Глава 20
Оливия
– Мы легко надерем им задницы. Эти кретины даже не могут нормальную оборону обеспечить, – смеется Сандерс, закидывая в рот горсть попкорна.
– Не могут, – подтверждает Рой, поглаживая мою руку, – но у них сильные защитники, нужно об этом помнить.
– Кто? Дэвон и Маршал? Да я их обоих одним ударом уложу, а парни добавят.
– Тише вы! – возмущенно летит со стороны в нашу компанию.
Мы сидим на капотах машин и смотрим кино под открытым небом. Рой держит меня за руку, заставляя сердце трепетать от такой, казалось бы, банальности. Правда, добрую половину фильма я пропустила из-за того, что парни очень громко обсуждают футбол.
Они говорили о нем, пока мы ехали сюда, потом всё время здесь. Кажется, я успела выучить имена всех игроков в их команде и ещё некоторых из других команд.
Неподалеку точно так же, устроившись на капоты, сидят девчонки чирлидеры. Некоторые со своими парнями. Скайлера рядом с Сибиллой нет. Интересно, почему он не пришел? Работает сегодня?
– Лив.
И почему он только был таким злым на меня сегодня? Иногда я просто теряю нить нашего с ним общения. То у нас всё налаживается, то летит в трубу, просто потому что он вдруг захлопывается, как музыкальная шкатулка.
– Лииив, – резко поворачиваюсь и замечаю, как Рой щелкает перед моим лицом пальцами, – говорю, придешь на игру в пятницу?
– Конечно, – киваю я, выныривая из собственных мыслей.
– Или ты уже будешь с девчонками нас поддерживать?
– Это вряд ли. Я программу мало знаю. Думаю, понадобится больше времени.
Рой кивает и склоняется к моему уху.
– Я рад, что ты теперь в команде. Я говорил?
– Да, – от ощущения мурашек по коже прикусываю губу.
Рой ловит мое состояние и улыбается, а потом вдруг начинает меня целовать. Мягко, еле касаясь губ, но этого хватает, чтобы мои мысли больше не были озабочены Скайлером и его непонятным поведением.
– Слушай, что-то кино дерьмовое, поехали покатаемся? – предлагает Рой спустя несколько минут, и я тут же соглашаюсь.
– Давай.
Мы уезжаем со стоянки и выезжаем на автобан. Минуты летят незаметно. В парке оказывается много людей, поэтому немного прогулявшись по тропинкам, мы решаем зайти в кафе-мороженое, а после снова прогуливаемся по улочкам. Рой рассказывает о себе, мы много смеемся, и я осознаю, что наслаждаюсь каждым мгновением.
Я заметила, что у него есть привычка щелкать пальцами, и это меня умиляет. Всё в нем кажется милым и замечательным. Даже не верится, что моя мечта сбылась и сейчас я живу ею. Живу в ней. Мечты сбываются – это факт. Теперь я знаю это точно.
В какой-то момент мобильный Роя булькает входящим сообщением.
– Слушай, парни зовут в видео-игры порезаться. Поедем?
Я не особо в них разбираюсь, так как у нас дома никто не играет, но соглашаюсь.
За Роем интересно наблюдать. Ребята такие громкие, когда поглощены игрой. Кричат, смеются. Из-за их неосторожных движений вокруг разлетаются чипсы и крошки от них.
Как дети, честное слово. Но мне нравится смотреть на то, как Рой целеустремленно побеждает своих друзей, а потом вскакивает с дивана и издает клич победителя.
Давно я так не смеялась, как этим вечером.
В течение следующей недели Таре приходится сидеть дома. Она подхватила какой-то вирус, поэтому даже мне запрещает ее навещать. Но созваниваемся мы каждый день. Правда, подруга на себя мало походит. Обычно веселая и разговорчивая, она еле выдавливает из себя слова.
– Давай, я приеду, привезу тебе фруктов, – предлагаю в очередной раз, не в силах выдерживать такое ее состояние.
– Не надо. Не хватало тебе еще заболеть. У нас выступление через месяц, потом покажешь мне движения, чтобы я быстрее влилась, когда вернусь.
– Эммм, я не была на танцах на этой неделе.
– Почему?
Зажмуриваюсь, точно зная, что Тара не поймет меня, но ведь она все равно рано или поздно узнает. Пусть лучше это произойдёт сейчас.
– Сибилла предложила мне в пятницу выйти с ними на поле. Поэтому я каждый день учу кричалки и движения. На танцы физически не хватает сил.
– Ммм, – задумчиво раздается с той стороны. Морально готовлюсь к тому, что Тара начнет меня отчитывать, но этого не происходит. – Ясно. Ты решила уйти совсем?
Ее голос звучит разочарованно, и я тут же мотаю головой, словно она может меня увидеть.
– Нет, – отвечаю быстро, – нет. Просто нужно успеть подготовиться. Плюс домашка. Всё как-то навалилось, ничего не успеваю.
Тара молчит несколько долгих секунд, а потом меняет тему.
– А с Роем как?
– Хорошо всё, – отвечаю нахмурившись. – Переживает, что они могут не выиграть эту игру. Сандерс в больницу загремел. Под машину попал. А он, как известно, самый главный нападающий у них.
– Понятно, – тихо отвечает подруга, даже не фыркнув ничего на подобии «Так ему и надо».
Вероятно, вирус действительно очень сильный, раз у нее нет сил даже на подобную мелочь.
В другой ситуации она бы порадовалась, что такой кретин получил по заслугам.
Пауза затягивается, и я чувствую себя неловко. Почему и сама не знаю. Тара не высказывает особого желания разговаривать, а я словно мучаю её своими постоянными звонками.
– Ладно, ты выздоравливай. Я уже соскучилась, – желаю ей искренне, потому что мне действительно ее не хватает.
– Спасибо, Лив. Увидимся.
В телефоне повисает тишина, а я еще несколько секунд смотрю на погасший экран. Внутренний голос подсказывает, что что-то не так, но я быстро нахожу аргументы против. Тара всегда все мне рассказывает. Если бы что-то произошло, она бы не стала врать.
* * *
– Готовы? – Сибилла протягивает руку, и все члены команды кладут свои ладони поверх ее.
– Даааа, – несется дружным хором.
– Погнали! Сделаем их!
Девчонки с визгами выбегают на поле, а мне, прежде чем последовать за ними, необходимо сделать несколько глубоких вдохов. Я смогу. Смогу. Выглядываю на поле, и сердце заходится. Народу тьма. Все пришли смотреть игру и, конечно, выступления нашей команды, потому что чирлидеры – главное зрелище для всех мужских особей нашей школы.
Снаружи раздается гудок, сигнализируя, что уже через пару секунд будет объявлено официальное начало.
У меня по телу пробегает нервная дрожь. Зажмуриваюсь, пытаясь совладать с собой.
Главное, всё сделать правильно, чтобы не опозориться.
Выдохнув, выбегаю следом за остальными. Короткая юбка то и дело задирается, оголяя ягодицы. И пусть под юбкой спортивные шорты, я чувствую себя дискомфортно. Придерживаю край, пока догоняю команду. Одно дело – репетиции, когда все привыкли к тому, что мы так одеты, а другое – поле, полное парней и их отцов, которые всякий раз чирлидерш глазами пожирают, как голодные койоты.
Вот и сейчас я чувствую на себе взгляды сотен пар глаз, и желудок сводит.
Ладони потеют, кровь вскипела и обжигает лицо. Хочется спрятаться или как минимум одеться. Зачем я только согласилась на это?
– Привет, детка, – доносится вдруг сзади на ухо, и мне на талию ложатся ладони Роя.
Оборачиваюсь.
– Привет.
– Выглядишь сногсшибательно.
– Спасибо, – краснею ещё сильнее, потому что понимаю, что он намекает на мой развратный наряд.
Парень одет в массивную футбольную форму, на голове у него шлем, что не дает ему поцеловать меня прямо здесь. Но Рой исправляет ситуацию сняв его и показательно приложившись к моим губам. С трибун раздается свист и поддерживающие улюлюканья, вызывая у него довольный смех, а меня еще сильнее загоняя в краску. Хотя кажется это уже невозможно.
Меня лихорадит с такой силой, как никогда прежде. Да, я бывало волновалась, когда мы выступали с моей группой на танцах, но до такого никогда не доходило. Отстраняюсь от Роя, а когда смотрю на девчонок, вижу, с каким одобрением они на меня смотрят.
Вроде бы я всё делаю как надо, а чувствую себя не в своей тарелке. Словно я кукла, и меня из привычной коробки запихнули в другую, которая совершенно не подходит мне по размеру.
– Пожелай мне удачи, – улыбается Рой.
– Ни пуха ни пера, – подбадриваю его я.
– К черту.
И оставив еще один поцелуй на моих губах, парень уносится на поле.
– Ну чтоооо? Готовы? – голос Сибиллы заставляет подобраться все нервные окончания.
Меня током прошибает и электризует. Ещё немного и взорвусь от перенапряжения.
Началось.
Глава 21
Оливия
Народ вопит, парни свистят, пока мы занимаем каждый свое место для танцевальной рутины.
Мое сердце грохочет так сильно, что перебивает басы, рвущиеся из колонок. Сглатываю.
Звучит музыка, мы начинаем двигаться. Про себя отсчитываю ритм и, глядя прямо на зрителей, на ходу вспоминаю движения.
Вправо, хлопок, шаг ногой, подпрыгнуть. Обвожу взглядом парней, в чьих глазах плещется откровенное желание, направленное на всех нас, и чувствую себя каким-то мясом на прилавке магазина, которое все норовят пощупать и обсмотреть со всех сторон. Бросаю взгляд на танцующих девчонок. Они во всю улыбаются, ловя удовольствие от происходящего, а я задыхаюсь. Воздух словно песком наполнился и с трудом просачивается в легкие.
Шаг влево, хлопок.
Ещё один взгляд на трибуны. И тут как гром среди ясного неба.
Скайлер.
Серо-голубые глаза направлены прямо на меня. Но в них нет даже намека на похоть, как у остальных. В них арктический холод, пренебрежение, осуждение. Да такое сильное, что я об него спотыкаюсь. Стопорюсь на секунду и получаю чьей-то рукой в голову. Ребята как раз делали переворот, когда я растерялась.
Быстро вливаюсь обратно в танец, стараясь больше не смотреть на парня. Пульс разрывает вены. Я оступилась. Оступилась!!
Шаг влево, вперед, сальто, подпрыгнуть. Финал.
Аплодисменты взрывают поле, а я еле на ногах стою. Шатаюсь, силясь прийти в себя.
– Ты что творишь? – шипит Сибилла, подлетая ко мне.
– Извини, – пытаюсь оправдаться, – переволновалась.
– Я дала тебе шанс показать себя, – кукольное лицо Аллен искажено гримасой ярости, – еще одна ошибка, и ты вылетишь с поля, поняла?
В горле собирается ком, но я киваю.
– Да. Прости.
Она отходит, а я хватаюсь за горло. Мне нужно попить воды. Легкие полыхают. Подлетаю к столику с бутылками и, открыв одну, делаю несколько больших глотков. Да что со мной такое? Это же просто танцы. Немного другие, чем те, к которым я привыкла, но танцы. Почему же мне так плохо? Программу я знаю, движения помню. От чего это оцепенение?
Оттягиваю юбку вниз, потому что вижу, как парни из первого ряда откровенно пялятся на меня. Ставлю бутылку обратно и возвращаюсь к команде. Машинально поднимаю взгляд наверх.
Скайлер все еще там. Он сидит рядом с ребятами, с которыми хорошо общается в школе. Ну, мне так кажется, во всяком случае, потому что со мной он последнее время почти не разговаривает. В школу мы ездим молча, обратно я чаще всего уезжаю на такси из-за долгих тренировок после уроков. А дома, если не считать ужин или завтрак, мы почти не пересекаемся.
Я не знаю с чем связано его отчуждение, но выяснять не собираюсь.
Он больше не смотрит на меня. Его взгляд целиком и полностью направлен на поле, где уже во всю идет игра.
В перерыве мы снова выступаем. Я так сильно стараюсь, что ноги и руки начинают болеть от напряжения, текущего по венам, но слава Богу на этот раз все получается удачно. Ни разу не сбившись, я к концу выступления едва не падаю. Доползаю до скамейки и позволяю себе облегченно выдохнуть.
Мне нужно пару минут покоя. Шум и крики действуют мне на нервы. Я не особо люблю футбол, да и от скопления большого количества народа тоже стараюсь держаться подальше. А сейчас это просто какое-то ужасное комбо.
Я даже толком за Роем не могу следить, настолько неважно себя чувствую.
– Эй, красотка, – вдруг звучит слева от меня с вызовом. Поворачиваю голову. – Отличный зад. И перед ничего так.
Ржёт какой-то придурок и даёт пять своему скалящемуся другу.
Стискиваю зубы.
– Пошел ты, – огрызаюсь и уже почти отворачиваюсь, когда снова зачем-то смотрю наверх.
Скайлер наблюдает за мной в этот момент. Откинувшись на деревянную спинку и закинув лодыжку на колено, пронзает меня взглядом, от которого мне дурно становится.
Зубы начинают скрипеть, так сильно я сжимаю челюсти. Бесит. Терпеть не могу, когда я не понимаю что происходит, а сейчас я этого как раз не понимаю.
Встаю и, еще раз отдернув юбку, возвращаюсь к девочкам. Там нас хотя бы много, и я могу затеряться в толпе.
Спустя сорок минут наша команда выигрывает. Взрыв победы проносится по рядам, игрокам, зрителям. Даже я подпрыгиваю от радости, потому что последний гол забивает именно Рой.
Радость правда быстро испаряется, когда нам приходится танцевать финальный танец. Он самый сложный из всех. С переворотами и массой смен позиций. И конечно на одном моменте я забываю и ухожу влево вместо того, чтобы уйти вправо, из-за чего идеальная перспектива постановки ломается.
Черт, черт, скачу, ругая себя на чем свет стоит, и уже в этот момент на расстоянии ощущаю злость Сибиллы. Она сверлит меня ею, проделывая во мне дыру.
Знаю, что я не дотягиваю до уровня команды, но я же и не просила меня выводить на поле. Это была полностью её инициатива.
Едва танец завершается, ко мне подлетает Рой, сам того не понимая защитив меня от праведного гнева Сибиллы.
– Ты супер, детка! Я прямо кайф словил.
Он впивается в меня поцелуем, и я с облегчением обнимаю его в ответ. Вот правда радость моя недолговечной оказывается. Парня от меня отрывают другие игроки и начинают по традиции подкидывать вверх и скандировать его имя.
– Я была уверена, что ты налажаешь, – голос Сибиллы издаёт змеиное шипение прямо у меня за спиной.
Моментально вся подбираюсь. Оборачиваюсь, инстинктивно вжимая голову в плечи.
– Прости, Сибилла. Я говорила, что до пятницы не успею.
– Я тоже говорила это Рою. Но он решил во что бы то ни стало тебя вытащить, – травит ядом капитан.
Что? Непонимающе смотрю в озлобленное лицо.
– Это Рой предложил? – уточняю, растерявшись.
– Конечно. Я бы в жизни тебя не пустила на поле с такой нерасторопностью. Ты же как увалень, Лив. Без обид. Но тренироваться тебе еще очень долго, чтобы добиться хотя бы какого-то результата.
– Эй, поедешь с нами на вечеринку? – Рой выныривает из толпы и притягивает меня к себе.
Аллен, фыркнув, испаряется, а я пытаюсь прийти в себя после услышанного.
– Нет. Настроения как-то нет, – отвечаю слегка заторможено.
Сибилла считает меня слабой? То есть я в команде только из-за ходатайства Роя, так получается?
Во рту горечь разливается. Я же одна из лучших в нашей группе. Учитель меня хвалит, ставит всегда на первые позиции. Да и девчонки, если какие-то вопросы по движениям возникают, всегда советуются со мной или Тарой.
Тогда почему же здесь я полное ничтожество?
– Почему? Я же победил, – хмурится Рой, заглядывая мне в лицо.
– Знаю, – выдавливаю из себя улыбку, – я горжусь тобой. Но сейчас хочу поехать домой.
Лицо парня тускнеет, и я понимаю почему. Это его вечер. Он сегодня герой. Конечно, ему хочется оваций в свой адрес, праздника. А я только всё порчу.
Но как бы я не хотела посвятить этот вечер ему, мое настроение напрочь испорчено. Мне кажется, что все заметили, как отвратительно я выступила на фоне остальных.
Рядом проходит Скайлер, и я, недолго думая, хватаю его за локоть. Тяну на себя.
– Слушай, ты празднуй. А меня Скайлер отвезет, – выпаливаю быстро, с надеждой смотря на парня.
Скайлер вопросительно заламывает бровь, а я мысленно умоляю его согласиться. Не хочу, чтобы меня вёз Рой, а потом опоздал на вечеринку в свою же честь.
Рой переводит на него недоуменный взгляд.
– А ты разве не собирался на вечеринку? Сиб говорила, ты будешь.
Вот черт. Он тоже хотел ехать? Всматриваюсь в нечитаемое лицо, уже понимая, что скорее всего придется ехать на такси.
– Нет, я домой, – отвечает Скайлер, продолжая смотреть прямо на меня.
Фух.
– Ну тогда ладно. Увидимся в школе?
– Да, – киваю я.
Скайлер забирает из моего захвата руку и идет вперед. Я даже не поняла, что всё это время крепко держала его. Осознала, что вцепилась, только когда ногти царапнули его кожу.
Рой быстро целует меня и уходит к парням, а я, собрав свои вещи в спортивную сумку, выхожу на стоянку.
Здесь уже тишина и почти никого нет. Что касается вечеринок – наши ребята могут добраться на них за пару минут, если сильно того хотят.
Хоть и собралась я довольно быстро, даже не став переодеваться, чтобы не заставлять ждать Скайлера, а народ уже испарился.
Запихнув на заднее сиденье Джипа сумку, я сажусь вперед.
Парень заводит двигатель и выезжает на дорогу.
Даже музыку на включает.
Складываю руки в замок и снова поправляю юбку. Бедра почти до самого верха видны. Хорошо, что родители сегодня дома не ночуют, иначе маму бы инфаркт хватил, увидь она меня в таком виде.
Скайлер хмыкает. В ночной тишине этот звук кажется чересчур громким и оскорбительным.
Я поднимаю на него взгляд.
– Что-то не так?
Даже не смотрит на меня. Упрямо вперед на дорогу, набирая скорость. А у меня внутри словно мотор заводится. Начинает раскручиваться, заводя внутри невидимый механизм.
Что за привычка эта постоянно молчать, когда я с ним разговариваю?
– Что, Скайлер? Что ты хочешь мне сказать?
Прищуренный взгляд пригвождает меня к месту. Его челюсть сжимается, а плечи напрягаются, но он без единого слова возвращает взгляд на дорогу.
Чтоб его!
– Слушай, Скайлер, это уже перебор. Со своими дружками ты общаешься нормально. С Сибиллой тоже прекрасно, улыбаясь ей так, что солнце теряется на фоне твоих ухмылок. Но я хоть убей не понимаю, чем заслужила такое твое отношение ко мне. Что я тебе сделала, чтобы так на меня смотрел? За что ты меня так ненавидишь?
Выпаливаю практически на одном дыхании всё, что накопилось.
И тут он наконец отвечает. Точнее даже не отвечает, а выдавливает сквозь зубы, будто даже этих слов я не достойна:
– Я тебя не ненавижу, Оливия. Я тебя презираю!
Глава 22
Оливия
Если бы я сейчас не сидела, то точно присела бы.
От возмущения начинают гореть кончики ушей.
– Презираешь? – выкрикиваю, поднимая на несколько тонов голос, – Это ещё почему?
Скайлер резко уводит машину в сторону, обгоняя плетущийся впереди Ниссан и меня кидает вправо. Вовремя упираюсь ладонью в стекло, иначе точно приложилась бы головой.
Это что вообще такое? Он всегда водит осторожно, а сейчас намеренно это сделал?
Во все глаза смотрю на тикающую бомбу, а он снова молчит. Только зубы крепче сжал отчего желваки на острых скулах ходуном заходили.
От него злость прёт и меня же подпитывает, как от солнечных батарей.
– Скайлер, я тебе вопрос задала. Я тебе ничего не сделала, чтобы ты меня презирал.
– Ничего. И мне ничего не сделала. И окружающим. Ты одно сплошное ничего, Оливия.
Сказал, а как будто по щекам отхлестал. Ровно, как Сибилла немногим ранее, назвав меня никем.
Рефлекторно сжимаю кулаки. Внутри уже вулкан извергается и течет по венам, артериям, с шипением оставляя от каждой горсть пепла.
Господи, я никогда ещё не чувствовала себя такой злой. Будто всё, что сидело внутри вырвалось наружу и захлестнуло меня с головой. Я словно захлебываюсь в собственных эмоциях, барахтаюсь не понимая, как выплыть.
– Что это значит? – выдавливаю сквозь крепко сжатые зубы.
Острый взгляд пронзает меня насквозь, ненадолго оторвавшись от дороги.
– Хочешь знать?
– Уж будь добр, объясни, чем я заслужила такое отношение.
Скайлер кивает, мол «сама напросилась».
– Знаешь кого обычно презирают?
– Кого?
– Тех, кто ни на что не способен. Самых сильных ненавидят, умным завидуют, а слабаков презирают. Вот ты, слабачка, Оливия! Жалкая и бесхребетная!
В груди резкая боль вспыхивает, как после удара в солнечное сплетение. Отшатываюсь назад, словно он сделал это физически и сейчас продолжит избивать дальше.
– Я думал в тебе есть стержень. Все ждал, когда ты наконец вылезешь из своего панцыря и покажешь себя настоящую, но похоже, что ты настолько с ним срослась, что уже ждать от тебя чего-то нет никакого смысла.
– Какой панцырь?
– Тот, под которым ты каждый день прячешься. От родителей, от одноклассников, от собственного, мать его, парня. От себя!
Дышу… Глубже. Выдох за вдохом. Чувствую себя так, словно Скайлер содрал старую рану и с удовольствием ковыряется в ней, причиняя мне адскую боль.
– О чем ты? – еле ворочаю губами, пока Скайлер упрямо смотрит на дорогу.
– Ты прекрасно знаешь, о чем я. О том, что ты уступчивая и слабохарактерная. Делаешь то, что хотят от тебя другие и уже настолько погрязла в этом всем, что, наверное, если тебя спросить чего ты сама для себя хочешь ты даже не ответишь. Угадал?
На глаза наворачиваются слезы. Хочется закричать на него, исколотить всего, но вместо этого я резко отворачиваюсь к окну.
Ненавижу его в этот момент. Всеми фибрами, каждой клеткой организма ненавижу. Я даже не знала, что способна на такую ненависть в чей-то адрес.
– Ну вот, пожалуйста. – Скайлер показательно несколько раз стучит костяшками по торпеде, – тук-тук, вылезь хотя бы раз из своего панцыря, трусиха и скажи мне всё, что думаешь.
Сердце бьётся быстро-быстро, грозясь мне сердечным приступом. Чувствую, как по щекам стекают слезы и быстро стираю их ладонями, еще сильнее вжимаясь в сиденье.
– Правда глаза режет, да, Оливия?
Только сейчас осознаю, что мы въезжаем в наш двор. Я даже не заметила, что мы летели на бешеной скорости и в максимально короткий срок добрались до дома.
Как только машина останавливается, спешно выбираюсь из неё и почти бегом направляюсь к двери, но не успеваю пройти и нескольких метров, как Скайлер ловит меня за руку и рывком разворачивает к себе.
Я охаю от боли и едва не врезаюсь в него.
Вскидываю голову и смотрю на искаженное гневом лицо сквозь пелену предательских слез.
– Угадал, да? В самое больное ткнул? – рычит он, нависая надо мной сверху.
– Отпусти меня, – требую, борясь с раздирающим горло комом.
Но этот упрямый не слышит. Смотрит на меня и с неверием головой качает.
– Черт и почему я тогда подумал, что ты сильная? – с отчаянием на выдохе.
– Когда тогда? – не понимаю я, дёргая на себя руку.
– Когда увидел в тебе настоящее желание защитить себя, – отвечает он, наконец выпуская меня, – Когда ты так самоотверженно пыталась противостоять и не дать отобрать твой мобильный. Думал, ты сильная, а ты… самая обыкновенная золотая девочка.
Из лёгких махом весь кислород исчезает. Меня током прошибает до самых костей, задевая нервные окончания и производя замыкание.
Резко отшагиваю назад, расширенными глазами уничтожая того, кто и сам кремирует меня взглядом исподлобья.
– Так ты узнал меня? – шепчу ошарашенно.
– Конечно, узнал, – хмыкает Скайлер. – С самой первой секунды, когда твой отец показал мне твое фото ещё в интернате. Уже тогда подумал, что будет интересно снова с тобой столкнуться, предвкушал, представлял, как это будет. Как ты, узнав меня зашипишь и начнешь защищать семью. Но этого не произошло. А почему? – до боли впиваюсь ногтями в ладони, чувствуя, как вспарываю собственную кожу. – Потому что ты испугалась. Уже тогда надо было понять, что ты не способна ни на что, но я ждал. Ждал и потом, когда ты наблюдала за издевательствами над МакКоем, ждал, когда послушно соглашалась со всем, что говорила тебе мать. Даже когда пошла заниматься этими бредовыми прыжками на поле тоже всё ждал, что ты их бросишь. Но черта с два. Только ради того, чтобы угодить своему идеальному парню ты решила терпеть то, что всей душой ненавидишь.
– С чего ты взял, что я это ненавижу? – вздергиваю подбородок, схлестываясь с потемневшими глазами взглядами.
– А что, я не прав? – оскаливается он, на несколько секунд уперев взгляд в мои губы. – Тебе нравится? Нравится светить задом перед всем полем? – А потом вдруг резко подходит и со злостью задирает мне юбку.
Возмущение окатывает как ушат холодной воды.
Мгновенно отталкиваю нахала и не сдержавшись даю ему хлесткую пощечину. В первый раз в жизни даю кому-то пощечину. Да такую, что ладонь вспыхивает. Меня колотит, кожа покрылась мурашками, как от мороза, а внутри пожар.
Думала Скайлер разозлится, но на озлобленном лице вдруг появляется ухмылка.
Парень ведёт челюстью и проводит по подбородку ладонью.
– Значит, ещё не всё потеряно, – произносит со странной интонацией, и напирает на меня тяжёлыми шагами. Отступаю назад, пока не упираюсь ногами в кусты. Сделаю шаг назад и упаду в колючие розы. – А теперь покажи на что ты способна не только мне, Оливия. Хотя бы раз сделай поступок не боясь осуждения. Стань собой, в конце концов, а не подстилкой для остальных.
А теперь он дал мне пощечину. Словесную, но гораздо более сильную, чем я ему.
Подстилка…
Подбородок начинает дрожать, но вместо слез из меня вырывается ярость. С силой толкаю его в грудь.
– Такой умный, да? – не выдерживаю, снова переходя на крик, – Ты видел, что творится у нас в школе? Если я пойду против этих не нормальных, меня саму потом затопчут.
– Иногда лучше быть затоптанной, чем никем, – произносит Скайлер, игнорируя мои толчки и упираясь в меня всем своим напряженным телом.
Он как стена, которую не сдвинуть, не обойти.
– Я не никто, – рычу. – Мне жаль Дэвида и остальных, но на что я способна против них?
– Если ты ни на что не способна, то ты никто.
– Почему же ты сам не защищаешь его, если так уверен в себе? – упираюсь ладонями в стальную грудь. В ней остервенело колотится его сердце, передаваясь вибрацией в меня. Сгребаю в кулаки черную футболку, иначе точно упаду.
– Ему нужен кто-то, с кем он учится давно. Кто-то, кто сострадает и может поддержать. Кто может показать остальным, что этот человек не один.
– Но я-то одна. Что я могу сделать одна? – в щиколотки вонзаются колючки, потому что я уже буквально стою в кустах. Они утыкаются в кожу и прокалывают ее, а Скайлер всё ближе. Давит. Напирает.
– Вспомни себя, когда ты тонула, Оливия. Ты хотела, чтобы тебя услышал хотя бы один челочек. А теперь представь, что некоторые вот так тонут в школе каждый день. Их топят, не давая выплыть. И их не слышит никто. Точнее слышит, но притворяется глухим, чтобы не дай Бог его не потянули за собой на дно. – Скайлер внезапно крепко охватывает мои запястья и сжимает их. Кожа вспыхивает, искрится, соприкоснувшись с его. Хочу вырваться, но он не пускает. Рывком тянет к себе, склоняя ко мне лицо и обдавая холодом. – Иногда одного человека достаточно, чтобы спасти жизнь.
А потом также резко отпускает. Отходит и я чуть не падаю, потеряв равновесие. Царапаю полностью ноги сзади, но удерживаюсь.
Выпущенные как из огнестрельного оружия слова пронзают кожу, вспарывают внутренние органы.
Обхватываю себя руками, пока Скайлер уходит в дом, но на ступеньках останавливается. Оборачивается.
– Да, и сходи к подруге. А то ты так погрязла в своей «Идеальной», – чертит пальцами в воздухе кавычки, – жизни, что даже не пытаешься узнать что с ней. – и скрывается за дверью.
Тара? Сердце сходит с нормального ритма. Что с ней?