Глава 3
К вечеру девочка проснулась, и даже выпила несколько глотков тёплого бульона. Однако бодрствовала она не более часа. Снова сжалась клубочком и засопела, пока её не скрутил приступ кашля. Так что ночь прошла в постоянных побудках, подаче тёплого молока и ужасного дискомфорта. И всё же на утро Элдри стало определённо лучше. Кашель стих, а сама она, прежде чем заснуть, почти доела миску жидкой каши. Поэтому я вздохнул свободнее и, вновь попросив мадам Матильду присмотреть за девочкой, отправился бродить по деревне.
Для начала я купил одежду. И несмотря на возмущение женщин, с которыми торговался, запасся нарядом на мальчика. Как-то у меня было больше веры в то, что штаны лучше сохраняют тепло нежели юбки. А со дня на день стало бы резко холодать. До конца жнивня осталось всего восемь дней. С утра уже задул опомнившийся холодный ветер, и о прежней нестерпимой жаре пришлось забыть. Я бы и себе приобрёл какую‑либо жилетку или куртку, но посчитал, что такую покупку будет лучше совершить в Варжени. Не хотелось ходить в деревенском тулупе.
А потом уже настал черёд подумать о Ванессе. И, как назло, у местных кумушек настоек на смородине, вишне, рябине и сливе было хоть отбавляй, а земляничной всё не находилось, покуда не довелось встретить вчерашнего рыбака. Он выслушал мою беду, проникся и даже выручил. Мы отправились к его дому, и там он достал из своего погребка настойку эдак трёхлетней давности. Как было сказано «берёг себе на поминки, но хорошему человеку». Хорошему человеку запасливость рыбака обошлась раза в два дороже, чем думалось изначально. Но я не стал скупиться. А там, по возвращении в трактир, узнал, что Элдри всё ещё спит, и потому отправился к Ванессе.
Верхом до дуба надо было ехать около получаса, если не особо спешить. Так что мне предстояло прибыть значительно раньше, чем магичка просила, но в планах было только оставить подарок возле каменного алтаря и уехать обратно. Мне не нужна была встреча с этой женщиной, а потому я не стал соблюдать сроки. Однако, к удивлению, мы встретились на полдороги. Я просто‑напросто нагнал Ванессу.
– День добрый.
– Да уж, – буркнула она в ответ с высоты своей кобылки, и даже злорадно приподняла уголки губ, увидев, что на солнце как раз набежала солидная по размерам тучка. – Добрый-предобрый такой… Слышал уже весть?
– Какую?
– Ах, да. Ты же не из местных. Тебе всё равно.
– Что всё равно?
– У нас тут школа Чёрных магов под боком была. Чёрною Обителью называлась. Так вот, её восстановить хотят. Мне Захран сказал, что из Варжени мастеровых туда погнали. А, раз он куда позже них город покинул, то значит, они уже начали работы.
– И что? Чем это так плохо?
– Я и так рисковала, живя столь близко к Варжени. Теперь-то уж точно съезжать придётся.
Она столь грустно вздохнула, что я безо всяких подсказок понял – эта женщина переезды не любит.
«Успокоить её, что ли?» – даже снизошла на меня блажь. И я, прокрутив в голове сказанное, поинтересовался.
– Ванесса, а ты уверена, что мастеровых именно туда направили? Не мог Захран ошибиться?
– Мог, – ответила женщина по размышлении. – Захран не купец, а простой крестьянин, что всего-то свою капусту повыгоднее продать решил. Откуда ему всё наверняка знать?
– Может, тогда доедем и глянем?
У меня всё просто чесалось от желания посмотреть на свой бывший дом. Однако логика и маршрут оставляли Чёрную Обитель в стороне. А тут всё как-то складывалось…
– Можно в принципе. Но придётся во весь опор гнать, чтобы ты к вечеру в Черницы вернулся. За дочкой присмотрит кто? Как она?
– Значительно лучше. И я с мадам Матильдой договорился, так что давай!
Ванесса не заставила себя ждать. Она подстегнула кобылку, и мы понеслись. Ветер аж завывал в ушах. Всё же, как быстро бы ни перемещала человека техника, ничто не могло сравниться с ощущениями от скачки на живом коне. Да и скорость была идеальной, чтобы не задыхаться или же надевать маску. Я искренне насладился поездкой и конечным видом цели.
Вот она – Чёрная Обитель. Когда-то здесь прошло моё детство. Некогда я встретил здесь Эветту. О, сколько памятных лет провёл я в этих стенах! Это был мой дом. Дом, который я некогда оставил из‑за того, что одна девушка не пойми с чего отвергла меня. Ведь не ушёл бы я на дороги междумирья, если бы она была рядом. Не смог бы, захотел бы остаться. Это она дала мне стимул начать учиться. Она дала мне покинуть этот мир и последовать моему истинному призванию. Здесь, в Чёрной Обители, я открыл свои первые врата туда, где нет места обычным людям и даже многим из магов. Их открытие основательно накренило восточную часть здания, и разрушило остальные. Но кольца стен и прочие постройки внешнего двора выглядели почти так же, как прежде. Если не обращать внимание на людей, ставящих леса. Отсюда они казались муравьишками, но Ванесса глядела на них и хмурилась. Она задумалась о чём-то своём и в какой-то момент произнесла.
– Здесь много детей погибло.
Я тоже думал о своём. А потому ответил:
– Что поделать? Обучение завершают отнюдь не все. Стать Чёрным магом сложное испытание.
– О чём ты? – удивилась женщина.
Как же сложно делать вид, что тебе ничего не ведомо, когда на самом деле знаешь намного больше, чем положено.
– Чёрных магов значительно меньше нежели детей, что они забирают в школы.
– Никогда не думала об этом, – обеспокоенно сказала она и замолчала. Однако вскоре продолжила. – Видишь, как всё разрушено?
– Да.
– Толком неизвестно, что здесь произошло. Нечто мощное спровоцировало выброс… создало землетрясение, если проще говорить. Из Черниц, как из ближайшего селения, согнали всех мужчин разбирать завалы. Отчего-то в Чёрных магах, как стало ясно позднее, исчезла способность к волшбе на время, вот они и прибегли к мужицкой силе. Отец подслушал разговор об этом, когда вытаскивал из-под камней трупы. Их складывали в ряды. Семьдесят три человека. Каких-то раздавило. Кому-то не хватило воздуха продержаться до спасения. Всего восемнадцать остались в живых.
– Помимо тех, кто оказался на внешнем дворе?
– Снаружи? Не знаю. Отец не говорил больше ни о ком и ни о чём. Щадил меня.
– Жаль. Хотелось бы знать больше.
– Больше? – с возмущением посмотрела она на меня. – Я знаю, что маги провели какой-то опасный эксперимент и из-за их мерзкого любопытства погибло семьдесят три человека! Причём большинство из них – почти дети. Мне этого достаточно!
Глаза магички сверкали неподдельной злостью, но я её эмоции нисколько не разделял.
– Ванесса, я понимаю, отчего прочие не любят Чёрных магов. Сложно приобрести симпатию к кому-то столь отличному, к кому-то куда как более совершенному… Но ты же не какая‑то дремучая крестьянка, ты маг. Так как ты не видишь, что Орден активно занимается исследованием мира? Чёрные маги ставят перед собой цель развивать магическую науку, а это сопряжено с жертвами.
– Чушь собачья, – скривилась она и пояснила. – Исследованиями и разработками занимаются все маги, не только Чёрные. Но только Чёрные создают нежить, только они не дают её уничтожать, крадут из семей будущих учеников, устраивают травлю на прочих магов и даже распространяют мор, неизлечимый обычной медициной! Они несут в себе зло. И именно это зло заставляет любого разумного человека ненавидеть их и мечтать, что однажды они сгинут, как какая-то зараза!
– Ну-ну, – скептически покачал головой я. – Разве тогда удивительно, что они придерживаются собственной доктрины – вести войну против всех?
– Ты говоришь как Чёрный маг. Работаешь на них? – пристально поглядела она на меня и даже применила заклинание, помогающее отличить правду от лжи.
– Нет, Ванесса. Я на них не работаю.
Да-да, бери выше, милочка! Я служу Тьме напрямую. Мне не нужны столь жалкие посредники.
– Всё равно ты странный. Очень странный.
– Потому и Морьяр.
– Так это что-то означает?
– Да. С райданрунского языка моё имя переводится как странник, – я усмехнулся её неведению, а затем потерял интерес к ведущимся строительным работам и, вытащив из котомки глиняный кувшин, протянул его женщине. – Всё по твоему заказу. Настойка. Земляничная.
– Ого, серьёзно? Достал-таки? Откуда?
– Повезло.
– Действительно повезло! У нас уже шестой год земляничного куста с целыми ягодами не встретишь. Мхоборы1 подчистую объедают.
– Значит, вдвойне повезло.
– Втройне. Я такой редкостью обязана поделиться.
– Зачем? – не понял я. – Ты же не так давно была недовольна объёмом Брианны.
– Видишь ли, хранить теперь смысла мало. Всё равно настала пора вещи паковать и уходить отсюда. А пить в одиночестве? Скучно.
Резон в её словах имелся. Меня тоже часто тянуло поговорить с кем-либо после распития алкоголя. Правда, моему обществу мало кто был рад, но раз уж это меня просили составить компанию.
– Не хочу злоупотреблять добротой мадам Матильды, поэтому как насчёт встречи завтра? День должен быть ясным. Можно будет посидеть у реки сразу за деревней, мне там понравилось.
– Завтра будет даже лучше. Только давай с северной стороны и чуть подальше? У старой ивы.
– Я туда ещё не ходил.
– За пасекой будет тропка к реке. По ней иди, а как кончится, то налево вдоль берега. Первая ива, она же единственная на всю округу, будет нужной. Я приду за пару часов до полудня.
– Самое солнце.
– А я люблю жару, – улыбнулась она и как-то зловеще прошептала. – В холодной сырой могиле успею належаться.
***
Мадам Матильда посмотрела на меня с укором, но когда я завязал разговор о том, чтобы материально поблагодарить её за услуги, то от вознаграждения напрочь отказалась и сказала, что помогает отнюдь не из-за денег. Возможно, мне стоило вместо монет предложить ей помощь по хозяйству, но я знал, что ничего такого не умею. А потому, стиснув тайком полешко из поленницы, вернулся в комнату и приступил к своему излюбленному занятию – вырезанию поделки. На этот раз мне захотелось запечатлеть в дереве лицо заботливой женщины.
Элдри проснулась, едва я приступил к работе. Она была очень слаба, но её аппетит говорил, что это ненадолго.
– Завтра переоденешься, – я похлопал рукой по свёртку с одеждой.
– Угу.
Ответ меня устроил, но вместо того, чтобы заняться делом, я принялся довольно созерцать, как она жадно глотает мятую отварную картошку. Мысли при этом вылились в такое вот поучение:
– Впредь не стоит вновь так сильно простужаться.
– А если я заболею, – Элдри жалобно посмотрела на меня, – ты снова приведёшь маму?
– Маму? – сперва удивился я, а затем понял. – Нет, ты спутала. Тебя лечила Ванесса, она совсем другая женщина.
Ложка упала в миску, и миска скатилась у девочки с коленей. Куски картошки покатились по полу.
– Я хочу маму! – захныкала Элдри. – Маму! Маму!
Не знаю, что на меня нашло. Может, мне вспомнилось, как некогда я сам горько рыдал, а мастер Гастон был рядом? Сложно ответить, но я сел подле девочки и неуклюже прижал её к себе.
– Не всё бывает так, как хочется. И кое-что уже нельзя исправить. Никогда. Как бы ни хотелось иначе.
– Но если ты знал, что ничего нельзя исправить, то зачем ты убил их?
Светлые глазёнки уставились на меня, как будто бы в ожидаемых от меня словах должна была содержаться истина, раскрывающая как минимум никому неизвестную тайну создания мироздания.
– Потому что иногда выбор ведёт нас к тропам судьбы, ступая на которые выбора больше не остаётся. Я ведь на самом деле никогда не желал твоей матери и сестре зла.
– Ты убил их.
– И буду помнить об этом до конца своих дней.
– Я тоже этого не забуду.
Несмотря на произнесённую угрозу, Элдри прижалась ко мне. Я машинально погладил её по спутанным грязным волосам, словно собачонку, но тут же поморщился и отстранился.
– Фу! От тебя совсем несносно пахнет! Пойду договорюсь с кем‑нибудь, отведу тебя в баню. И пока не вымоешься, не переодевайся! А то всё стирать придётся.
***
Утром я решил, что хватит Элдри валяться в постели, а потому вознамерился взять её с собой к реке. Мадам Матильда заметила, что мы собираемся уходить, и высказала свой упрёк. Но я преподнёс ей подарок, и все аргументы кончились. Деревянный миниатюрный бюст самой себя привёл женщину в неописуемый восторг, и на этой воодушевлённой ноте испарились все её претензии. Она под не особо довольный взгляд мужа с энтузиазмом сунула мне четыре только что испечённых пирожка с морковкой и улыбнулась на прощание.
Коня я оставил в стойле. Девчонке следовало самой двигаться, а до места встречи с Ванессой было не так далеко. Правда, поначалу Элдри немного пошатывало. Её походка была неуверенной, но вскоре детский интерес и задор исправили это. Она то подражала птичке, махая крыльями, то начинала жужжать, изображая пчелу. Я не делал никаких замечаний, хотя местные на неё косились неодобрительно. Если честно, мне было безразлично как поведение девочки, так и отношение к нему селян. Она мне не мешала. Они тоже.
Ванесса уже поджидала меня, хотя приподняла брови, заметив Элдри. В руках женщина держала объёмную корзинку, прикрытую толстым покрывалом.
– Хочешь пирожок? – предложил я ей, чтобы избавиться от ноши.
Узнав, что внутри варёная морковь, Элдри напрочь отказалась от выпечки. Я же и так плотно позавтракал. Съеденные два угощения явно были лишними, а оставшиеся мешали свободе рук.
– А с чем он?
– С морковкой.
– Ненавижу морковь. Но давай расстелем покрывало и положим к моей снеди? Может, твоя девочка съест?
Да. Видимо, морковью здесь питался я один.
– Я не зайчик морковку есть! Я белочка! Я люблю орешки!
Мы устроились в тени дерева. Приятная прохлада и запах воды действовали расслабляюще. Элдри, правда, порывалась искупаться в реке, но я твёрдо стоял на своём, а потому бдительно следил за соблюдением указа не трогать воду. Вроде бы дитя меня слушалось и только игралось с песком. Ванесса открыла корзинку, в которой принесла с собой немного лесных ягод, хлеба, сыра и фундука. Они скрасили распитие крепкой, но чрезмерно приторной настойки.
– Я всё вспоминаю, как ты себя вёл в трактире. Со стороны выглядело так, будто тебе прекрасно известно, чем я занимаюсь. У тебя был знакомый маг-лекарь?
– Да.
– Хороший?
– Полагаю. Я именно как лекаря знал её очень недолго.
– Ясно. Сам-то не пробовал так лечить?
– Нет, исцеление не по моей части.
– У-у-у, – протянула магичка с неприкрытым скептицизмом. – Не по твоей части, говоришь? Ха, в тебе же вообще силы нет!
Она рассмеялась, желая этим смехом досадить и сделать мне больно. Но у неё не вышло.
Кто-то однажды сказал, что я не умею признавать свои ошибки, и в какой-то момент мне довелось что-то в этом замечании понять. Но озарение давно прошло. Как можно признавать какие-то ошибки, если ты их не совершаешь?
Я всё сделал правильно. Выполнил задание, не нарушая условий. Выполняю обещание, данное Эветте, не нарушая условий. А остальное – исправимые погрешности.
Подумав так, я даже удивился. В какой момент я пришёл к выводу, что не заслуживаю от Тьмы вообще никаких претензий?
Хотя… разве я не прав в своих суждениях? Я убил Эветту, как оно требовалось. На момент её смерти никого в доме не было. Всё честно. Я имел полное право оставить Элдри в живых. А то, что я не даю сигнал, так почему я должен сразу по выполнении задания связываться с Хозяевами? Никакой договор с таким условием я не подписывал. Нюанса такого мне никто никогда не озвучивал. Это только моё дело, когда отправить сообщение. И пока Хозяева не дали мне какое‑либо новое задание, то почему бы не прогуляться по родному миру?
Серьёзно. Не подкопаешься ведь.
– Так что не суди о магии. Какой из тебя целитель, коли силы не имеешь? – ехидно добавила Ванесса, когда поняла, что я намерен молчать.
– Дело не только в силе, – всё же ответил я и, откидываясь назад, постарался объяснить свою точку зрения. – Исцеление, конечно, во многом направлено на уничтожение. Чтобы справиться с болезнью, нужно разрушить её источник. Однако это только первый шаг. Второй заключается в творении. Соединить кости, срастить мышцы, обеспечить проходимость каналов. Вот она причина – я отнюдь не творец.
– Ох, и странный же ты.
– На то и Странник!
– Куда отсюда-то направляешься?
– На север. В герцогство Юрвенлэнд.
– Мне тоже стоит отправиться в путь. Но только не в Юрвенлэнд, Его высочество ненавидит не одних Чёрных магов, ему бы извести всех магов вообще. А вот в соседней с ним Старкании должно быть спокойно… Только как же мне будет не хватать всего этого! – потягиваясь и приспуская плечики платья, призналась Ванесса.
– Есть много интересного в чужих городах, странах…
– Есть! – перебивая, подтвердила она. – Но Черницы мой дом. Здесь я чувствую себя на своём месте. Здесь у меня жили прадеды, деды, мои родители. Я должна лежать в земле рядом с ними, когда умру. Здесь, а не где-то там.
– Ты слишком много думаешь о собственной смерти для той, кто нацелен жить.
– Наверное. Мне просто это крайне важно. Наверное потому, что пришлось похоронить многих, и сложно вернуться в беззаботное детство, что у Элдри. Посмотри, как ей весело.
– Она умеет радоваться. Чувствует всё очень ярко.
– Эй! – не став ничего отвечать мне, крикнула Ванесса девочке. – Иди сюда! Отдохни и хоть поешь чего!
– Иду!
Элдри уже раскраснелась от солнца и суетливых занятий. Она выпила залпом воду, жадно вгрызлась в кусок сыра, посыпав на него мелкие сладкие ягоды.
– А морковь, значит, не вкусная? – скептически поинтересовался я, созерцая сей дивный бутерброд.
– Не вкусная.
– Точно не вкусная! – согласилась с ней Ванесса и задорно рассмеялась.
Затем каким-то чудом Элдри уснула. Просто доела сыр и прилегла, а через пять минут уже крепко спала. Ванесса предложила не мешать ребёнку и, вновь наполнив мою кружку настойкой, позвала пройтись вдоль берега. Мне было весело от того, что ноги немного пошатываются, а сапоги утопают в песке. Даже не помню, что послужило причиной для того, чтобы их снять. И как я остался без рубашки тоже не вспомнил. Словно бы кто-то вырезал несколько минут памяти! Вроде бы я просто гулял вдоль реки и вот уже прижимаю к дереву Ванессу, с которой платье сползло так, что обнажилась грудь. Она была у неё очень соблазнительной – приятно округлая, с нежной кожей и небольшими твёрдыми сосочками. Страстные поцелуи и зов желания. Звонкий смех у уха, превратившийся в стон наслаждения. Внезапно ощущение мягкой травы под спиной, и вид ритмично двигающейся обнажённой женщины на фоне голубого неба.
Хорошая вещь настойка Брианны… даже когда её остаётся всего ничего.
Глава 4
Черницы остались позади, как и Варжень, в который так и не довелось попасть. Ванесса не желала попадаться на глаза Чёрным магам, а в крупном торговом городе их должно было быть полным-полно. Так что мы продвигались вперёд окольными тропами. Однако, скажу вам честно, это мелочное неудобство можно терпеть ради спутницы, с которой приятно делить постель. Ну, и более-менее приличный маг на дороге не валяется, конечно. Во всяком случае, теперь, когда доводилось ночевать за пределами какого‑либо гостеприимного дома, Ванесса грамотно выставляла охранные контуры и защитные экраны. Правда, я едва сдерживался, чтобы не начать советовать, как ей улучшить свою технику. Помогала, скорее всего, в этом Элдри, а не моя отменная сила воли. Я на всякий случай грамотно и доступно объяснил мелкой шкоднице, что ей стоит качественно держать язык за зубами о прошлом, и не мог в деле притворства оказаться большим профаном, нежели пятилетняя девчонка.
Пятилетняя девчонка… Сколько бы ей ни было мало лет, но она продолжала порой смотреть на меня гневным взглядом, достойным любого взрослого.
Однако отношения с ней определённо стали налаживаться. Девочке нравились вырезаемые мною фигурки, и на этом интересе росло наше взаимопонимание. Сыграл свою роль и вязаный медведь Катрин, на которого однажды наткнулась моя рука в котомке со снедью. Он завалился под мешочек с крупой, вот я про него и забыл напрочь. Зато Элдри горячо обрадовалась игрушке и нынче не могла расстаться с ней более чем на несколько минут. Всё время держала ущербного медведя в руках. Рассказывала ему истории. Устраивала с ним спектакли.
– Она у тебя будущий маг, Морьяр, – как-то ночью шепнула мне на ухо Ванесса, желая несвоевременно начать разговор на серьёзную тему. Мы только что закончили с ласками друг друга, и мне хотелось просто-напросто смотреть на звёздное небо, чтобы после закрыть глаза и спокойно заснуть.
– У меня уже есть маг. Второй мне не нужен, – равнодушно пробубнил я и, из-за того, что ранее отвлёкся на разговор с Элдри да прозевал нужный момент, решил прояснить. – Ты же волнистые штучки на севере нарисовала?
– Какие ещё штучки?
– Волнистые. Я вчера ещё спрашивал, как они называются, но ты не ответила.
– Тебе ни к чему знать такое.
«Угу, зато насколько тогда было бы просто объяснить, что не получится у меня крепко спать, если ты не задействовала знак Диль Махра», – с тоской подумалось мне.
– Так нарисовала или нет?
– Написала. Руны пишут.
Хитрюга! А то я не знаю, что это знак, а он-то как раз рисуется!
– Тогда давай спать.
Я спокойно прикрыл веки и отодвинулся, маскируя действие банальным поворачиванием на бок. Чрезмерная близость меня по-прежнему тяготила, хотя это являлось уже скорее делом привычки, нежели прежнего отвращения.
– Морьяр! – возмутилась Ванесса и болезненно ущипнула меня. Пришлось снова поворачиваться к ней лицом.
– Что?
– Я сказала, что у Элдри есть магический дар.
И чему тут мне удивляться? Прежде всего, у многих местных подобный талант обнаруживался. Всё-таки в этих землях не было такого, чтобы на тысячу километров квадратных мага днём с огнём не сыскать. Сплетения нитей и ход работы сердечника мира способствовали рождению способных к магии людей. Во-вторых, возраст Элдри в принципе уже соответствовал началу попыток создания резерва. Что с того, что она на пару лет опередила время? Я тоже рано показал свои возможности, иначе бы не притащил меня некий Квалификатор в Чёрную Обитель. Ну и, пусть Ванесса об этом не знала, также играла свою роль наследственность. Неважно, кем был отец Элдри, но Эветта-то по-любому была магом.
– Хорошо. Буду это иметь в виду.
– И всё?
– А что-то ещё?
– Не хочешь спросить, что теперь тебе делать?
– Хм. Продолжать ехать в Юрвенлэнд?
– Ты порой такой… такой… Такой несносный! Как будто элементарного не понимаешь!
– Эветта квитьет ен карес урвен.
Эветта часто называла меня тупым.
– Я не знаю этого языка!
– Выходит, это ты элементарного не понимаешь.
– А ну прекрати! Не делай из меня девочку какую, я постарше тебя буду.
– Хорошо. Буду иметь это в виду тоже.
Она зло засопела и с гневом резко отвернулась. Я же, наивно рассчитывая, что на этом всё завершится, преспокойно заснул. Однако утром, едва в котелке закипела вода, Ванесса вернулась к тревожащему её обстоятельству.
– Элдри, иди-ка сюда. Ты знаешь, почему вода нагрелась?
– Мы разожгли огонь.
– На самом деле мы нагрели сосуд, где находится вода. А он уже нагрел воду. Никто же не греет воду просто так на огне, верно?
– Конечно. Вода потушит огонь!
– Потому что они разные стихии.
– Стихии? Огонь и вода. Земля и воздух. Жизнь и смерть.
– Да…
– А над ними есть ещё свет и тьма. Свет – это растительное царство, сила зверя, целительство и эфемерный дух. Тьма включает в себя алхимию, некромагию, трансмутацию и призрачный тлен.
– Откуда ты это знаешь? – искренне удивилась Ванесса.
– Мама рассказывала.
Пристальный и требовательный взгляд магички легко ощущался. В её сторону нечего было даже смотреть. Поэтому я продолжил лежать и разглядывать облака на небе.
– И что ты на это скажешь, Морьяр?
– Тоже, что и вчера – мне хватит одного мага. Так что прекращай ерундой заниматься, а?
Женщина ничего не ответила, но гордо приподняла нос, а к вечеру начала и дальше прощупывать почву, общаясь с Элдри. Даже приступила к элементарной практике обнаружения природных потоков фундаментальных стихий… благо, мы как раз шли вдоль канала земли. Я хорошо помнил энергетическую карту своего мира, да и сам его чувствовал. И что ещё сказать? Когда Ванесса выявила склонность девочки к огню, то тут уже и вовсе началось активное практическое ученичество.
Спорить я больше не стал. Ни во что не вмешивался. Не чинил никаких препятствий. В конце концов, это уже были неприятности герцога Юрвена, как ему в будущем усмирять молодую ведьму. Однако данное обстоятельство заставило меня сделать ещё один положительный вывод в пользу Чёрных магов. Они до последнего давали своим ученикам теорию, а не вот так вот без подготовки начинали практикумы. Ведь серьёзно, нужно не только уметь делать что-то, но и осознавать последствия. Иначе ты не маг, а ходячая катастрофа. Пара-тройка таких гениальных недоучек‑умельцев, и измученные расстройством фундаментальных основ боги начинали повсеместную охоту на даровитых жильцов своих миров. Поголовную. Потому что действительно легче предупредить проблему, нежели учить уму-разуму бестолковых упрямцев вроде Ванессы!
– Продолжаешь дуться из-за моего решения научить её хоть чему-то? – где-то через дней пять возжелала объясниться со мной магичка.
Мы как раз остановились пообедать в лесочке, расположенном в версте от деревенской околицы, и остались наедине. Девочка собирала хворост поблизости, но не могла нас слышать или толком разглядеть.
– Может.
– Нет, не может. Хватит трахаться ночами, но отстранённо молчать! Давай поговорим? Я ведь понимаю, что тебе не нравится её обучение, и ты показываешь это всем своим поведением.
– Да. Мне это очень и очень не нравится.
– И писарь может быть пахарем, но не каждый пахарь может быть писарем. К любому делу нужен талант. И если он раскрывается, то появляется великий человек. Элдри родилась магом так же, как кто-то рождается менестрелем, счетоводом, лучником. Разве плохо, что я учу её, согласно её предназначению? Ты ведёшь себя безответственно!
– Играя с Дьяволом, рискуешь оказаться в Аду.
– Не понимаю двух слов.
– Хотя бы из-за того, что ты намерена покинуть нас возле границы Юрвенлэнда, ты не доучишь Элдри. Скажи, без тебя я смогу справиться с последствиями её обучения?
– А ты хочешь остаться без меня?
Её лицо выразило упрямство и обиду. Как женщина, она уже приняла мои слова на свой счёт. Ещё немного, и мы бы начали обсуждать некое отношение друг к другу. О том, что каждый из нас чувствует и что с этим делать дальше. Меня всегда раздражали разговоры такого плана. Обычно они выявляли только одно – я чувствовал, что мне надо как можно скорее уйти и больше не возвращаться. И, как ни странно, ни одна из угроз, что я пожалею о своём уходе, так и не сбылась.
Эх, почему только такие беседы продолжали возникать в моей жизни с завидной регулярностью?
Хотя, почему «почему»? Меня никогда не тянуло на шлюх. А те женщины, которых Эветта могла бы назвать «приличными», считали приличным только одно – намертво привязать меня к себе. Несколько дней рядом, и они уже считали, что имеют полное право на нечто большее. И то, что мне это «большее» совсем не надо, они как‑то упускали из своего внимания.
– Морьяр, ты не ответил. Ты хочешь остаться без меня?
– Не стоит переходить на личные вопросы с общих. Ты прекрасно понимаешь, что я спрашивал тебя только о том, насколько губительно для мира плодить магов-недоучек.
Ванесса нахмурилась, но не стала докапываться. Соизволила продолжить беседу в той тематике, которая была изначально затронута. Правда, говорила сухо и раздражённо.
– Несомненно остаётся риск, что обучение не завершится, как положено. Но мир стоял, стоит и будет стоять, несмотря на это. Испокон веков маги учат своих детей или тех, кого принимают в ученики. И учат их через пробуждение способностей. Как иначе показать ребёнку, что он действительно может творить волшебство? Как пробудить в нём желание учиться магии? Только так. И в этом нет ничего страшного. Никто не видит в этом зла.
– Чёрные маги видят. Он не просто так изолируют учеников от простых людей, – внёс я коррективы в её ответ и постарался объяснить всё ещё более доступным языком. – Ты уже не первый день натаскиваешь Элдри на розжиг огня. У неё даже стало что-то получаться. Но, скажи, если тебя не будет рядом, как я смогу призвать дождь или задействовать составляющие воздуха, чтобы затушить лесной пожар?
– Ты не маг. У тебя не получится.
– Вот именно. Тогда, быть может, это я веду себя ответственнее?
– Или боишься, что она станет сильнее тебя? – вдруг с вызовом посмотрела на меня Ванесса. – Мы слишком долго вместе, чтобы мне по-прежнему ничего не замечать. Ты заботишься о ней, но словно ждёшь удара в спину. И за всё время я ни разу не услышала ни от одного из вас какой-либо истории о счастливом прошлом. Элдри иногда начинает говорить о матери или некой Реньяре, но тут же со злобой косится на тебя и замолкает!
– Рад, что ты это сказала. Поможет избежать ошибок в будущем.
– Так что между вами творится?
– Она мой Шершень.
Сказав это, я подошёл к Опалу и взвалил на него только что скинутую поклажу. Затем подозвал Элдри. Пришлось выкрикивать её имя трижды, прежде чем она высунулась из подлеска с охапкой хвороста.
– Оставь себе зайца, – срезал я с седла тушку и положил её на поваленное дерево возле магички. – Мы и в деревне хорошо поедим.
– Уезжаешь? Вот так? – растерялась Ванесса. Глаза у неё заблестели.
– Надо как-то иначе?
Она не ответила. Я же подсадил Элдри в седло, сел сам и пустил лошадь в сторону деревни.
– А Ванесса?
– Ей больше с нами не по пути.
Чем дальше мы отъезжали от Варжени, тем мельче становились селения. И до момента расставания с Ванессой, это меня нисколько не волновало. Всё равно из-за боязни целительницы встретиться с Орденом мы большей частью жили дикарями на природе и путешествовали непроходимыми тропами. Её мнение не поменяла даже стычка с альпом. Однако нынче я искренне расстроился. Вместо постоялого двора или просторного трактира в деревне имелся только предприимчивый староста. Он пристроил к своему дому навес‑веранду, где поставил несколько столов, и там кормил путников. Правда, неплохо кормил. Я с удовольствием откусил первый кусочек печёной колбаски и запил её парным молоком. Мне до смерти надоела жареная на открытом огне дичь да пресная каша! Элдри не стала смаковать, а жадно поглощала свою порцию, на время забыв про грусть-тоску по Ванессе. Однако долгой наша радость не была. Мне не довелось сделать даже второго укуса.
На веранду ступил прыщавый тощий тип в зрелых годах. Он кутался в чёрную шерстяную мантию, хотя для такой плотной тёплой ткани было ещё не так холодно. Под вечер разве что или в ветренную погоду. Тип этот сразу выловил цепким взглядом Элдри и встал так, чтобы был виден его амулет Квалификатора третьей степени. Я мрачным взглядом скользнул по украшению и выжидательно уставился. Чёрный маг, удовлетворённый тем, что привлёк внимание, сразу торжественно произнёс: