– Во даёшь, потеряшка. Неужели и правда кроме деревьев и ручья нечего вспомнить?
– Увы, нет. Я вообще плохо ориентируюсь, даже в знакомых местах могу потеряться.
– Значит, ты профи своего дела, – искренне восхитился Риевир и с сожалением произнёс. – Мне бы так. Я здесь давно каждый укромный уголок знаю.
– Тогда тебе надо на другой континент. Не думал об этом?
– Думал. Но, само собой, никуда не уеду. Моё место здесь.
Голос островитянина прозвучал с глубокой тоской, но твёрдость интонации подсказывала, что переубедить парня у неё не получится. Поэтому Инга спросила совсем о другом:
– Далеко до Храма?
– Не особо. Если не снизим темп, то чуть более получаса.
– Боже мой, да почему нельзя организовать аренду велосипедов на самих небесных островах? Неужели только я вижу смысл в каких-нибудь небольших машинках, вроде как для гольфа?
Инге казалось, что за последние дни ей довелось пройти не меньше, чем за все свои предыдущие годы жизни. Семейные походы давно остались в прошлом, да и были они просты. Поездка загород на электричке или машине, пара часов блужданий по утоптанной тропинке и вот запыхавшаяся мама уже объявляет на понравившейся ей полянке привал. Короткие романтические прогулки по паркам в более зрелом возрасте быстро завершались желанием перекусить в ближайшем кафе. Да и в целом горожане по вечерам, вместо блуждания по улицам, устремлялись в специально для того созданные фитнес-клубы. А тут…
– Во выдумала, – не оценил предложения Риевир. – Тогда проще не Остров посещать, а фильм про него на диване посмотреть. У вас же технологии такие изобретены, что чуть ли не полный эффект присутствия.
– Не, ну это не то.
– Вот и мы также считаем. Чтобы насладиться, чтобы по-настоящему вкусить окружающее пространство нужно пройтись по нему своими ногами, прикоснуться к нему собственными руками, вдохнуть иной воздух, прислушаться к сердцу… Зрение – лишь одно из чувств, помогающих воспринимать мир. И оно далеко не самое важное.
– То есть всё это только ради самих же туристов? – скептически отнеслась к услышанному Инга.
– Конечно.
– Ну, вы и завираться, молодой человек, – возмутилась Инга, когда демонстративно поправила фильтр в ноздре. – Издеваться вы тут все любите просто.
– Ха, не без этого, конечно, – одобрительно посмотрел на неё Риевир. – Но основная причина другая. Так меньше вероятность, что кто-либо упадёт с обрыва. А то от восторга и страха у многих голова кружится… В общем, статистика предотвращённых несчастных случаев не позволяет рисковать нововведениями.
– Статистика, – фыркнула девушка. – Самое бредовое знание на свете.
– И это говорит учёный? – удивился парень. – Мне казалось, что наука и создана, чтобы вести подсчёт всего и вся на свете.
– Просто чаще всего статистикой занимаются люди от науки далёкие. А не профессионалам свойственно придумывать критерии для того, чтобы под них подстроить свою схему и только. Они абсолютно не учитывают другие нюансы.
– Не особо понимаю, о чём ты.
– Давай на примере. Вот, скажем, статистика гласит – восемьдесят процентов женщин любят танцевать вальс. И что? Разве если ты пригласишь десять разных девушек, то только две откажутся, что ли?
– В смысле кто-то откажется? – деланно надулся Риевир.
– Я пытаюсь сказать, что кто-то сделал опрос и успокоился. Разве стал бы он учитывать социотипы? Или жизненный опыт? Уровень образования? Настроение? Хобби этих женщин?
– Вряд ли.
– Тогда что даёт эта информация? Что какому-то исследователю повезло наткнуться на женщин, обожающих танцевать? Потому что если сменить исполнителя, то цифры станут иными. Вот, собственно, почему я считаю, что статистика не более чем псевдознание.
– Это я понял… Но неужели и правда восемьдесят процентов женщин вальсировать предпочитают? – осведомился Риевир с максимальной заинтересованностью в голосе.
Инга лишь горько вздохнула, умолкая. Ноги у неё гудели. Похоже, это стало для них уже привычным состоянием. Так что следовать напутствию Риевира и ценить красоту момента именно делая шаги не получалось. В остальном же островитянин оказался прав. Ласковый лёгкий ветерок, приносящий вместе с дуновением нежный аромат цветов, обволакивал и кружил голову воздушным счастьем, несмотря на надетые фильтры. Кора деревьев, эластичная и шершавая одновременно, оставляла крошечные кусочки пыли и трухи на перчатках, но Инге по-настоящему нравилось касаться её. Нравилось рассматривать ей и бархатные лепестки подаренного Риевиром цветка (безопасного по его уверениям).
Можно делать фотографии, чтобы в будущем кто-то смог изумиться запечатлённой на них красоте. Но неподдельный восторг и восхищение остались бы именно с тобой, а не достались кому-то. Только ты сам, глядя на цветную картинку, смог бы унестись мыслями в это загадочное где-то и вновь, опираясь уже не на зрение, а на память всего тела, смог бы перенестись. Вернуться. Пройтись по знакомым тропам. А, открыв глаза, даже восхищённо и взволнованно прошептал бы собеседнику: «Это было настолько прекрасно, что невозможно описать словами». И действительно. Некоторые моменты нельзя передать словесно. Как объяснить восторг, охватывающий тебя, когда ты не пойми с чего рад проливному дождю и даже подставляешь лицо тяжёлым каплям? Или, обжигая руки, перекидываешь почерневшую печёную картошку из ладони в ладонь, а потом ешь её с крупной солью, несмотря на то что пачкаешь углём и лицо, и одежду?
– Задумалась? – спросил Риевир, попутно делая тайком ещё одну её фотографию.
– Немного.
– И о чём думы?
– О жизни. Памяти. Ощущениях… Сложно объяснить всё, что пронеслось у меня сейчас в голове.
– Достаточно тяжёлая тема, судя по всему. Надо тебя как-то растормошить.
– И что ты для этого намерен предпринять?
– Могу указать на цель. Мы почти у Храма, – он указал ладонью немного в сторону. – Видишь вон то строение на холме?
– Вижу, – ответила Инга.
На самом деле, «строение на холме» было не вполне точным определением. Скорее, внутри холма. Частично Храм Судьбы словно вырывался на поверхность, а местами скрывался под валунами да зеленью трав и кустарников. Казалось, здание в какой-то момент решило само по себе вырасти из-под земли, образуя некий болезненный нарыв на её поверхности, но до конца так и не смогло выйти наружу.
Инга даже удивилась собственному сравнению, но величие невысокой постройки из огромных тёмных глыб камня вызывало ассоциации только с некой кровоточащей язвой на теле больного.
Она встряхнула головой… Откуда только такие мысли? Это же словно обитель Гайи! Кладка смешивалась с перевитыми стволами деревьев, на коре которых, как стало видно вблизи, проступали непонятные узоры и символы. Небольшое озеро, расположенное по правую руку, искрилось божьей благодатью. Блики воды были схожи с алмазами, и их свет отражался в серебристой траве и изумрудной листве, делая последнюю почти прозрачной. Казалось, стоит взять такой хрупкий хрустальный листочек и посмотреть чрез него, как станет возможно увидеть таинственный Изумрудный Город.
– Мы войдём внутрь?
От перехватившего дыхание восторга Инга едва сумела посмотреть на спутника. Тот выглядел как-то заворожённо. Словно он почувствовал тоже, что она, хотя, наверняка, видел Храм тысячи раз. Инге даже пришлось дотронуться до его плеча, чтобы обратить на себя внимание. Риевир, с трудом переводя взгляд своих светлых серых глаз на девушку, непонимающе улыбнулся.
– Так мы войдём внутрь?
– Конечно. Разве не для этого мы здесь?
Первым чувством, когда они прошли притвор, стало незабываемое волнение. Вид огромного овального зала, в центре которого бил фонтанчик в низкой каменной чаше, создавал ощущение волшебного места. Дело было в том, что хрустальная вода вытекала за край чаши и, двигаясь по узким желобам, образовывала на полу замысловатый рисунок. Потолка как такового не было. Его заменяла собой бурная переплетающаяся растительность синих оттенков. В результате солнце проникало сквозь пушистую листву, давая естественное освещение, и при этом внутри царили лёгкие сумерки и приятная прохлада. По краям зала, видимо чтобы скрываться от непогоды, располагались уютные ниши, чем-то похожие на каменные беседки. Стены украшали древние мозаичные картины. На них изображались величественные строения и множество небесных островов. Из-за этого казалось, что существующие небесные острова являлись лишь скромным осколком величественного прошлого.
«Странно, – подумала Инга. – И странно, что никакого алтаря нет».
Почему-то девушка ожидала увидеть именно алтарь. Но, собственно, зал вообще никак не походил на тот, что представлялся её воображению. Здесь не было высоких мраморных колонн, вычурной позолоты, сводчатых потолков или иных типичных украшений. Лишь невысокий подиум напротив входа намекал на то, что здесь могли проводиться какие-либо службы.
– Ни статуй. Ни ликов на мозаике, – удивлённо прошептала девушка и произнесла уже громче. – Странная какая-то у вас религия.
– Разве у Судьбы и Времени есть какое-либо лицо? Это у вас непонятно почему поклоняются людям.
– Не людям. У богов просто облик такой. Но иногда они имеют сходство с животными. Например, как боги в Египте или Ганеша в Индии. Главное, что они великие, имеющие силу творца. Они создали мир и поэтому люди почитают их.
– Нашла благодетелей, – с презрением фыркнул Риевир и так кисло поморщился, как если бы Инга наступила на его «любимую» мозоль.
– А что не так-то?
– Да мало ли какая цель изначально стояла перед таким творцом? Что с того, что у него вообще мир получился? – голос парня прозвучал даже сердито. – Я вот создам замок из песка и закину туда муравьев. Понаслаждаюсь получившимся, а потом возьму и растопчу ногой! Просто так. И что? Такому безрассудному творцу поклоняться только потому, что у него сила есть? Что он пять минут дал пожить, да?
– А почему ты решил, что всё именно так? – непонятно из-за чего, но Инга не на шутку разозлилась.
– Потому что, только ставя всё под сомнение, можно увидеть осколок истины. Вот такусенький, – островитянин поднял повыше ладонь и почти соединил большой и указательный палец. В оставшееся между ними пространство могла поместиться разве что хлебная крошка.
– Только той истины, что тебе хочется увидеть, – сухо прокомментировала девушка. – Ты много чего можешь ставить под сомнение, но склоняться начнёшь к истине, которая тебе интересна и притягательна. Один и тот же факт мы с тобой можем расценить по-разному, вот она истина.
– Да ну?
– Да. Чтобы что-то оценивать наверняка, нужно быть абсолютно беспристрастным существом. А если таким стать, то не вижу смысла вообще до какой-либо истины докапываться.
– Тогда, быть может, стоит просто жить, дети? Радуйтесь окружающему и старайтесь сохранить его для взоров тех, кто придёт после вас, – послышался знакомый старческий голос – хриплый и вместе с тем скрипучий.
Мурашки пробежали по коже Инги, когда она всмотрелась в лицо женщины в чёрном одеянии жрицы. Полупрозрачные серые глаза и тонкую желтоватую кожу нельзя было не вспомнить. Это была та самая ведьма из сна, что схватила её за голову.
Но разве сон мог быть реальностью? Может, просто видела она эту старуху где-то мельком? Не зря же говорилось, что человеку снятся только те люди, которых он когда-либо в своей жизни уже видел.
– Добрый день, мама, – между тем искренне обрадовался жрице Риевир и даже крепко обнял её. Его сильное тело и обнажённый торс резко контрастировали с суховатой фигуркой, закутанной в чёрную ткань. Жрица скорее походила на его бабушку нежели на мать…
… А ещё больше на традиционное представление смерти! Не хватало в её руках, правда, сельского реквизита, называемого косой.
– Доброго дня и ясного сна вам, дети, – радушно поприветствовала старуха их обоих, после чего отстранилась от Риевира и поправила растрепавшиеся пряди седых волос. – Я довольна, что вы пришли.
– Хорошо, а то привести сюда Ингу было проблематично. Совет запретил ей сюда соваться, но она хотела посмотреть Храм, и поэтому я решил…
Жрица противно засмеялась и посмотрела на Ингу проницательными глазами. Взгляд её показался девушке неприятным. Ей даже захотелось спрятаться за спину Риевира так сильно, что она едва удержала себя от такого поступка.
– Что же, я покажу Храм и, может, чуть больше. Ты, кто зовёшь себя Ингой, ведь за этим пришла сюда?
– Здравствуйте, да, – нехотя выдавила из себя Инга.
Ей пришлось это сделать из одной только вежливости. Образ опасной ведьмы в её представлении только усиливался с каждым мигом. Более того, девушка была раздражена тем, что не знает как обращаться к жрице, плюс ко всему оказавшейся матерью Риевира.
– А как вас зовут?
– У жриц нет имён. Имя – это отголосок личности, всегда имеющей свои нужды и желания. У жриц не может быть нужд и желаний. Мы отдаём себя и своё время судьбе, чтобы стать иным.
– Иным?
– Много будешь знать – скоро состаришься, – со смешинкой ответил за жрицу Риевир и даже щёлкнул указательным пальцем Ингу по носу, чтобы она не любопытничала. Но произошло другое. Память девушки мгновенно оживила размытые воспоминания о том, как она лежала на алтаре в окружении странных, невероятно похожих друг на друга старух. От этого ей стало страшно, и потому она нисколько не возмутилась в ответ на поступок парня. А там, поняла, что оно к лучшему вышло.
Сказать по правде, из-за ответа Риевира Инга даже расслабилась. Ей ведь было известно, что местные никогда не позволяли обитателям большого мира лезть в их религию. Они никогда не распространялись о своей вере… А потому то, что произошло сейчас, более чем вписывалось в представление Инги о том, что должно было произойти.
– Нет уж, ни к какому старению я не готова, – всего-то отшутилась она. – Но Храм посмотреть, конечно, хочу. Очень.
Инга нисколько не лгала. Этот самый Храм не так много людей из большого мира смогло увидеть. Стоило наслаждаться жизнью и ловить уникальный момент.
– Вот что это за зал? – задала она свой первый вопрос.
– Можно сказать, это всего лишь внутренний двор Храма, – ответила старуха. – Сюда приходят те, кто испытывает необходимость встречи со жрицами. Кроме Владык редко кто из обитателей Острова посещает иные чертоги.
– И всё? Зал только для этого?
– Да.
Инга почувствовала, как её брови машинально приподнялись до ехидного уровня: «Да что вы говорите?». Ведь помещение было огромным! Если судить о размерах, то подобный метраж вполне бы подошёл в качестве ангара для авиатехники. На какой же единовременный приход страждущих людей здесь рассчитывалось, если исключались некие общественные церемонии?
… Про церемонии Инге хотелось узнать больше всего, но она не стала расспрашивать о них сразу. Ей виделось, что лучше вести себя осторожнее, а потому девушка решила сперва задать вопрос на отвлечённую тему.
– Вы, жрицы, и живёте здесь? Вас много?
– Нас немногим более пятидесяти в эти времена. И да, мы живём здесь. Можно сказать, что Храм Судьбы – наш дом, обитель и весь мир.
– Тогда получается, что где-то здесь кельи? И, если этот зал только для прошений, то службы совершаются в другом месте, да? Тот, другой зал, можно посмотреть?
Посреди её слов огромные входные створки с лёгким скрежетом раскрылись, и внутрь, в сопровождении гида естественно, вошла группа из пятнадцати типичных туристов. Их головы совершали забавные кругообразные движения, как у болванчиков. Только так глаза могли с порога охватить как можно больше и восхищенно засверкать в предвкушение раскрытия некой грандиозной тайны.
«Прямо-таки новые Индиана Джонсы выискались», – подумала Инга и внутренне сдержанно улыбнулась. Наверняка у неё самой был аналогичный вид.
– Итак, историю создания Храма Судьбы вы услышали, – скучающе произнёс экскурсовод монотонным голосом профессионала своего дела. – Позже мы посетим одну из свободных келий, осмотрим трапезную, вы услышите легенду об озере, являющимся подобием баптистерия, но сейчас осмотрим это величественное помещение. Мы находимся в главном церемониальном зале…
Инга почувствовала, что её брови снова начали скептически подниматься. Причём настолько высоко, что отчётливо ощущалось натяжение кожи лба. Иначе уровень: «Что-то вы мне на мозги, товарищи, капаете!» выглядеть не мог.
– Внутренний двор? – с подозрением поинтересовалась она вслух так тихо, чтобы её слова не услышали окружающие туристы. Но те мало обращали на троицу внимания. Жрица, конечно, могла бы привлечь их интерес, но фотографировать её в присутствии двоих непонятных людей, один из которых был без рубашки, а другая обладала насыщенно красной шевелюрой, они не желали. Вероятный кадр не казался им столь прекрасным, чтобы показывать его друзьям и родственникам.
– Ты как будто вчера родилась, – сообщил Риевир. – Зачем нам подробно и во всех красках пытаться доносить до туристов, ищущих только зрелищ и развлечений, свой взгляд на мир? Легче дать им то, что они могут понять и принять. Всё равно поверят как миленькие, – он подмигнул и требовательно посмотрел на мать. – Быть может, чтобы не мешать группе, пройдём в придел?
Старуха молчаливо склонила голову в знак согласия и неторопливо пошла в сторону слева от входных ворот. Риевир и Инга следовали за ней, не отставая. Как оказалось, там была ниша, на стене которой присутствовала крепкая дверь, почти сливающаяся с каменной кладкой по оттенку. Жрица повернула металлическую ручку-кольцо вокруг своей оси, и это удивило Ингу. Она бы за кольцо просто-напросто дёрнула. А уж то, как створка легко и бесшумно отъехала в сторону… Девушка почувствовала, что её бровям некуда подниматься ещё выше, а потому постаралась всё‑таки сохранить их в предназначенном природой положении.
За дверью оказался широкий тёмный коридор, освещаемый лишь за счёт узких щелей в потолке. Света в нём было крайне мало, и из-за этого Инге показалось, что она находится в склепе. То, что дверь за ними закрылась, лишь усилило впечатление. Жрица между тем прижала свою ладонь к стене и неторопливо сделала вперёд несколько шагов. Затем остановилась и обернулась.
– Мы не пойдём в придел. Думаю, нашей гостье можно показать больше.
Выражение лица жрицы было плохо видно, но что-то посещение Храма нравилось Инге всё меньше и меньше. Во всяком случае, она нисколько не любила такие тёмные помещения, а потому хотела было попросить Риевира включить подсветку на фотоаппарате, как вдруг старая женщина прижалась к стене и… исчезла! Машинально девушка железной хваткой вцепилась в руку идущего рядом с ней парня.
– Ты чего? – перепугался островитянин, но Инга была напугана больше его.
– Она… Она прошла сквозь стену. Как призрак!
– Инга, – совершенно серьёзно начал было Риевир, но не выдержал и звонко рассмеялся.
Девушка, несмотря на испуг, неподдельно растерялась, но, подумав, обиженно скрестила руки на груди. Её поза вызвала лишь новый припадок смеха Риевира. Всё, что он смог, так это указать куда-то ладонью вперёд по коридору. Инга посмотрела, куда он показывает, и увидела жрицу, на чьём лице было написано искреннее недоумение.
Понимая, что объяснение лежит где-то на поверхности, Инга почувствовала себя крайне глупо. Но, как говорится, коней на переправе не меняют, а потому она продолжила стоять с видом незаслуженно обиженной особы.
– Ты ещё такой живой, – с горечью и одновременно с материнской нежностью произнесла старуха, глядя на Риевира.
Островитянин из-за сказанного резко прекратил смеяться. Он даже стал настолько серьёзным, что вмиг начал выглядеть значительно старше своих лет.
– Риевир? – ещё больше испугалась Инга.
Однако, парень ничего не ответил. Вместо этого он сунул руку в боковой карман брюк и, вытащив оттуда небольшой светодиодный фонарик, служащий попутно брелоком для ключей, включил его. Жители Острова хорошо видели в темноте, им не требовался при таком освещении дополнительный источник света, но жительница большого мира только теперь смогла рассмотреть зигзагообразную трещину в стене. Это был боковой проход, который в царящем полумраке всего‑то сливался с пространством, и потому на первый взгляд не был заметен. Наверное, поэтому жрица приложила ладонь к стене. Вряд ли её старческое зрение было таким же острым как в молодости.
– Кажется, сегодня я тоже научусь фокусу проходить сквозь стены, – попыталась сгладить ситуацию девушка шуткой. После такого визуального объяснения требовать извинений за смех казалось нелепым.
– Тогда давай, дамы вперёд.
Жрица уже скрылась в проходе, а потому Инга смело подошла к ответвлению коридора. Однако, тут же испытала страх. Проход оказался очень узким – только-только, чтобы пройти прямо, а не боком, взрослому мужчине. От камней веяло сыростью и холодом. И хотя никакого гнилостного запаха растений не чувствовалось, дотрагиваться до стен всё равно не хотелось.
Инга осторожно сделала пару шагов так, чтобы не задеть плечами кладку. Это получилось, но тут проход резко завернул. Девушка постаралась аккуратно изменить положение тела, но всё равно зацепила рукой влажную стену. Несмотря на перчатку, прикосновение вызвало чувство брезгливости, заставившее поморщиться. Хотелось потереть кожу, но в такой тесноте это было невозможно. Оставалось лишь терпеть и надеяться, что подобного не повторится.
Риевир шёл следом за Ингой и освещал для неё путь фонариком. Правда, чтобы света было достаточно, ему пришлось повыше поднять свою правую руку и это создавало для него определённые неудобства. Коридор-то был одно название. Скорее лаз. Щель.
– Хочешь, я фонарик возьму? – предложила Инга.
– И чтобы мне было ничего не видно из-за этого? Нет уж. Сам справлюсь с такой тягостной ношей.
– Тогда ладно. Только ты всё равно не надорвись там.
Сказав так, Инга пошла дальше, уже не так сторонясь стен. «Раз Риевир не боится тереться о них голым телом, то не стоит мне изображать из-за себя сторонящуюся воды кошку», – размыслила она. Однако, налипшая на перчатки каменная крошка и грязь не стали от этого приятнее. Поэтому Инга начала касаться стен уже не по необходимости, а намеренно. Она решила грязные перчатки порвать и выбросить.
– Инга, – вскоре шепнул ей Риевир.
– Что?
– Ничего такого, просто посоветовать хочется. Понимаешь, это не мост. Ты не упадёшь. Тебе не обязательно за стены держаться.
– Может, я куда-нибудь «через стену» проскользнуть хочу? Вроде как фокус освоила, теперь тренировка нужна, – зашипела она, сродни пресловутой кошке.
– Не вариант. Через стену до ближайшего помещения пробираться надо будет долго, тебе как новичку воздуха не хватит. Ты ж только начала осваивать подобные перемещения.
Инга спиной чувствовала, что парень вовсю улыбается. Но ей самой смешно не было.
– Хм. Если ближайшие помещения так далеко, то куда мы идём? – совсем тихо поинтересовалась она и услышала полный недовольства вздох. Кажется, Риевир не особо хотел идти за жрицей.
– К Сердцу Храма, – нехотя ответил он после некоторого молчания.
И, может, сам Риевир не был в восторге от такого обстоятельства, но в Инге фраза мгновенно зажгла неподдельный интерес. От любопытства девушка резко обернулась, и следующий за ней Риевир только-только успел остановиться, чтобы не налететь на неё.
– Ух, а глазки-то как заблестели.
– Это твой фонарик отсвечивает, – тут же отмахнулась Инга и пошла дальше.
Ну что можно спрашивать у такого несносного человека? Всё равно только издеваться начнёт и ничего толком не расскажет раньше времени.
Молодой учёной оставалось только радоваться, что она, подобно одной своей родственнице, ничуть не страдает клаустрофобией. Узкий лаз коридором назвать было никак нельзя. Он давил со всех сторон, напоминая могилу. И даже самоуверенная Инга, пожалуй, поддалась бы лёгкой панике, продлись их путь не минут пять, а дольше.
По итогу они оказались в полукруглом зале. Свет фонарика осветил ровные гладкие стены тёмно‑серого цвета. Пол и потолок были такими же. Если бы не грубая каменная балюстрада на противоположной от них стороне, то помещение напоминало бы каменную коробку.
«Тьфу, – мысленно чертыхнулась Инга. Она ожидала увидеть много чего неожиданного, но никак не то, что находилось перед нею. – Как только такое отвратительное место можно назвать Сердцем Храма?».
Словно услышав этот невысказанный вопрос, жрица повернулась к Инге лицом. Вид старухи показался девушке даже грозным и потому она замерла, как замирает кролик перед удавом. Жрицу это, казалось, удовлетворило. Выражение её лица смягчилось, и она тишайше пояснила:
– Ты видишь Зал Тишины.
Несмотря на то, что жрица шептала (это было видно по губам), её голос, словно острый нож, разрезал пространство. Помещение не должно было давать такой акустики по строению, но…
– Действительно, – подтвердила Инга, только чтобы ощутить на себе эффект.
Она не стала шептать, а потому звук, словно хриплое карканье, тут же сдавил со всех сторон. Её собственный голос изменился до неузнаваемости. Девушка поморщилась, прижала ладони к ушам и мысленно зарекалась от любой болтовни в этом зале! Но жрица не знала этого, а потому сурово поднесла указательный палец к губам, призывая к молчанию. Не шевелясь, она несколько секунд пристально смотрела на Ингу. А затем, наконец-то решив, что гостья больше не станет вести себя столь безрассудно, подошла к единственному предмету мебели в зале – узкому комоду.
Сухие дряблые руки беззвучно выдвинули верхний ящик. Из него жрица достала три толстые свечи и, раздав их, зажгла фитили с помощью обычной зажигалки. Пламя было необычным. Голубым. А ещё отчего-то света свечи дали куда как больше фонарика Риевира. Он даже выключил его и убрал обратно в карман. А там они все двинулись в сторону балюстрады, за которой теперь стала видна лестница вниз.
«Как будто спуск к логову вампира», – похолодела Инга и даже испытывающе посмотрела на спокойного Риевира. Но затем отбросила такие страсти и смело зашагала к лестнице вслед за жрицей.
Удивительно, но шаги людей (в отличие от голосов) никакого шума не создавали. Инга даже по‑детски постаралась шаркнуть ногой, но вокруг по-прежнему царила полная тишина. Исследовательнице сразу вновь захотелось попробовать что-либо сказать, но она с трудом сдержала себя, придя к выводу, что причиной всему строение зала.
Кто знал? Почему невозможна постройка, где акустика почти полностью глушится на одной высоте, а на другой достигает небывалых эффектов? Хватит с Инги игр в восторженного средневекового жителя, готового обоготворять неясные для него технологии. В конце концов, островитяне никогда не походили на дикарей. Скорее, они были сродни древней цивилизации, обладающей своими уникальными секретами и манящими тайнами. Так что удивилась, сделала мысленную пометку, а потом уже и разгадывай, Инга! Зря высшее образование получала, что ли?
Размышления привели к новому обстоятельству. Девушка резко повернулась к Риевиру в намерении ткнуть указательным пальцем в висящий у него на груди фотоаппарат. По её мнению, этого жеста было достаточно, чтобы дать понять об её желании сделать хоть какие-то фотографии. И да, намерение было хорошее. Но происходило всё в движении, да и желания Инги остановиться по виду её спины островитянин предполагать никак не мог, а потому он нисколько не снизил скорость своего стремительного шага. В результате палец девушки ткнулся в мускулистый торс с такой силой, что заставил Риевира приглушённо ойкнуть. И даже такой звук разнёсся мерзким эхом по залу.
Все колкие замечания Риевира и искренние сожаления Инги, ощупывающей палец на наличие перелома, по объективной причине так и остались невысказанными вслух. Этим двоим оставалось лишь обмениваться многозначительными взглядами. Однако молчание длилось недолго. Едва они преодолели первый виток лестницы, по спирали ведущей куда-то глубоко вниз, как Риевир язвительно зашипел:
– Ты меня никак продырявить решила?
– Прости, – с искренним сожалением извинилась Инга. – Я хотела до фотоаппарата дотронуться.
– Технику поломать хотела таким образом? – через язвительность проскользнула привычная шутливая нотка.
– Нет, конечно. Я только ткнуть в него пальцем хотела, чтобы ты сделал фото. Разговаривать‑то было нельзя.
– Ну, способ ты выбрала интересный. Это точно, – хмыкнув, ответил Риевир и принялся тереть грудь, на которой образовалась красная точка и длинная яркая полоса. Видимо, когда палец съехал вниз, Инга расцарапала ему кожу.
– Эй, я же попросила прощения, – всё-таки огрызнулась девушка, хотя внутренне продолжала искренне раскаиваться.
– О, мне стало намного легче, – с хорошим таким сарказмом ответил Риевир. – Благодарю, что до извинений снизошла. Но нет, фотографировать я ничего не буду.
– Нельзя, что ли? – расстроилась Инга.
– Ха, меня другое останавливает – вдруг кадр не так получится? Ты же тогда вообще меня растерзаешь. Так что на, держи.
Риевир решительно снял с себя фотоаппарат и вручил его девушке. Инга с вожделением уставилась на технику и с удовлетворением заключила, что управление было вполне стандартным. Справиться с устройством у неё бы получилось. Оставалось только свечку кому-нибудь всучить.
– Подержи-ка, – протянула она свечу Риевиру. Однако, парень даже не шевельнулся, а потому ей пришлось пояснить. – Мне так будет удобнее сделать несколько снимков.
– Ишь чего надумала, здесь нельзя фотографировать.
– Тогда зачем ты мне фотоаппарат отдал? – разозлилась она.
– Мне надоело эту увесистую фигню на себе таскать, а тебе нужен шанс искупить свою вину за вот это, – он указал на царапину, состроив крайне недовольное выражение на лице, и Инга растерялась. Она не могла понять свои эмоции. То ли Риевир довёл её до бешенства, то ли ей стоило хорошо посмеяться над его проказой.
Предпочла Инга третий вариант. Она сказала с ехидством:
– По крайней мере, теперь ты действительно можешь без футболки ходить. Получится хвастать, что тобой соблазнилась хоть какая-то особа.
– А ты думаешь, я никому не нужен?
– Уверена. С твоим-то характером, – Инга злорадно ухмыльнулась и, чтобы оставить последнее слово за собой, поинтересовалась: – Что это за лестница?
– Тропа Мёртвых, – сухо ответила жрица за сына и тем разом вернула расшалившуюся обстановку к напряжённой тяжёлой атмосфере.
– Угу. И что же мы здесь делаем-то? – сквозь зубы проворчала Инга, обращаясь скорее к себе самой, но старуха её услышала.
– Желаем зреть дальше. Видеть глубже.
Каждое слово произносилось хрипло. Как бы по раздельности. Создавалось впечатление, что жрица находится в некоем мистическом трансе. Поэтому Инга непроизвольно вздрогнула, и Риевир, заметив это, решил озвучить более понятные объяснения.
– Видишь на стенах ниши? Это локули.
– Локули? Что это такое? – до этого момента Инге не приходилось слышать этого слова.