Za darmo

Мертвый и Похороненный

Tekst
Oznacz jako przeczytane
Czcionka:Mniejsze АаWiększe Aa

– А может он и не значит ничего? – вздохнул Каца.

– Рисунок-то? – я взял у него листочек. – Думаю, значит. Шагайша-Танцовщица покровительствовала убийцам. Но не просто убийцам, а публичным убийцам. Тем, кто убивает прилюдно, при большом скоплении народа. Они разучивали свой танец, чтобы однажды его исполнить и умереть. Это в идеале. Но на деле было иначе. Нет, фанатиков такого толка хватало. И служка этот тоже превратился бы в танцующего одноразового убийцу, это как пить дать.… Но были и другие. Которые приходили в ночи и скрывались во мраке, сделав свое дело. За деньги, конечно.

– О! – лицо Кацы озарилось. – Кто у нас умер от рук наемных убийц?

– Из всяких великих? – я наморщил лоб, вспоминая. Криссту-Облако отравила любовница, Лукрей-Помощник утонул на своем же корабле, Гаро… Не помню. Со всеми этими древними бумажками нельзя точно сказать ничего.

– И все-таки? – не успокаивался Каца.

– Я, правда, не помню, – вздохнул я. – Я же не историк. И даже не летописец никакой. Я каптер. Признаю, неплохой каптер, а может быть даже гениальный. Но эти все ваши колдуны у меня перепутались в голове.

***

Дверь приоткрылась, в щель просунулась голова моего начальника караула. Карит всем своим видом показывал, что у него важное дело. Я со вздохом поднялся и подошел к нему.

– Я доставил того человека, как вы и приказывали, – сказал Карит.

– О чем ты? – не понял я.

– Он пытался подкупить стражу на воротах, – терпеливо объяснил Карит.

– Ах да! – спохватился я. – Совсем из головы вылетело.

Предатель был уже третий по счету. Все – мелкие сошки. Ни из одного не удалось выбить имени босса – они его попросту не знали.

– Позвать двадцать второго? – спросил Карит.

– Нет, – я покачал головой. – Разберемся сами…

Предателем оказался невзрачный человечек в годах по имени Руфо. Служил он под началом Крайли, но это ни о чем не говорило, прошлые двое были из других отрядов. Совершенно точно, это исполнитель. Да даже нет, не исполнитель, а что-то вроде шеста, которым человек, идущий по болоту, ищет безопасный путь. Впрочем, сравнение неправильное. Шест не ломается от попадания в трясину. Странные люди, право слово… Я понимаю, почему против нас идут жители Лаваты, все эти жрецы, фанатики и просто подметальщики улиц. Мы чужие, мы пришли и разрушили их мир. А их город превратили в казарму для своих солдат. Да, местные жрецы или Восседающие на Столпах отвратительны, но понять их я могу и могу принять их ненависть. Но предатели… Особенно такие… Судя по его внешнему виду, он уроженец Отмелей. Или Тармы, там тоже много кровей смешалось. А значит, никаких родственных связей с местными длиннолицыми жителями не имеет. Он не защищает свою семью. Местная возлюбленная?

– Любезный Руфо, – начал я. – Я могу сейчас вызвать дознавателя. Он поработает с тобой, и ты расскажешь мне все, что знаешь. Но то, что ты знаешь, мне неинтересно, понимаешь ты это?

Руфо кивнул.

– А интересно мне не то, что ты знаешь, – я прошелся взад-вперед по комнате. – А то, что ты чувствуешь. Скажи, зачем ты хотел открыть ворота в урочный час?

Руфо молчал. Я пожал плечами.

– Наверное, надо все-таки вызвать двадцать второго, – задумчиво проговорил я.

Руфо задрожал. Он выглядел испуганным и жалким. Все предатели так выглядят. Только некоторые ведут себя иначе. Те, кто с самого начала не был твоим человеком.

– Подожди с двадцать вторым, – глухо сказал Каца. – Я хочу сделать кое-что…

Колдун рывком поднялся и сбросил на пол хламиду, оставшись в одних штанах и бусах. Руфо задрожал еще сильнее. Его просто-таки затрясло, но оторвать взгляд от татуированного и покрытого шрамами Кацы он уже не мог.

– Йа! Йа! – вскрикнул Каца, подскочил, будто исполняя первую фигуру храмового танца Луда, хлопнул в ладоши. Вокруг его блестящей лысины появилось едва заметное сияние. Колдун придвинулся к Руфо вплотную, цепко ухватил предателя за подбородок, почти коснулся своими губами его рта. Выглядело так, будто Каца хочет поцеловать Руфо. А может и не выглядело. Когда имеешь дело с колдунами, лучше на всякий случай ничему не удивляться. Каца быстро что-то зашептал, рот Руфо безвольно открылся, глаза закатились. Каца шептал неразборчиво, отрывисто, но каждое сорвавшееся с его губ слово превращалось в туман и тонкой струйкой проникало в рот предателя. Потом Каца оттолкнул от себя голову Руфо. И она глухо ударилась в стену. Глаза предателя закатились, он стал медленно сползать на пол. Каца отвернулся от него, снова несколько раз подскочил, завертелся на месте и снова обратил свой взгляд к Руфо, бесчувственное тело которого уже валялось на полу мешком.

– Алмену-Айя! – выкрикнул Каца, спустил штаны и помочился на предателя. А потом, как ни в чем не бывало, направился обратно к своему креслу. Мы с Лето ошарашено молчали. Думаю, караульные тоже были впечатлены увиденным зрелищем.

– И что это значит? – нарушил молчание Лето. Но Каца в этот момент приложился к полному стакану с вином. Он шумно глотал, будто только что вышел из пустыни.

– После таких фокусов ужасно хочется пить, – сказал, наконец, он, вытерев рот тыльной стороной ладони. – Я его заколдовал!

– Мы поняли, – сказал я. – И что нам это даст?

– Теперь нам надо его отпустить, – заявил Каца. – Он проваляется еще пару часов, так вот через эти часы его не должно быть даже близко.

– Хм… – начал, было, я, но Каца меня остановил.

– Я не закончил! – сказал он. – Мы его выкинем где-нибудь на помойке, он ничего не будет помнить о том, что был в плену. У него будет болеть голова, будто вчера он перебрал или его стукнули. В общем, найдет сам себе какое-то объяснение, неважно. Как только он придет в сознание, я начну видеть его глазами.

– О, – оживился Лето. – Так он может привести нас к заказчику, так?

Каца кивнул.

– А зачем ты на него помочился? – спросил я. – Это входит в заклинание?

– Не, – отмахнулся Каца. – просто я терпеть не могу предателей.

***

– Он вообще может пойти на эту встречу через неделю, – вздохнул Лето, когда Каца описал очередной бессмысленный разговор Руфо. На сей раз они с тремя приятелями обсуждали достоинства шлюхи по имени Ралла. А до этого он пил пиво, которым его угощали другие друзья. Из фуражиров. Это именно к ним он пришел с больной головой, а они его пожалели.

– Так вот куда девается все пиво! – воскликнул я, когда Каца рассказал про три кувшина, в которых Руфо принял активное участие. – А я-то недоумеваю…

– Ну если предателя не найдем, так хоть тайные склады мародеров пошерстим, – хмыкнул Лето. – А ты ведь, поди, и не подозревал, что эти разбойники от тебя столько скрывают, а, Жаба?

– Не подозревал, да, – я пожал плечами. – Я совершенно точно это знал. Только бегать за ними недосуг было.

Интересное началось только после полуночи, когда мы уже отчаялись и были почти уверены, что усилия напрасны. Не может же Каца круглые сутки следить за этим ничтожным Руфо? У нашего колдуна и других дел хватает. И как раз когда мы это обсуждали, Руфи, чьими глазами сейчас смотрел на мир Каца, встал со своей постели и, крадучись, направился к выходу.

– Надо идти туда! – Лето вскочил.

– Зачем? – я наморщил лоб. Никуда идти не хотелось. – Мы же и так все увидим…

– Жаба, ты меня удивляешь! – воскликнул Лето, прицепляя к поясу меч и нахлобучивая шлем. – Ты уже скольких предателей допросил?

– Двоих, кроме этого, – ответил я, недоумевая. И тут до меня дошло. – Точно! Никто из них не знал, кто ими командует!

Я тоже вскочил, но оружие брать не стал, а позвал Карита.

– А этот предатель романтик, – прошептал Лето, придвинувшись ко мне вплотную. Мы засели на плоской крыше дома, примыкавшего к Каменной площади. Я хрюкнул, сдерживая смех. Действительно, более лирического места было не сыскать во всей Лавате. Посреди Каменной площади возвышалась статуя, изображавшая слившихся в страстном поцелуе любовников. Сдается мне, оба юноши, хотя точно сказать трудно – длиннополые одежды мешают разобраться. А здесь на юге мужской костюм от женского мало чем отличается. По лицам тоже непонятно – ни на одном из них нет бороды.

Руфо сначала тревожно шагал вдоль стены бывшего храма, расписанной сине-красными узорами. Его силуэт был виден так отчетливо, словно бумажная кукла в театре теней. Даже зеленый салага не промахнулся бы…

– Смотри… – шепнул Лето, привлекая мое внимание к арке, ведущей на улицу Ювелиров. Там стоял кто-то бесформенный. Мужчина? Женщина? Может, этот Руфо просто на свидание пошел, а мы почему-то решили, что у него сегодня встреча с его нанимателем? Вот идиотами-то мы будем, если окажется, что это шлюха какая-нибудь…

– Это не шлюха, – словно в ответ на мои мысли пробормотал Лето. Похоже, мы одновременно подумали про свидание. – Берем?

– Рано, – я мотнул головой. – Каца скомандует…

Руфо бросился навстречу к бесформенной фигуре, стоявшей неподвижно. Видимо, только что заметил. Наш колдун поднялся в полный рост, раскинул руки и прокричал в небо три отрывистых гортанных слова. Незнакомец в бесформенных одеждах рванулся было бежать, но не успел. Руфо вдруг нечеловечески закричал. От его фигуры полилось бледное фиолетовое сияние. Длинные струи колдовского огня, словно щупальца кракена, оплели фигуру в балахоне, и двое предателей повалились на землю. По команде невидимого с моего наблюдательного пункта Карита, солдаты рванулись к сплетенным колдовством фигурам, и начали швырять заготовленные заранее сети. «Опять план операции без меня придумали», – беззлобно подумал я, поднимаясь на ноги.

И тут же полетел обратно на крышу.

– Может быть, это еще не все! – сказал Лето, не позволивший мне встать. Он оказался прав, кстати. Небольшая свалка завязалась с каким-то отребьем, прятавшимся в переулке. Одеты они были в рванину, но вот вооружены… Наши прямые клинки, а не кривые крючья белафортцев.

Все было кончено за считанные мгновения. Возможно, кто-то успел скрыться. Но это было неважно.

 

Я подошел к Каце, задумчиво стоявшему над бесчувственным телом неизвестного.

– Ну что, ты готов узнать имя предателя? – сказал он бесцветным голосом. Устал.

Я наклонился и сорвал маску с лица. Кто-то услужливо поднес факел.

– Опа! – удивленно воскликнул Лето. – Хотя я даже рад, что это именно он…

Перед нами на мостовой валялся Таска – Яблочный пирог. Командующий желтым флотом.

***

– Я приказал заковать его в кандалы и отправил в подвал, ждать царя, – закончил я свой рассказ о допросе. – Двадцать второй был на редкость аккуратен, даже кожу не попортил.

– Странное дело, – протянул Лето, вставая из-за стола. – Он был… с наездником?

– Ничего подобного, – я покачал головой. – Он сам по себе, гиений выкидыш, работал на Белафорт. Его в плен взяли в море и завербовали. Безо всякой магии, только на тщеславие надавили. И гордость ущемленную…

– Надо было вскрыть ему череп, – вздохнул Каца. – Сколько раз хотел это сделать…

– Думаю, у царя на этот счет фантазия куда лучше, чем у нас, – усмехнулся я. – Мы все помним, как он любит предателей…

Да, мы помнили. И Лойахо-Медведя, дезертировавшего в битве на Змеином перешейке, которого царь заставил поджарить мясо из собственных отрезанных ног и накормить им всех, кто пошел за ним. К чести Медведя надо сказать, что он долго держался, умер, не дожарив только правое бедро. Был еще Мусс-Тра-ля-ля, у которого почти получилось провести в покои царя в Тарме убийцу. Почти… Мусс целый месяц провел на главной площади Тармы в чане с нечистотами, ежедневно пополнявшемся. Его честно кормили и поили, чтобы он подольше прожил. А умер он, когда кто-то милосердный его прирезал. Если бы не этот благодетель, Мусс торчал бы в котле с дерьмом и по сей день, жители Тармы страсть как любят дурацкие ритуалы. А вот про смерть Искусника-Питты даже вспоминать не хотелось. В общем, интересное будущее Яблочному Пирогу было обеспечено, я ни капельки в этом не сомневался.

– Веселенькое дерьмецо, – пробормотал Каца. – И долго ему придется ждать царя?

– Не думаю, что долго, – махнул рукой я.

– Жаль только, что времени на расправу у царя не будет, – хмыкнул Лето. – Нам тут считанные дни осталось торчать. Собственно, я послезавтра уже выступаю…

– А я пока остаюсь, – скривился Каца. – Мне этот городишко надоел хуже дерьмового дерьма. Но мне приказано остаться. Так что выступаю последним. Вместе с Жабой.

Я пожал плечами. Не сказать, чтобы я с нетерпением ждал нового марша, теперь уже последнего, чем бы эта война не закончилась. До Белафорта каких-то пятьдесят лиг, не больше. А то и меньше…

– А что Таска плел про наследника? – спросил Лето. – Правда, хоть?

– Даже если и так, – я пожал плечами. – У царя была пара сотен наложниц. И жен вроде как штуки четыре официальных. Царицы ни одной, правда, но дела это не меняет…

– Ммм? – удивился Каца. – Чего я не знаю про нашего флотоводца? Я думал, он обычный неудачник…

– Его сестра спала с царем, – сказал я. – Когда-то давно. У нее сын. Яблочный Пирог уверяет, что царский.

Я помолчал, глянув в окно, на деловитую суету вокруг большой крытой повозки. Из нее выгрузили серые мешки прямо на мостовую, а на их место начали складывать деревянные ящики. В мешках – песок, в ящиках – гвозди.

– И что? – спросил Каца, возвращая меня обратно к разговору.

– И ничего, – я снова пожал плечами. – Даже если и так. Только я знаю про восемнадцать царских отпрысков. Разного пола. Даже близнецов среди них две пары, подумаешь, невидаль – от царя родила девять лет назад…

– Близнецы, – вдруг эхом прошелестел Щенок. Голосом Ллеу. – Они воплощенное зло. Шагайша подарит свое благословение тому, кто избавит мир от зла. Чей танец прервет их жизни…

Каца хотел что-то сказать, но я прижал палец к губам. Кажется, я понял. Все понял…

– Она была лучшей из всех, белокурая, прекрасная, как рассвет. Никто бы не подумал на нее, и Близнецы не подумали. Ее танец завершился на закате, с последним лучом солнца погасли последние искры жизни в глазах у кровавых правителей. Их сердца перестали биться почти одновременно. Белокурая Сионн стояла над их телами, и кровь капала с ее клинка.

Три дня и три ночи горели костры и рокотали погребальные барабаны. Золоченые саркофаги стояли рядом на двух колесницах, чтобы доставить тела братьев к местам их упокоения. Ша – в Храм Отдохновения в Белафорте, а Шуа – в Храм Пустоши, далеко на восток. Так повелела Танцовщица, и подданные склонились перед ее волей.

Осада Белафорта

Гора называлась Хекла. Она начала дышать огнем еще во время четвертого марша. Когда вдали показались стены Белафорта, они выглядели почти близнецами – пышущая огнем гора и пылающий жертвенными огнями город. Чадный дым валил и из жерла вулкана, и с цитадели города. Высоко в небе дымные столбы сплетались, словно два черных жгута, а потом сыпались на наши головы черным снегом. Кое-кто считал это плохим предзнаменованием для нас, остальные предрекали гибель нашим врагам. Я предпочитал не иметь собственного мнения.

Мой шатер разбили на шестой линии, в самой дальней части от стен, под защитой трех невысоких холмов. Раньше в этом месте было какое-то поселение, но к моменту моего туда прибытия, от построек остались только воспоминания – все, что можно было разобрать – разобрали и унесли, съестное – съели, а люди… Ну, кто успел, разбежался.

Соседний шатер занимал Раг. Чуть дальше – Дих-Заноза. По-видимому, в качестве охраны. Фуражиры и каратели. Отличная компания… Лето и Каца были далеко, у самых стен. Лето вроде даже в первом штурме участвовал, когда наши выбивали белафортских солдат из предместий. Но все это теперь от меня было далеко. Ни единой свободной минутки на подумать и помечтать. Пропитание нашей многотысячной армии съедало все мое время до последнего мгновения. Иногда удавалось заснуть, да. Правда, неизвестно, что было хуже – посыпанная черным пеплом реальность или кошмарные сновидения, навеваемые соседством с жутким городом, где на вершине цитадели жгут в печи живых людей…

– Пойду к себе, – Раг тяжело поднялся и заковылял к своему шатру. Его тощий слуга сноровисто подхватил складной стул и направился следом. Оглянулся только один раз. Не любит он меня. Раг подобрал этого паренька в храме Луда. Купил. Я задумчиво склонился над бумагами. Ничего неожиданного Раг не сообщил. Окрестности были выпотрошены и высушены. Ничего съестного практически не осталось. Просит желтый флот, чтобы шерстить окрестные острова, там почти везде колонии Белафорта. Еды в складах примерно на пару месяцев при соблюдении экономии. Кто из нас в осаде? Я вздохнул и огляделся. Вздымая тяжелыми сапогами облака черной пыли, ко мне приближался Дих. Хорошо, что два моих нынешних сподвижника друг друга не любили. Выдерживать их общество одновременно было бы настоящим ночным кошмаром. Единственный глаз Диха светился неподдельной злобой.

– Что? – спросил я.

– Дерьмовые дела, – выплюнул он, опускаясь прямо на землю. – Видел я уже такое. Только тогда проще было. Сейчас эти драные дикари объединятся и будут рвать нас на куски.

– Я что-то пропустил? – прищурился я.

– Белафорт много имел дела с всякими бродячими вокруг племенами, – уточнил Дих. – И сейчас эти шакалы обнюхивают наш тыл. Напали вчера на фургон.

– А почему ты решил, что они объединятся?

– Чутье, – Дих отвернулся и уставился на дымящую вершину Хеклы. – Надо что-то делать, Жаба. Нутром чую, если оставить как есть, дерьмово все кончится. Мы отобьемся, скорее всего, но не хотелось бы отбиваться, у нас задача другая.

"Конечно другая, – подумал я. – Сроду ни ты, ни Раг не защищали крепости. Один вынюхивал добычу, а другой выкуривал выживших из нор…" Но вслух ничего подобного говорить не стал. Тем более что Заноза дело говорил.

– Давай-ка мы это дело обсудим сейчас, – сказал я. – Тащи сюда задницы твоих самых смышленых офицеров, а я отправлю гонца за Рагом. Вот он обрадуется, только что ушел…

***

– Там три племени, – пожевав губами, сказал седой офицер. У него не хватало трех пальцев на правой руке, и нога была только одна. Лицо выглядело знакомым, но не особенно. Виделись раньше, но не были представлены. – Одно в пустыне засело, ими баба командует. Или несколько баб. Второе черномазые коротышки верхом на маленьких лошадях и третьи просто какой-то сброд. Кажется, беглецы с белафортской каторги.

– А почему тогда они на нас нападут, мы же их гонителей атакуем? – непонимающе спросил Рохля, офицер, пришедший с Рагом.

– Им все равно, на кого нападать, – хмыкнул я. – С некоторых пор мы в этих краях единственная добыча.

– Это еще кто добыча, – буркнул Рохля, но спорить не стал.

– А из-за чего сыр-бор? – спросил Багуй, офицер Диха, второй, кроме того седого, который не представился. Если это самые толковые… Впрочем, о чем я? – Подумаешь, какая-то рвань вокруг бегает, нам-то что?

– А то, что у нас нет внешних укреплений, – рыкнул Дих. – И если эта рвань ночью подпалит наши обозы и шатры порежет, то армия наша останется без провианта. Надо решать с этим что-то…

– Давайте их в засаду заманим, – предложил я. – Сделаем вид, что откуда-то добычу везем, а сами в обоз вооруженных до зубов воинов посадим.

Вообще-то я это предложил просто так, чтобы прекратить уже споры о том, опасны эти дикари вокруг или пусть себе бегают.

– А ведь да, – тихо проговорил Раг. – Я как раз планировал оборудовать причал в лиге отсюда, чтобы когги могли разгружаться не только на первых линиях. Только вот у меня дорога вызывала некоторые опасения. Можно же совместить приятное с полезным!

Ничего приятного в отбивании атак местных дикарей я не видел, но счел нужным улыбнуться и предоставить дальнейшее построение планов остальным. А сам тем временем задумался про Близнецов. Значит, один близнец приблизился ко второму близнецу. Опасно приблизился. Не зря же он так стремился всеми правдами и неправдами, ценой войны и разрушений преодолеть это расстояние. Что-то произойдет, когда они встретятся. Но что?

– Им понадобится скакун, – шепотом сказал Ллеу. – На котором они оба смогут удержаться.

Когда он успел оказаться рядом?! Я быстро развернулся к нему, но на лице мальчика уже расплывалась глуповатая улыбка Щенка. Впрочем, он сказал достаточно. А заодно и кое о ком напомнил. Тобтопы. Я прислушался к обсуждению деталей плана провокации и понял, что не хочу выносить эту свою идею на публику. Почему-то. Я снова оглянулся на Щенка. Гиены меня задери, когда же я научусь их отличать?! Щенок мне понимающе подмигнул. Или все-таки Ллеу?

***

На мое счастье Кочар оказался поблизости и смог к ночи прийти в мой шатер. К ночи – это чтобы Раг и Дих не видели, что я с ним общаюсь. Не знаю почему, но мне не хотелось их посвящать в свои планы. Не то, чтобы я считал затею с провокацией и засадой ничего не стоящей, тем более что сам же это и предложил, но все равно эта идея казалась мне какой-то… примитивной. Ни мародеры Рага, ни каратели Диха не были, по существу, настоящими воинами. Все они привыкли иметь дело с запуганным гражданским населением. Если им и попадались воины, то это были или раненые, иди дезертиры. Разве что отряд конных лучников Рага стоил чего-то в бою. Может именно поэтому они так и раззадорились, планируя боевую операцию.

Меня же сейчас волновал не столько грядущий героизм отбросов армии, сколько устранение угрозы. Косноязыкий Дих изложил все довольно прямолинейно, но в целом понятно. И недооценивать проблему я бы не стал. Тем более что припасы начали медленно и неуклонно подходить к концу, и с этим тоже надо было что-то делать.

– Здравствуй, Жаба, – Кочар с сомнением посмотрел на складной стул, который я для него приготовил, и опустился на землю. Как ему это удается, интересно? Кочар, командир дальней разведки, проводящий большую часть своей жизни в условиях, далеких от сибаритских, был огромен. Мало того, что ростом он был на две головы меня выше, так еще и пузо имел столь объемистое, что никак не ассоциировался с кочевой жизнью.

– И тебе привет, Кочар, – я кивнул и разлил по стаканам розовое книддское. – Скажи, давно ли ты видел вождя тобтопов?

– Не очень, – Кочар принял свой стакан и пригубил вино. – Он отирается где-то поблизости вместе со своими дикарями. А что?

– Тут такое дело… – и я рассказал ему про возможную внешнюю угрозу. С каждым моим словом он мрачнел и кивал. Когда я закончил, он вздохнул.

– Скорее всего, твой Дих прав, – сказал он. – Эти людишки действительно здесь отираются, но от любых стычек уходят и пока что не вредили. Если начнут – это будет очень, очень плохо.

– Ты можешь привести сюда вождя? – спросил я напрямик.

– У тебя есть какая-то идея?

Я не особо хорошо знаю Кочара. Со стороны он кажется добродушным тугодумом. А в деле похож на телегу, которую сталкивают с горы. Сначала она скрипит и никуда ехать не хочет, а у подножия становится опасно ставить ей какие-то преграды. Так что я не спешил раньше времени посвящать нашего дальнего разведчика с планами. Вдруг ерунда получится…

 

– Ты сможешь привести его завтра? – спросил я.

– Смогу, – кивнул Кочар. – Наверное. Если он опять куда-нибудь не утотобтопает.

***

– Эй, Жаба, просыпайся!

Вопреки настойчивой просьбе, в реальность я возвращаться не хотел. Не верил, что произнесший эти слова человек мне не приснился. Поэтому открывать глаза я не стал, а просто постарался натянуть на голову одеяло.

– Жаба! – прикрикнул Лето, стаскивая с меня одеяло. – Ты даже ради старого друга не можешь проснуться пораньше?!

Тут я, наконец, поверил в то, что Лето мне не снится. Я продрал глаза и увидел, что за открытым пологом только едва-едва начало светать.

– Ты как здесь? – спросил я хриплым ото сна голосом.

– Взял выходной, – махнул рукой Лето. – До полудня буду тебе надоедать. Отдохнуть захотелось, кругом иерархи мерещатся.

– Как… там? – я сел и заглянул ему в лицо. Кажется, я уже спрашивал об этом. Когда-то давным-давно. Казалось, целая жизнь прошла.

– А, – неопределенно махнул рукой Лето. – Ты поднимайся, сейчас Щенок притащит наш завтрак, и я все расскажу.

Если Белафорт нарисовать, то он похож на голову крокодила, раскрывшего пасть. Центральный холм возвышается прямо у основания узкого залива. На холме – цитадель. Храм-дворец, из которого все время идет дым. Именно там стоит большая жертвенная печь. Город с трех сторон окружен высоченной стеной с зубцами, вплотную к стене – казематы и казармы. Самым неприятным сюрпризом оказались слоны.

– Я думал, что они водятся только далеко на востоке, – сказал Лето с горечью. – Надеялся никогда больше этих чудищ не увидеть. Но эти – другие. Они больше и свирепее восточных. Я боялся, что в штаны наложу, когда они впервые пошли в атаку.

Но атака слонов провалилась. Причем по причине неожиданной – когда ворота распахнулись и серые зверюги ломанулись вперед, против них оказались не закаленные восточным походом воины, а зеленые новобранцы, которые неспешно занимались постройкой укреплений. Они с криками разбежались, а слоны вломились в частокол бревен и завязли в недокопанных котлованах. Бой был тяжелым, конечно, но потерь могло быть и гораздо больше.

– На вылазку белафортцы выходили трижды, – проговорил Лето. – Но две последующие вылазки были обычными. Без слонов. На наше счастье, в стойлах Белафорта слонов оказалось всего тридцать два. Если есть еще, то они их пока не показывали. А из тех, что вышли за ворота, трех слонов нашему Амбиле удалось захомутать. Ты же знаешь колдуна Амбилу?

Я мотнул головой.

– Стараюсь поменьше общаться с колдунами, – я с сожалением понял, что сегодняшнюю норму вина мы уже выпили. Дальше придется довольствоваться водой.

– Ну и ладно, Лето коротко хохотнул. – Тогда сплетни о нем тебе вряд ли интересны.

Казалось, что гавань у Белафорта самое слабое место. Только вот в узкую "крокодилову пасть" могло войти судно не больше биремы. Да и бирема с трудом, шкрябая пузом по дну. Настоящий порт Белафорта был снаружи, словно бы отдельным городком. Или даже не так – портов у Белафорта было как минимум три – на узкой выдающейся в море косе, нижней челюсти "крокодила" вплотную к стене была ничем не защищенная пристань. Грузы с нее поднимали в город подъемниками; внутри стен в заливе, только для очень легких суденышек, и снаружи, отдельным укрепленным районом стояли верфи, склады и большие причалы. Склады, к моменту подходя нашей армии, были пусты, а в портовом районе этом самом никого, кроме смертников в засадах не осталось. Царь приказал это место не рушить, а использовать для собственных надобностей. К счастью, поджоги удались не у всех белафортских партизан, так что восстанавливать пришлось немногое. Шагги, когда верфи увидел, засиял и приказал привезти корабельных дел мастеров побыстрее.

– И никакого веселья? – разочарованно спросил я. – А как же ежедневные штурмы, ночные диверсии и прочие развлечения?

– Осада – дело небыстрое, – пожал плечами Лето. – Собственно, повоевали мы только в самом начале, когда предместья вычищали. Кровь рекой, хруст костей, все дела. А потом царь приказал не рыпаться. Потому что мы как увидели Белафорт, так нам сразу домой повернуть захотелось. Ты вблизи-то не был, а отсюда непонятно, что за крепость этот город. И страшно там еще, жуть. Барабаны бьют, не смолкая круглые сутки, запах горелого мяса… И черный пепел с неба сыплется. Эх.

– А иерархи? – меня передернуло. Показалось, будто порыв ветра досюда донес запах обуглившейся человеческой плоти.

– Не видел ни одного, – покачал головой Лето. – Как я понимаю, Иерархи вступят в дело, если Совет Ста поймет, что дело совсем кисло.

Я кивнул. Мы помолчали, потом Лето продолжил рассказывать.

Царь поставил шесть одинаковых шатров. И спал каждую ночь или в одном из них, или вообще не приходил спать. На его жизнь трижды покушались. Неудачно, убийц ловили еще до того, как они успевали подойти хотя бы к личной охране царя. Все из наших. Предатели.

– Каца говорит, что нам так и не удалось никого из белафортцев склонить на свою сторону, – губы Лета скривились в горькой усмешке. – Наверное, они своих владык боятся больше, чем нас. Или никто пока не верит, что наши семьдесят тысяч солдат смогут победить их полумиллионный город.

– Не верят? – переспросил я.

– Ощущение дурацкое, – пожал плечами Лето. – Как в детстве. Когда ты думаешь, что можешь всерьез что-то собой представлять, а тебя берут за шкирку и…

– Даже так? – удивился я.

– Да нет, – отмахнулся Лето. – Не слушай меня, ерунду плету. Я просто устал, как собака. Настолько, что хоть прямо сейчас на штурм лезь.

***

Рядом с Кочаром вождь смотрелся щуплым мальчишкой. Зато завернутая в ворох ткани фигура, вошедшая следом за вождем, была довольно внушительной, даже по сравнению с нашим командиром разведки.

– Это Тана, – сказал вождь. – Моя жена.

Женщина сбросила покрывало, осталась только в цветных бусах и вуали, прикрывающей лицо.

– Слушай, вождь, – спросил я. – А почему твоя женщина ходит одетая?

– Это все солнце, Жаба, – сказал вождь, взбираясь на раскладной стул с ногами. – Я пробовал водить белых женщин без одежды. Но они сначала становятся красными, потом облезают, а потом чернеют.

– Ты умный, вождь, – сказал я, сдерживая смех.

– Ты тоже умный, – сказал вождь. – Я очень рад тебя видеть, Жаба, но ведь ты не просто так меня позвал?

– Да, у меня есть к тебе дело, – кивнул я.

– Мехари не дам, – быстро проговорил вождь. – Их мало осталось и у них эти… детеныши. Нельзя им воевать, надо кормить.

– Не надо мехари, – сказал я. – Расскажи мне про башни. Каменные стреляющие башни. Они же больше не стреляют?

– Мы выбили оттуда всех стрелков, – вместо вождя ответил Кочар.

– Не стреляют, – подтвердил вождь. – Хорошо.

– А могут тобтопы их занять, чтобы стрелять по другим врагам? – спросил я.

– Нет, – мотнул головой вождь. – Нет-нет! Тобтопы не могут занять. И стрелять оттуда не могут. Плохие башни очень. Не могут. Нет.

– А что не так с этими башнями? – удивился я.

– Пусть этот толстый уйдет, – потребовал вождь. – Тебе расскажу.

Я перевел взгляд на Кочара. Тот нахмурился, но поднялся. Я незаметно ему подмигнул.

– Не смогу объяснить понятно, – развел руками вождь, когда Кочар вышел. – Это не просто стрелятельные башни. Если бы были просто, тобтопы бы согласились стрелять и кидать дротики. Там капища. Святилища. И они не пускают. Нет, не так. Зайти можно, только потом будет все плохо.

– Мда, – вздохнул я.

– А зачем тебе, чтобы тобтопы стреляли? – спросил вождь.

– Понимаешь, вождь, – начал я. – У нас все самые лучшие воины сейчас там, – я махнул рукой в сторону стен Белафорта. – А здесь только те, кто воинам еду привозит. А вокруг живут всякие дикари. Которые начали нападать на нас. Отвлекать хороших воинов, значит, мы не победим Белафорт.

– Ясно, – кивнул вождь. – А если вы будете воевать, то ваши с голоду вспухнут, и Белафорт тоже победить не смогут. А может, я тебе покажу башни, а ты разберешься, как сделать так, чтобы оттуда стрелять было можно?