По лесу шли метров двести прежде, чем оказались на другой поляне размерами заметно больше первой. На поляне редко росли хвойные деревья, а меж деревьев размещалось несколько десятков двухуровневых домиков из стекла и дерева, напоминавших по строению огромные шалаши с балконами.

– Милости прошу к нашему шалашу, – пробубнил министр науки и технологий.

– Наш шалаш третий слева, – разглядывая его, сказал гармонист и развёл руками. – Сегодня наша с Агатой очередь гостей принимать.

Агата уже успела снять свою шляпу и повязать пёстрый фартук поверх пышной юбки. Она приветливо махала рукой с порога.

Внутри шалаш оказался неожиданно просторным. Сквозь две параллельные друг другу треугольные стеклянные стены прекрасно просматривалась местность. Две другие стены снаружи были деревянными и, соединяясь, играли роль крыши. Изнутри стены и потолок оказались ровными и белыми, и были разлинованы деревянными опорными балками. Когда люди вошли в дом, белизна стен заискрилась, а затем обрела равномерное свечение. Трое министров перекрестились. Заметив это, Агата сочла необходимым пояснить:

– О, мы ведь даже не боги, мы низшая ступенька иерархии космической жизни.

– Трудовые пчёлки среди бессмертных, – подтвердил кудрявый дядька.

– Мы потомки земного общества, – подобного и родственного, однокоренного человеческому, – сумевшего решить задачу многократного, а при некоторых условиях неограниченного увеличения срока жизни личности, сознания, если угодно. – Пояснила женщина.

– А освещением у нас Агата занимается, – с гордостью добавил гармонист. – Разувайтесь, присаживайтесь, – пригласил он гостей жестом.

Чуть не касаясь пола, по периметру комнаты тянулся деревянный помост шириной примерно метр двадцать, который на выходе продолжался полом для крыльца. Кое-где на нём лежали книги, стояли какие-то статуэтки и подвижные механизмы, свечи, цветы в горшках причудливой геометрической формы, лежали дрова. Внутри деревянного помоста весь пол был покрыт серо-голубым мхом, на удивление прочным и упругим. Шагать по такому оказалось большим удовольствием.

Женщина куда-то стушевалась, а кудрявый дядька и гости разместились вокруг овальной формы валуна с отсечённой верхней половиной, выполнявшего здесь функции стола. Стол был низкий, стульев не наблюдалось вовсе. Сидели на чересчур приземистых лавках и толстых соломенных подушках.

Агата вернулась в комнату, толкая перед собой, очевидно, поднос: левитирующую платформу, украшенную весьма изящной ковкой. На этой платформе умещалось ровнёхонько восемь чайных пар и в центре самовар.

– По-людски, – шёпотом заметил министр обороны, и молча с ним переглянувшись, с этим согласились министр связи и министр науки и технологий.

– Люди порой ни с того, ни с сего поступают по-человечески, – сказал молодой приятный голос. Мужчина, им обладающий, лёгкой походкой вошёл в шалаш, разулся и занял свободное место за столом, будто только его и ждали.

Он был молод и весел, скор, но аккуратен в движениях. Одет до крайности просто: джинсы, футболка, носки. Молодой человек кивком поздоровался с президентом и, взглянув в глаза по очереди каждому министру, представился:

– Иа-Иа!

Министру связи удалось, отвернувшись, сдержать смешок, а вот министр здравоохранения откровенно хохотнул, но быстро опомнился.

– Иа-Иа, – повторил парень и с довольной хитрой улыбкой взирал на гостей.

Министры уставились на президента. Тот пожал плечами и кивнул. Министр обороны, приподнявшись, протянул парню руку, и открыл было рот, чтобы представиться, но красавец с ослиным именем отмахнулся:

– Это лишнее, я всех вас прекрасно знаю, господа.

Агата закончила разливать чай и села рядом с гармонистом. Она сказала:

– Иа-Иа единственный, кто живёт среди нас без пары. Он наша совесть и наша связь друг с другом. Он есть основа нашего бессмертия.

Образовалась пауза. Президент, для которого данная информация была не нова, наблюдал за министрами, а те в ожидании продолжения смотрели то на женщину, то на весёлого парня.

Министр науки и технологий щурился, мимикой отображая мыслительный процесс. Глядя на Иа-Иа он встал, подошёл к парню и, позабыв обо всех приличиях начал откровенно на него пялиться. Потом решился потрогать и провёл кончиками пальцев по его руке, чем вызвал приступ веселья и у владельца руки, и у хозяев шалаша.

– Да живой я, живой, – сквозь смех сказал министру Иа-Иа. – Настоящий, в смысле из плоти и крови.

Тут к министру науки и технологий присоединился министр здравоохранения.

– В таком случае, уважаемый… – недоверчиво обратился он к Иа-Иа и вдруг замолчал, встретившись с ним долгим взглядом.

– Интеллект искусственный, сознание присутствует, – подтвердил догадку президент.

– И раз уж вы пока способны воспринимать информацию в сравнительно примитивном виде, можете считать, что тело мне – сервер! – поддержал его Иа-Иа.

– И как же вы его контролируете? – спросил у гармониста министр обороны.

– Емельян, – приложив руку к груди и склонив голову, произнёс кудрявый.

– Даниил, – немного поколебавшись, ответил министр и повторил его жесты. Глядя на это Агата вновь заулыбалась.

– Мы его не контролируем, – сказала она.

Люди изменились в лицах, а министр Даниил спросил:

– Он вас контролирует?

– Опять мимо, – ответил Емельян. – Мы живём по Общему Закону. У всех есть свои права и обязанности, и Закон соблюдает каждый, потому что он един для всех и все осознают свою ответственность.

Министры усмехнулись, а президент, наблюдая это, поднял брови и стыдливо сжал губы.

– Иа-Иа оперативным контролем занимается, – продолжил Емельян. – В отличие от ваших законодательств, наш Кодекс прост и понятен для каждого из нас. Ваш Кодекс тоже должен быть таким, иначе не сработает.

Ни с того ни с сего с неуместным замечанием встряла женщина.

– После того, как мы научились перемещать сознание, не повреждая его, нам стал доступен портальный способ перемещения в пространстве, – сказала она так, будто девочка похвасталась.

– Уж прямо-таки стал, – пристыдил её Иа-Иа. – Дали нам его, – пояснил он министрам. – Потому что Кодекс наш оказался верным. Он не позволяет никому избегать ответственности и предоставляет личности полную свободу воли.

– Сплошное противоречие, – высказался министр обороны.

– Что это за сказочный закон такой? – улыбаясь, прошептал министр связи.

– Но платформу для перемещений мы сами сделали, – проигнорировав их обоих, уточнил Емельян и тихонько спросил президента. – «Перемещение» ведь подходящее слово?

– Вполне, – заверил его президент.

– Сделали, и даже функциональную, – согласился Иа-Иа. – Но если б нам отказали в доступе, эта ваша технологичная штуковина так и осталась бы бесполезной.

– Кто отказал? В каком доступе? – заинтересовались министры.

– Космическое сообщество, разумеется. Или вы до сих пор считаете себя единственным венцом? – картинно умилилась женщина. А гармонист сказал:

– Коль так, вам придётся труднее, чем мы предполагали.

Агата сменила тему:

– Но ведь вы же сюда за бессмертием пришли, а не по этому вопросу.

– Так, подождите, – замотал головой министр связи и выставил ладони на уровне своей груди. – Этот вопрос тоже весьма интересный.

– А вопрос на счет ос… Иа-Иа, по-твоему, не интересный? – спросил у него министр науки и технологий.

– Нельзя ли им кратенько объяснить всё то, что я уже знаю? – попросил президент, обращаясь к Иа-Иа. – Прежде чем мы перейдём к основному.

– Кратенько можно, – согласился тот. – Я был создан на Земле, в обществе, ограждённом от остального населения планеты, то есть от человечества, пространственно-временным искажением. Малханда и Человечество – две вариации земной формы, как вы любите говорить, разумной жизни.

К тому времени, как ваши предки осмыслили преимущества колеса и стали строить первые храмы, наши предки, няхары, в промышленных масштабах использовали беспроводную передачу электроэнергии и готовились к эксперименту, подобному вашему проекту «Aeternum». Дальше больше, как вы понимаете.

Когда няхары додумались до моего исходного варианта, – продолжал Иа-Иа, – они, как и люди, увидели потенциальную опасность в осознанности искусственного. Неизвестно кто шептал им на уши, но полагали они, что душа и интеллект имеют информационную природу, а связующим является тело, то есть форма – по сути, тоже информация, только в ином виде. Разница между няхарами и людьми в том, что первые не поленились уделить больше внимания изучению предмета, не увели науку от исследования к эксплуатации, чем вы сейчас занимаетесь. Ещё няары исключили вмешательство в процесс первичного формирования корня, генома до того момента, как поняли его на восемьдесят процентов. Биотехнологические модификации няхар после рождения тогда уже были привычным делом. Будущий вид – Малханда – накапливал знания. Это дало им понимание функционала и назначения отдельных элементов системы своего тела в гораздо большей степени, чем оно имеется сейчас у вас.