Фенрир. Том IV. Разрушитель проклятий

Глава 6. Отцы и дети

– Где ты живёшь? – Саид помог Лине сесть в БМВ, сам плюхнулся на водительское место и, уткнувшись локтем в руль, сжал пальцами переносицу, чтобы попытаться сформулировать внятное сообщение для Ларионова.

– В Котельниках…

– Серьёзно? – от удивления Трюкач закашлялся.

– А что? – Лина неуверенно подняла на него глаза, продолжая стягивать у горла пиджак.

– Я тоже оттуда.

Сообщив Одину краткую хронологию событий и просьбу Резника, Саид завёл двигатель и выехал с территории комплекса. Всю дорогу до дома они ехали молча. Лина в тревожной полудрёме отвернула голову к окну и изредка шмыгала носом. Трюкач медленно кипел от негодования и безнаказанности наглых сынков богатеньких бизнесменов. Собственное бессилие заставляло его скрежетать зубами и сжимать кулаками гладкий кожаный руль до белёсых пятен на коже.

– Отец меня убьёт… – внезапно прошептала Лина.

– Э… С чего бы? – Саид скосил на неё взгляд, вскинув брови. – Убьёт за то, что на тебя напали? Я что-то не улавливаю логику.

– Ну, он… строгий.

Притормозив на светофоре, Трюкач ещё удивлённее нахмурился:

– Так ведь ты пострадавшая.

Но Лина в горькой иронии скривилась в обречённой улыбке:

– Для него женщина – единственный источник проблемы. Если на меня напали, значит, я сама и спровоцировала это.

– Что за чушь?

– Тебе не понять… – она опустила голову и нервно сцепила пальцы.

– Что за доисторический домострой? А как же он тогда позволил тебе работать в ночном клубе?

– Большую часть заработанных денег я сдаю в семейный бюджет. Видимо, его это очень устраивает. Мама же не работает, сидит с моим младшими братьями и сёстрами. Кто-то должен приносить в дом дополнительные средства.

– Нормальный ход… – Саид от услышанного так растерялся, что чуть не проехал очередной перекрёсток на красный. – И много у тебя младших?

– Пятеро. Но теперь, боюсь, он сначала устроит мне скандал, а потом вообще запрёт дома.

– Ты совершеннолетняя, он не имеет права.

В ответ послышался полусмех-полувсхлип.

– Ему плевать…

– И почему ты с таким… э… странным папашей до сих пор не ушла из дома?

– Мне жалко маму и мелких. Не знаю, как всех спасти.

– Сначала себя спаси, – припарковавшись у многоподъездной высотки, Саид заглушил двигатель и серьёзно уставился на Лину.

Девушка с минуту слепо смотрела в пустоту, собираясь с духом и мыслями, потом неохотно отстегнула ремень безопасности и неловко откашлялась:

– Я могу одолжить пиджак до… не знаю… Если ты живёшь тут неподалёку, попробую вернуть в ближайшее…

– Бери.

– Спасибо… И спасибо, что вступился, – слёзы страха вновь заблестели в больших глазах Лины.

– Тебя проводить?

– Наверное, нет…

– Пойдём, – будто не слыша её ответ, Трюкач вышел из машины, стащил с шеи галстук и расстегнул две верхних пуговицы рубашки.

Лина, никак не выразив протест, тихо прошла к подъезду и набрала короткий цифровой код. Саид потянул железную дверь за ручку и пропустил Лину вперёд. Она проигнорировала лифт и предпочла лестницу. Дойдя до третьего этажа, Лина с опаской подошла к своей квартире и дрожащей рукой попыталась открыть замок. Внезапно дверь распахнулась и, лишь благодаря молниеносной реакции Саида, не снесла девушку с ног.

В проёме показался грузный мужчина лет пятидесяти в домашних штанах. Ни футболки, ни даже майки на нём не было. Лина при виде собственного отца заблаговременно сжалась.

– Не понял.

– Привет, пап.

– Эт чё? Чё за вид? Чё ты устроила?! – мужчина впился бешеным взглядом в дочь, не обращая внимания на стоявшего чуть в стороне незнакомца.

– На Лину напали, – процедил Саид. – Она расстроена и напугана.

– А ты чё за хмырь?

– Саид меня спас, – тихо прошелестел голос Лины.

– Спас?! Или сам оприходовал?

– Коней попридержите, – Трюкач предупреждающе свёл брови.

– Пап, прекрати.

За спиной хозяина квартиры показалась растерянная женщина:

– Боже… Что случилось? Доченька…? Лёша…? Что…

Отец Лины раздражённо закатил глаза и гаркнул на жену:

– Тебя не звали! Пошла отсюда! – жёстко толкнув её в спину, он окончательно заполнил собой дверной проём и грубо дёрнул Лину за плечо, чуть не опрокинув на пол. – Опозорить меня решила, блядская…

В ту же секунду Саид левой ладонью ударил по сгибу его локтя, а сжатой в кулак правой угодил в скрытые объёмным животом рёбра, заставив главу семейства яростно зашипеть от боли.

– Ах ты чурка… – ладонь мужчины соскользнула с шеи перепугавшейся дочери, и сам он с выступившей на лбу испариной согнулся пополам.

Раздражённо вздохнув, Саид дёрнул обидчика за шею, резко заставив его выпрямиться, и, потянув впёред, с размаху впечатал спиной в стену подъезда. Лина в ужасе вжалась в угол, а в дверях снова появилась её мать.

– А теперь слушай меня внимательно, чучело, – тихо, но угрожающе прошипел Трюкач, впиваясь бешеным взглядом в отца Лины. – Ещё хоть раз ты поднимешь руку на жену, Лину или других детей…

Тот, шумно дыша носом и брызгая слюной, попытался вывернуться из стальной хватки телохранителя, но в итоге на весь подъезд взвыл от заломленной за спину руки и разбитого о противоположную стену носа, из которого тут же засочилась тёмно-алая кровь.

– Саид! – пискнула Лина, тут же зажмурившись.

– Господи… – её мать с трудом удержалась на ногах, вцепившись ногтями в дверной проём.

– Объясняю популярно! Тронешь кого-нибудь – пожалеешь! Я узнаю, будь уверен. И разбираться с тобой приедут такие люди, что твоих отложенных кирпичей на гараж хватит! Ясно?!

– Пошёл ты… – задыхаясь от крови, буркнул отец Лины.

– Ясно?!! – Саид снова саданул его в стену.

– Да… – раздался хрипло-свестящий ответ.

Отпихнув от себя шатающегося мужчину метра на два, Трюкач достал из заднего кармана смартфон и протянул ладонь замершей от шока женщине:

– Дайте, пожалуйста, запястье.

– З-зачем? – было видно, что мать Лины жутко напугана, но, видимо, по жёсткой привычке она покорно подняла руку.

– Это на детей и важные нужды, – он провёл сканером по её QR-коду и обернулся: – Даже не думай позариться. Узнаю – сам приеду и убью тебя.

Отец семейства дёрнулся от неожиданности и чуть не потерял равновесие.

– Пойдём, – мягко подхватив Лину за локоть, Трюкач направился к лестнице.

– Куда вы её…? – сипло спросила мать.

– Туда, где из неё не будут делать крепостную крестьянку.

– Э… – отец Лины шагнул вперёд.

– Надумаешь извиниться – позвонишь дочери. Захочет – вернётся, – голос Саида гулко прозвучал, отражаясь от стен подъезда и разносясь эхом по этажам.

Только оказавшись на улице, Трюкач еле слышно, но смачно выматерился, сунул в зубы сигарету и глубоко затянулся, запрокинув голову назад. Лина молча остановилась рядом с ним и бездумно смотрела в пустоту.

– Прости. Но он сегодня был последней каплей… Я уже готов кого-нибудь пристрелить к херам собачьим.

Пропустив извинение мимо ушей, Лина мёртвым голосом уточнила:

– И куда ты меня повезёшь?

– Не знаю. Хочешь, поживи у моей матери. Она понимающая и добрая. Хочешь, сниму тебе номер в гостинице. Или можешь перекантоваться у меня.

– А если я хочу домой?

– Тогда иди домой. Я же не могу удерживать тебя силой. Вполне вероятно, что твой отец не станет распускать руки и упражняться в сквернословии.

Лина зажмурилась, сдвинув тонкие нервные брови к переносице. По её щекам снова медленно текли слёзы, а челюсти сжались от отчаяния.

– Только не забывай: чтобы спасти остальных, сначала спаси себя.

Молчание между ними опасно затягивалось. В окнах многоэтажки постепенно гас свет. Улица наполнялась запахами ночных растений. Воздух становился влажным и холодным. Зябко дёрнув плечом, Саид закурил вторую сигарету и упёрся спиной в водительскую дверь. Телефон в кармане завибрировал сообщением от Ларионова:

– Когда машину вернёшь?

Немного поразмыслив, Трюкач осторожно уточнил:

– С пострадавшей девушкой возникли сложности. Можно утром?

После небольшой паузы пришёл короткий ответ:

– Не позже шести.

Пульнув окурок в каменную урну, Саид красноречиво кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание. Лина открыла глаза и виновато сжала плечи.

– Что решаем? Идёшь домой?

– Не знаю…

– Тебе плохо?

– Очень.

– Я бы предложил прогуляться, но… – Трюкач попытался ободряюще улыбнуться. – Хочешь, прокатимся?

* * *

Андрей перевернулся со спины на левый бок и с опаской упёрся ладонями в матрас кровати. Рядом никого не оказалось, и он в похмельном тумане прохрипел:

– Злата, ты…

Острая боль раскалённой иглой скользнула внутрь от затылка до диафрагмы, и Фенрир, уткнувшись лицом в простыню беспомощно застонал. Загривок ошпарило огнём, руки затряслись с новой силой, а желудок сжался в окончательной капитуляции.

Выждав несколько минут, Фенрир нехотя открыл глаза и уставился в ночное небо в панорамном окне. Сквозь тонкие облака пробивался холодный безжизненный свет убывающей Луны. Рассудок был затянут мутной пеленой тяжёлого похмелья, приправленного ледяным жжением чувства вины. Оно с каждым часом всё плотнее наполняло мысли Андрея, лишая его последних сил перешагнуть через случившееся.

– Пап?.. – он хрипло позвал отца, но тот уже, видимо, спал.

Кое-как поднявшись с кровати, Фенрир шаткой походкой двинулся по просторному коридору. В столовой горел свет, но отец действительно спал у себя.

Андрей не стал его будить и, переждав всплеск головной боли, шагнул в ванную комнату. В высоком шкафу он нашёл контейнер с лекарствами. Запив водой из-под крана сразу две таблетки сильнодействующего обезболивающего, Фенрир с закрытыми глазами шагнул в душ. Всё тело было каким-то липким не то от пота, не то от озноба. Мышцы раненого плеча снова ныли и неприятно подёргивались.

Андрей включил горячую воду и, зажмурившись, хрустнул шеей. Вправленные позвонки усилили кровоток, и голова резко закружилась. Пришлось сесть прямо на кафельный пол, чтобы не упасть с высоты своего роста.

Опустив голову, Андрей упёрся взглядом в татуировку у себя в паху. Имя Златы в легкомысленном мультяшном сердечке, проткнутом стрелой Амура. Гортань резко сжалась, и вместо раненого воя из горла Фенрира донёсся сиплый всхлип. С трудом вдохнув немного воздуха, он покачнулся и упал на здоровое плечо, беспомощно скуля и до крови кусая губы. Из глаз потекли слёзы отчаяния, мгновенно смешавшиеся с душевой водой.

Фенрир ударил кулаком по кафелю. Потом ещё раз. И ещё.

«Лучше б я сдох…» – пронеслась шальная мысль. Андрей с трудом подтянул колени к груди и бессмысленно следил как потоки воды стремительно неслись мимо его лица в слив, образуя воронку.

– Э… Андрей?! Ты чего?!!

Макс, проснувшийся от странного шума, заглянул в ванную и сквозь матовое стекло заметил лежавшего на полу сына. Он метнулся к душевой и тут же рухнул на колени в воду прямо в домашних штанах, теребя Фенрира за плечо:

– Андрей!

– Что?..

Поняв, что сын в сознании, Давыдов-старший, выдохнул и сел, уткнувшись затылком в стену.

– Ты меня напугал.

– Она мне снилась. Опять.

– Она теперь долго будет тебе сниться.

– Я сойду с ума?

– Да кто ж тебе позволит?

Растерев затылок ладонями, Макс поднялся с пола, снял с себя мокрые штаны и упёрся взглядом в открытый ящик с лекарствами.

– Что ты принял? – неприятный холодок страха мурашками пробежался по позвоночнику. – Андрей!

– Обезбол.

– Сколько?!

– Пап, не ори. Две капсулы.

– Вылазь оттуда. Тебе нужно обработать рану.

– Не хочу, – еле слышно донеслось сквозь шум воды.

– Через «не хочу», Андрей. Вылазь, – Макс достал из шкафа большое чёрное полотенце и снова заглянул в душ, но сын так и лежал на мокром кафеле. – Поднимайся.

– Отстань.

– Я тебе сейчас так отстану, мало не покажется.

– Отвали от меня!!! – сипло прошипел Фенрир, перевернувшись на спину, и несколько раз ткнулся затылком в пол, разбрызгивая воду.

Охотник молча лицезрел происходящее, в который раз странно удивляясь тому, что мускулистый бородатый парень с россыпью татуировок на теле – это его сын, тот румяный кроха с забавной соской в пушистой нежно-голубой шапочке, упакованный в тёплый зимний «конверт», который двадцать восемь лет назад на выписке из роддома ему вручила одна из провожающих медсестёр. Глаза резко защипало. Макс с трудом сглотнул ком в горле и тяжело вздохнул.

Присмотревшись, он ещё сильнее нахмурился при виде именной татуировки в паху у Андрея.

«Боже, где взять сил всё это вывезти?..»

Но, смирившись с тем, что сын продолжает болезненно огрызаться, Макс повесил полотенце на ближайший крючок и спокойно произнёс:

– Ладно. Если что, я буду на кухне.

Не дожидаясь ответа, он прихватил с собой коробку с лекарствами, вышел в коридор, переоделся в сухое, достал новую бутылку виски и направился варить кофе. Оставлять Андрея наедине с возможностью наглотаться таблеток Давыдов-старший определённо не желал. В памяти до сих пор всплывали дни, когда они все не на шутку испугались после аналогичной глупости Леры.

«Лера…» – вспомнив о ней и о Мороке, Макс взялся было за телефон, но вспомнил, что на дворе глубокая ночь, и решил позвонить утром.

Плеснув в кофе щедрую порцию виски, он уселся за стол в ожидании Андрея и через силу открыл рабочие чаты, чтобы хоть немного отвлечься от тяжёлых мыслей.

* * *

В этот раз Лина села сзади, прижав колени к груди и слепо глядя в окно на улицы ночной столицы. Саид периодически посматривал на неё через зеркало заднего вида и мысленно метался от одной эмоции к другой, впервые за многие годы, испытывая всё сразу: и гнев из-за всего случившегося, и страх за Лину, и растерянность из-за непонимания, что будет дальше, и навязчивое желание остановить «БМВ», открыть заднюю дверь и обнимать до самого утра девушку, которая с почти стопроцентной вероятностью с ним уже никогда не будет.

Нервно сжимая руль, Трюкач колесил по Котельникам в поисках круглосуточной кофейни, пока наконец-то не заметил вдалеке жёлто-розовую неоновую вывеску.

– Капучино?

Лина вздрогнула от неожиданного вопроса и часто заморгала.

– Да, давай…

Саид притормозил у маленькой закусочной, приютившейся на углу у многоэтажки, и постучал в квадратное окошко. Сонный парень на вид не старше лет двадцати принял заказ и отвернулся к кофемашине, а Саид угрюмо сунул руки в карманы брюк и, отключив мысли, следил за проезжавшими мимо машинами.

– Всё готово. С вас тысяча двести.

Трюкач протянул запястье к сканеру, забрал кофе и тёплый бумажный пакет и открыл заднюю дверь БМВ. Лина встрепенулась, словно успела задремать за несколько минут его отсутствия, и неловко забрала из рук Саида стакан, источавший терпкий горьковатый аромат.

– И это, – он отдал ей пакет, кисло улыбнувшись. – Подумал, вдруг ты проголодалась.

– Спасибо…

Свой американо он выпил в несколько глотков, так и оставшись снаружи. Сев обратно за руль, Саид обернулся. Лина задумчиво отщипывала кусочки от тонкого сырного сэндвича.

– Решила, где останешься ночевать?

– Почему ты со мной возишься? – она подняла на него усталый влажный взгляд и тихо шмыгнула носом.

– В смысле?

– В прямом. Ты мог просто высадить меня у подъезда и не… не ввязываться дальше в мои проблемы. И сейчас… – смахнув слёзы, Лина отвернулась к окну.

– Наверное, мне просто не всё равно. И я стараюсь посильно помочь тем, кто в одиночку не справляется.

– Зарабатываешь звание классного парня?

– Оно мне без надобности, – Саид хмуро дёрнул подбородком, пытаясь понять причину внезапной агрессии от спасённой им девушки. – Я всего лишь живу по совести.

– Извини.

– Я не хочу тебя торопить, но в шесть утра мне нужно сдать тачку.

Лина ещё несколько секунд смотрела на ночную улицу и неохотно прошептала:

– Наверное, домой…

– Почему?

– Не хочу добавлять тебе хлопот.

– Ты не добавляешь мне никаких хлопот.

Не дождавшись новых ответов, Саид цокнул языком и завёл мотор, разочарованно размышляя: «Действительно, на кой чёрт я полез? Что хотел доказать? Просто разозлился на тех двоих дебилов и сорвался на всех остальных…»

Стёсанные от ударов костяшки ныли, шею ломило от усталости и напряжения, жутко хотелось спать, и Трюкач уже по-настоящему жалел о половине своих ночных поступков. Завернув во двор дома Лины, на этот раз он решил не выходить из машины и даже не стал оборачиваться.

– Приехали, – сдержав зевок, он глянул в зеркало заднего вида и осёкся.

По щекам Лины градом текли слёзы, и сама она обессиленно качала головой.

– Ты чего? – Саид резко отстегнул ремень безопасности и повернул голову назад.

– Не знаю, – всхлипнула девушка. – Мне страшно. И тошно… Я не понимаю… Где и когда я сделала что-то не так? Почему всё это… – спрятав лицо в ладонях, Лина разревелась окончательно. – Я боюсь идти домой… Я дура, да?!

– Нет.

Саид нажал на газ. Малолюдные улицы мелькали одна за другой, пока он не остановился у своего подъезда.

– Пойдём. Переночуешь тут, а утром на свежую голову примешь решение.

Взяв Лину за руку, он уверенно шагнул внутрь дома, ударил кулаком по кнопке вызова лифта и с лёгким раздражением следил за сменяющими друг друга номерами этажей на дисплее под потолком.

– Располагайся. Диван в твоём распоряжении. Ванная комната по коридору налево. Кухня направо. Э… – Саид выдвинул ящик комода и наугад дёрнул из стопки чистую футболку: – Вместо пижамы.

– С-спасибо…

– Полотенца в шкафу над стиралкой.

– Поняла… – Лина отвечала ему шёпотом, смущённо кусая губы. – А ты?..

– А я отгоню тачку и посплю на полу.

Оставшись в полном одиночестве, Лина несколько минут растерянно осматривалась. Саид жил простым бытом, без навороченной техники и дорогой мебели, но его небольшую скромную студию вполне можно было назвать уютной. Наконец девушка отважилась пошевелиться и заглянула в ванную комнату. Медленно разделась, аккуратно сложив испорченное платье, неловко освободилась от нижнего белья. Заставила себя поднять взгляд на собственное отражение в зеркале. Синяк на щеке темнел пятном неправильной формы и неприятно пульсировал.

Лина отвернулась и забралась в ванну, включив горячую воду. Голова пухла от противоречивых хаотично метавшихся мыслей. Лина жалела, что сразу не обратилась к Саиду, когда поняла, что стала мишенью для двоих подвыпивших парней. И на худой конец постеснялась отрывать Резника от веселья. Ей было до жути неловко за сцену с отцом и страшно за мать и младших детей, которые остались дома. И весь обрывочный диалог с Саидом тоже добавлял стыда и тоски… Она окончательно запуталась в своих чувствах и не знала, куда себя деть, чтобы успокоиться и принять хоть какое-то мало-мальски взвешенное решение.

Простояв под душем добрых полчаса, Лина выключила воду, тщательно промокнула волосы большим мужским полотенцем и коснулась пальцами футболки Саида.

«Господи, во что я вляпалась?.. Это всё происходит со мной? Или это сон? Как проснуться и не сойти с ума?» – тяжело вздохнув, Лина натянула на себя временную «пижаму», потом быстро намылила и сполоснула нижнее бельё. Сил зашить платье уже не осталось, к тому же она понятия не имела, есть ли у Саида нитки и иголки.

В просторной квадратной гостиной диван был разложен, но простыня сбилась с уголков, а одеяло небрежно свисало почти на половину, из чего Лине стало ясно: утром Саид слишком торопился, чтобы прибраться после сна.

«У него всё так просто… Есть чёрное и белое, хорошее и плохое. Добро и зло. Правда и враньё… Только почему со мной он тогда накосячил? Может, стоило дать ему шанс исправить ошибку? – Лина задумчиво поправила постельное бельё и присела на край дивана. – А если бы он не оказался рядом? Если бы просто уехал?.. Так, хватит. Всё позади. Почти всё…» – но девушка усилием воли заставила себя прекратить перекручивать в памяти сцену в подъезде и грубые ругательства отца.

Медленно опустив голову на подушку, Лина уткнулась носом в шелковистую ткань наволочки и вдохнула еле заметный запах. От спокойной смеси ароматов сандала, лотоса и кожи по всему её телу переполошились мурашки, а внутри мягкой карамелью растеклось стойкое ощущение спокойствия и защищённости. Натянув лёгкое одеяло на плечи, Лина против воли улыбнулась и, обняв подушку, быстро уснула.

* * *

Вернувшись домой к четырём утра, Саид с уже закрытыми глазами кое-как почистил зубы и небрежно сполоснул лицо. Потянувшись за полотенцем, угодил пальцами по влажной тонкой ткани и удивлённо завис. На змеевике висело женское нижнее бельё, и выглядело это в его холостяцкой квартире очень непривычно.

«Ладно, забей. Она просто здесь переночует. Это ничего не значит и не меняет… Но если бельё тут, значит, под футболкой она голая…» – Трюкач криво усмехнулся своему отражению в зеркале. Разумеется, он не собирался использовать этот факт, но одно только осознание, что Лина в этот момент спала в его футболке на голое тело прямо на его диване, тут же привело к греховным фантазиям.

Пересилив себя, Саид схватил небольшую подушку с кухонного кресла, улёгся на ковёр в гостиной и завернулся в шерстяной плед. В последний раз глянул на диван, где, свернувшись в комочек, спала Лина, сам себя несколько раз мягко ударил кулаком по лбу и, повернувшись на другой бок, мгновенно уснул.