Не моя

Глава 17

– Пойдем, – вернулась Маша, отрывая Настю от стула, на котором та сидела, как приклеенная, и потянула за руку в комнату. – Я два купила на всякий случай.

Настя не нашла в себе силы ответить. Ее било мелкой дрожью, когда она словно в тумане заходила в ванну. Наверное, именно это же испытывали приговоренные к гильотине в древние времена. Подруга открыла коробку, и достала тест.

– Я выйду, – обеспокоенно взглянула на потерянную девушку, вручила ей тест и вышла. Белая палочка в руке Насти подрагивала, а она не верила, что это происходит на самом деле. Сколько таких вот тестов переделала в свое время, каждый месяц надеясь на долгожданную беременность, и раз за разом разочаровываясь. А сейчас ей было страшно. Она будто не тест в руке держала, а акт о помиловании. Две полоски – казнить. Одна – жить дальше. Или наоборот? Девушку снова затошнило, и она быстро склонилась над унитазом. Даже организм бунтовал. Сделав все положенные по инструкции манипуляции, Настя закрыла крышку и села на унитаз, а тест положила на край ванны. Обхватила себя руками, боясь смотреть на него и, разрываясь между радостью и непонятными ощущениями. Она ведь так хотела ребенка. Дочку, маленькую темноволосую девочку, которую даже во сне видела. Они шли с ней за руку по улице и что-то весело обсуждали. Длинные идеально ровные волосики летели в лицо малышке, а у Насти в груди щемило от того, какая она красавица ее дочка, маленькая умница. Она так долго ждала этого, что устала верить и надеяться. А сейчас, хотела ли она ребенка сейчас? Да! ДА! Она рождена была для того, чтобы стать матерью, Настя знала это. У нее были крестники в Америке, в которых она души не чаяла, и которых постоянно баловала подарками, тихо радуясь их детскому смеху. Только почему же сейчас так сердце больно сжимается, а в горле ком застрял? Девушка знала ответ. Знала и от этого становилось тяжело дышать. Исполнившись, одна мечта перечеркнет вторую. Жирной черной чертой. Нет, красной. Ведь полоска должна быть именно красной. Муж, с которым Настя готова была попрощаться, снова вернется в ее жизнь, даже не успев уйти. А Стас… Девушка зажмурилась, пытаясь вернуть способность дышать.

Глубоко вдохнула и медленно потянулась за пластмассовой палочкой. Самое сложно – просто посмотреть. Взяла в руку и поднесла к глазам. Тест в ладони задрожал. Настя прикрыла рот, сдерживая рвущийся наружу всхлип. Уронила на пол и закрыла лицо руками. Ее затрясло, обдавая изнутри холодом. Слезы покатились по щекам, обжигая и капая на колени. Обхватив себя руками, закачалась из стороны в сторону, и истерически рассмеялась, захлебываясь в рыданиях и таком несвоевременном счастье.

Машка вбежала в ванну, расширенными глазами смотря на подругу, которая свернулась на унитазе в комок, обхватив колени руками. Перевела взгляд на пол, где валялся тест, и подняла его.

– Насть, ты рада? – спросила тихо.

Настя рассмеялась сквозь льющиеся слезы.

– Ты же видишь.

Маша видела, но не понимала. Назвать Настю счастливой будущей матерью, которая только что узнала о том, что у нее будет ребенок нельзя было.

– Хорошая моя, ты в порядке? – присела на корточки перед подругой и осторожно коснулась ее волос. Настя не ответила. Что она могла сказать? Что она безумно счастлива, но при этом мертва? Что ребенок – это лучшее, что могло с ней произойти, но происходит так несвоевременно, что у нее внутри все болит? Она будет ужасной матерью. В первые секунды узнав о том, что в ней живет новая жизнь, вместо радости, испытывать потерю – это ненормально. Нет, Настя будет любить этого ребенка. Да она уже его любит. Только себя в этот момент потеряла. Себя и Стаса. Настя вдруг вспомнила, что сегодня его увидит и от этого стало еще больнее. Как она посмотрит ему в глаза? Как признается во всем и уйдет? Слезы потекли сильнее, а она не могла остановиться. С ними она выпускала наружу всю боль, которую только начала испытывать, и которая теперь на долгое время будет ее спутницей.

– Что здесь происходит? – из спальни раздался голос Виктора. Машка подскочила, закрывая Настю собой, а девушка быстро вытерла слезы тыльной стороной ладони. Маша закрыла дверь перед носом Свиридова и помогла Насте привести себя в порядок, если это можно было так назвать. Глаза красные, в них – пустота. Именно такое отражение увидела Настя в зеркале. Но ей было все – равно. Виктор хотел, чтобы она осталась с ним. Видимо, высшие силы посчитали нужным воплотить его желание в реальность, а Настино пропустить мимо ушей.

– Настюх, как ты? – повторила Маша, через плечо заглядывая в зеркало.

– Нормально, – безэмоционально ответила девушка.

– Я тогда пойду.

Настя кивнула. Машка испарилась, как и не было, а Настя собравшись с силами вышла в комнату. Виктор стоял напротив, сложив руки за спиной, и напряженно наблюдал за женой. Конечно, от него не укрылось ее состояние.

– Здравствуй, – поздоровалась. Он сдержанно кивнул в ответ, вероятно, готовясь услышать о ее уходе. Настя не говоря больше ни слова, протянула мужу тест. Мужчина перевел взгляд с Насти на палочку и взял ее в руку. Глаза удивленно распахнулись.

– Это то, что я думаю?

– Да.

– Ребенок мой?

– Если бы он был не твой, я бы не ставила тебя в известность. С днем Рождения, Витя.

В серых глазах промелькнуло облегчение. Свиридов счастливо рассмеялся, в два шага приблизился к Насте и крепко обнял, целуя в губы.

– Видишь, любимая, даже судьба дает нам второй шанс, – закружил в объятиях, а у Насти снова глаза запекло. Какая она эгоистка. Самовлюбленная дура. Вот как нужно радоваться новости о ребенке, а не как она, захлебываясь в слезах. Виктор действительно был счастлив. Он ходил вокруг Насти целый день, даже когда отвечал на постоянную трель мобильника, все – равно не отходил от нее. Тут же поставил в известность Валентину и приказал ей готовить Насте только полезную пищу.  Женщина взволнованно заохала, рассыпалась в поздравлениях и бросилась к плите. Алина, сдержанно улыбнувшись, тоже поздравила, но от хозяйки не успело укрыться сочувствие в светлых глазах прислуги.

Днем приезжали общие друзья, дарили подарки, но им Витя посчитал нужным не рассказывать последние новости. Даже не приглашал на стаканчик виски, как обычно делал, когда к нему приходили знакомые. Обещал вечером всем уделить внимание на банкете, а пока оно целиком и полностью доставалось жене. Навязчивое, удушающее. Насте хотелось побыть одной, смириться с мыслью, что теперь все изменится, забиться в угол и просто постараться дышать. Ей нужно было подобрать слова для Стаса. Подготовить себя к его реакции, выстроить стену, напиться обезболивающих. Их же нельзя принимать, вспомнила девушка, закрывшись в туалете. Только здесь она могла побыть одна. Стас звонил уже два раза. Даже Виктору. Настя слышала, как он говорит с ним, благодарит, отвечает, что да, Настя, конечно, будет на банкете. Он даже у Свиридова о ней спросил, но как она могла сейчас поднять трубку? Что сказать? Говорить, что скучала и ждет не дождется встречи, а вечером собственноручно выстрелить в лоб новостью? Она не сможет. Стас по голосу поймет. Он так легко ловит ее настроение и самочувствие, что иногда это Настю даже пугает. Разве можно на расстоянии понять, что чувствует человек? Стас мог. Он много мог из того, что не было доступно Виктору или другим мужчинам, до него. Он мог сделать ее счастливой. Мог, но не успел. Месяц их счастья теперь разлетался на крошечные осколки перед глазами, а она пыталась схватить даже самый крошечный и сохранить каждый из них для себя в памяти, чтобы хотя бы оставаясь наедине с собой, иметь возможность погрязнуть в этих воспоминаниях и тонуть в них подобно утопающему.

– Любимая, нужно выезжать. – Виктор постучался в дверь. Ну, вот и все. Настя до боли закусила губу.  Из зеркала на нее смотрела красивая девушка, с безупречной прической, вечерним макияжем, подчеркивающим глубокие, но печальные глаза, и в нежном сексуальном платье, которым она собиралась сразить наповал любимого мужчину. Последние минуты жизни. Для нее. И для него тоже. Настя могла только представить, что испытает парень. Он ее возненавидит. От любви до ненависти один шаг, а у них будет одно слово. – Настя, ты в порядке? Мы уже опаздываем! – поторопил муж. Нет, не в порядке.

Настя вышла из ванной, и Виктор одобрительно развел руки.

– Как всегда, ты великолепна, – в черном костюме и стальном галстуке Свиридов тоже выглядел превосходно. Ему никак не дашь сорок один год. Седина на висках только начала появляться, но это скорее придавало ему лоск. Высокий, крепкий мужчина, когда – то он был ее любовью, а стал причиной погибели. Настя задержала дыхание, а потом улыбнулась. Виктор не виноват ни в чем. Ни в ее боли, ни в потере. Во всем виновата она сама. Если бы не позволила себе неподобающих чувств, сейчас бы испытывала совершенно другие эмоции. Могла бы разделить радость вместе с супругом вместо того, чтобы ежеминутно глотать раздирающий горло ком.

Они, и правда, немного опоздали. Гости уже собрались в роскошном дорогом ресторане в центре столицы, возбужденно галдели, ожидая прибытия виновника сегодняшнего торжества. Сливки общества, дорогостоящие модели, востребованные певцы и актеры, самые известные ведущие. Свиридов собрал всех, даже пригласил фоторепортеров и журналистов. Никаких закрытых вечеринок. Только открытые, напоказ, на широкую ногу.

Настя с Виктором вошли в зал под всеобщие аплодисменты и поздравления. Мужа тут же обступили со всех сторон, пожимая руку, обнимая, поздравляя. Настя отошла в сторону, а потом почувствовала, как ее ладонь крепко сжали и потянули к стене. Даже не обернувшись, она уже знала кто это. Как только он коснулся ее пальцами, в этом месте ток побежал. Настя вскинула голову и у нее дыхание перехватило. В строгом костюме, с расстегнутыми верхними пуговицами на белой рубашке и стильно уложенной прической Стас выглядел ослепительно.  Карие глаза горели, когда он оградил ее спиной от присутствующих. Отпустил руку, чтобы не вызывать подозрений. Насте же хотелось схватить его и убежать. Прочь отсюда. Хотя бы еще один вечер для них. Последний, чтобы она могла надышаться. Насмотреться, выгравировать в памяти каждую его родинку, морщинки около губ, когда он улыбался, пушистые ресницы и точеные скулы.

– Настя, вы чего так долго? – парень спросил, не сводя с нее восхищенных глаз.

– Пробки, – максимум, что смогла выдавить из себя.

– Ты такая красивая! – восторженно прошептал, и улыбнулся порочно. Настя посмотрела на его губы и ее собственные задрожали. – Я пробуду в городе еще завтра, пересечемся?

Не успела ответить, как сзади Стаса вырос Виктор. Улыбаясь, отодвинул парня в сторону, и протянул Насте руку, сверкнув на Стаса ледяным взглядом.

– Пойдем, любимая. Пора начинать торжество. – Настя в последний раз бросила взгляд на Стаса, он подмигнул ей, скидывая пиджак, и отправился за стол.

Гости заняли свои места, зазвучали тосты, музыка на дальнем плане, смех, но все, как однотонный шум проносилось мимо девушки. Она не могла ни есть, ни пить. Улыбалась журналистам, на автомате отвечала на их вопросы, чувствуя на своей талии руку Виктора, а из другого конца зала взгляд Стаса. Именно он обжигал. Его внимание обжигало нервные окончания бедной девушки.

В один момент, когда вечер был в самом разгаре Виктор встал, постучав вилкой по бокалу и привлекая внимания уже порядком развеселившейся публики.

– Внимание, дорогие мои, уважаемые и весьма любимые мною гости, – запел елейным голосом. – У меня сегодня День Рождения, все знают, – в зале рассмеялись. – Так вот, моя супруга, – на этих словах, Виктор указал на Настю, – Встань, пожалуйста, любимая, – у Насти внутренности скрутило от нехорошего предчувствия. Сердце болезненно сжалось и помчалось вскачь.

– Что ты делаешь? – вставая, прошептала под всеобщим вниманием.

– Скромная моя девочка, – девушки в зале умиленно вздохнули, а Настя начала искать взглядом Стаса. Он стоял в компании молодых музыкантов, пристально наблюдая за семейной парой. – Так вот, Настя сегодня сделала мне самый лучший подарок. Угадаете какой?

– А это прилично озвучивать? – крикнули из зала, и Настя заметила, как у Стаса щека нервно дернулась.

– Конечно! – ответил Виктор, расхохотавшись, и притянул девушку к себе, – Ладно, чтобы вы не гадали, я скажу, – Сделал многозначительную паузу, а Настя не могла отвести глаз от прищуренного взгляда Стаса. Их примагнитило друг другу. Приклеило. Притянуло настолько, что даже на расстоянии оба ощущали силу этого натянутого каната между ними. Каната, который в секунду разорвался и отшвырнул Стаса ударной волной в живот, расшибая о стену, и разрывая внутренности после следующих слов Виктора. – Настя ждет ребенка. – Зал взорвался, Стас же в эту секунду оглох. – Мы так долго старались. Все это время усердно работали, и вот Бог нас наградил!

Заткнись, замолчи, умоляла про себя Настя, наблюдая, как потемнело лицо парня. Как он медленно поставил бокал на стол, а взгляд покрылся коркой инея. Она физически ощутила, как связь между ними оборвалась. Взял пиджак со спинки стула, и под всеобщие поздравления пошел к выходу.

Стас шел, чувствуя, как его толкают в плечи желающие пробиться ближе к Свиридову и поздравить их с женой с радостным событием, но кроме этого не чувствовал больше ничего. Так бывает, когда болевой шок настолько сильный, что ты не чувствуешь боли. Доходишь до поликлиники, тебя осматривают, ставят диагноз, отпаивают обезболивающими, обрабатывают открытый перелом, или рваную рану и отправляют домой. А уже дома, спустя время боль начинает постепенно овладевать сознанием, и телом проникая в самые глубокие его ущелья, чтобы поселиться там и не утихая нарывать.

Еще утром у Стаса поджилки тряслись от мысли, что он, наконец, увидит любимую. Кости ныли, так хотел к ней прикоснуться. Пусть она будет с Виктором сегодня, он смирится. Готов был пережить этот вечер, улыбаться, немного выпить и расслабиться. Он заткнет в себе чувство ревности, постарается не обращать внимания на то, что Свиридов рядом. Он так и делал. Мысль, что дышит с Настей одним воздухом, перекрывала ревность и злость. Ему так сильно не хватало ее. Мечтал завтра увести ее к себе, целовать, заниматься самым умопомрачительным сексом. В красках представлял, как будет брать ее. Страстно, безудержно, нежно, чувственно, глубоко. А она будет кричать, как она соскучилась. Стонать его имя и содрогаться в судорогах бесчисленных оргазмов. Стас даже позволил себе мечтать о том времени, когда она будет полностью принадлежать ему. Пока ездил, представлял, как она к нему переселится, и он, просыпаясь утром, будет видеть ее в его рубашке, топчущуюся на кухне. Они бы ездили вместе на гастроли, Настя бы открыла уютную кофейню, и они бы сидели там часами, наслаждаясь друг другом. А потом бы шли гулять. Держась за руки и не боясь быть пойманными. Он бы целовал ее каждую минуту, потому что оторваться от нее невозможно. Она его хроническая зависимость. Зависимость, которая подчинила себе, вызвала привыкание и сломала.

Стас вышел на улицу и посмотрел на небо.  Серое и темное, грозящееся пролиться на землю вторым за день дождем.  Холодный ветер бросился в лицо, но он не чувствовал холода. Вынул сигарету дрожащей рукой, но та упала на влажный асфальт.

– Твою ж… – достал вторую и подкурил. На негнущихся ногах пошел в сторону, где припарковал машину. Желтые листья падали под ноги, смешиваясь с грязью от недавно прошедшего дождя. Мимо проехал автомобиль, въезжая колесом в лужу и расплескивая воду на тротуар.

– Стааас. – раздался быстрый цокот каблуков. Парень остановился и повернулся, не выпуская сигарету из зубов. К нему навстречу быстро шла Настя. – Стас.. – подошла, и смотрит. Молчит.  А у него внутренности кровоточат при взгляде на нее.

– Что?

– Я. .

– Попрощаться вышла? – вытащил сигарету изо рта и швырнул на тротуар. В голосе лед, но другого она и не заслуживает. Он даже видеть ее не хотел. Развернуть и затолкать обратно в ресторан. Пусть туда валит.

– Стас, мне жаль, – губы искусаны. Наверное, Свиридов так сегодня благодарил за ребенка. У Стаса в глазах потемнело и ярость в черный ураган закрутила.

– Ты, с*ка, Настя! – ближе шагнул и за волосы на затылке схватил, к себе притаскивая. Настя поморщилась, но у него уже все ограничители сгорели. Легкие свело от ее запаха. Оттолкнул грубо. – Скажи зачем? Какого черта ты меня обманывала?

– Я не обманывала. – Из зеленых глаз слезы брызнули.

– Да? А как это называется? Пока мужа не было, со мной трахалась, а когда он рядом, то с ним. Я так? Запасной вариант был?  – Настя зажмурилась, чувствуя, как разрывается сердце. Только не знала, что ответить. Если скажет, что Виктор изнасиловал ее, но она все – равно остается с ним, Стас не поймет. Она для него исчезнет. Хотя, смотря в бешеные карие глаза, Настя и сейчас чувствовала, как медленно испаряется из его жизни. – Ответь мне.

– Нет, я полюбила тебя, – зачем призналась и сама не знала. Наверное, оправдание перед ним. Чтобы он не чувствовал себя использованным, второсортным, заменой. Она ведь любила. Почему ни разу ему об этом не сказала? Почему сейчас?

– Заткнись! – выплюнул Стас, сильно схватив ее за скулы. – Ты не знаешь, что такое любить. Ты чертова эгоистка. Если хотела просто со мной трахаться, могла бы так сразу и сказать, а не плести сказки о разводе. – Разжал пальцы, развернулся, сделал несколько шагов, а потом обернулся и остановился. Ткнул в нее пальцем. – Мой тебе совет. Не играй с чувствами других. Однажды кто-нибудь сыграет на твоих, и ты почувствуешь как это, когда тебя смешивают с дерьмом. – полоснул жестоким взглядом и зашагал прочь.

– Я люблю тебя! – Сказала тихо, чувствуя, как в животе нарастает боль. Но он услышал. Обернулся, и отрезал:

– А я тебя ненавижу! – Сжал кулаки и развернувшись, почти бегом рванул к машине. Какая же с*ка. Даже сейчас, тупо признавая то, что пользовалась им, как бабой по вызову, смотрит в глаза и лжет.

Завел тачку, бросил взгляд в зеркало заднего вида, в котором Настя отражалась. Бледная, обхватившая себя руками. По рулю ударил. Второй раз.  Третий. Схватил себя за волосы и крепко зажмурился. Из груди вопль рвался. Завел машину и на бешеной скорости рванул с места.

Как он мог наивно допустить, что судьба позволит его единственной мечте сбыться? Долбанная мечта, пронесенная сквозь года, проросшая в нем и подарившая крылья… Нет, чертовы мечты не сбываются. Они дарят лишь короткое мгновение эйфории, желания жить и дышать, возносят к радуге, а потом швыряют сквозь землю в преисподнюю. Боль только сейчас начала охватывать все естество, но черт ее дери, почему она не физическая? Ее хотя бы заткнуть можно, затупить таблетками, транквилизаторами, а эту ж суку, раздирающую с мясом плоть – невозможно. Внутренняя боль в разы сильнее и безжалостнее. И сколько теперь понадобится времени, чтобы она хотя бы немного угасла?

Настя смотрела вслед уносящемуся спортивному автомобилю, и медленно умирала. Перед глазами неслись картинки их быстротечного счастья. Его улыбка, от которой у Насти коленки подкашивались, и приятно сосало где – то глубоко внутри, раскатистый смех. Непосредственность, эмоциональность. Живые и страстные глаза. Насте показалось, что Стас выдрал ее сердце и забрал его с собой. Ее заколотило, бросило в холод, а внутри начала разрастаться боль. Такая острая, что Настя не поняла в какой момент она перестала быть душевной и переросла в физическую. По ногам потекло что – то теплое, и она, опустив голову, увидела, как на асфальт капает ярко – алая кровь. В панике схватилась за живот. Нет, нет, НЕЕЕТ! Если что – то случится с ребенком, она не переживет. Не простит себе этого никогда.

– Девушка, что с вами? – средних лет женщина, взволнованно подошла к Насте и охнула, посмотрев вниз. – Я сейчас вызову скорую, держитесь.

У Насти перед глазами поплыло. Ноги подкосились, и она упала на асфальт, кое – как придерживаемая перепуганной прохожей. Сквозь туман слышала, как она зовет на помощь, полный тревоги голос Виктора, Маши, и еще несколько знакомых, которых не могла различить. Все приобрело черный оттенок, когда она потеряла сознание.

Глава 18

Настя пришла в себя уже в больнице. В светлой палате с пикающими аппаратами рядом. Из рук торчат провода. Память острым лезвием пронзило воспоминание. Тут же скрутил страх. Около двери Виктор разговаривал с мужчиной средних лет в белом халате.

– Что с ребенком? – приготовившись к худшему, хрипло спросила Настя. Врач улыбнулся, подошел ближе. Муж сел на край кровати и взял ее за руку.

– Все в порядке, Анастасия. Вы в полном порядке, – заверил доктор, наблюдая за монитором справа от кровати и делая какие-то записи в карточке.

– Я не о себе спрашивала, – сложно было произнести еще раз слово ребенок, потому что это было слишком тяжело. Если она его потеряла, ее жизнь так же потеряет какой-либо смысл.

– И с ребенком тоже. Плодное яйцо на месте. Мы сделали УЗИ, пока вы были без сознания. Точно смогу сказать только после пятой недели, когда будет возможность прослушать сердцебиение.

Настя отвела взгляд и положила руку на живот. «Будь там, маленький. Пожалуйста, будь там, – мысленно умоляла она, – Я не могу тебя потерять». Виктор сжал ее руку.

– Настя, Сергей Александрович говорит, что тебе нужен покой. И будет лучше, если две недели ты побудешь здесь, под наблюдением.

– Да, Анастасия, – подтвердил врач кивком головы. – Я даже настаиваю на том, чтобы вы остались. Вам нужен покой, никаких негативных эмоций и лишних движений.

– Я согласна.

Настя была согласна на что угодно, даже если придется проваляться в этой чертовой постели все девять месяцев. В том, что случилось, была только ее вина. Если бы она не позволила эмоциям овладеть собой настолько, что весь мир показался ей мертвым, то с малышом было бы все в порядке. Проклинала себя за то, что когда делала тест, в глубине души надеялась на отрицательный результат. Какая глупая идиотка. Своими мыслями накликала беду.

Именно в тот момент Настя запретила себе думать о Стасе. Она закрыла все воспоминания о нем в самый дальний сундук своей памяти, замкнув ящик на сотню защитных кодов. Но они грозились каждый день сорваться от силы, с которой чертовы картинки их совместного времяпрепровождения пытались вырваться наружу. То одна, то другая». Но Настя оказалась сильнее. Точнее даже не Настя, а ребенок внутри нее. Он так отчаянно хотел жить, что каждый день посылал маме мечты о том, как появится на свет, помогая тем самым усесться на этот проклятый сундук и перекрыть кислород всем мыслям. Догадкам, домыслам как там Стас. Настя не сомневалась, что звездный парень уже нашел замену, а может и не одну. Даже, скорее всего, каждый раз новую. Девушка в эти моменты зажмуривалась и представляла, как держит на руках малыша, а он ей улыбается, посасывая кончик пальчика. Это помогало. Боль отпускала. Ненадолго, но пряталась, лишенная способности побороть силу материнской любви. Настя удалила все приложения с телефона, намеренно лишая себя возможности листать стену соцсетей и натыкаться на ненужные фотографии. Виктор предложил ей привести ноутбук, но она отказалась, заменив его книгами. Ходила по палате и гладила живот. Приезжала Машка с огромным плюшевым медведем, занимающим теперь почетное место рядом с кроватью. Ни о чем не спрашивала, хотя она точно видела в тот вечер, как Настя выбегала из кафе следом за Стасом. Арина прилетела из Парижа и половину одного из дней рассказывала о своих путешествиях. Виктор приезжал четыре дня подряд, а потом уехал. Настя была глубоко благодарна этому мужчине за то, что нашел в себе силы простить ее и ни одним словом или намеком не попрекнул за случившееся.

А через две недели в темном кабинете УЗИ Сергей Александрович с радостной улыбкой заявил, что все в полном порядке. Показал Насте на мониторе крошечный круг, похожий на небольшой орешек, а ей показалось, что ничего прекраснее она никогда прежде не видела. Настя тогда заплакала. Тихо, благодаря Бога за то, что не отнял у нее малыша и подарил долгожданное счастье. Врач велел сменить пыльную Москву на более чистый воздух, и семейная пара приняла решение, что супруга уедет в Лос-Анджелес.

Когда летела в самолете, Настя думала, что будет легко войти в дом, где они со Стасом больше двух месяцев назад тонули друг в друге. Но поняла, как ошиблась, только открыв дверь и ступив на порог. Воспоминания подобно зыбучей волне накатили прямо в холле. Перед глазами отчетливо всплыло утро, когда Стас прилетел к ней. Его глаза, кепка назад, руки страстные и дарящие немыслимые удовольствия. Здесь он обнимал ее, целовал. Повернула голову в гостиную, и сердце болезненно сжалось. На полу у камина они занимались любовью. И на диване. На столе. По этим ступеням он поднимал ее, когда Настя уснула в машине. Стало тяжело дышать. Казалось, даже стены были пропитаны воздухом, который они разделяли вместе. Развернулась и, решительно захлопнув дверь, отправилась в аэропорт. Поживет у отца в Нью-Йорке. Здесь точно можно с ума сойти. А отец только рад будет ее приезду.

В компании Виталия Свиридова дела шли вверх. Банки позволили реструктуризацию задолженностей и увеличили срок выплаты по кредитам. Джейми активно занималась созданием новой коллекции, пересматривались договора с поставщиками, искались новые спонсоры. Папа с их последней встречи будто ожил. Встретил Настю с распростертыми объятиями. Никак не мог оторвать руку от ее растущего живота. С этого времени Настя стала часто бывать на фирме. Помогала Джейми чем могла. Девушка оказалась довольно интересной и веселой. Раньше их связывало только общее знакомство с Тимом и минимум других поводов для разговоров, теперь же круг общих тем расширился. Девушки часто сидели за столом, кропотливо прорабатывая идеи и вкладывая их в рисунки, выходящие из-под талантливой руки модельера. Настя старалась занять свое время как можно более продуктивно, потому что только в эти минуты ее мысли были заняты не воспоминаниями. Отец радовался, как ребенок, наслаждаясь вечерами в компании дочери. С тех пор, как родное дите вышла замуж и переехала в новую квартиру, их с Настей семейный угол, в котором они жили до ее свадьбы, словно опустел. Без ее веселой болтовни и звонкого смеха Виталий чувствовал себя одиноко. Дети вырастают и покидают дом. Это нормально. Родители всю жизнь к этому готовятся, но когда наступает момент, и они остаются одни, понимают на самом деле, что только детьми и дышали все эти годы. Это будто много лет подряд летишь на бешеной скорости, а потом резко тормозишь и бьешься всем телом, утопая в боли. Сначала сложно понять кому и как теперь посвящать свое внимание, давать советы, ведь они взрослые теперь, уже не нуждаются. Потом привыкаешь. «Синдром пустого гнезда» понятен только тем, кто остался с пустотой внутри, отпустив свое чадо во взрослую жизнь. Хорошо, если есть любимая работа, чтобы силы в нее вкладывать, или человек, готовый разделить старость. Такой женщины у Виталия не было. После смерти жены он и смотреть на других не хотел. Никто больше не нужен был ему. Побыв счастливым однажды, больше этого счастья не переплюнуть. Теперь же, когда Настя снова изъявила желание жить с ним весь период беременности, мужчина готов был вокруг дочери кругами ходить, лишь бы она не передумала. Работа работой, но ничто не заменит любящих глаз рядом. Настя уезжала к себе в квартиру, только когда приезжал Виктор. За первые два месяца он смог вырваться только три раза на несколько дней. У его подопечного как раз был тур и какие-то кастинги, в которые Свиридов старший не вдумывался. Он был счастлив за детей и с нескрываемым нетерпением ждал внука или внучку.

***

Стас запрокинул голову назад, чувствуя, как неумолимо приближается оргазм. Стройная, охренительно красивая блондинка стояла перед ним на коленях, полными губами и умелым языком вознося его все выше и выше к вершине удовольствия. Сколько таких пустышек он сменил за последнее время, пальцев на руках и ногах не хватит посчитать. По одной, а то и две на одну ночь в каждом городе, пока турне не закончилось. Да, не смотря на выматывающие концерты и энергию, которую отдавал зрителям, у него оставались силы еще и на то, чтобы потом полночи забываться в желающих оказаться поближе к звезде. Поначалу противно было. Первые дни после того, как Настя уничтожила его, растоптала и стерла в порошок, Стас вообще не понимал, как дальше жить и что делать. Приперся домой и напился в хлам. Чуть самолет не проспал через сутки. Смутно помнил, как Рома тащил его на себе до аэропорта, матерился, на чем свет стоит, даже по роже, кажется, заехал. Или это Стас Роме заехал? Похер. Не было важно. С того момента все перестало иметь значение, кроме невыносимой боли, которая нарывала подобно гноящейся ране и ныла, ныла, ныла. Как он отпел первый концерт и сам не понял. На песнях, которые ей посвящал когда-то, наизнанку выворачивало. Парень просто разворачивал микрофон в зал, и зрители пели сами, наизусть зная слова. Да, он позволял им пропеть большую часть текста, потому что сам был не в состоянии вспоминать о тех чувствах. Именно тогда, в первое, второе и даже третье выступление он орал на сцене. Публика оценила. Они все думали, певец играет. А он подыхал. Пел, что любит, ненавидит, ждет, и сдыхал прямо там, падая на колени и молотя кулаками по деревянным полам. Почти сорвал голос. Выдрал половину волос, а потом его понесло. Виктор спустя пять дней, когда приехал и увидел в каком состоянии Багиров, устроил тому разнос. Долго орал, что не знает в чем дело, но если исполнитель не возьмет себя в руки и не отработает концерты, лишится гонорара. Да Стас плевать хотел на весь этот гонорар. В рожу хотелось тому дать. Кулаки зудели от желания въехать и размазать по стене. Смотреть, как кровь хреначит из носа, и убивать. Методично и беспощадно. Только смысл? Свиридов не виноват в том, что натворила Настя. Интересно, он хоть знает об этом? Вряд ли. Но в руки себя все же взял. Концерты отыгрывал на все сто процентов, и только после них шел в разгул. Брал самых настойчивых фанаток, море выпивки и перся к себе в номер. Они, не стесняясь, делали свое дело, а парень в пьяном угаре улетал туда, где не было боли и ее. Плыл только покачивающийся мир и его собственное удовольствие.

– Давай, детка, еще немного! – зашипел, чувствуя, как позвоночник простреливает наслаждением. Положил ладонь блондинке на затылок и крепче к паху прижал, сосредоточенно наблюдая, как алые губы обхватывают его член. Девушка явно не первый раз делала минет. Глубоко втягивала в себя его стояк и ударяла языком по головке, приближая к пику. – Умница! – шумно выдохнул, открыв рот, а потом, оттянув ее за волосы, развернул к себе спиной и толкнул на кровать животом вниз. Потянул на себя за бедра, заставляя встать на колени, и одним ударом заполнил мокрую плоть. Девчонка вскрикнула, сгребая в кулак простынь и сильнее прогибаясь, а Стас тут же задвигался быстро и глубоко, сжимая ягодицы, краснеющие под его ладонями от силы, с которой пальцы впивались в мраморную кожу. На каждом его толчке она кричала все громче, толкаясь навстречу округлыми бедрами, и со звонкими шлепками принимая его глубже. А парню хотелось еще сильнее. Чтобы орала и слезы из глаз. Он ненавидел себя за это. Долбаное желание причинить боль. Раньше такого не было. Одноразовый секс – да, довольно часто и регулярно, но всегда с обоюдным удовольствием. Он любил, когда девушки кричат, извиваются и корчатся, кончая под ним. Но теперь ему было мало. Теперь хотелось, чтобы те испытывали боль. Стас знал причину. У нее даже имя было и глаза зеленые. Именно ей он мстил посредством ни в чем невиноватых девушек. Ее слезы хотел видеть и боль причинить такую же, какую и она ему. Заставить заплатить за гребаную ложь и все то, в чем любящий свою недосягаемую мечту теперь жарится ежедневно.