Я и сам не понимал, почему вдруг занялся несвойственным себе делом. Моя работа – обоз, лошади, баржи, кормежка и обмундирование. А стратегию и тактику просчитывают другие. Но что-то не давало мне покоя. Зачем нам война с Белафортом? Не то чтобы это самоубийство, все-таки мы – империя, а Белафорт – паршивый город-государство. Пусть даже с десятком колоний, но все равно он от этого не стал сильнее нас. Но дело даже не в этом. У нас под боком имеется мятежная область Дождевых равнин вместе с главным ее городом Гуспаросом, прибежищем всяких ренегатов, сепаратистов и осколков старой аристократии. Есть не менее отвратительная горячая точка в степях Дучи. Тамошние кочевники только выглядят покоренными. А еще странно, что царь не думает об усмирении своего бывшего соратника Парастата, захватившего Светлый Яр и Обжиг. Насколько я знаю, он собрал там неслабую армию, понаделал укреплений, и строит какие-то козни. Никогда не доверял колдунам. Парастат отправился в поход на восток вместе с царем, но бежал оттуда через пару месяцев. Подделал указ о своем назначении наместником и быстренько воссел в самой защищенной и богатой провинции, наплевав и на царя, и на остальную империю. Выковырять его из кольца гор будет трудновато, а неприятностей он может причинить вполне реальных. Но меж тем, царь задумал воевать Белафорт, с которым у нас нет ни спорных территорий, ни напряженных взаимоотношений.
Царь подчиняется трупу, а у трупа есть свои резоны. Я сам так пока и не увидел этого мертвого советника, хотя и удостоился еще одной аудиенции у царя. Мы обсудили поставки древесины, количество вербовочных пунктов и подряды на парусину. Собственно, на этом наша беседа закончилась, и я отправился по своим делам. Чей же труп притащил царь в Тарму? Вряд ли это кто-то совсем уж неизвестный, обычные люди не оставляют после себя говорящих трупов, способных убедить победоносных царей в своей полезности. А значит это кто-то из мертвых владык. Скорее всего, из колдунов.
* * *
Архив Тармы
Стенд Сигма
Короб 6 –
неразобранные мемуары
код документа 234/5
Третий день осады – третий день дождя. Я смотрю в пустые глаза моих солдат, и стыд пожирает меня изнутри. Я знаю, что они все умрут здесь, и мне кажется, что они тоже это знают. Осада – это один сплошной обман. Мы простоим здесь две недели, занимаясь постройкой шагающей крепости, которая никому не пригодится. Я не знаю, что намешано в снадобье, которое дал мне Гукша по велению Гаро, но я должен проследить, чтобы каждый вечер оно добавлялось в еду и питье моих солдат. «Оно облегчит тебе задачу, хе-хе», – сказал Гукша. Как отвратительно он смеется, будто ворона каркает.
К ночи пошли на штурм. Разведка боем. В крепости два колдуна, один из них умеет швыряться здоровенными камнями. Потеряли десять человек убитыми, еще тридцать два ранены. Сейчас утро, и в лагере тихо. Только что в условленное дерево воткнулась стрела с посланием. «Завтра снова штурмуйте, передай колдунам, чтобы отравили воду». Без подписи. Но я и так знал, от кого письмо. Вся эта инсценировка действовала мне на нервы, но выбора у меня не было – моя жена и дети в руках Гаро, и он пообещал, что если я отдам свой отряд, то он отдаст мне их обратно и позволит уйти.
Со стены сбросили труп. К нему был ножом приколот лист бумаги с надписью «предатель». Один из моих солдат повесился. Кого, интересно, мы ждем? Я снова посмотрел на амулет, который передал мне Гукша. Змея с распахнутой пастью, чертополох и языки пламени. Выполнен грубо, дешевка. Словно он его на базаре купил. Когда я ему об этом сказал, колдун скривился и сообщил, чтобы я не лез не в свое дело. Амулет верный, и мне надо всего лишь сломать его, когда ОН придет. Кто ОН? Не мое дело. Не мое дело. Не мое дело. Я пойму, когда увижу.
Со стены упало еще несколько трупов. Все они были с синими лицами, тела их покрывали омерзительные язвы – это все были следы отравы. Заболели двое моих солдат. Врача укусила саламандра, и он умер. Осталось двое коновалов, но они не справятся.
Еще один бесполезный штурм. И как же надоел этот дождь! Шагающая крепость почти готова. Скоро все начнется.
Никогда не видел ничего более отвратительного. ОН пришел от реки. Это большая куча дерьма. Я надломил амулет и уткнулся лицом в сухую траву, чтобы ничего не видеть. Выжил только я один. От крепости ничего не осталось.
* * *
Архив Тармы
Стенд Сигма
Короб 1 –
мемуары офицеров
Код документа 112/45
Рассвет, утренний гонг.
Мятежники заняли большую часть города. Их костры все еще дымятся на центральной площади. Но мы пока держимся, хотя они уже трижды за последние сутки пытались штурмовать дворец. Гаро отдал мне приказ подчиняться Шагану. Мы оставляем правую лестницу и уходим в северную башню. Проживем подольше.
Второй утренний гонг
. Время завтрака. Чего у нас еще хватает, так это припасов. Северная башня – самая дальняя от ворот, зато под нами одна из дворцовых кухонь и склад. Я не знаю, в каком именно месте дворца прячется Гаро. Он понимает, что обречен, что власть его закончена, но тщится продлить агонию. Я буду биться за него до конца, мне глубоко противны идеи мятежников.
Полдень.
Двинулись на штурм. Я слышу только шум, лязг и грохот. Вроде бы, у них теперь есть какой-то особый таран.
Через час после полудня. Они взяли ворота и внутренний двор. Защитников обеих лестниц, живых, но парализованных каким-то заклятьем, сложили в огромную кучу и подожгли. Колдовской огонь поддерживает какая-то девчонка. Хуже колдуна может быть только колдунья. Мой отец говорил, что красивых колдуний не бывает, и я соглашаюсь с ним, глядя на беснующуюся на фоне костра из тел худосочную фигурку. Наверняка у нее бледное перекошенное лицо с костлявым длинным носом и тонкие рыбьи губы.
Они могут двигать руками и кричать. Это ужасно.
День, солнце высоко, гонг больше не отбивает часы.
Мятежники остановились, не знаю почему. Они сожгли около четырех сотен человек – три раза подтаскивали новые партии, и их уродливая колдунья воспламеняла тела еще живых и чувствующих людей. Не понимаю, она что, ими командует?
В их руках оказалась восточная башня, ее никто не защищал. Они поставили шатер посреди двора. Не понимаю, зачем?
Близится закат.
Штурмуют нашу башню, мы держимся. Шаган успешно подавляет огненные заклятья тощей колдуньи. Он мне сказал по секрету, что Гаро здесь нет. Его вообще нет во дворце.
Солнце село.
Шагана убили. Стрелой из арбалета. Теперь командую я. Сдаваться бессмысленно, мы все равно умрем не так, так эдак. Лучше это сделать в бою, чем в куче. Сдалась Западная башня. Ее защитников принялись стаскивать во внутренний двор. Мятежники готовят какую-то каверзу против Южной.
Полночь.
Орудие бабахнуло. Южная башня разрушена. Я почти ничего не слышу, в глазах пляшут саламандры. Сейчас они снова пойдут на штурм.
Глубокая ночь.
Мы опять отбились, не понимаю, как. Кажется, у нас появился зыбкий шанс уйти из этой передряги живыми.
* * *
Архив Тармы
Стенд Сигма
Короб 2 –
Письма
Код документа 621/44
Я получил это место. Название моей должности – помощник постельничего. В мои обязанности входит уборка публичной спальни. И еще я должен нести стражу у склада постельного белья. Сначала я не понял, зачем такие странные предосторожности – стражей склада всего десять, мы меняемся по расписанию, белье ни на минуту не остается без присмотра. Но мне объяснили, что во дворце полно предателей и отравителей. К стыду своему, я думал, что отраву можно подсыпать только в еду или питье, оказалось – нет. Существуют специальные порошки и жидкости. Например – мушиный снег. Это белая пыль, если ее распылить над подушкой, то человек умрет через две недели, и никто не сможет понять от чего. Его будут мучить кошмары и рвота. А если пропитать белье соком лунной травы, то тело человека покроется язвами и коростами. Ну да ладно, я хочу написать о другом. Теперь я часто вижу Гаро, о котором до этого только слышал. Это очень высокий и тонкий человек. Он всегда носит обувь с каблуками, чтобы казаться еще выше. Его одежды красного или бордового цвета, других он не надевает. Хотя я слышал, что в особых случаях он одевается в черное. Обычно у него на лице маска, закрывающая половину лица. Он это делает, чтобы скрыть ужасный багровый шрам. Каждую ночь в его покои приводят девушку. Это всегда очень худосочные брюнетки. Сначала я удивился, но потом понял, что это не для любовных утех, он делает с ними что-то другое, ужасное. Они все остались живы – я видел их утром, – но из дворца исчезали в тот же день. Гаро не женат, это все слухи. И еще у него есть наследник – грузный отрок с мутными глазами навыкате. Он похотлив, и его боится вся прислуга, потому что ему все равно, с мужчиной или женщиной делить постель. Еще к семейству Гаро можно отнести старую женщину, которую тоже все боятся. Она ходит по дворцу, словно призрак, и иногда заговаривает. Говорят, что если она с кем-то заговорила, то жить тому осталось не больше десяти дней. Я не понял, кем она приходится Гаро, может быть матерью, если судить по ее особому положению.
Мой приятель из прачечной рассказал, что сам Гаро никакого отношения к аристократии не имеет, просто он вовремя стал любовником танессы. А потом она умерла, и оставила ему наследство.
Разговаривать с Гаро страшно – он нависает над тобой, как фонарный столб, а из глаз его то и дело сверкают темно-красные вспышки. Он никогда не принимает гостей сидя, хотя трон у него есть. Утром он встречает приглашенных, лежа в постели публичной спальни, а в остальное время – стоит посреди тронного зала. Он заставляет подходить вплотную к себе. Приятель сказал, что ему это нужно для того, чтобы чувствовать дыхание собеседника. Вроде как в этом случае ему не могут причинить вред.
Теперь буду писать реже, работа отнимает много времени. Деньги буду отправлять регулярнее.
Рако.
Приписка.
Письмо было изъято и адресату не доставлено.
* * *
Архив Тармы
Стенд Сигма
Короб 3 –
указания
Код документа 22/3
Коменданту полевого лагеря Дубки Родри-Шакалу от Гаро.
Повелеваю принять человека, доставившего этот документ, как меня самого. Ему надлежит выделить три десятка тяжелых пехотинцев и ни о чем не спрашивать. Если он сам заговорит, слушать дозволяется.
С грузом, который он передаст, надлежит поступить следующим образом: мешки из фургона с красной крышей поместить в склад и не вскрывать до особых распоряжений. Мешки из фургона с синей крышей сложить в центр лагеря и также не трогать. Вино из ящиков третьего фургона разрешается пить в разумных пределах.
Кроме того, в ночь после отбытия посланника надлежит выставить тройную охрану и всем им завязать глаза. Пусть охраняют на слух.
И последнее – мое прибытие в лагерь Дубки держать в секрете. О посланнике моем также надлежит забыть сразу по его отбытию.
Гаро, день седьмой, месяц жаворонков.
* * *
Архив Тармы
Стенд Сигма
Короб 6 –
неразобранные мемуары.
Код документа 32/2
Мы нашли их уже мертвыми, там даже мухи уже роились. Но стража не хотела ничего слушать. Нас схватили и сунули в клетку, как зверей. А на соседнюю телегу свалили гору трупов. Их было, наверное, человек тридцать, не меньше. У них были лопнувшие глаза. Прямо взаправду лопнувшие, как будто протухшие помидоры. Лиц было не разобрать, но по виду их было понятно, что это разбойники.
Мы с братом попали в общую темницу. Там воняло, и было много народу. Один человек, сумасшедший, вырывал на себе волосы прядь за прядью и стонал. А потом начал рассказывать. Сначала невнятно, почти шепотом, а потом все четче и четче. Их наняли и посадили в засаду. Наказали ждать трех всадников и крытую легкую повозку. Они должны были всех убить. Наниматель сказал, чтобы они не медлили и стреляли безо всяких предупреждений. Но у главаря были странные понятия о чести – он подумал, что тридцать человек против четверых это очень много, и решил предупредить об атаке.
Когда он разъяснял странникам, что сейчас они будут убиты, из повозки показался длинный и тощий тип в маске, закрывающей половину лица. Он смеялся. Сначала просто хихикал, как дурачок, а потом его смех становился все громче и громче. Потом стал похож на гром с ураганом, а потом у разбойников начали лопаться глаза и уши. И только один этот сумасшедший сбежал. Или он вообще там не был, а то было его видение, у блаженных бывает такое, в нашей деревне был один… [страница вырвана]
На допросе я все сказал, как было. И как мы нашли тела, и о том, что слышал в темнице. Нас с братом отпустили.
Дорожные сборы
Дорога Процессий – самая почетная улица в Старом Городе. Говорят, ее плиты положили еще тысячу лет назад. И вытесывали их под присмотром Покровителей Ремесел. Всего этих богов пятеро, а поименно я их не помню. Рамул, Дарса, а дальше не то Пуфа, не то Олона. В общем, неважно. Это точно все ерунда. Сдается мне, что секрет сказочной красоты этих плит вовсе не в том, что к ним приложили руки мифические божества. И даже на колдовство не очень похоже. Скорее уж в безымянные дни, когда никто не имеет права выходить на улицу или даже смотреть в окно, над синими узорами Дороги Процессий трудятся специально обученные ремесленники. Которых до поры держат в тайных подвалах храмов. Которых в Тарме, на мой взгляд, слишком много. Я хмыкнул, поняв, что мои рассуждения завели меня в дебри местного богохульства и порадовался, что жрецы не умеют читать мысли.
Вообще, дворец у меня получился случайно. Когда Тарма сдалась и объявила царя своим повелителем, далеко не все местные бонзы этому обрадовались. Бывший хозяин моего дворца как раз был из предателей. Он и его домочадцы планировали покушение с переворотом, только им не повезло. Даже вспоминать смешно, на какой ерунде их взяли. Служанка на базаре проболталась.
Я подошел к воротам.
– Не велено, – буркнул охранник.
– Кем это не велено, щенок! – я откинул с головы капюшон и грозно свел брови. – Я хозяин этой халупы, ты, гиений выкидыш!
– Пропусти его, Саа! – раздался сверху повелительный женский голос. Я ухмыльнулся. Ни разу я не смог удержаться, чтобы не нахамить охране своего собственного дворца. Далеко не все из них знали меня в лицо.
– И даже спрашивать не буду, отец, что тебя на этот раз ко мне привело! – Акара стремительно сбежала с лестницы и порывисто обняла меня. – Опять война?
– А что, уже ходят слухи? – я оглядел фигуру дочери, опять заметно округлившуюся. – Ты собираешься подарить мне четвертого внука?
– Надеюсь, что внучку, – усмехнулась она. – Так что, ты мне расскажешь?
– Да, – кивнул я. – Война. С Белафортом.
Она наморщила гладкий лоб.
– Это где? Какое-то новое варварское государство? Царь привез новых врагов с востока?
– Нет, милая, – покачал головой я. – Это просто далеко. Пятьсот лиг. На другом конце Семиморья. Так что неудивительно, что ты не знаешь. Да и не знай. Это ужасное место.
– Тогда не буду об этом думать, – кивнула Акара. – Ты ведь хочешь, чтобы я подобрала управляющего для твоей лавки? Могу дать Итаху или Бруго. Оба толковые пройдохи, справятся.
– А Бруго кто? Я его не знаю…
– Бруго новый. Наняла недавно, чтобы он занялся сезонной торговлей в Улла-Кутта. Проверила в деле, он хорош. Но уехать в северную столицу еще не успел.
– Ладно, пусть едет, – я махнул рукой. – Давай Итаху, он неплох.
– Долго ты еще будешь в Тарме?
– Неделю или больше, – я опустил глаза, сделав вид, что не заметил заблестевших в ее глазах слез. Она не любит, когда кто-то замечает ее слабости. – Мне еще кое-что нужно.
– Ты же знаешь, весь этот дворец у твоих ног, отец…
***
Итаху явился вовремя. Вид его не внушил бы доверия даже наивному малышу, воспитывавшемуся с рождения в храме Доа, проповедующих всепрощение и доверие. При взгляде на рожу Итаху, рука сама собой тянулась схватить покрепче кошель. А был бы дамой, еще и за шею хватался бы. В надежде сохранить свои прекрасные бусы и ожерелья. При этом Итаху – отличный работник, я уже дважды оставлял на него управление лавкой, и ни разу не остался внакладе. Я смотрел, как он выводить ровные ряды черточек на восковой табличке и даже начал думать, а не найти ли мне другого управляющего, а этого сманить с собой, на войну с Белафортом. Обязательный, исполнительный… Правда рожей не вышел, но я привык, а до остальных мне дела нет. Я даже почти что рот открыл, но тут колокольчик на двери звякнул, и в полумрак лавки ввалился гость, при виде которого я скривился – Таска. А с ним еще какой-то обалдуй. Охранник, видимо, у охраны всегда такие лица, будто… Даже не знаю, какие. Но перепутать с кем-нибудь охранника сложно.
– Зачем тебе охранник, Таска? – буркнул я, и снова перевел взгляд на табличку Итаху.
– А это твоя охрана, – ответил Таска. – Мне пока не полагается, а ты у нас господин каптер, Жаба.
– Пусть снаружи подождут, – махнул рукой я. – И ты тоже проваливай, если у тебя других дел ко мне нет.
– Нехороший ты человек, Жаба, – Яблочный Пирог сделал сокрушенное лицо и сразу сделался похожим на обиженного попугая. – Не любишь ты меня…
Я промолчал, хотя мне очень хотелось ему ответить. Вместо этого я склонился к уху Итаху и принялся заново повторять инструкции. Таска отошел в угол и пристроил зад на табурет. Именной. Который знак касты. Сейчас на его голову падет проклятье местных богов – покровителей торговли, злорадно подумал я.
– И вот еще что, Итаху, – вдруг "вспомнил" я. – Твоя племянница же хотела в каком-то храме обучаться?
– Да.
– Ты оказал мне множество услуг, и я голов поспособствовать ей в этом. Ее будущий муж ведь скоро сможет заплатить твоему брату?
– Хочется надеяться. Что-то у него там не заладилось…
– Знаешь что, дорогой, пришли его ко мне сегодня после заката, я кое-что ему подскажу…
– Жаба, у меня к тебе поручение от царя, – подал голос Таска. – Может пора уже закончить разговоры?
Я смерил его презрительным взглядом и пошел провожать Итаху до двери. Многословно с ним распрощался, а потом повернулся к Таске.
– Слушай ты, гиений выкормыш! – обозленно сказал я. – Ты со своего дикого востока вернулся только что, обычаев местных не знаешь. Вот и молчи, когда тебя не спрашивают. Выкладывай, что там у тебя и проваливай!
Таска вздохнул и принялся излагать указания царя. Речь шла про склады, деньги и необходимое оружие и доспехи. А я смотрел на Таску и думал, что же с ним произошло. Раньше он бы обозвал меня гиеньим дерьмом и хлопнул бы дверью. Предоставив самому выкручиваться за неисполнение приказов царя. Не исключено, что мне пришлось бы даже за ним побегать, униженно выспрашивая, что там у него за указания. Потому что царь не особенный любитель разбираться, по чьему именно попустительству его приказ не выполнен. Почему же тогда я так взъелся на Таску? А очень просто! Не люблю я его, еще с момента появления в армии царя не люблю. Злость при одном виде его круглой морды пробирает.
А знаете почему он Яблочный Пирог, кстати? Бой закончился, мы вошли в Пруг, маленький городок недалеко от границы Длинной Земли, а тут встречающие. Сплошные женщины, некоторые с младенцами на руках, и Таска с яблочным пирогом. Специально для царя, то есть, тогда еще тана-завоевателя испек. Царю тогда шутка понравилась, и он взял Таску с собой.
***
Когда, наконец, явился Лето, я был готов броситься ему на шею. За день Таска мне так надоел, что я готов был его своими руками придушить, а кишки скормить вонючим гиенам. Он ждал меня возле двери, пока я договаривался с Шапшей о лошадях и мулах. Он смиренно сидел в уголке, пока я обедал у Толстого Олби в Новом Городе. Он вымученно улыбался, но ни словом, ни жестом не показал, что ему что-то не нравится. Не знаю… Если бы я был на его месте, то к вечеру бы меня, наверное, убил. Ну или по крайней мере двинул бы по башке чем-нибудь тяжелым. Но он не стукнул. Он вежливо откланялся, попрощался и сообщил, что мы увидимся завтра утром.
– Слушай, Лето, а что это с ним? – спросил я своего приятеля, провожая Таску задумчивым взглядом.
– Так вы подружились? – хохотнул Лето.
– Гиена меня сожри, если так, – буркнул я и пригласил его войти. – Ты принес еще бутылочку того замечательного вина?
– Обижаешь! – Лето вошел, прикрыв за собой дверь. – Так что у вас тут случилось с Яблочным пирогом?
– Он меня достал, – я шумно выдохнул. – С каких это пор он воспылал ко мне нежной любовью?
– А это приказ царя, – сказал Лето, извлекая, наконец, оплетенную бутыль из сумки. – Таска неосторожно высказался в твой адрес при всех, на что царь страшно обиделся, поставил его на колени и потребовал поклясться в том, что он, Таска, с этого момента любит тебя больше родной матери и мечтает стать твоей правой рукой и первейшим помощником. И что ежели он, царь, услышит хоть от кого, хоть от последней уличной шелудивой собаки, что он, Таска, словом ли, делом ли, жестом или иным способом продемонстрирует к тебе, Жаба, какое-то иное отношение, кроме всепоглощающей любви и безмерного уважения, то вмиг лишится языка и мужских причиндалов.
– Ого, – усмехнулся я. – Вроде не было раньше такого наказания, а?
– Не было, – согласился Лето. – Это царь в Стране Монументов подсмотрел.
– Какая сказочная эта твоя Страна Монументов… – я блаженно пригубил вино. Сладко-терпкий вкус обволок небо, и я прикрыл глаза.
– Только сказки там страшноватые, – голос Лета стал серьезным и, пожалуй, даже печальным. – Это очень странное государство. Там правит живой бог, а люди – это его рабы. И еще множество богов витает вокруг. И жрецы их частенько хуже любых колдунов.
Лето явственно передернуло.
– Мы не воевали с ними, мы просто заключили договор с их богом-правителем, что пройдем насквозь туда и обратно, – продолжил он. – Его армия и верные ему жрецы нам не мешали. Но там хватало и других – нападающих исподтишка, отравителей и саботажников. А на самом востоке так вообще власть этого бога не признали, там правила какая-то безумная парочка в белых одеждах, обвешанная младенцами, как украшениями. С ними мы тоже договорились… Я тогда сопровождал царя. Эти двое принимали только в полдень и на самом солнцепеке. Они поклонялись полуденному солнцу и считали, что во время пекла они наиболее сильны. Это было ужас что… Длинная муторная церемония с шествием, крики младенцев заглушает грохот барабанов и звон медных шаров, шествие, разжигание огня, ожидание, когда луч пройдет сквозь окно на башне и осветит священный камень… А потом камень загорелся, последовало три обязательных заунывных гимна. Я думал сдохну там в своих доспехах.
– И что, вы договорились? – с жадным интересом спросил я. Не получилось у меня пока послушать вдоволь историй о восточном походе царя, все сплошь какими-то урывками.
– Да, – кивнул Лето. – Правда, на обратном пути от их столицы уже ничего не осталось. Даже развалин. Будто по камешкам растащили. Я даже подумал сначала, что мы зашли не туда. Бог-повелитель на наши вопросы удивленно не ответил, зато один из его слуг объяснил нам шепотом, что парочку безумцев было приказано предать забвению, и что теперь нигде нет ни единого упоминания, ни одного изображения или чего-то подобного. И что все камни их столицы разосланы по разным стройкам, причем так, чтобы нигде не собралось хоть сколько-нибудь цельного куска мозаики. Вот так-то.
***
Я шел по улице, прикрывая лицо от пыли. Много народу в Тарме. Даже слишком. Вслед за царем в город хлынули несметные полчища людишек из окрестностей. Слухи быстро расползаются, да… И теперь весь этот сброд, наводнивший улицы, лавки, рынки, гостевые дома и кабаки столицы, ожидал решений царя и какой-нибудь манны небесной. Я криво ухмыльнулся, глядя, как заколоченную уже три месяца лавку деловито превращают в вербовочный пункт. Да, царь вернулся вместе со своей армией, конечно, но ему сейчас нужны еще воины. Много воинов. Так что пригодится сброд. Жаль только что не все из них явились сюда наняться в армию. Большая часть надеется совсем на другое.
Жара. Мухи. Пыль. Летняя Тарма и без наплыва гостей невыносимое место. Странное место. Жрецы уверяют, что город основали боги. Они же и мостили некоторые улицы, строили некоторые храмы и выдавали власть некоторым семьям. Не люблю бредни жрецов. И даже поизучал на досуге архивы, повествующие в том числе и об истории Тармы.
Город действительно древний. И сейчас уже даже никто не помнит названия того народа, который его основал. Правда с тех времен и построек-то уже не осталось. Потом сюда явились воинственные дакасы. Или драккасы. Они приехали на своих громыхающих колесницах под стены тогда еще невеликого городка, и городок сдался без боя. Драккасы построили мощные укрепления и лет примерно сотню наводили ужас на окружающих, сделав Тарму своей столицей. Потом они размякли душой, видимо всех устрашив и победив, и в Тарме наступил век роскоши. Потом случилась целая серия войн, в результате которой Тарма перешла под власть мрачного царя Огоша. Кто он такой, откуда пришел и куда потом делся – я так и не понял. Но именно в его царствование был построен Старый город в том виде, в котором он сейчас. Правда, тогда он не назывался Старым городом, разумеется.
Я так до конца и не понял, почему именно Тарме уделяют такое особое внимание. Она не порт, по реке отсюда до Отмелей нельзя пускать тяжелые корабли, стены Нового Города постоянно проседают зимой под натиском Гнилого Болота, которое подползает все ближе. Что такого в Тарме, что каждое божество считает своим долгом отстроить здесь хотя бы алтарик, хотя бы маленькое священненькое местечко, хотя бы?…
– Господин каптер? – голос был знакомый, правда, обращался он ко мне обычно иначе. Бат, завсегдатай моей лавки. Всегда подозревал, что он знает обо мне больше, чем делает вид.
– Был бы это кто другой, я бы сказал, что занят, – сказал я. – Говори, Бат, что ты хотел?
– Благодарю, господин каптер, – поклонился он. – Я пришел по поручению верховного жреца моего храма…
Я скривился и приготовился долго слушать. Но Бат меня удивил.
– Мы хотим предложить сделать в нашем храме вербовочный пункт, – неожиданно перешел к делу Бат. – Ты, верно, спросишь, какое отношение имеет Агтала к войне? Никакого, да. Зато мы знаем, против кого собирается воевать наш царь.
– Откуда? – отрывисто спросил я. – Почему вы вообще решили, что царь собирается воевать?
– О, господин каптер, наш храм владеет священной реликвией, позволяющей беседовать с духами и богами, – Бат снова зачем-то поклонился. – Наша провидица вышла сегодня из святилища и сказала, что царь хочет сокрушить твердыню Белафорта. Позволь, господин каптер, не вдаваться в подробности о том, какие именно чувства наш храм испытывает к этому ужасному государству…
Что бы там не подвигло жрецов на предложение помощи, взамен они ничего пока не требовали. Это было странно, но больше всего меня смущало то, как быстро в зачуханном и далеком от власти храме узнали о планах царя. Пророчица? Возможно… Все-таки, я бы в свое время сжег эти храмы. В их подвалах хранится столько секретов, что я нисколько не удивлюсь, что, в конце концов, на ноже злоумышленника окажется яд, замаскированный под священное масло какого-нибудь из храмов. А выжимали это масло, разумеется, сами боги.
***
Я вышел от царя в задумчивости. Собственно, было непонятно, зачем меня вызвали во дворец. Большей частью царь общался с Совой и Лето. И еще с одним типом, похожим лицом на сосредоточенную пучеглазую рыбу. Я знал его, но раньше так близко не видел. Это был верховный жрец храма Лугал-Дуку, местного главного бога, а точнее пары главных богов, которые иногда были братьями, иногда мужем и женой, а в последнее время все чаще выступали как единая и неделимая сущность. А произошло это после того, как второй главный жрец умер. Ну и этот рыбоглазый принялся мутить и финтить, доказывая, что эта смерть была знаком того, что их божество наконец-то достигло наивысшей гармонии, слившись в одно целое. И что теперь во втором жреце нет необходимости. Звали этого оборотистого служителя высших сил Глофа. И явился он к царю с двумя важными делами – первое было про разрушение неположенной царю гробницы, ввиду того, что он живехонек, а второе – игры в честь благополучного завершения восточного похода и триумфального возвращения.
К делу о гробнице царь отнесся в высшей степени наплевательски сначала. А потом, уже когда Глофа заканчивал живописание игрищ, вдруг нахмурился и сказал:
– Нет. Не дозволяю разрушать свою гробницу. Это памятник моей медлительности, он не позволит мне больше задерживаться более положенного. Что там ты говорил про игры, жрец?
– Традиционные игры, – все еще сохраняя спесивость и величавость, произнес Глофа. – Мы раскинем шатры и возведем арену вне стен города, устроим торжества и битвы в вашу честь, и…
– Кто будет биться на арене?
– Преступники, пленные и добровольцы, – бодро ответствовал жрец. – Игры, помимо того, что приносят радость жителям города, еще и освобождают наши тюрьмы от разного сброда, а улицы – от авантюристов и пройдох, гоняющихся за легкой наживой.
Царь кивнул. Жрец продолжил свои описания. Лето не слушал, зато Сова сверлил жреца глазами, чем изрядно того нервировал. Все закончилось быстро и бесславно для служителя. Царь грохнул вдруг ладонью по столу и негромко сказал:
– Нет.
Жрец опешил. Царь смотрел в пол, брови его сошлись на переносице.
– Никаких игр, – сказал он без выражения. – Промедление может стоить нам больше, чем жизни.
– Но царь…
– Ты, кажется, сомневаешься в моих словах, жрец?! – в голосе царя зарокотала близкая гроза.
– Прости меня, царь! – все-таки в верховные жрецы не берут идиотов. Глофа распростерся ниц, молитвенно протягивая руки к царю. – Я всего лишь пожелал бы услышать ваше повеление о том, чем нам должно заниматься. Приказ великого царя священен для нас, ибо устами царя вещают сами боги!
Лицо царя разгладилось. Лето скривил презрительную гримасу. На лице Совы выражение не сменилось. Царь приказал очистить тюрьмы и превратить узников в солдат. И казнить любого, кто попытается что-то вякнуть. И громко протрубить о сборе добровольцев в армию. А деньги, которые должны были быть потрачены на игры, потратить на оружие и доспехи.
В общем-то, ничего странного не произошло. Какие, к гиенам, могут быть игры, когда у нас грядет очередная война? А особенно такие игры, которые предлагал Глофа. В сущности, мне было ни капельки не жаль тот сброд, который дрался для развлечения публики на аренах традиционных игр, правда в последние два года я уезжал из Тармы до того, как они начинались…
– О чем задумался, Жаба? – прервал мои мысли догнавший меня Лето.
– Не понимаю, зачем царь меня позвал, – хмыкнул я. – Да и вообще…