***
После того как Арсений нашел записку и несколько раз прочитал ее, он ничего не понял. При чем тут машина? Почему решила уйти, к тому ли коллеге? Она его еще любит?
Время и мысли спустя: я виноват? Я не понял ее, ей же тоже было тяжело, ведь так? Определённо, это же она, Нонна. Ласковая, любящая, нежная… тогда, раньше. Надо было согласиться на терапию. Причем здесь вообще эта сраная машина? Ничего не понимаю! Он опрокинул стул, со злости взял со стола и расколотил кружку, в которую еще не так давно собирался налить кипяток для чая.
Он звонил ей раз пятьдесят или больше, писал, она ни на что не отвечала. Спустя несколько часов попыток, ходьбы кругами по комнате в раздумьях и отчаянии, перечитывания записки в миллионный раз, он сел на стул. Потер уставшие глаза, согнулся, опустив голову на руки, а когда более-менее успокоился, встал и как-то ненамеренно бросил взгляд на комод.
– Где медведь? – он сказал это тихо, почти беззвучно. Лицо побледнело. Тот медведь, которого обнимала его дочь в ту ночь в машине, пока спала, Тедди… Она забрала его, последний раз, вчера вечером он видел его на этом комоде.
***
Спустя несколько выходных дней после той ссоры, у них впервые состоялся полноценный разговор.
Арсений недавно пришел с работы, переоделся, пошел на кухню с мыслью об ужине. Там его уже поджидала жена. Стол был накрыт: апельсиновый сок, картофельное пюре, от которого плавно поднимался парок, обжареные покупные котлеты и салат из свежих овощей.
Сел за стол. Они начали есть. После, когда Нонна согрела и заварила чай, а Сеня загрузил посуду в посудомойку, супруги снова сели за стол. Она немного отпила из чашки и заговорила.
– Сеня, послушай, я считаю нам нужно сходить к психологу. Я записала нас на завтра в три. В отзывах пишут, что Штамповский хороший специалист.
– Зачем нам психолог? – спросил он немного удивленно, – и почему ты, не посоветовавшись со мной, уже записала нас на прием? – он нервничал.
– Я посчитала это нужным. Зачем ждать? – продолжала она все с тем же спокойствием.
– Я не пойду. Иди одна, если помощь психолога тебе так необходима, – сказал Арсений твердо, а в конце усмехнулся и облокотил голову, прижав лоб к ладони.
Нонна продолжила пить чай. Взгляд помутнел, ее покинула уверенность. Растерянно и с бледным как мел лицом она продолжила:
– Тебе нужен психолог. Как и мне. Тебе даже в большей степени.
– Ну с чего ты это взяла? А, с чего? Скорбеть – не преступление, когда ты собственноручно убил любимую дочь, – прозвучал ответ, мрачно. Он посмотрел ей в глаза. Сначала они выражали насмешку, но потом – ужас, боль и страдание.
– Ты не убивал ее… Сеня… посмотри на меня, – начала она и замолчала, положила руку ему на плечо и снова посмотрела в глаза, – тебе нужна помощь, нам обоим нужна.
На следующий день они поехали на ее «Датсун Ми-до» к доктору Ш. По делам его возила теперь она или автобусы. Деньги, отложенные на отпуск, были потрачены не только на похороны, но и на ремонт «Фиата». Он не имел в этом потребность, он готов был сжечь его, сбросить со скалы, оставить на том самом месте и никогда больше не видеть. Но она видела необходимость во второй машине, как и тогда, когда выбирала себе авто несколько лет назад.
С порога кабинета врача Арсений опять почувствовал ненужность психологического вмешательства, но, поддавшись уговорам, все же сел. На приеме ему было жутко неприятно: доктор повторял сказанное ранее женой о продолжении жизни, важности отпустить горе, вначале беседы Ш. наигранно, как показалось Арсению, приносил свои соболезнования их утрате и прочее. Но он высидел, вытерпел эту пытку. Штамповский предложил терапию, Нонна ответила согласием за двоих.
Арсений провел всю дорогу в раздумьях, муках выбора что правильно, а что нет. По возвращении домой снова разразилась ссора. Он восстал против терапии, против психологии, против жены за вечную память о дочери, вечное страдание.
Она потребовала развода. Через несколько дней он был подписан.
Время лечит. Вроде все улеглось, начало налаживаться. Они снова разговаривали после продолжительного молчания. Снова проводили время вместе.
И вот записка. И вот она ушла. Так из его жизни, неизвестно куда, по непонятным ему причинам, пропала Нонна, забрала с собой любимого медведя Василисы и, напоследок, уведомила его о машине, той самой злополучной машине.
***
Он взял в руки стакан, снял видео с паузы и погрузился в просмотр. Соленые капли катились по его щекам. Он сделал еще глоток. Последний раз он видел это видео тогда, когда только отснял его. События, которые отражает видео, происходили на загородном участке его матери прошлым летом.
***
– Папа, папа, смотри! – весело кричала маленькая Вася. Она держала в руке ромашку и носилась кругами по траве, изображая самолет.
Арсений направил объектив недавно купленной видеокамеры на дочь, посмотрел на нее и улыбнулся.
– Не упади, Васюш!
Жаркий летний день, он жарит шашлык у мангала. Нона помогает Нине Борисовне накрыть на стол.
Мужчина крикнул, что мясо скоро будет готово. Нонна подошла к мужу, обняла со спины и поцеловала его в щеку.
– Вася, иди руки мой, – сказала внучке Нина Борисовна. Девочка опять, изображая самолетик, подбежала к бабушке и всучила ей свой цветок, а потом зашагала в дом.
Арсений заснял и этот милый момент, выключил камеру и понес мясо к столу.
***
Стакан, уже пустой, лежал в свисающей с кресла руке Арсения. Пустая бутылка стояла на полу. Альбом с фотографиями лежал на столе раскрытым, обнажая четыре из них: Арсений с дочерью на пляже, Нонна читает книгу на этом самом кресле, кажется, это был «Форрест Гамп», двухлетняя Василиса смотрит мультики по телевизору, пока играет с кубиками на полу, у малютки в тот момент голова была забавно склонена на правую сторону.
Полночь. Последнее видео проигрывается снова и снова. Мужчина в кресле уже спит. За окном перестал идти дождь.