Глава
26
Расчет Виталия Свиридова оказался верным. Тот, кто никогда не плавал в мире спортивной моды и даже не управлял примерной по размерам корпорацией, не сможет сориентироваться настолько быстро, чтобы быть в состоянии отбивать сыплющиеся удары. А их было неисчислимое количество. Виталий не пожалел своей компании, написав жалобы во все возможные инстанции. Заголовки газет трубили о самом громком падении компании в истории. Никто еще не тонул с такой шумихой. Стремительно, ярко и незабываемо. О «Speeds» не говорил только ленивый. Виктора атаковали со всех фронтов. Рабочие увольнялись, отказываясь работать в такой напряженной обстановке. Помощник не успевал разгребать кляузы и оплачивать отступные инспекциям. Они цеплялись буквально к каждой мелочи. В кафетерии главного офиса нашли какие-то бактерии и сальмонеллу. На складе запрещенные распылители краски, якобы использующиеся для покраски подошв обуви. Продажи буквально остановились. Оставшиеся акционеры взбесились, угрожая распродать акции, а особо обеспокоенные уже выставили их на аукцион. Но и это не помогло. Цена бумаг падала на глазах. Виктор был в панике. Мужчина не понимал, как может такая успешная компания улететь ко всем чертям за такой короткий срок. А она необратимо рушилась и грозилась вытянуть из его карманов приличные суммы, если сейчас же не избавиться от акций. Свиридов сначала предлагал их своим знакомым, которые в определенных кругах занимались скупкой ценных бумаг, но те категорически отказывались. Кто готов выложить круглую сумму за тонущий корабль? Только дурак. И Виктор такого нашел. Продал ему семнадцать процентов акций, оставляя себе все же наибольшее количество, чтобы иметь решающее право голоса. А потом… потом все перевернулось с ног на голову. Свиридов сидел в своем кабинете, на взводе, взвинченный до предела, тщетно ища изо дня в день новых и новых специалистов, способных поднять с колен компанию, которую он так долго добивался. Просматривая последние отчеты, они только руками разводили. «Как же это?» – сокрушался Свиридов. Он только получил в свои руки мощнейшую корпорацию, на которой можно заработать миллиарды, и готов был вкладывать и вкладывать, лишь бы потом лежа где-нибудь на собственном острове получать дивиденды, а теперь каким-то образом Speeds утекает из его рук.
В дверь постучались. Вошла Настя. В строгом приталенном костюме белого цвета. Волосы собраны в элегантный хвост. Будто на встречу собралась. Опять, небось, со своим кафе разбираться, предположил супруг.
– Мы уезжаем, – произнесла девушка, подойдя к столу и встав напротив мужа.
– Кто мы? И куда уезжаем?
– Я и Алексия. В Америку.
Виктор замешкался. Откинулся на спинку кресла.
– Это с чего вдруг?
– Потому что я подаю на развод!
Настя заметила, как нервно дернулся уголок его губ.
– Повтори!
– Ты не глухой! Я подаю на развод. И жить под одной крышей мы с тобой больше не будем. Оставшиеся вещи привезет Алина. Я забираю ее с собой. Валентину тоже.
Виктору понадобилось несколько секунд, чтобы переварить бред, льющийся из уст его жены.
– Я не даю тебе развод, Настя. Можешь даже не пытаться.
– А я и не спрашиваю у тебя, даешь или нет. Я просто подаю на него. Твое дело поставить подпись.
Мужчина стиснул зубы. Ситуация начинала его злить. Настя только крепче сумочку сжала в тонких пальцах и с вызовом посмотрела на человека, которому когда-то вручала свою жизнь и думала, что он сделает ее счастливой.
– Настя, это шутки такие?
– Можешь посмеяться, если тебе смешно, – дерзко ответила супруга. Виктор медленно встал и обошел стол. Настя судорожно вздохнула, набираясь храбрости. Все утро она репетировала эти несколько слов. Собирала в кулак силу воли, чтобы не сдрейфовать. В последнее время она начала побаиваться его физической расправы. Нестабильное состояние Виктора выдавало с лихвой то, как он боролся за компанию ее отца и проигрывал. Ему же.
– Ты, кажется, не поняла в прошлый раз. Я сказал, что не дам тебе развод. И Алексию ты тоже не увезешь, – холодный угрожающий прищур резанул Настю по лицу.
– Витя, контрольный пакет акций снова принадлежит моему отцу. Я подарила ему свои акции, а те семнадцать процентов, которые ты недавно продал, купил тоже он. Так что можешь больше не стараться. Тебе нечем меня шантажировать.
В Свиридове проснулась ледяная ярость. Поднялась из глубин настолько неожиданно, что он не успел с ней совладать.
– Что? – заорал на весь кабинет. – Вы выкупили акции?
– Да! – сдержанно ответила Настя, по спине которой катились капельки холодного пота. Находиться в такой близости становилось опасно. Почему она не подумала о том, чтобы обеспечить себе хотя бы малейшую безопасность? Прийти к нему в кабинет и вывернуть правду оказалось необдуманным решением.
Виктор потерялся на считанные секунды. Лихорадочно скользя оторопелым взглядом по кабинету, складывал картину целиком. Сначала полный крах компании, теперь жена с новостью о том, что Свиридов старший снова обладатель контрольного пакета. Этого не может быть. Просто не может.
– Вы специально это сделали? – прорычал, не контролируя рвущиеся эмоции.
– А с тобой по-другому никак не получилось бы. Только тем же оружием.
– Дрянь! – процедил сквозь зубы и схватил Настю за шиворот идеально белого пиджака. Девушка вздрогнула, все еще помня боль после того, как он ударил ее в прошлый раз.
– Не смей! – пригрозила, сверля супруга ненавидящим взглядом. – Иначе я зафиксирую побои, и тогда твоя репутация идеального мужчины и продюсера пойдет на дно унитаза! А это ведь именно то, чего ты всегда так опасался, правда, Витя?
Свиридов крепко сжимал лацкан пиджака жены, а у самого крышу сносило, так хотелось сейчас об стену ее швырнуть, суку эту, а потом еще долго злость вымещать, заставляя корчиться от боли за то, что посмела так с ним поступить. Настя не сдавалась. Бесстрашно взгляд его встречала, а у самой поджилки дрожали. За этими глазами прятался монстр, эгоистичный и себялюбивый. Виктору никогда не было дела ни до нее, ни до Лекси. Он во всем искал выгоду. Жаль, что она поняла это очень поздно.
Видимо смирившись, супруг все-таки выпустил пиджак Насти из ладони.
Девушка одернула его и шагнула назад, возвращая себе личное пространство.
– Прощай, Витя!
Развернулась, торопливо направляясь к двери.
– Я все равно не отдам тебе Алексию! – прозвучало категорично и решительно. Настя замерла, а потом открыла дверь и вышла в коридор. Сердце готово было из груди выскочить. Да, за Лекси еще придется побороться. Просто так Виктор действительно не согласится на развод, но теперь они хотя бы будут жить отдельно. Дышать воздухом без примесей тиранизма и жестокости. Дочка не будет бояться сказать лишнего слова и снова расцветет.
– Мамочка, а можно я позвоню Стасу и попрощаюсь? – по дороге в аэропорт Лекси сложила ладошки в умоляющей просьбе, держа на руках любимого плюшевого зайца. Настя переключила рычаг передач и грустно улыбнулась. С отцом девочка прощалась сдержанно и на расстоянии вытянутой руки, а здесь такое рвение. Это и не удивительно. Она так прикипела к парню вопреки желаниям Насти уберечь ее от ненужной привязанности. От участия в шоу пришлось отказаться после перенесенной серьезной болезни, но Алексия не расстроилась. Оказывается, ей не хотелось принимать участие, но она боялась признаться, чтобы не разозлить отца. А вот репетиции девочка полюбила. И искренне сожалела, когда они перестали их посещать. Звонила Стасу несколько раз, приглашала в гости, но он упрямо отказывался, за что Настя была бесконечно благодарна. Ее сердце бы не выдержало такого испытания. Оно и так обливалось кровью, навсегда уезжая из города, который их свел и разлучил. Между ними снова будут километры и… вечность. Настя больше его не увидит, и будет учиться жить по-новому, позволяя себе по ночам доставать из памяти короткие моменты счастья и настоящей любви, в которой ее купал Стас, а она не ценила. – Мааам, ну можно?
– Да, конечно, родная. Я включу громкую связь.
Хотя бы в телефонном разговоре услышать его голос… Выбрав контакт Стаса, Настя нажала на вызов. Раздались гудки, а потом его бодрый голос с легкой хрипотцой, который бередил определенные струны души.
– Привет, Лекси!
– Стааас, привет, – весело затараторила девчушка. – Ты уже знал, что это я?
– Конечно, – рассмеялся парень. – Как твои дела?
– Идеально! Я уезжаю в Америку.
Повисло молчание.
– В гости к дедушке едешь?
– Неееет. Навсегда. Мы с мамой возвращаемся домой.
Настя кашлянула, пытаясь скрыть непонятный для Стаса момент. Он услышал.
– Мы на громкой связи? – переспросил более серьезным тоном.
– Да, – ответила вместо дочери. – Здравствуй.
– Здравствуй, – былой бодрости и теплоты как и не бывало. – Всей семьей улетаете?
– Нет, только мы с Лекси. Витя здесь остается. Разве он может улететь? Работа. Ребята. Ты, – слова давались тяжело, потому что нужно было придумать оправдание почему супруг не летит с ними.
– У нас вчера истек контракт.
– Разве вы его не продлили? – удивилась Настя.
– Нет.
– Ну, в любом случае, у него здесь много работы. Мы уезжаем вдвоем, и Лекси захотела с тобой попрощаться.
– Я буду скучать, Стаааас! – грустно протянула девочка, заглядывая в экран телефона, будто он мог ее увидеть. – А ты?
Несколько секунд долгого молчания. Слышно было только дыхание в трубку.
– Я тоже буду скучать.
– Приедешь к нам в гости?
Кажется, он усмехнулся. Настя даже отчетливо увидела выражение его лица и прикрыла глаза, крепко сжимая руль.
– Вряд ли, малышка. У меня тоже много работы. Но ты звони мне.
– Хорошоооо. Пока, Стас!
– Пока, Лекси!
– Прощай, Стас! – стараясь не выдать дрожь в голосе, произнесла Настя, поднося палец к телефону, чтобы скорее скинуть вызов.
– Прощай, Настя!
Стас скинул вызов и бросил долгий взгляд в окно. Вот и все. Почему-то осознание, что Настя улетает, сжало тисками грудную клетку. Они не общались последнее время, даже не виделись около двух месяцев, но ощущение необратимости наступило только сейчас. Пару секунд назад. И черт, как это было больно. Он думал, что свыкся уже с этой болью. Но голос девчонки, пропитанный грустью, выбил из колеи. Стас действительно привязался к Алексии. Она была так не похожа на других детей. Наивная, добрая, светлая. Почему-то с ней хотелось разговаривать и играть, чем они время от времени занимались, когда девчушка звонила с мобильного Насти. У него сердце каждый раз подскакивало, когда он видел от нее входящий. Всякий раз надеясь, что это Настя, но не огорчаясь услышать хотя бы ее дочь. А теперь они улетают. Так лучше будет, уверял себя парень. Однозначно. Когда воздух освободится от ее присутствия рядом, ему станет легче. Хотя, черт раздери, кого он обманывает? Никогда ему не станет легче. Два месяца ничего не изменили. Как и пять лет и семь до этого. Она его извечная болезнь. С ней он вырос и с ней умрет. Наверное, это рок любить ту, кто навсегда останется чужой. Но он с ней уже свыкся. Лелеять те чувства и изредка окунаться в воспоминания – было его собственной дозой героина. Когда сначала улыбаешься, закрывая глаза, а потом орать хочешь, попадая под воздействие сильнейшей ломки.
Вечером Багиров отправился в офис. Нужно было забрать свои вещи. Поехал специально после одиннадцати, чтобы ни на кого не наткнуться. Настроение было ниже некуда, и лучше он быстро соберет все самое необходимое и свалит не прощаясь. Свиридов не предложил продлять контракт, но он бы и не согласился. Теперь Стас и сам имел отчетливое представление, как работает шоу-бизнес, и мог легко себя продюссировать, имея за спиной сотни нужных знакомств и собственный багаж опыта. Конечно, не признать с его стороны, что именно благодаря Виктору он стал тем, кем стал, было бы глупо. И певец это понимал. В то время у него не было ни денег, ни того самого рычага, который подбросил его так высоко, как мало кому удается. За это он был благодарен. Но только за это. Ни дружеской симпатией, ни уважением Стас к этому человеку так и не пропитался.
Парень поднялся на двадцать второй этаж высотного здания. В помещении кое-где горел тусклый свет. Пошел по длинному коридору, стены которого украшали различные награды, полученные за достижения в сфере музыкальной индустрии Виктором и его подопечными, включая и Багирова. За стеклом в отдельном шкафу на полках находились награды с разных премий. Лучшая песня. Лучшая аранжировка. Лучший артист года. Три штуки. Забрать? Нет. У Стаса будет его личная, которую он получит без чьей-либо помощи, а эти пусть остаются здесь. Прошел мимо, направляясь к комнате, в которой проводил не одни сутки, сочиняя тексты песен, подбирая на ноутбуке различные музыкальные звучания и вырубаясь от усталости. Его второй дом. Период жизни, дверь в который закрывалась, чтобы открыть новую. С другой стороны коридора заметил свет из кабинета Свиридова. «Виктор здесь еще?» – хмуро подумал Стас. С ним пересекаться точно желания не было. Уже почти прошел мимо, как услышал знакомый голос и невольно затормозил.
– Что ты мне предлагаешь?
– Господи, Маша, не будь дурой! – раздраженно крикнул продюсер. – Сделай аборт. – Стас задохнулся от удивления.
Маша всхлипнула.
– Нет! Не сделаю! Это твой ребенок, и я хочу его оставить. Я люблю тебя, неужели ты не понимаешь?
У парня глаза шокированно расширились, и он заглянул внутрь. Может ему показалось, и это совершенно другая Маша? Но нет. Память на голоса оказалась отличной. В кресле напротив стола ссутулившись сидела лучшая подруга Насти и во все глаза смотрела на Свиридова. Перед уставшим мужчиной стояла полупустая бутылка виски, а сам он потирал виски, сидя в дорогом кожаном кресле.
– Мне не нужен этот ребенок, Маша! Я тебе говорил миллион раз: пей таблетки. Теперь это твои проблемы.
Девушка снова всхлипнула, роняя голову в ладони.
– Тебе денег дать? Давай дам. Только лиши меня радости становиться отцом твоего ребенка.
– Нашего, Витя! На-ше-го. – истерически закричала блондинка и вскочила с кресла. – Почему ты так не хочешь его? Настиной дочке ты радовался, как невменяемый, а я чем хуже?
Стас не верил своим ушам. Виктор и Маша? Та самая Маша, которую Настя считала самой близкой подругой.
– Настя – моя жена. И ребенок законный.
– Пока еще твоя жена. Очень скоро у тебя её не станет. Она решительно настроена.
Стас дернулся вперед, прилипая ухом к проему. О чем она говорит? Что значит пока еще? Сердце забилось так быстро, что если бы рядом кто-то стоял, можно было бы отчетливо расслышать его сумасшедший ритм.
– Я тоже не пальцем деланный. Черта с два она получит развод. А если и добьется, то Лекси я ей не отдам.
– Господи, да что ж ты так в нее вцепился? – надрывно вскрикнула Маша, становясь напротив мужчины. – Отпусти её, наконец. У тебя я есть. И ребенок будет.
– Что значит «наконец»?
– Да то и значит. Ты же держал её на привязи только из-за компании, но признай, что потерял. Ты же не любишь её.
Компания? Привязь? Что за херня? Стасу показалось, что он сорвался с обрыва и вот-вот об землю шваркнется, если послушает еще хотя бы немного. Он же был уверен, что Свиридовы счастливы. Настя мужа любит, и он её. Странной непонятной любовью, но это была их семья, и Настя её выбрала сама.
– С чего ты взяла, что не люблю? – мужчина потянулся к бутылке виски и наполнил стакан.
– Да потому что знаю тебя хорошо. И Настя тебя не любит. Уже давно. Если бы не тот случай с беременностью, ушла бы еще пять лет назад, и ты бы не удержал.
– Значит, я вовремя тогда трахнул эту дуру.
– Против её воли, Витя!
Дверь внезапно открылась, отлетев к стене. Маша вздрогнула, отлынивая в сторону, а Свиридов уставился в дверной проем. Багиров окатил парочку бешеным взглядом. Тихая ярость охватила с ног до головы.
– Что ты сделал? – двинулся в сторону Свиридова, не чувствуя ничего кроме ядовитого желания размозжить ему череп. Одно слово, а у него пелена черная на глаза упала.
Мужчина сначала заерзал на кресле, но понял, что попался. Выдохнул, даже не вставая, и вперил в бывшего подопечного сардонический взгляд. Алкоголь в крови добавил смелости. Возможно, будучи трезвым, он повёл бы себя иначе, потому что рациональный ум и оценка ситуации не позволили бы закопать себя с головой, но виски сделал свое дело. Виски и накопившаяся за последние месяцы усталость.
– Трахнул свою жену.
– Что значит против воли? – еле сдерживая раздирающий гнев, тяжелыми шагами Стас приближался к столу.
– Какая тебе разница? Моя жена. Как хочу, так и трахаю. Хочет она того или нет, – а потом выстрелил ошалелому парню контрольным в лоб. – А кстати, она, кажется, как раз собиралась уйти от меня к тебе. Но забеременела. Издевочка судьбы, правда?
Стас в секунду перегнулся через стол, хватая мужчину в два раза крепче себя за лацканы пиджака, и ударил кулаком в лицо. Мария вскрикнула, подбегая и отдирая его руки. Виктор не остался в долгу. Ударом в ребра оттолкнул от себя парня. Облетел стол вокруг и собирался еще раз ударить, как раз, когда Стас пригнулся, хватая его за талию, и бросил на пол. Маша завизжала, наблюдая, как двое мужчин методично избивают друг друга. Виктор выше, крепче и сильнее, но фора Стаса в том, что им руководила жгучая удушающая злость. Одичающее желание отомстить. А еще нетрезвое состояние противника.
– С*ка, – прохрипел парень, после того, как Виктор перестал защищаться. Вытер тыльной стороной ладони кровь с губы. Мужчина издевательски рассмеялся, даже не пытаясь встать с пола.
– С*ка – это жизнь. Думаешь, я не знал, почему ты так страдаешь и надираешься в барах, а, Багиров? Смотреть на твои мучения было чистейшим наслаждением. После того, что я для тебя сделал, ты посмел посягнуть на чужую собственность.
Стас обвел его тяжелым взглядом.
– Настя не собственность. Ты её изнасиловал?
– Какое слово – изнасиииловал, – фыркнул продюсер. – Я соскучился по ней. Сам же знаешь, какой она может быть в постели. Сумасшедшей и страстной.
Кулак парня снова заехал в лицо противника. Тот застонал, хватаясь за нос, из которого кровь заструилась. Багирова замутило. Он вдруг понял, что даже забив до смерти этого поддонка, легче никак не станет. А этот мудак все равно не изменится. Такие не меняются. Гнилые с рождения не могут стать нормальными. Встал с пола, не испытывая ничего к приподнявшемуся следом за ним человеку. Он сломал ему жизнь. Да похрен с ним. То, что Свиридов сделал с Настей, заслуживало самого жестокого наказания. И, кажется, его любимая и сама его нашла. Стас пока не понимал как, но то, что ей удалось выбить из колеи обычно нерушимого человека, о многом говорило.
– Ты падаль, Виктор! – презрительно произнес парень, ощущая боль в ребрах после драки. – А я все думал, что Настя нашла в тебе?
– А что она нашла в тебе? – Свиридов пошатнулся и взял бутылку со стола.
– Я люблю её. И я бы никогда не причинил ей физическую боль.
– Как банально, – мужчина сделал большой глоток виски, ежась от того, как спирт запек лопнувшие губы. – А я деньги люблю. За них можно купить сотни таких Насть. Тысячи. Вот, – указал пальцем на забившуюся в угол Машу, – Эту же купил.
Стас взглянул на девушку, которая перестала быть похожа на себя прежнюю. Всегда легкая, порхающая как бабочка, сейчас Мария представляла собой жалкое зрелище.
– Вы стоите друг друга.
Развернулся и вышел из кабинета, слыша, как Маша защебетала что-то, а Виктор крикнул в ответ:
– Да отвали ты от меня, Маша. На. На карточку. Иди сделай аборт, а потом исчезни из моей жизни. Ты и твое отродье.
Настя сидела в кабинете и разбирала бумаги. Она устроилась бухгалтером в Speeds на некоторое время. Компании нужна была помощь, но отец был настроен позитивно. Он радовался, что его девочки в безопасности, и это придавало духу. Заявления девушки и правда забрали из полиции сразу же, как контрольный пакет вернулся в руки Свиридова старшего. Они даже на рабочие места вернулись, озадачив прессу. Теперь все были уверены, что компания таким образом устроила себе черный пиар. Разубеждать никого не стали. Но продажи возобновились. Сейчас нельзя было предсказать, как скоро компания вернется на прежнюю ступеньку. Еще много труда впереди, капиталовложений и сил, но они справятся. С таким отцом, как у Насти, ничего не страшно. Она искала мужчину, который смог бы, как и Виталий Олегович, стать для нее защитой и опорой, но жестоко ошиблась выбрав совершенно не того. Наивно верила в сказки, а нужно было трезво смотреть на жизнь.
Девушка отложила папку и подняла трубку телефона внутренней связи.
– Лили, принеси, пожалуйста, кофе. Лучше с булочкой.
Отключилась и потерла виски. Глаза болели от количества работы, ведь помимо дел в компании еще была кофейня, которая нуждалась в расширении, потому что дела шли лучше, чем отлично. Послышался шум открывающейся двери.
– Так быстро? Лили, ты… – улыбаясь, Настя взглянула в сторону двери и запнулась, забыв что хотела сказать. В кабинет вошел Стас. Сердце остановилось, а потом помчалось вскачь при виде того, как он закрывает за собой дверь и направляется в её сторону. Серьезный, решительный. В светлых джинсах и бежевой ветровке на белой футболке. С черной папкой в руке. Господи, что он здесь делает?
– Здравствуй, Насть, – официальный тон не предвещал ничего хорошего, да и сам факт того, что он вдруг в Америку прилетел тоже. Настя выпрямила спину, пока еще не понимая какой новый неприятный сюрприз может ее ожидать.
– Здравствуй, Стас.
Багиров подошел к столу и бросил долгий взгляд на девушку. Ей вдруг неуютно стало. Давно он так на нее не смотрел. Без призмы отчуждения и холодности. Открыто, прямо и глубоко. Взгляд в самую душу, словно отыскать там что-то пытается. Настя очень хорошо помнила этот взгляд. Когда Стас ей принадлежал, он только так всегда на нее и смотрел. Вдоль позвоночника странное ощущение пробежало.
Без слов Стас протянул ей папку. Настя непонимающе взяла её, положила на стол. Открыла, прочитала первую строчку и дышать перестала. Буквы начали расплываться перед глазами. Вскинула глаза на Стаса и обратно в документ.
– Что это? – спросила, не в состоянии сложить два плюс два. Удивление было настолько огромным, что Настя не могла собрать разбежавшиеся мысли в логическую цепочку.
– Договор о покупке тридцати пяти процентов акций у Свиридова.
– Я вижу, – снова взглянула на парня, не смеющего от нее взгляд отвести. – Но зачем? Как?
Дрожащими пальцами перелистнула все страницы.
– Чтобы отдать их законным владельцам.
– Я не понимаю, – прошептала полностью растерявшись. – Откуда ты узнал про акции?
– Не важно. Главное, они теперь у вас. И этот мудак больше не сможет тебя шантажировать.
Настя даже встала, поравнявшись со Стасом.
– Откуда ты…
– Насть, не имеет значения, – парень обошел стол и встал так близко, что Насте пришлось голову вскинуть, чтобы смотреть ему в лицо. До боли родное, такое красивое…
– Как не имеет? Я не понимаю ничего. И не знаю, когда смогу выплатить сумму, чтобы выкупить у тебя акции. У нас сейчас нет таких средств, и…
Палец Стаса вдруг лег ей на губы, прерывая нервный поток слов.
– Тшшш. Это еще не все, – мужская рука потянулась к внутреннему карману ветровки и вынула оттуда красную бархатную коробочку. – Я купил ее пять лет назад, когда был в своем первом турне и хотел подарить после его окончания, – крышечка открылась, и перед глазами Насти появилась аккуратная серебряная подвеска с переливающимся зеленым опалом небольшого размера. Стас вынул её и отложил коробочку на стол. Взял ладонь Насти в свою и вложил в нее украшение. Настино сердце готово было разорваться. Она переводила взгляд с подвески на Стаса и обратно. Зачем он дарит ей это сейчас? К чему влезает в душу и бередит незажившую рану? – Оно недорогое. Продавец в ювелирном сказал мне, что этот камень по легенде символизирует застывшие слезы бога и на его сияние можно смотреть бесконечно. Как на звезды или в глаза своего персонального божественного создания. – Настя задрожала, чувствуя, как осознание медленно проникает в мозг и заставляет потерянную надежду оживать. Карие глаза заскользили по ее лицу, а ладонь крепко сжала ее собственную, в которой подвеска осталась.
– Ты хранил его пять лет? – губы еле шевелились, пока она тонула во взгляде темного шоколада.
Стас кивнул.
– Почему не подарил кому-нибудь?
– Потому что в моей жизни было только одно божественное создание. И это ты.
Насте показалось, что все происходит во сне, и она сейчас проснется. Что у нее галлюцинации и то, что говорит ей фантазия в образе Стаса, не может быть правдой. Ведь он не любит её. Давно в отношениях со Светланой, а Настю вычеркнул из памяти еще несколько лет назад.
Сглотнула ком, образовавшийся в горле.
– Ты говорил, что не любишь больше.
Стас нежно обхватил пальцами её подбородок и серьезно сказал:
– Я никогда не вру, правда, Насть?
Девушка кивнула.
– Но однажды я тебя предупредил, что совру тебе только лишь раз. Когда скажу, что больше не люблю.
У Насти пол из-под ног ушел, когда смысл сказанного дошел до затуманенного мозга. Всхлипнула, когда любимый обхватил руками талию, склонился и поцеловал. Сердце воспарило, исцеляясь. Забилось, спотыкаясь от радости, и помчалось вскачь. Девушка вцепилась деревянными пальцами в тонкую материю мужской ветровки и всем телом прильнула к парню. Стас прижал её к себе настолько сильно, что мог бы сломать ребра, но ей было все равно. Пусть ломает. Лишь бы и дальше продолжал вот так держать в своих объятиях и больше никогда не отпускать. Только он в состоянии оживить её и воскресить. Столько лет искала своего единственного, а он был рядом. Ждал, терпел, прощал. Любил.
– Я люблю тебя, – едва слышно прошептала и заметила, как на серьезном лице разглаживается складка, а её место занимает любимая усмешка.
– Неужели я дождался этих слов?
Настя виновато спрятала взгляд, а спустя мгновение снова подняла его.
– Спасибо тебе, – обхватила ладонями любимое лицо и благодарно заглянула в глаза. – Я не знаю, что сказать или сделать, чтобы отразить сколько ты для меня значишь. Чтобы объяснить всё. Как тогда все произошло. Почему ушла и…
Парень накрыл ее ладонь своей и поцеловал.
– Ты уже все сказала. Я люблю тебя, Насть. Всегда любил и всегда буду!
У девушки внутри все тряслось. Счастье взорвалось мириадами крошечных сполохов, ослепляя и давая возможность снова дышать. Настя потянулась и теперь сама поцеловала Стаса. Она пока не понимала, каким образом ему удалось все это провернуть, но осознание, что они снова вместе отодвинуло все вопросы на второй план. Он был здесь. Рядом с ней. Ее мужчина. Давно уже не мальчик и никогда собственно и не был ребенком. Уже в четырнадцать лет ему удавалось мыслить и поступать как взрослый, только она не понимала.
Пара долго целовалась, а вечером Стас отвез Настю в гостиницу, где её ждала Маша. В общих чертах рассказал о ней с Виктором, чтобы для Насти это не стало полным шоком, и ждал внизу в машине.
– Насть, я не знаю, что сказать,– пожала плечами светловолосая девушка в атласном зеленом халате, виновато пряча взгляд.
– Если тебе нечего мне сказать, то, наверное, мне лучше уйти.
– Нет, постой, – дернулась вперед Маша. – Я не хочу тебя терять. Я очень тебя люблю, Насть. Правда, – в голубых глазах блеснули слезы, и Настя остановилась.
– Так любишь, что спала с моим мужем?
– Я его любила. Все эти годы.
– Все годы? Сколько лет, Маша? – бывшая подруга опустила глаза в пол. – До рождения Лекси?
– До вашего переезда в Москву, – у Насти в груди все заледенело. – Мы встретились в Милане. Он был там с группой своей той еще американской, которая распалась. А я с бизнесменом, уже не помню, как его звали. В общем, так получилось, что мы остановились в одном отеле. Пересеклись вечером в баре, когда мой вырубился напившись. Разговорились. Потом танцевать пошли. Ну и…
У Насти вдруг перед глазами все годы брака пролетели… моменты, когда она хотела уйти от мужа, а он в любви ей клялся. Когда места себе не находила после измены со Стасом, а он, оказывается, спал с Машей. Только ли с ней? Сколько еще таких же побывало в его постели?
– Подожди, – вдруг осознала, – То есть, когда я изливала тебе душу, рассказывая про изнасилование, ты слушала, зная, что после этого все равно будешь с ним?
Маша медленно кивнула.
– Почему? Почему ты просто мне не рассказала?
– Он бы меня бросил. А я любила его, Насть. Я и сейчас люблю, но не нужна ему. – из глаз Марии брызнули слезы, и она отвернулась к окну.
– Кто же ему нужен?
– Никто. Раньше ты нужна была. Когда деньги твоего отца его выручали. Потом Алексия родилась. Потом Speeds. Ему никто не нужен. Только деньги. Я думала, он обрадуется ребенку. Ты когда про развод сказала, я готова была от радости прыгать, что теперь и тебя обманывать не придется, и с ним наконец буду. Знаешь, как это тяжело делить любимого человека с другой?
– Могу себе представить, – холодно ответила Настя.
– Насть, прости. Я глупая была. – Машка обернулась, – А Стас. Он застукал нас неделю назад. Приехал ко мне и потребовал помочь. А мне терять больше нечего. Витя заставляет аборт делать, а я не могу. В общем, мы вынудили его продать Стасу акции. Он долго упирался и цену завысил, но Стас купил. Он и на Лекси теперь не будет предъявлять единоличных прав, потому что боится, что я расскажу о ребенке его внебрачном. А мне ведь ничего не нужно кроме него, Насть. – Машка зарыдала, закрывая лицо ладонями.
Девушка так изменилась. От подруги, которую знала Настя, и след простыл. Могла ли Настя ее осуждать? Наверное, нет. Осуждение – предел слабых. Но и простить, вероятно, не сможет. Если бы она ей рассказала раньше, Настя бы не потратила столько лет своей жизни на человека, которому никогда не была нужна. И уже давно была бы счастлива, не корчась в мучениях. Развернулась, чтобы выйти, потому что рядом с Машей находиться больше не могла. Но вдруг обернулась.
– Не делай аборт, Маш. Ребенок – это счастье. И ты еще обязательно будешь счастливой.
У Маши подбородок задрожал.
– Я не сделаю.
Настя кивнула и вышла. Спустилась в лифте и села в машину. Стас встретил девушку серьезным взглядом.
– Как ты? – протянул руку и крепко сжал её пальцы.
– Нормально. – было ли Насте больно? Обидно? Да. Её предали и лгали в лицо два человека, которых она считала самыми близкими. Но это не была та непреодолимая боль, которая могла бы накрыть с головой, не будь рядом Стаса. С ним почему-то все черное приобретало светло-серый оттенок и казалось, что нет больше ничего непреодолимого.
Парень нежно притянул девушку к себе за шею и прижался своим лбом к ее.
– Точно?
– Да. Ты со мной, а все остальное больше не имеет значения.