– Не люблю! – почти рычит, срываясь и ускоряясь. Практически выходит и остервенело заполняет собой снова, чувствуя как стройные бедра начинают дрожать. Сминает губы, вылизывая языком надсадные стоны, не позволяя дышать и отнимая возможность двигаться. Прижимает собой настолько сильно, руководясь желанием полностью заполнить себя ею, чтобы никогда больше не отпускать. Настя теряется в этом властном, сильном, сумасшедшем парне, который с каждым толчком заставляет ее тело гореть все сильнее и сильнее. Его ладонь, сжимающая шею, приносит сладкую боль, а член внутри растягивает настолько, что еще немного и она свихнется. Не останавливайся, пожалуйста, только не останавливайся, мысленно умоляет. А Стас мечтает только о том, чтобы продлить эти короткие минуты их полного воссоединения. После них наступит пустота, полнейшее опустошение, но сейчас эти двое тонут на дне зрачков друг друга, и вместе улетают туда, где они одни во вселенной. Настя вскрикивает, облизывая истерзанные поцелуями губы и чувствуя привкус собственных слез. Все вокруг искажается и теряет смысл, когда зеленые глаза растворяются в карих, и они исчезают друг в друге, взрываясь на молекулы душераздирающего удовольствия. Настя протяжно стонет, а Стас, несколько раз дернувшись внутри скользкой и жаркой плоти, полностью опустошенный упирается лбом в ее и пытается сделать вдох. Оба понимают, что это конец. Повернуть назад невозможно. Сколько не ищи дороги, ее просто нет. Ставит Настю на пол, выскальзывает из нее, и поправляет штаны.
– Уходи! – приказывает еле слышно, не в силах смотреть на единственную женщину, которую когда-либо любил. Настя, не поднимая взгляда, оправляет платье, поднимает сумочку и на негнущихся ногах подходит к двери. Дрожащими пальцами открывает замок и тихо закрывает ее за собой. Стас прижимается к стене спиной и съезжает по ней на пол. Внутри ожидаемая леденящая пустота, которая теперь до конца дней станет единственной постоянной спутницей…
Глава 25
Настя почти не помнила, как доехала домой. Огни ночного города проносились мимо нее так же, как и фары встречных автомобилей. Слезы застилали глаза, а сердце болело так, словно в него выпустили пулю, а время замедлили. И теперь кусочек металла, предназначенный для того, чтобы убить ее, медленно рассекает кожу, пронзает ребра и впивается в трепыхающееся сердце, чтобы остановить его раз и навсегда. Ей придется свыкнуться с этой болью. Срастись и еще очень долгое время мучиться в агонии, обвиняя себя в том, что причинила столько страданий Стасу. И в итоге потеряла его.
Он не любит… Перевернул страницу и готов идти дальше. А она? Она бредит желанием вырвать тот десяток страниц из книги своей жизни, в которой они были счастливы, и перечитывать их снова и снова, пока не наступит заветный The End.
Остановила машину у дома и не чувствуя промозглого ветра вошла внутрь. Сняла плащ и бросила на тумбочку рядом с сумкой. В столовой горел свет, и Настя направилась туда. Наверное, Алина забыла выключить. Отодвинула стул и села за стол, уронив голову на руки. Не чувствовала больше ничего. Даже сердце болеть перестало. Оно словно остановилось. Насте в тот момент показалось, что её просто не стало. Умерла теперь не часть её души, а она целиком. Стас вытянул из нее всю жизнь, не получая сопротивления. Пусть забирает. Она бы отдала ему еще десяток, если бы была возможность. За то, что заставила его пережить. Через что пройти. Он просто обязан быть счастлив и совершенно правильно, что разлюбил ее. Она бы не смогла сделать его счастливым. А он этого заслуживает как никто.
В холле вдруг раздались шаги. Настя подняла голову, как раз когда на пороге кухни показался Виктор. Кулаки сжаты, губы в тонкую линию растянуты. Настя привстала. Она думала, муж только завтра прилетит.
– Ты с ним была? – подошел вплотную. В нос ударил резкий запах виски. – Я спрашиваю, ты была с ним? – глаза темные, как грозовое небо, а на дне зрачков черная ярость.
– Да, – ответила честно. За что тут же получила хлесткую пощечину. Виктор ударил её так, что голова дернулась в сторону, а кожу запекло. Губа лопнула, оставляя во рту металлический привкус крови. Настя глаза прикрыла, а потом выпрямилась и снова на мужа взгляд подняла. – Легче стало?
– Шлюха! – выплюнул Свиридов и схватил её за горло, крепко сдавливая сильными пальцами. – Какая же ты дрянь, Настя!
Настя схватилась пальцами за его запястье, чувствуя, как начинает задыхаться. Перед глазами черные точки заплясали, когда мужчина толкнул её к стене, больно ударяя головой, и разжал пальцы.
– Что? Что в этом Багирове такого, чего нет во мне, и ты продолжаешь раздвигать перед ним ноги, а?
– Всё! – тихо ответила, растирая шею, на которой точно останутся синяки. Кровь шумела в ушах, но она понимала, что больше не может его бояться. Сил на это просто не осталось.
– Любишь его? – прорычал супруг, сжимая и разжимая кулаки, словно готовясь снова нанести удар.
– Да.
– Так вот проглоти эту любовь и забудь о ней, потому что ты с ним никогда не будешь. Я этого не позволю, поняла меня?
– Что ты сделаешь? – набралась смелости Настя. – Снова начнешь фирмой угрожать? Ты для этого выкупил акции? Чтобы меня на привязи держать?
– И для этого тоже! Настя, я предупреждаю последний раз! Если ты не прекратишь трахаться с Багировым, я компанию твоего отца в порошок сотру. Распродам по частям так, что не соберет потом. Поняла меня?
– Ты не посмеешь.
– А ты проверь. Рискни и узнаешь. Я же хорошим был все это время, любимая. Но и мое терпение имеет свойство заканчиваться.
– Хорошим? – одернула супруга. – Это когда? Когда насиловал меня? Или когда на цепь сажал? Зачем я тебе, объясни мне, Витя! У нас же не семья, а посмешище. Мы даже сексом без вибратора позаниматься не можем, потому что я не хочу тебя!
У Виктора по щеке нервная дрожь пробежала.
– Не хочешь? – проскрипел сквозь зубы.
– Нет. Неужели ты не замечаешь?
– Сейчас захочешь!
Свиридовым овладел тягучий гнев. Он вдруг грубо схватил Настю за волосы и к столу толкнул. Задрал платье сзади и, придавив лицом к столешнице, собрался расстегнуть штаны, когда до затуманенного сознания дошло, что она смеется. Истерически. Ненормально.
– А ты только так можешь, да? Или жену только силой трахают? По-другому никак?
Виктор замер, а потом внезапно выпустил её и отошел на шаг. Тяжело дышит, руки подрагивают от напряжения. Настя выпрямилась, поправила платье и опалила его презрительным взглядом.
– Отпусти меня, Витя. Не мучай. Ни меня. Ни себя.
– Нет. Ты моя жена.
– Найдешь другую. Ту, которая тебя любить будет. Которую не нужно будет силой брать. Отпусти, пожалуйста. Из нас не выйдет нормальной семьи.
Но у Виктора, кажется, были свои представления о семье. Мужчина схватил Настю за запястье и крепко сжал. Он был на грани. Еще немного и сорвется с катушек. Черта с два он отпустит её.
– Ты – моя жена. И если потребуется, я сделаю все, чтобы так и оставалось. А я на многое способен. Уж поверь, – пригрозил, до боли сжимая кожу.
Настя готова была завыть от отчаяния. Раненая птица, посаженная в клетку, чувствует себя, наверное, так же.
– На что? На что ты способен? Убьешь меня? Так давай, потому что я не хочу с тобой жить. Не могу, слышишь?
– Захочешь. Или придется выбирать.
– Между чем?
– Между свободой и Алексией, – нашел самое слабое место и ударил прямиком в него. Настя шокированно уставилась на мужа и отшатнулась. Вдоль позвоночника ледяные нити потянулись.
– О чем ты говоришь?
– Если ты думаешь, что при разводе я отдам тебе Алексию, то очень ошибаешься. Подумай хорошенько, кому суд оставит ребенка. Успешному продюсеру или шлюхе – мамаше без копейки за душой? А то, что вы останетесь ни с чем, можешь даже не сомневаться.
– У меня есть личные деньги. А то, что я – шлюха, еще доказать надо.
– У меня куча фотографий. Думаю, суд присяжных оценит. – Настя почувствовала, как у нее земля из-под ног уходит после его слов. Ноги отказывались держать. Сволочь. Подлый мерзавец. И самое ужасное, что он действительно на это способен. Она читала по его темным как кромешная ночь, глазам, что он пойдет на все, лишь бы добиться своего.
– Я ненавижу тебя, – прошептала пересохшими губами. Лицо мужа – палача, наконец, разгладилось. Виктор понял, что победил. Выпустил её руку и отошел.
– Я тоже тебя люблю, любимая! – развернулся и вышел. Бедная девушка тяжело опустилась на стул, чувствуя, как внутри все дрожит. Это был конец. Тот самый The End, которого она ждала и получила прямо сейчас. Дальше её жизнь полностью бессмысленна. Если она готова была поехать к отцу, упасть на колени, во всем признаться и просить прощения, умоляя помочь, то дочку потерять не сможет. Настя вцепилась руками в волосы и крепко зажмурилась, борясь со жгучими слезами.
– Анастасия Витальевна? – раздался тихий голос Алины. Настя вздрогнула. Подняла голову. Прислуга неуверенно топталась рядом с чашкой в руках и перепуганными глазами. – Простите ради Бога. Я зашла на кухню попить воды. Но она была горячей. – затараторила, объясняясь. – Заглянула в кладовку, чтобы достать из морозильной камеры лед, а потом услышала, как вы вошли в столовую. Хотела выйти, но… – девушка запнулась, смотря на Настю с такой жалостью, что ей противно стало. – Извините меня. Я испугалась, – голос у невольной свидетельницы разговора с супругом сорвался, и она со страхом на Настю воззрилась. – Давайте я вам льда принесу, – ринулась к той самой кладовке, расположенной в смежной с кухней комнате.
Боже, только этого не хватало, устало подумала Настя. Жалости от прислуги… Но Алина ведь не виновата. Её страх очень даже понятен. То, как себя повёл Виктор, напугало бы любого.
Девушка вернулась через пять секунд с пакетиком льда и протянула его хозяйке.
– Вот. Возьмите.
– Спасибо, Алин, – сдержанно поблагодарила Настя, прикладывая лед к ноющей щеке и губе. – Ложись спать.
– Анастасия Витальевна, может еще что-то сделать для Вас? – обеспокоенно спросила девушка, то и дело смущенно опуская глаза. – Боже, мне так жаль…
– Алина, иди спать, – более настойчиво повторила Настя. Видеть пропитанный жалостью взгляд было невыносимо.
– Но я…
– Алина! Иди! Пожалуйста.
– Хорошо, извините. Спокойной ночи, – оставив на столе чашку с водой, за которой видимо и приходила, быстро убежала в комнату. Настя вздохнула. Когда это все закончится? А когда началось? Как Настя с самого начала не заметила сущность её мужа? Как могла видеть в нем пример для подражания и уважения?
Спустя несколько дней, когда Виктор увез Лекси на репетицию, в дверь позвонили. Муж теперь сам отвозил дочку. И вообще старался всячески ее задабривать. Каждый раз они приезжали с новой игрушкой, но как казалось Насте, девочку это не радовало. Алексия возвращалась, забиралась к маме на руки и тихо рассказывала о том, как прошла репетиция. Шепотом. Все время осматриваясь, чтобы не слышал Свиридов. Она будто боялась говорить при нем, почему, Настя не могла от нее добиться. Девочка упорно молчала.
– Дочка! – прозвучало со стороны входа в гостиную, как раз когда Настя сидела у ноутбука, разбирая почту от управляющей кафе. Обернулась, искренне удивившись и обрадовавшись отцу.
– Пап? Ты какими судьбами? – встала, направляясь к нему, и обняла, чувствуя, как отец сжимает ее в объятиях. Более крепких, чем обычно. Отрывает от себя и осматривает лицо. Настя только сейчас вспомнила, что рана на губе еще не до конца зажила, и поспешила улыбнуться, чтобы он ничего не заподозрил.
– Где он? – проигнорировав ее вопрос, Виталий Олегович, не снимая плаща, ринулся к ступеням.
– Кто?
– Муж твой. Ублюдок этот. Где? – развернулся, и Настя прочитала на родном лице неподдельную злость.
– Пап, подожди, – быстро подошла к отцу и взяла за руки. Сердце тревожно забилось. – Что случилось?
Мужчина тяжело дышал и сверлил взглядом Настину припухшую губу.
– Вот что случилось! – осторожно провел пальцем по ее лицу, а потом сжал кулак. – Я убью его, Настя! Я клянусь тебе!
У Насти от страха внутренности скрутило. Откуда он знает?
– Пап, пап, подожди! Его дома нет, – быстро заговорила, оттягивая отца к гостиной. – Как ты узнал?
– Давайте ваше пальто, Виталий Олегович! – раздался сзади абсолютно не удивленный голос Алины и до Насти вдруг дошло. Резко обернулась, вперившись подозрительным взглядом в прислугу. Девушка тут же глаза опустила, забирая из рук отца коричневое пальто, и поспешила удалиться.
– Алина? – Настя вопросительно вскинула брови. – Пап? Алина тебе рассказала?
– Насть, не злись! – кажется, Виталий Олегович постарался взять себя в руки и теперь уже сам крепко сжимал ладони дочери, усаживая ее на диван. – Да, мне позвонила Алина. Мы общаемся.
– Как общаетесь? Пап… ты и Алина? – ошеломленные глаза Насти выдали полное потрясение.
– Ты что, дочка? Сколько мне лет и сколько ей! Упаси Господи! Мы просто по-дружески общаемся. Алина доверяет мне, так же как и я ей. Лучшей няни для Алексии и быть не может, – кажется, Настя не дышала, пока слушала объяснение. – Но не в том дело. Она волнуется за тебя. И когда рассказала мне, что произошло, я чуть с ума не сошел. Теперь понимаю, почему ты предлагала выкупить акции обратно. Почему не рассказала мне, Настя?
В голове у Насти образовалась полная сумятица. Она и не знала, что Алина с отцом общаются. Как давно? И насколько хорошо, чтобы девушка могла позвонить и рассказать о ночном инциденте? Настя её убьет.
– Потому что знала, как ты отреагируешь, – выныривая из мыслей, ответила тихо Настя.
– Конечно! – всплеснул руками отец, – А как я еще должен реагировать! Ты же моя дочь! А этот мерзавец смеет на тебя руку поднимать! – мужчина сжал губы и напряженно втянул воздух через нос, стараясь успокоиться. – Как часто он это делает?
– Первый раз, – соврала Настя. Лучше ему не знать, как была зачата внучка.
– Точно, Настя?
– Да, пап!
– Почему? Как это произошло? Я думал, вы счастливы! Черт возьми, я был в этом уверен! – Свиридов старший непонимающе смотрел на Настю, то и дело проводя ладонями по волосам. Растерянный. Злой. Ошарашенный. Господи, бедный папа, подумала Настя. А ведь это только верхушка айсберга… Что будет, когда она ему расскажет правду? О том, что его дочь совсем не идеальная, и все его воспитание ушло в никуда, когда она позволила себе запретные чувства…
– Пап, это очень долгая история.
– Я должен знать, Настя. Потому что когда он вернется, я за себя не ручаюсь! Я клянусь, он пожалеет о том, что сделал! – резко встал с дивана, а Настя вскочила следом.
– Нет, пап! Нельзя, чтобы Витя знал.
– Почему?
– Потому что он лишит тебя компании и Алексию заберет!
– Настя, какая компания? О чем ты говоришь? – Виталий нервно заходил по комнате.
– О контрольном пакете! Виктор не вернет тебе его. Распродаст по частям или еще чего хуже просто закроет и всех уволит.
– С чего ты взяла?
– Он сам сказал.
– А причем здесь Алексия? Почему он вдруг должен ее забирать?
Настя в отчаянии прикрыла лицо ладонями. Отец ничего не поймет, если не рассказать ему правду. Обо всем. Но как же хотелось, чтобы он никогда не узнал. Как старалась скрыть и уберечь от ненужной информации. Но как говорится в старой поговорке «Тайное рано или поздно становится явным». Пришел черед и её темному прошлому всплыть из недров и отравить собой все вокруг. Подняла виноватый взгляд на человека, который заменил ей всю семью, и тяжело осела на диван.
– Лучше сядь, пап…
Виталий бросил сосредоточенный взгляд на дочь, но послушался. И Настя рассказала. Не все. Только в общих чертах, но саму суть передала. Мужчина слушал внимательно, потирая свои большие пальцы и не перебивая. Настя сбивалась на моментах, когда говорила о Стасе и о том, что хотела уйти от Виктора, чтобы быть с ним. От отца не утаился грустный голос и боль в глазах дочери, когда она с теплом и непередаваемым трепетом вспоминала о парне, который буквально обогатил его зятя.
Но мог ли он осуждать? Возможно кого-нибудь другого, да. Но не Настю. Своих детей мы оправдываем, во что бы то ни стало. Прощаем даже крупные оплошности и ошибки. Находим объяснения, ведь они свои, родные. Виталий Олегович с его женой с рождения старались вложить Насте правильное воспитание. Такие качества как доброта, вежливость, помощь другим и самопожертвование очень ценились в их семье, а теперь они сыграли с ними самую злую шутку. Его дочь готова была пожертвовать собой ради семейной компании. И черт раздери, она именно это и делала. Каждому отцу приятно иметь подтверждение, что его ребенок его любит. Но не такое. Не тогда, когда его плоть и кровь страдает. Будь проклята эта компания и минута, когда он продал акции Свиридову. Он так доверял этому человеку. Виктор не раз говорил, как любит его дочь. Как они счастливы и не могут нарадоваться тому, что вместе. А он, осел, верил. Радовался за дочь и внучку, за то, что они обрели счастье. Такое, как и он когда-то с матерью Насти. А все вот как обернулось… Волк в овечьей шкуре, вот кто он… Подлый, жадный мерзавец.
И самого главного ведь Настя не знала.
Девушка молчала, давая отцу время на переваривание информации. Для него это стало ударом. Мужчина потянулся ко внутреннему карману, вынул оттуда сигару и подкурил. Осуждает ли он ее? Испепелит сейчас взглядом, назвав предательницей семьи? У бедной Насти пот по спине катился градом. Спустя несколько минут Виталий Олегович вдруг заговорил, но совсем не то, что она ожидала услышать.
– Прости меня, дочь! – в глубоких серых глазах поселилось такое чувство вины, что Настя опешила.
– За что, пап?
– За то, что не уберег. Слепо верил ему. Не понял. Не прочитал по твоим глазам. И самое главное за то, что ты теперь в ловушке, – голос отца буквально дрожал, пропитанный грустью.
– Пап, причем здесь ты? – Настя придвинулась ближе, проводя кончиками пальцев по осунувшемуся лицу. Сердце больно сжалось. – Я сама во всем виновата. Только я.
– Притом. Если бы я не продал акции Виктору, ничего бы не было. Но самое главное… – мужчина тяжело вздохнул и посмотрел в чистые глаза цвета летней листвы. – Самое главное, что я пообещал ему еще пятнадцать процентов акций в завещании.
Последние слова прозвучали, как гром среди ясного неба. У Насти волосы дыбом встали на затылке.
– Что? – спросила еле слышно.
Виталий Олегович тяжело опустил голову на руку, пряча взгляд от дочери.
– Да. Ты всегда говорила, что тебя не интересует компания. А он так рьяно ринулся мне помогать. Интересовался все это время успехами, твердил, что если нужны еще финансы, то поможет обязательно. И я, глупец, пообещал, что оставлю ему еще пятнадцать процентов, тебе достанутся остальные. Считал, вы одна семья. Делить вам нечего. А когда Лекси вырастет, компания перейдет ей в любом случае.
Настя не могла поверить в услышанное. Так вот почему Свиридов так вцепился в нее. И запрещал говорить отцу что-либо. Ему просто нужна компания. Полностью. Господи…
Девушка встала, чувствуя, как сдавливает грудь. Все эти мучения, угрозы и шантаж только ради компании…
– Прости меня, Настя, – прозвучало так исступленно, что Насте даже стало жаль отца. Каково ему сейчас? Знать, что являешься причиной страдания собственного ребенка? Да хуже и врагу не пожелаешь. Настя присела перед ним на колени.
– Пап, послушай. Ты не виноват. Ты просто верил ему, как и я. Он умеет пустить пыль в глаза и заставить поверить в то, чего не существует.
– Это не оправдание. Но, Настя, я отдам ему эту компанию сегодня же, только бы вы с Алексией были свободны.
– Нет! – твердо сказала дочка. – Ты не сделаешь этого! Потому что тогда получится, что он победил. И более того, я не уверена, что он все равно отпустит Лекси. У него на нее свои планы. Нам нужно сделать так, чтобы акции были проданы. Мы не позволим ему забрать у тебя компанию, слышишь?
– Но как мы это сделаем?
– Не знаю. Но сделаем! Я не прощу себе, если ему достанется дело нашей семьи.
Виталий тяжело вздохнул, долго что-то обдумывая.
– Но это значит, что тебе придется терпеть его поведение еще какое- то время, – в глазах обреченность мелькнула, но Настя поспешила его успокоить.
– Я потерплю, пап. Теперь ты знаешь, и вдвоем будет проще. Мы придумаем что-нибудь и оставим его ни с чем. Но так просто не сдадимся!
Грустно улыбнувшись, мужчина обхватил ладонями лицо любимой дочери. Как же она была похожа на свою мать. Такая же сильная и смелая, его девочка. Сердце кольнуло. Ему так не хватало Анны Владиславовны. Она бы не допустила, чтобы дошло до такого. Раскусила бы этого негодяя в миг. Виталий тряхнул головой, отгоняя тяжелые мысли. Настя права. Они обязаны выпутаться из этой истории. А эта сволочь Виктор поплатится. Он не достоин носить фамилию Свиридов!
Отец уехал. Его приезд решили оставить в тайне. Он так и не сказал Насте своих соображений по поводу Стаса, но это и не было главным. Главное, что он поддержал ее и понял. Порой не нужно слов. Они излишни, если есть поступки.
Спустя три недели Настя приехала домой со встречи с хозяином помещения, которое хотела выкупить для открытия кофейни в Москве. Разделась и заметила Лекси, спускающуюся по лестнице в одних трусиках. На улице потеплело, конечно, но еще не настолько, чтобы так раздеваться. В доме все же было прохладно.
– Лекси, хорошая моя, может, ты оденешься? – улыбнулась девушка, направляясь к дочери. – Где Алина?
– Наверху. Мам, мне так жарко! – пролепетала малышка, как раз когда подошла к матери. Настя поцеловала ее в макушку. В эту же секунду поняла, что что-то не так. Обхватила лицо девочки руками и коснулась лба губами. Лекси горела.
– Лекси, стой здесь, – скомандовала Настя и практически бегом побежала в спальню за градусником. Сердце забилось, как ненормальное. Из комнаты навстречу вышла встревоженная Алина.
– Анастасия Витальевна, – залепетала прислуга. – Я забрала Лекси из садика, а она горячая.
– Я заметила. Мы едем в больницу. Жди дома, я позвоню.
– Хорошо. – Настя забрала у няни градусник, схватила несколько вещей, документы и бросилась обратно. Засунула под мышку дочке градусник. Тот за минуту показывал почти сорок градусов. Девочка еле на ногах стояла, прислоняясь к стене. У Насти руки задрожали и грудную клетку камнем придавило. Лекси болела, конечно, раньше, но такой температуры еще не было. Быстро напоила ее жаропонижающим, накинула плащик и шапку, схватила ее на руки и помчалась к машине.
Сорок минут вечности. Насте казалось, она с ума сойдет пока доедет до частной клиники, врачу которой уже позвонила, и он пообещал встретить их. Каждую секунду щупала лоб и засовывала градусник, отметка на котором уже закатилась за сорок. Господи, Господи, шептала молитвы Настя, смотря, как ее ребенок отключается на глазах.
– Лекси, хорошая моя, – протянула руку и взяла маленькую ладошку в свою, – Не спи, ладно? – дрожащим голосом, бросая взгляды на дорогу и пролетая на красный.
– Я хочу спать, мамочка, я устала! – сухими губками прошептала малышка, укладываясь на сидении и закрывая глазки. Настя начала петь песенку, чувствуя, как горло сжимает ком, но не переставая гладить дочку.
– Лекси, давай споем, хорошо? Подпевай мне.
– Нет, мамочка, ты пой, а я послушаю.
Лекси все же потеряла сознание. Настя влетела в больницу, держа на руках дочку, которую тут же перехватила бригада врачей и увезла в неизвестном направлении.
Набрала Виктора, но он не ответил. Истерла пол ногами, сверля взглядом дверь и ожидая врача. Волнение за ребенка – самое сильное. Что может быть хуже, чем видеть свою кроху в бессознательном состоянии и не иметь возможности помочь? Рвать на себе волосы, желая одного – отдать ему свое здоровье, а самому забрать всю боль. Особенно когда не знаешь что с ним. У Лекси ведь еще утром ничего не болело. В садик отправлялась веселой, а теперь… Настю колотило и лихорадило. Трясло от граничащего с сумасшествием волнения. Когда врач, наконец, вышел, она думала, что полностью поседела.
– Что с ней?
– Двусторонняя пневмония, – изрек доктор. Настя прикрыла рукой рот, чувствуя, как ноги становятся ватными. – Мы уже колем антибиотики. Температура начала падать. Но вам придется полежать здесь какое-то время.
– Хорошо, – закивала головой Настя готовая на все, лишь бы дочери стало лучше. – Откуда она взялась? Утром все было в порядке.
– Такое бывает. Стремительно развиваются бактерии. Мы сделаем все от нас зависящее. – Сергей Давыдович участливо провел по плечу Насти, видя, как девушка еле держится. – Анастасия Витальевна, все будет в порядке! Вас сейчас оформят. Если вам нужны какие-то вещи, съездите возьмите.
Настя отказалась. Позвонила Алине, и девушка привезла все самое необходимое.
Лекси каждый день по два раза ставили капельницы, кололи уколы и отпаивали жидкостью. Первые три дня казались адом. Температура то падала, то снова поднималась так, что ее сложно было сбить. Жаропонижающие не действовали. Настя смотрела на своего ребенка и буквально умирала, не в силах ничем помочь. Плакала рядом на подушке, ругалась на медсестер, хотя понимала, что те ни в чем не виноваты. Просто сдавали нервы. Звонили Виктор, Маша, Арина, отец и даже Стас. Деловым тоном поинтересовался почему Лекси не появляется на репетициях, а когда узнал, что она в больнице, пожелал скорейшего выздоровления. На четвертый день стало легче. Температура стремительно упала и больше не поднималась. А когда девочка сама попросила кушать, Настя расплакалась, обнимая дочь и крепко прижимая к себе исхудавшее бледное тельце. Сергей Давыдович облегченно улыбнулся.
– Теперь все будет хорошо! – пообещал он, потрепав малышку по волосам, – Ты очень сильная, Алексия!
Спустя еще день Лекси ожила полностью, требуя снять катетер и идти гулять. Конечно, никто этих требований не выполнил, но зато в палату доставили огромную красную коробку, перевязанную бантом.
– Вам принесли это еще вчера утром, но мы не рискнули отдать раньше, – объяснила молодая медсестра. – А теперь, думаю, тебе будет интересно, что за подарок тут принесли.
– Ух-ты! А от кого это? – защебетала Алексия, крутясь около коробки и осторожно снимая бант.
– От Стаса Багирова. – шепнула девушка, а потом гордо добавила. – Я даже автограф у него взяла.
– Мама, это Стас принес, – радостно захлопала в ладоши девчушка и запрыгала на месте.
– Тшшш, не скачи, Лекси, тебе нельзя еще активно двигаться. Давай посмотрим, что там.
Настя вынула из коробки огромного плюшевого зайца с мороженым в руках и большой набор мягкого воскового пластилина с разными пластмассовыми приспособлениями для изготовления кексов и пироженных.
– Мааам, это же заяц. Помнишь, Стас говорил, что он будет зайцем? – Настя тепло улыбнулась.
– Я помню. И с мороженым в руках. Шоколадным.
– Дааа. Он подарил мне себя. Да? Зайца. Себя. Подарил, значит, себя!
Настя не ответила. Когда-то Стас подарил себя ей, а она жестоко с ним поступила, растоптав его искренность и любовь. Но несмотря ни на что, он продолжает озарять жизнь ее ребенка. Сам не зашел. И правильно сделал. Настя была настолько слаба, что бросилась бы на его крепкое плечо, ища поддержки, которой так и не нашла в муже. Виктор, оказывается, улетал заграницу. Сегодня прилетает. А Стас… Он больше не хотел ее видеть, поэтому просто передал подарок для дочери и уехал. Как же повезет той, кого он однажды выберет в спутницы жизни, подумала Настя, смахивая ненужные слезы. Этот парень отдаст себя всего с торицей, а она будет за него счастлива. Когда-нибудь потом. Когда боль отпустит и перерастет из острой стадии в ноющую, тупую и хроническую…
Виктор приехал в этот же день ближе к вечеру. Злой, как черт. Поинтересовался здоровьем дочери, а потом вывалил на Настю ужасающую новость.
– Вот, читай, ЛЮБИМАЯ! – с презрением втолкнул в руки планшет. У Насти от прочитанного голова кругом пошла. Статья гласила: « Хозяин всемирно известной компании по созданию спортивной обуви принуждал работниц к сексу за премии».
– Что это? – фотография прикрывающего глаза от фотокамер отца подтверждала догадку, о ком именно говорится в статье. По коже поползли ледяные змеи.
– А то! – выкрикнул Виктор. – Твой папаша оказался грязным похотливым кобелем!
– Закрой свой рот! – пригрозила Настя, выталкивая мужа в коридор. Лекси уже спала, а он даже не постарался высказываться тише. – Это бред! Ты же не веришь в это?
– Еще как верю! Я лично летал на встречи с этими девушками, которые работали на Speeds. И читал заявления в полиции! Они все боялись рты пооткрывать, пока одна не осмелилась. Сучки! Я им денег предлагал, чтобы забрали заявления, они ни в какую. Это же надо на весь мир вынести такие помои.
И тут вдруг до Насти дошло. Она же знала своего отца. Он никогда в жизни бы не поступил так. Да и с девушками этими была лично знакома. Обедали вместе не раз, когда она жила там беременная.
– И что ты сделал? – спросила, понимая, что муж бы не оставил просто так без наказания подобный проступок, особенно, если у него виды на компанию.
– То, что нужно было сделать с самого начала. Отстранил твоего отца от дел. Теперь у него просто проценты акций, без права голоса. Но это еще не все! – рявкнул, привлекая внимание проходящей мимо медсестры. Девушка оценила взглядом обстановку и поспешила удалиться, решив, что сейчас упрекать за невоспитанность может быть чревато. – Последняя коллекция снова вышла с браком. Еще и машина сломалась. Какая-то черная полоса, мать ее. Ну, ничего, я разберусь! – пригрозил Виктор, тыча пальцем Насте в лицо. – Теперь делами компании занимается мой человек. Все отчеты будут приходить к нему. Твой папаша, судя по всему, совершенно не умеет вести бизнес. Все приходится делать самому.
Виктор ушел, а Настя еще несколько раз перечитала статью. То, что она написана намеренно не оставляло сомнений. Позвонила отцу, и он подтвердил. Статья действительно была заказной. Девушки вскоре заберут заявления. Но пока.. пока Виктору придется еще побороться с санстанцией и налоговой. Массовым увольнением работников и негативными отзывами покупателей. Возвратом товара и некачественными материалами.
– Он хотел управлять компанией? Так пусть подавится! – торжествующе произнес бывший хозяин крупнейшей в мире компании, и Настя рассмеялась сквозь слезы, чувствуя, как щемит сердце. Сколько будет стоить ее отцу этот черный пиар? Как долго придется за него расплачиваться и морально, и финансово? Виталия Олеговича подобные вопросы не интересовали. Он просто был заботливым и любящим отцом, готовым выставить себя на растерзание ради того, чтобы помочь дочери и любимой внучке.