подкрепить силы.

– Я принес еще мяса, – робко подал голос Олеар. – Вы не ели почти два…

– Мне не нужно есть, – оборвал его черный герцог, не смягчая голоса, и Олеар в страхе отшатнулся. – Я потерял много времени.

– Это из- За свойств окружающих Приют лесов? – уточнил Олеар. – Хранитель ключей говорил, тут изменяются законы пространства, и магические законы тоже. Син тоже сказал, что с самим пространством почти ничего не…

– Ты указываешь мне, что я могу? – сузил глаза герцог.

– Нет, конечно, нет, – проговорил Олеар поспешно, коря себя за неуместность замечаний. – Я лишь хотел добавить, что когда я выбирался за ворота и искал следы, мне не удалось создать ни одного заговора, который распространялся бы более, чем на несколько шагов. Но я, конечно же, не вы. Вы их найдете. Это ведь поисковая сеть? Прошу, покажите.

Даор кивнул, и Олеар схватился за виски, пытаясь справиться с хлынувшим в него потоком образов, а потом пораженно уставился на учителя. Не покидая пустого зала, он одновременно был и там, снаружи, где, разрезая ночной воздух, вилась магия. Он стоял на небольшой лесной полянке, и из груди и рук его истекали потоки, которых он никогда не ощущал ранее.

– Что это? – едва слышно позволил себе прошептать Олеар, не веря в свое везение.

– Запомни последовательность действий, – холодно ответил герцог, игнорируя глупый вопрос. Откуда звучал его голос? Из леса, или же он сказал это в том пустом зале? Олеар никогда не путешествовал так и чувствовал себя как во сне. – Ты мне понадобишься.

Олеар с трудом поднял голову к темному небу. Поисковая сеть вышиной в два человеческих роста оплетала десятки лиг, расширяясь, ветвясь, пронизывая неподвижный лес и обтекая тяжелые ущелья и утесы. Даор Карион удерживал перед мысленным взором карту, вытащенную из податливого разума данного ему Сином проводника, и продолжал слой за слоем накладывать сложные и чувствительные плетения, проходящие сквозь руки и грудь Олеара, как если бы это он создавал их. Смутно Олеар осознавал, как невыносимо выл безымянный, воспоминания которого вскрывались будто острым ножом, но этот крик не имел значения здесь, в черном и полном вибраций лесу. Олеар слушал, ощущал, он весь превратился во внимание. Сотворенные Даором Карионом пласты прорывались сквозь сопротивляющийся воздух аномальной зоны, росли вверх и лучами расходились в стороны, буря камень и взрывая землю – и не оставляя на них следа. Мощь, с которой творился заговор, была пугающей. Олеар был словно медузой, вместившей в свое прозрачное тело все знание о непоколебимой и всеобъемлющей силе океана.

– Хватит, прошу, – взмолился он, даже не успев заметить, мысленно это сделал или вслух, понимая, что разум его тонет в этом тягучем потоке, и все превращается в сплошной водоворот.

И тут же обнаружил себя лежащим на полу, уткнувшимся в ножку стола лбом. Обессиленно вытянутая рука почти касалась сапога учителя, и Олеар попытался отдернуть ее, но движение вышло каким- То медленным и слишком плавным, будто в воде. Олеар знал, что герцог ждет, когда он поднимется, и попытался поддержать себя воздушным потоком, вставая. Струя подбросила его неожиданно быстро, будто вырвавшись из- Под контроля, несколько стоявших вокруг стола кресел упали, а окно распахнулось наружу с таким звоном, словно стекла готовы были вылететь из рам. Олеар опасливо посмотрел на учителя: ни прядь на его голове не шелохнулась, и листы желтого кожистого пергамента тоже остались лежать на столе, будто ничего не произошло.

Даор подождал, пока Олеар встанет, пусть и взявшись за столешницу и навалившись на нее всем весом, и коротко осведомился:

– Запомнил?

– Да, кажется, – пораженно ответил Олеар, понимая, что и правда мог бы воспроизвести показанную ему изнутри последовательность действий. Ему хотелось со слезами благодарить наставника: никто и никогда, наверно, не учил так. – Только у меня вряд ли достаточно для этого сил.

– Я дам тебе верейский сосуд, – кивнул на стол герцог. В углу чуть белевшего в темноте листа пикой высилась тонкая и узкая морионовая пирамида с закругленными гранями, маленькая, не больше ладони в высоту. – Если ты упустишь его из рук, я убью тебя.

– Понял, – наклонил голову Олеар, не веря своим ушам. То самое легендарное вместилище силы – и в его руках! Да шепчущие всего мира до сих пор гадают, существует ли оно на самом деле! А в нем – столько, скольким учитель сочтет нужным поделиться. Могло ли что- То быть большим знаком доверия? Разумеется, сосуда он не упустит.

– Смотри. – Даор Карион указал Олеару на лежащую на столе карту, на которой кровавыми линиями растекались, как теперь понял Олеар, уже созданные учителем заговоры. – Начав позавчера с создания окружности с радиусом в четыре дня пути галопом от Приюта, я заполняю получившуюся площадь. Вот здесь, – Даор показал на область западнее башен Фортца, – лес, в который, как я предполагаю, они могли отправиться. Это наиболее сложный для изменения объект, и тебе туда соваться нельзя. Здесь, – он провел рукой, и слабо полыхнула северная часть импровизированной карты, – еще один такой объект, лучше тебе не заходить за его границы. Твоя задача заполнить вот эту область. – Послушно движениям герцога, засветился и потух кусочек карты на юго- Востоке.

– Что там?

– Ничего, – задумчиво ответил Даор. – Ни безмагического пространства, ни этих проклятых артефактов изменения формы. Однако на тот маловероятный случай, если сын Келлфера окончательно рехнулся, лучше поставить сеть и здесь.

– Вы думаете, Тамалании угрожает опасность? – осторожно спросил Олеар.

– На ней мой амулет. Она жива и здорова, – к его удивлению ответил учитель. – И ей холодно. Но я не вижу их местонахождения. Могу лишь предполагать, что он хочет предложить ей переродиться, то есть поменять форму, чтобы ее никак нельзя было найти. И это настоящая опасность.

– Потому что перерождение – это по сути уничтожение, нам рассказывал об этом… – Олеар запнулся, но все же решил договорить. – Наставник Келлфер рассказывал нам об этом.

Даор Карион не ответил.

– Если вы знаете об этой возможности, можно ли огородить место… – начал Олеар, и осекся, встретившись взглядом с герцогом. – Вы уже сделали это, да? Простите.

– Радиус почти десять лиг. Я могу лишь закрыть входы, все тысячи входов, – выдохнул Даор, и Олеар вдруг понял, что его учитель сильно устал. – И надеяться прийти вовремя. Сын Келлфера очень хорошо знает эти места и все возможные на них искривления, а у меня – только это ничтожество.

Проводник всхлипнул, будто подтверждая слова Даора, и снова наступила тишина.

– Мне идти сейчас? – спросил Олеар.

– Когда восстановишься, – коротко бросил Даор, и Олеару показалось, что какая- То дверь снова закрылась, и снова герцог стал таким же отстраненным и острым, каким и был обычно, какой- То мимолетный момент почти что близости завершился, будто его и не было.

Данный Сином проводник пискнул, когда Даор снова ворвался в его разум, вытаскивая образы расщелин и троп. Уже немного пришедший в себя Олеар прошептал заговор, и безымянный затих, продолжая только вращать глазами с отчаянием идущей на убой коровы.

Даор Карион продолжал смыкать сеть.

20. Ингард

Короткое выступление Роберта, как и предполагал Ингард, вызвало настоящую бурю. И так измотанные переживаниями и страхом герцоги, потерявшиеся, беспомощные, жалкие во всей своей неуместной роскоши, считали себя оскорбленными идеей, что должны незаметно красться сквозь леса и горы как простые торговцы, не скрашивая свое путешествие даже заговорами без крайней на то необходимости. А между тем это было так необычно и так неожиданно, что – Роберт был абсолютно прав, – могло сработать.

Роберт шутливо жаловался, что собрания не прекращаются. Теперь Ингард понимал, что друг имел в виду: казалось, большой зал заседаний все время был полон. Герцоги уходили спать или уединялись с теми, кого считали союзниками и сообщниками, оставляя вместо себя маркизов, потом возвращались, сменяя их, и начинался новый круг обсуждений. Они писали письма, они делились содержанием пришедших из дома ответов, они отдавали приказы по укреплению замков своим вассалам, а те отсылали эти приказы через пока работающую портальную почту и отчитывались о претворенных в жизнь мерах.

Бедные герцоги пытались предусмотреть все, их привычный мир разрушался, они пытались схватить его, скрепить, удержать, но все было бесполезно. Ингард сочувствовал им, но, как и этим, волею случая оказавшимся запертыми в одном месте облеченным властью людям, ему было о ком заботиться, и отвлекаться права он не имел. Послушники, не понимавшие, что происходит, продолжавшие ходить на занятия и вместе с тем ощущавшие в запрете на перемещения серьезную опасность, тоже были чьими- То детьми. И Ингард был за них в ответе. Он напоминал себе об этом, когда чье- То горе звало его, и когда чужая боль резала его по сердцу. Стоило ему взглянуть в глаза мучившемуся отцу – и он уже знал, что сын его не вернется. Но, как и Роберт, Ингард молчал.

Родители пропавших делились своими страхами друг с другом, вполголоса успокаивая друг друга и не зная, что сидящий рядом Роберт мог пролить свет на их сомнения. Син в своей ультимативной манере попросил Роберта не говорить о том, кого он видел в Пар- Ооле. Ингард был согласен с Сином: рассказ ничего не дал бы, но спровоцировал бы панику, которая сейчас стоила бы времени, а в конечном счете и безопасности всей Империи. Все было логично, и целесообразно, и все же крылось в этом что- То неправильное, будто холодный расчет подменял в рассуждении человечность.

Лица герцогов были помятыми, уставшими. Ингард глядел на стол, уже и не пытаясь прогнать видения, в которых ряды присутствующих редели. Предложенный Робертом вариант похода мог сберечь многих, но ничто не сберегло бы всех.

– Я хочу знать, как будет организована наша защита! – заявил Ив Стелер, импульсивный и недалекий герцог Синих земель. Его жена, Даника, сидела чуть поодаль и не смотрела на супруга. Ингард предполагал, что она, в отличие от мужа, поддерживала идею Лианке, тогда как сам Ив был довольно труслив, и его малодушие расстраивало ее. – Мы не пойдем беспомощными! Нам нужны хотя бы воины!

Ингард прикрыл глаза, жалея, что не может, как Карион, отгородиться от происходящего и сделать так, чтобы о нем просто забыли.

– Его светлость герцог Стелер меня, возможно, не услышал, – мягко прокомментировал Роберт. – Ну ведь кто же потребует армию, когда речь идет о скрытности? Да и кто же требует чего- То от своих союзников, как от слуг?

– Я согласен, – неожиданно вставил Георги Петьер, коричневый герцог. – Сначала предполагалось, что мы пойдем вместе с сильными шепчущими, и что нас будут охранять опытные в боях наставники и просто хорошие воины, которых директор Ингард, – он важно кивнул Ингарду, – привел в Приют. Теперь выясняется, что это какое- То тайное дело, практически разбойничья вылазка, и мы – не рядовые воины, а правители земель, прошу заметить! – должны принять в ней участие на правах безымянных.

– Брат, остановись, – вполголоса попросила его Йорданка. – Если ты не хочешь идти, пойду я.

– Ты его слышала? – недовольно шикнул на нее Петьер. – Он считает, что надо идти по двое, если есть такая возможность.

– Он, – с охотой вмешался Роберт, предложение которого и вызвало такое бурное обсуждение, – считает, что если пойдет кто- То один, и этот один умрет по пути, то это будет стоить жизней десяткам тысяч. Он считает, что его военного опыта достаточно, чтобы предлагать спланировать военный по своей сути поход. Он вообще не хочет умирать и раз уж готов пойти с вами, вряд ли мечтает угробиться о дурацкую и неосуществимую идею.

– Не вижу никаких причин не верить опытности директоров Приюта, – спокойно произнес маркиз Визенсартер. Многие подняли головы, вслушиваясь: оставленный Даором Карионом в качестве собственных глаз и ушей Свейн обычно молчал, лишь наблюдая, и вступление в разговор было неожиданным. Бывший белый, а нынче черный маркиз считался в Империи фигурой значимой, куда влиятельнее других маркизов, и очень редко выходившей при этом на свет. Голос его был холодным как снежные вершины, успокаивающим. – Большинство герцогов умеет шептать, некоторые очень сильны. Директор Роберт – один из ярчайших заклинателей нашего времени. Путь проложен сквозь земли, куда нельзя переместиться, даже пользуясь порталами. Считаю риск не таким высоким и более чем оправданным.

– Тебя туда никто не тянет, – смерил его презрительным взглядом герцог Стелер.

– Я пойду, если герцог Карион посчитает нужным взять меня с собой, – спокойно ответил ему Свейн.

– Вообще- То да, Даор Карион идет, – тихо сказала Йорданка. – Я бы сказала, что наши шансы с ним довольно велики.

– Ну вы и идиоты, – встал Теренер. Он пошатывался, и выглядел пьяным. – Думаете, ему до вас есть дело? Да вы активизируете защиту, и он развернется и пойдет по своим делам. И выбирайтесь как хотите.

– Если защита будет активна, у нас останется возможность выбраться даже в том случае, если герцог Карион, как предполагает герцог Теренер, нас покинет, – обвела взглядом сидящих Лианке. – Я не вижу смысла что- То еще обсуждать. Думаю, мы слишком погрязли в советах. Как только герцог Карион и Тамалания вернутся, мы отправимся в путь. Предлагаю до этого момента всем смириться с тем, что придется пойти на оправданный риск. Хватит бессмысленных рассуждений. Я благодарна директору Роберту за адекватный план действий.

Ингард залюбовался ее жестким профилем и простыми, величественными жестами: Лианке казалась настоящей королевой, и большинству сидящих с ней за одним столом мужчин было до нее как собаке до держащего поводок человека. Не зря Роберт рассказывал об этой женщине с таким восхищением: и правда, стержень в ней был алмазным. Ни капли страха не проступало сквозь ее умение держать себя. Ингард вспомнил, как побледнела Лианке, когда поняла, что старшая сестра Хелки Рианон, ее любимая племянница, пропала вместе с остальными, и как быстро справилась она с собой, показывая пример остальным.

– Итак, два кровных представителя каждой семьи, если это возможно. По пять воинов – хоть маркизов, хоть безымянных – из вашей свиты. Все очень просто. Есть кто- То, кто не хочет принимать участия? – осведомился Роберт деловито.

– Я, – усмехнулся Теренер. – Но я все равно пойду, верно? Молитесь, чтобы я не сдох по пути.

– Да услышит Свет наши молитвы за ваше здоровье, красный герцог, – иронично улыбнулся Роберт.