Глава 23
Вот уже несколько дней Настя пыталась найти выход из сложившейся ситуации. Чувствовала себя загнанным в клетку зверьком, вокруг которого ходит свирепый хищник, не позволяя сделать и шагу в любом направлении. Она задыхалась, раз за разом проворачивая в голове варианты как вернуть отцу компанию с малейшими потерями и одновременно вырваться из лап Виктора. Советовалась с юристами, но все как один заверяли, что у любого акционера забрать акции не выйдет, даже если того потребует хозяин компании. Он должен отдать их сам. Продать. Подарить. Не имеет значения. Было ясно, как солнечный день, что сам он не отдаст им крупнейшую компанию, которая так легко ему досталась еще и столько прибыли приносит. Опускаться до шантажа? Так этот рубеж уже пройден. Если предоставить мужу козырь, в ответ получит два. Вариант оставался один. Настя взяла телефон и набрала отца.
– Да, дочка, здравствуй, – ответил отец бодрым голосом.
– Привет, пап. Как дела? – поинтересовалась Настя, откидываясь на спинку стула в своей комнате. В ноутбуке перед ней был открыт поисковик, где она искала статьи про продажу и покупку акций в ситуациях, когда акционеры против.
– Отлично все. В офисе сейчас, разбираюсь с бумагами. А как вы? Как моя маленькая артистка?
– Хорошо, готовится к выступлению. – Алина повезла Лекси на репетицию. Настя после случая со Стасом старалась избегать его.
– Передай юной звездочке, что дедушка ею гордится. Ужасно соскучился по вам!
– И мы по тебе. Лекси так вообще.
– Приезжайте в гости.
– Приедем, обязательно. Пап, – Настя замялась, пытаясь подобрать слова, – Я тут подумала, может, раз компания выходит из кризиса, ты мог бы выкупить у Виктора свои акции обратно?
На том конце воцарилась тишина.
– Я пока не могу себе этого позволить, Насть, – Виталий Олегович отвечал медленно, видимо стараясь понять, чем вызвано предложение дочери. – Компания, конечно, больше не находится в яме, но и выложить такую сумму я сейчас не в состоянии.
– Речь не идет обо всех пятидесяти трех процентах, пап. Возможно десять – пятнадцать, чтобы вернуть тебе контрольный пакет.
– Настя, что-то случилось у вас с Виктором? – осторожно поинтересовался проницательный отец.
– Нет, пап, нет, – зная, как он может раскусить ее ложь, придала голосу бодрости, – Просто это твоя компания, и контрольный пакет должен быть в твоих руках, а не чужих. Может, просто хотя бы предложи ему выкупить пятнадцать процентов? На них у тебя ведь есть деньги? Если нет, я помогу.
Виталий Олегович молчал. С одной стороны, от Насти слышать подобное было странно, он был уверен в ее муже, как в себе, а с другой – дочь права. Компания была собственностью его семьи, и контрольный пакет акций действительно по всем правилам должен был бы принадлежать именно ему.
– Возможно, в твоих словах есть смысл. – Настя дыхание затаила, – Я позвоню ему. Предложу такой вариант. Он может остаться акционером и получать свою долю.
– Конечно! – Настя понимала в глубине души, что Виктор, скорее всего, не согласится, но надежда на то, что он не поступит так с ее отцом, все же теплилась. Настя не понимала, почему муж, зная о Стасе, так спокойно рассуждает об их связи. Пусть прошлой, но все же. Продолжает закрывать глаза и угрожает. Угрожают обычно от безысходности, но не от любви. Настя уже сомневалась в том, что супруг испытывает к ней любовь. Либо эта любовь больная и вывернутая наизнанку. – Дашь знать пап, как прошел разговор?
– Конечно, дочка.
– Тогда я побежала, а ты заканчивай с делами и иди уже спать. У тебя ночь на дворе.
Мужчина рассмеялся.
– Даже на расстоянии командуешь.
– Я переживаю, пап, а не командую, – мягко улыбнулась, – Люблю тебя. Пока.
– Целую, дочь!
Следующий день с самого утра не сулил ничего хорошего. Дождь тяжелыми каплями барабанил по стеклу, тревожа некрепкий сон Насти. Все еще пребывая в дреме, она слышала, как на телефон сыплются сообщения, но так лень было вытаскивать руку из-под теплого одеяла, что проще было их игнорировать. Весна словно передумала приходить, и зима вернулась за одну ночь. Тяжелые порывы ветра колыхали верхушки деревьев, пока сонная девушка снова тщетно пыталась уснуть. Сообщения пищали и пищали, будто в одном из чатов началось бурное обсуждение какой-то занимательной темы, и, психанув, женщина таки потянулась за телефоном. Разблокировала, поднося к лицу. В мессенджере сообщения от Маши, Арины и Тима. Ткнула на диалог с Машей и мгновенно почувствовала, как внутри все леденеет. Сон развеялся, как дым на ветру. Подскочила на кровати, лихорадочно скользя глазами по превью ссылки, которую скинула добрая подруга. Хотя текст был не главным. Привлекала внимание именно фотография. Настя бы узнала ее из тысячи. И хоть лица были размыты, похоже, специально, но она помнила этот снимок. Один из двадцати, которые сжигала в камине пять лет назад. Сердце бешено застучало. Заголовок статьи гласил: «Стас Багиров и Анастасия Свиридова. Правда или ложь?»
Холодный пот заструился вдоль позвоночника, стоило начать читать текст. Что-то об анонимном свидетеле, предоставившем электронному обозревателю снимок, на котором якобы жена известного продюсера и режиссера состоит в интимной связи с его же подопечным исполнителем Стасом Багировым. Информация не подтверждена, но сарказм и приложенные фотографии с недавнего мероприятия, на котором она со Стасом обмениваются напряженными взглядами, дорисовывали картину целиком. У Насти голова закружилась. Машка писала еще много чего, Арина тоже посчитала нужным поставить Настю в известность и сообщила, что ни капли не поверила этой желтой газетенке, как и Тим. Но Настя-то знала, что все правда. Только кто мог достать наружу фотографии пятилетней давности? Какие были мотивы? На ум приходил только один человек – тот самый папарацци, которому пришлось заплатить, чтобы снимки не увидел мир. Настя вскочила с кровати и дрожащим пальцем начала листать контакты в телефоне, но номера Ромы у нее не оказалось.
– Черт, черт! – женщина обессилено швырнула телефон на кровать и вцепилась ледяными пальцами в волосы. Что теперь будет? Эпизоды с вероятным исходом событий проносились перед глазами, словно карусель в парке. Этого Виктор точно не спустит ей с рук. Да и отец. Господи, что будет с ним, когда он увидит? Сколько позора обрушится на их семью. Когда живешь тихо в своей спокойной семье и узком окружении, тебе не грозит осуждение миллионов. Взгляды, мерзкий шепот в спину. Да Свиридова теперь разнесут в пух и прах за то, как поступила с ним его же жена. А Лекси, сердце девушки сжалось. Ведь и девочке придется не сладко. Хоть она еще и маленькая, но ее тоже заденет рикошетом последней новости. Этого допустить Настя не могла. Из-за своих чувств, которые не получилось держать в узде, пострадает вся семья. Можно только представить, сколько шума уже успела наделать неподтвержденная информация, а что же будет, если все же кому-нибудь удастся найти доказательства?
Настя схватила телефон и, крепко сжав его в ладони, медленно выдохнула. Только он мог знать, где живет Рома, и его это касается как никого другого, поэтому и выбираться из дерьма придется вместе. Нажала на контакт. Стас поднял трубку сразу.
– Ты уже видела, – констатация факта, не вопрос.
– Да. Через час буду у тебя.
– Я заеду.
– Нет, не нужно. Твоя машина у моего дома будет выглядеть слишком странно. Я приеду.
Скинула вызов, быстро оделась и, поставив прислугу в известность, что не будет сегодня дома, села в машину и уехала. Благо Виктор улетел рано утром. Встреча с ним сейчас бы далась очень тяжело.
Девушка ехала, то и дело посматривая в зеркало заднего вида. Ей казалось, что за ней теперь обязаны следить и искать любого подтверждения их связи.
С визгом въехала в подземный гараж, поднялась на лифте на нужный этаж и, превозмогая внутреннюю дрожь, позвонила в дверь. Как давно она не была здесь? Непрошеные воспоминания подняли противные головы, подсовывая картинки, когда они здесь в коридоре, на этом самом месте, целовались, не в состоянии дождаться минуты, чтобы зайти в квартиру. Стас прижимал её к стене, жадными руками блуждая по коже и вжимаясь в жаждущее тело со всей силы. Настя дрожала в его руках, сходя с ума. Сердце заныло, не в силах совладать с эмоциями, но Настя проглотила ком из нахлынувших воспоминаний. Это было в прошлой жизни. После нее он, наверное, уже сотни других так же перетискал на этом месте. Зачем судьба так издевается над ней? Снова и снова сталкивая их лбами и подсовывая встречи, после которых женщине приходится собирать себя по частям и гадать, что значат его необъяснимые действия. Она до сих пор не поняла, зачем Стас поцеловал ее. Так же, как и она поддалась волне нахлынувших воспоминаний? Захотел потешить собственное эго? А она еще и ответила, жалкая идиотка. Только бороться с собой и его напором не нашла силы. Оказывается, несмотря на ненависть к парню, глубоко внутри она все еще помнила как это – любить его…
Замок щелкнул, и дверь открылась. Стас в кожаной куртке и черных штанах уже обутый вышел из квартиры и бросил на нее быстрый взгляд. Настя подвинулась.
– Нам нужно к Роме, – закрыл дверь.
– Спасибо, я и не догадалась, – Стас не понял ее сарказма.
Хлопнул ладонью по кнопке вызова лифта. Тот, звякнув, открыл перед ними двери. Вошли внутрь. Настя стала в нескольких шагах от Стаса. Даже дышать одним воздухом было сложно.
– Мне жаль, что ты видела этот снимок, – вдруг сказал, поворачивая на нее голову. Настя только сейчас заметила злость в карих глазах.
– Пффф. – фыркнула, прищурившись. Жаль ему. Лжец чертов. – Не надо врать. Тебе вообще все равно.
Стасу действительно было все равно. По отношению к тому, какую роль сыграет статья в его жизни. Ему терять нечего. Того, что он уже заработал, хватит на безоблачное существование добрый десяток лет, это если не экономить. Да и мужчинам подобные оплошности прощаются быстрее, чем женщинам. Мир привык, что мужчина априори кабель. Их ошибки воспринимаются проще. Женщинам сложнее. Слабый пол с древних времен воспевали, вознося в ранг хранительниц очага, и если женщина хотя бы раз оступается, это потом вспоминается всю жизнь. И нет оправдания, что произошла измена по пьяни. Мужикам такое прокатывает на раз – два, женщинам никогда. Стас сегодня, когда статью утром увидел, чуть ноутбук не разбил от ярости. И хоть лицо Насти узнать на снимке очень сложно, потому что он тщательно размыт, такое пятно на репутации смоется не скоро.
– На моей поедем, – подошел к машине, когда они спустились в гараж, и снял сигнализацию.
– Каждый на своей, – ответила Настя, обходя спорткар и направляясь к своей тойоте. Стас за локоть ее схватил.
– Поедем на моей! – что-то в его глазах и ожесточенном лице не позволило ослушаться. Настя вырвала руку и, вернувшись обратно, села на пассажирское сиденье.
Автомобиль, засвистев покрышками, выехал на магистраль. Остервенелые капли, разгоняемые дворниками, стекали по стеклу. Тишина была оглушающей. Настя слышала его дыхание, как свое. Стас курил, приоткрыв со своей стороны окно и непрерывно глядя на дорогу. Пальцы крепко сжимают руль, одной рукой выкручивая его на поворотах. Идеальный скульптурный профиль напряжен, гладковыбритая кожа натянута на квадратных скулах. Интересно, что его так разозлило? В прошлый раз он наплевал на фотографии. С чего вдруг такая тихая ярость сегодня?
Настя потянулась к пачке сигарет, валяющейся на коробке передач. Стас как раз в эту минуту опустил руку, чтобы перейти на пятую скорость. Их обоих как током шибануло, когда пальцы случайно соприкоснулись. Он резко глаза вниз перевел, на долю секунды теряя управление и задевая локтем руль. Машина свернула вправо. У Насти сердце к горлу взлетело, когда ее к стеклу прижало. Рядом несущийся автомобиль тоже вправо повело, и водитель гневно засигналил. Стас выматерился, вышвыривая сигарету, хватая руль и выравнивая авто.
– Твою мать, – нервно провел пятерней по волосам. К Насте повернулся, обеспокоенным взглядом по лицу скользя. – Ты в порядке?
– Не надо только делать вид, что ты волнуешься, – огрызнулась, пытаясь совладать с пережитым страхом.
– Настя, ты меня достала! – вдруг выкрикнул Стас, сверля ее исступленным взглядом. – В чем твоя проблема? Ты после своего возвращения только и делаешь, что смотришь на меня, как на последнюю мразь. Вообще-то это ты меня кинула, променяв на мужа своего. И я должен тебя ненавидеть.
– Ты и ненавидишь, – девушка, потерявшись от его напора.
– Да, я ненавижу. Ненавижу за то, что ты вернулась. За дочку твою милую и добрую. За радость эту вашу бесконечную. Ненавижу за то, что любил когда-то.
– Уже не любишь?
– Нет, уже не люблю! – в груди больно кольнуло. Она ведь знала ответ, только вопрос сам слетел с языка.
– Быстро же ты разлюбил!
– Нет, Настя, неееет! – протянул Стас, едва сдерживая ярость, – Быстро разлюбила ты, если вообще любила. У меня же ушло на это несколько лет. – резко выкрутил руль, съезжая с магистрали и подрезая автомобили. Настя вцепилась в дверную ручку. Он убьет их. Сумасшедший! – Приехали! – затормозил у серого многоэтажного дома. Вынул ключи из зажигания и вышел из машины, хлопнув дверью. Пошел к подъезду. Насте понадобилось несколько секунд, чтобы отдышаться и заткнуть откуда-то взявшуюся боль в груди. Вышла следом, догоняя парня, который уже вошел внутрь, даже не дождавшись ее. Догнала только у лифта.
– Если его нет дома? – разрушила тишину Настя.
– Найдем, – отрезал Стас и вошел в лифт. Настя следом. Мобильный в ее сумочке зазвонил. Вынула телефон и, увидев имя Машки, скинула и поставила на беззвучный. Маша не первая сегодня, кто обрывал телефон. Звонили в большей степени с неизвестных номеров. Не сложно догадаться, что это репортеры. Эти и номер телефона нароют, если нужно.
Вышли на одиннадцатом этаже. Стас позвонил в одну из трех квартир, расположенных на одной лестничной площадке. Никто не спешил открывать. Ударил по звонку еще раз. Потом нажал пальцем и держал, пока замок не щелкнул.
– Ты чего ломишься? – короткостриженная светлая голова Ромы выглянула из квартиры. Дверь открылась полностью, и парень, пожимая руку Стасу, только сейчас заметил Настю. Замялся. – Ой, Настя, привет. Что-то случилось?
Стас подвинул его, входя внутрь, и Настя протиснулась мимо.
– Привет, Рома. Случилось.
– Проходите, – немного сбившимся голосом проговорил гитарист. Провел их в зал, переводя беглые взгляды с парня на девушку.
– Мы ненадолго, – объяснил Стас, подходя к окну. – Видел последнюю информацию в нэте?
– Какую? – Рома встал около двери, сложив руки на груди.
– Сегодня ночью вышла статья в обозревателе обо мне и Насте.
Светлые глаза парня расширились, как девушке показалось слишком широко.
– И что написали? – он переступил с одной ноги на другую, опустил руки и снова сложил их на груди.
– Что мы состояли в интимной связи. И фотку щедро приложили.
– Ого! Какую?
– Одну из тех, за которые я заплатил пять лет назад.
Настя резко перевела на Стаса взгляд, не понимая, о чем он говорит. Заплатил? Что значит заплатил? Парень заметил ее потрясение.
– Я тебе потом объясню.
Рома нервно прокашлялся, обращая на себя внимание. Настя медленно к нему повернулась, читая в глазах то, от чего у нее кожа мурашками покрылась. Внутренности разорвало болезненным осознанием.
– Мне нужно знать номер телефона того мудака, который фотки эти сделал, потому что судя по всему он снова решил заработать, – процедил Стас сквозь зубы, не замечая того, что видела Настя. Взгляд пойманного зверя. Она смотрела на Рому во все глаза, чувствуя, как дыхание замедляется. Парень голову опустил.
– Ромыч, ты оглох? – рассердился Багиров, отходя от окна. – Если нет номера, давай имя с фамилией, я найду урода и отобью желание поживиться на других.
– Сколько ты заплатил, Стас? – спросила Настя, не отрывая взгляда от его друга.
– Какая разница? Это не имеет значения.
– Имеет. Мне интересно, я заплатила больше или меньше?
Стас тут же к ней повернулся.
– Не понял.
– Расскажи нам, Рома! – потребовала Настя. Тот шумно выдохнул и по лбу ладонью провел.
– Стас… – начал несмело и запнулся.
– Рома приехал ко мне тогда с конвертом фотографий и сказал, что один папарацци требует денег за них, а ты отказался платить, – помогла Настя.
У Стаса воздух из легких будто с ноги выбили. Четким ударом прямо в солнечное сплетение. Взгляд карих глаз впился в лучшего друга.
– Это правда?
Рома не смел на них смотреть. Видимо, остатки совести всплыли на поверхность.
– Стас, прости, – заговорил внезапно, схватившись за голову. Взгляд сумасшедший и на удивление виноватый. – Я не знал, что делать. Я проиграл тогда крупную сумму, отдавать нечем было.
Багирова перемкнуло. Предательство человека, которому он слепо доверял, кислотой опалило изнутри. Не контролируя себя, сжал кулак и заехал Роме в нос. Настя вздрогнула. Захрипев, парень схватился рукой за переломанную переносицу. Кровь хлынула, капая на желтую футболку.
– Никакого папарацци и не было, да? – Стас схватил его за ворот и на себя заставил смотреть. Рома, скрючиваясь от боли, кивнул. – Как ты узнал? – процедил сквозь зубы, испепеляя бывшего друга, почти брата, презрительным взглядом.
– Когда я приходил к тебе долг отдать, помнишь? – прохрипел, вцепившись руками в лицо. – Я заметил туфли в коридоре. Ты думал, я ушел, а я только дверью хлопнул, а сам за тобой на кухню пошел. Вот и увидел вас. – Стас смутно помнил этот момент, в отличие от Насти. Она тогда испугалась, что Рома может их застукать, когда в одном полотенце ждала Стаса на кухне.
– И много ты увидел? – спросила, не чувствуя жалости к корчившемуся парню. Светлые глаза на нее переехали.
– Достаточно. Я ушел, как только вы начали трахаться. – Настя глаза прикрыла от стыда. А Стас его с силой к стене толкнул.
– Гнида! Тебе бабок мало? Опять проиграл?
– Да, – кивнул тот, сбиваясь в ком от страха, что Стас снова ударит. – Пятьдесят штук баксов. У меня нет таких денег, Багира!
– А мне похрен. – процедил Стас, нависая над Ромой. Локтем придавил его к стене, не давая возможности дышать. – Ты мог прийти ко мне. Сказать, что снова играешь. Мы бы нашли выход. Неужели я бы тебя кинул?
– Стас, я не мог. Ты бы рассвирепел!
– Но я бы не потерял друга. А ты поступил как последняя крыса.
– Прости, прости меня. – в глазах дикое отчаяние, но Стас больше не верил. Этот человек для него умер. Убрал руку, чувствуя, что если пробудет еще хотя бы минуту рядом с ублюдком, размозжит ему череп.
– Если завтра же в обозревателе не опубликуют опровержения, ты до конца жизни не сможешь найти работу ни в одном музыкальном коллективе не то, что гитаристом, а уборщиком в залах для репетиций. – Рома издал звук, похожий на всхлип.
– Стас…
Багиров развернулся, тяжелыми шагами направляясь к выходу, а потом остановился, будто осененный догадкой:
– Тогда, когда Ольку поймали на краже автомобилей, – обернулся, – Тогда ты тоже проиграл?
Рома не ответил. Только взгляд в пол упер. Стас кулаки сжал, отворачиваясь.
– Поехали, Настя.
– А фотографии? – спросила у лифта, когда они вышли из квартиры.
– Он не будет их использовать, – уверенно ответил Стас. – Мое слово против его, и он будет торговать флешками на рынке.
– Не будь так уверен. Никто не запрещает ему сейчас продать все фото в разные издания, обогатиться и исчезнуть.
Стас задумался.
– Спускайся! Я догоню, – вынул ключи от машины и вложил в ее ладонь. Лифт открылся, как раз когда парень снова вернулся в квартиру. Настя хотела догнать, понимая, что в таком состоянии человек способен на многое, но ей не хотелось больше находиться рядом с Ромой. Играть чужими судьбами низко и подло. И если Стас позволит себе больше положенного, осуждать его не будет.
Спустилась вниз и села в машину. Салон пропах ароматом туалетной воды Стаса, который медленно заполнял собой легкие девушки. Настя смотрела на серое небо и только сейчас вдруг осознала, что ненависть, живущая внутри последние годы, была напрасной. Рома заставил сердце поверить в то, что Стас ее предал, отдал на растерзание общества, а оказывается, этого никогда не было. Как легко она повелась на ложь. Не додумалась позвонить, высказать свое отношение, наорать, сказать хоть что-нибудь. Тогда бы долгие пять лет ее не терзало бы чувство любви, казавшееся неправильным. А сердце, оно ведь чувствовало правду. Никогда не верило в предательство. Настя дрожащей рукой подкурила. Внутри творился хаос из эмоций. Он любил. А теперь нет. Сам признался сегодня. Она же любила, даже когда ненавидела. Только сейчас смогла себе в этом признаться. От любви до ненависти один шаг, говорят. А у нее еще один обратно. Хотя, кого она обманывает? Любовь и ненависть все это время шли бок о бок. Поэтому и рядом сложно было находиться. Пока жила в Америке, позволяла любви тихонечко томиться в глубине сердца, зажатой тисками презрения и осуждения за немужской поступок. А когда снова его встретила, тиски разорвались, позволяя чувству снова прорости в обезумевшем сердце.
Стас вернулся спустя пятнадцать минут. Сел за руль и, не говоря ни слова, завел машину. Костяшки пальцев сбиты, несколько капель крови на кулаке, но Настя не стала ничего спрашивать. Терять любимых больно. Но еще больнее терять тех, кому доверял. Кто был рядом, притворяясь другом и вонзая в спину лезвие за лезвием. Настя не представляла, каково сейчас Стасу. Наверное, парень испытывает что-то на подобии того, что испытывала и она сама. Только в разы хуже, ведь Рома был ему как брат. Их дружба длилась почти десять лет.
Вернулись в гараж к Стасу. Он заглушил двигатель. Настя подняла взгляд на бледного, как белый лист, парня, и у нее сердце сжалось.
– Мне жаль, – сказала тихо, пресекая желание потянуться к его щеке рукой. Унять боль и помочь справиться с предательством. Пухлые губы искривила усмешка.
– Теперь тебе жаль. А еще час назад сомневалась в моем волнении.
– Я не знала тогда.
– Что? Что я бабки заплатил? – и на нее взглядом стрельнул ледяным.
– Да. Я думала, что ты так мстишь мне.
– Круто, Настя. Охренеть! После всего, что между нами было, и, узнав о твоей беременности, я первым делом сделаю так, чтобы о нас с тобой весь мир узнал, правда?
Настя губу прикусила, понимая, что он прав.
– Я не…
– Что ты не? – взорвался, ударив по рулю. – Ты поверила Роме.
– Ты тоже ему поверил! – крикнула Настя.
– Не сравнивай. Это совсем другое. Он для тебя был никем. А я… – сжал кулак, на коже которого кровь засочилась. – Я тоже значит, никто! Раз ты за время, которое мы вместе провели, так и не поняла, что значила для меня.
– Я знала, какой ты импульсивный! И понимала, сколько боли тебе принесла.
– Импульсивный и мудак – это совсем разные понятия! – зеленые глаза утонули в карих. Настя все-таки протянула ладони и обхватила его лицо. Пальцы подрагивали, обжигаясь о гладкую кожу. Взгляд на губы перевела, задыхаясь от близости. Стас замер на мгновение, а потом ударил больнее пощечины: – Пошла вон!
– Стас, прости меня.
– Убирайся! Настя, я прошу тебя, убирайся из моей жизни! Вали нахрен! – проорал в лицо так, что она зажмурилась. Отдернула руки, отвернулась, пряча слезы, и быстро вылезла из машины. Красный спортивный автомобиль сорвался с места и на бешеной скорости выехал из гаража. Настя смотрела в открытое пространство, чувствуя, как внутри давит гранитной плитой. Сколько еще она будет в нем сомневаться? Что все-таки любимый человек должен сделать, чтобы душа и сердце поверили? А ничего. Уже ничего. Потому что их поезд давно ушел со станции, оставив ее на перроне одну. Глотать грязный дым и задыхаться от невозможности угнаться следом и вскочить в последний вагон. Настя смахнула скатившуюся по щеке слезу. Ей нужно уехать. Невозможно больше находиться в этом удушающем городе и смотреть на то, как разрушается сама и разрушает Стаса.
Телефон в сумочке настойчиво вибрировал вот уже минуту. Вынула его. Виктор. Обмахнулась ладошкой, беря себя в руки.
– Да?
– Ты почему трубку не берешь? – тон вкрадчиво холодный.
– Решала проблему, – муж в любом случае уже в курсе. Можно не объяснять. Направилась к тойоте.
– Решила?
– Да. Должны напечатать опровержение.
– Было бы неплохо, иначе я в порошок сотру эту газетенку желтую. Денег много заплатила?
– Вообще не платила.
– Это как же?
– Вот так.
– А с меня в прошлый раз содрал круглую сумму, гаденыш. Ну, ничего, я с ним разберусь еще.
– С кем? – остановилась, Настя.
– С Ромой, с кем еще.
– За что он у тебя денег требовал?
– За информацию о тебе и Багирове. Надеюсь, ты не с ним сейчас? – угрожающе прорычал муж.
– Не с ним.
– Умница. Езжай домой. Я завтра прилечу, и ты мне популярно объяснишь почему вдруг твой отец просит продать ему акции обратно, любимая, – сердце дрогнуло.
– В смысле?
– В прямом, Настя. Если ты думаешь, что меня так легко одурачить, то ошибаешься. Акции я не продам! Я за них деньги немалые заплатил, и ты должна сейчас радоваться, что я твоего отца еще пока оставляю исполняющим обязанности директора. А если узнаю, что к предложению продажи акций ты руку приложила, пеняй на себя. Домой давай быстро! – звонок сбросился, а Настя так и осталась стоять с телефоном в руке. Домой. Где был ее дом? Девушка больше не знала. Села в машину, повернула ключ зажигания, сдала назад, проехала пару метров. Остановилась и уронила голову на руль, закрывая лицо ладонями. За что с ней так жестоко? Что она сделала в этой жизни, чтобы ей отодрали крылья и заставили их сожрать, давясь надеждами на светлое будущее и верой в лучшее?