Глава 3
День был столь же морозным, что и ночь. Изабелла крепко спала на небольшим диванчике, книга лежала раскрытая на полу рядом. Ирма только проснулась. Не найдя дочери в комнате, старушка спустилась вниз. Недоуменный взор ее упал на кресло и лежащий на нем ёжащийся комочек.
– Откуда в нашем доме ребенок? Изабелла, негодница, вставай! Что у тебя здесь происходит? Вставай-ка живо! – грозно шептала старуха.
Изабелла раскрыла глаза и увидела перед собой недовольную и удивленную мать. Ее лицо быстро оживилось. Ирма устроилась подле нее на том же диване в ожидании объяснений. И женщина рассказала матери о своём ночном приключении.
– Мам, что мы будем с ним делать? – смотря на маленькое чудо, спросила Иза.
– Определённо воспитывать! – сказала невозмутимо и совершенно спокойно женщина.
Изабелла не могла отвести глаз от ребенка. Он очаровал их своим чудесным личиком. Большие красивые голубые глазки, прямой носик, пухленькие губки. На крохотной голове еле проявлялись тоненькие черные волосинки.
– Очень похож на нее, правда? – вдруг сказала Ирма.
– Есть немного. Ты думаешь, что это точно ее ребенок? – сонно сказала женщина в ответ.
Ирма молчала.
– Кто же знает. Столько времени прошло. Нам о ней ничего не известно. Что уж теперь? Но инициалы же на записке «Д. Л.» – Джорджия Латретте, – с тонкой грустью тихо сказала старушка. Погодя, она тяжело вздохнула.
– Возможно. Но мы никогда не узнаем всей правды, – поставила точку в этом разговоре дочь Ирмы.
В доме осталось немного детских вещей еще со времен младенчества Ирмы и ее рано умерших братьев. Женщины неспеша переодели малыша в то, что было.
Потом они еще долго любовались им и не понимали, как можно было бросить это чудо. Родной он им или нет, они все равно решили его воспитать и сделать из него достойного человека.
Мальчишку нарекли Виктором в честь прадеда Ирмы – когда-то успешного мореплавателя, которого маленькой девочке всегда ставили в пример за его доброе и воинствующее сердце. Она надеялась, что Виктор обретёт счастливую и успешную жизнь, может даже вытянет семью из пучины бедности. Старушка заботилась о Викторе как о внуке и только помогала Изабелле, которая принимала его за родного сына. Ведь другого ребенка в ее жизни быть уже не могло.
Но была и одна сложность. С той самой морозной ночи он молчал. Они вызвали врача:
– Так бывает, этот мальчик уже вряд ли сможет говорить, – оказалось, что Виктор немой.
– Какое горе, бедный мальчик, – тихо сказала старушка. На ее морщинистых, тусклых глазах наворачивались слезы. Изабелла же сидела с расстроенным видом и смотрела в пустоту. Этот факт ее сильно шокировал. Слезы начали стекать с ее зеленых глаз ручьём. Посидев немного, она посмотрела на дитя. Он мирно спал в люльке после осмотра, и кроме печали на ее лице появилась светлая улыбка.
Глава 4
Мальчик рос, делал первые шаги. Виктор получал домашнее образование— к нему приходили разные учителя и обучали его. Многие предметы давались ему тяжело, но, в целом, преподаватели были им довольны. Специальный педагог обучал мальчика и его маму языку жестов для более удобной коммуникации. Пока он маленький, было понятно, чего он хочет, по глазам, по указанию махонькой ручки… Но Виктор рос, ему и его семье был нужен понятный и простой способ общения.
Ирма научила мальчика играть на пианино. Ее прадед – Виктор, был к тому же богатым адмиралом. И только после его смерти семья стала нищать. Адмирал любил свою семью, и все свободное время, которого ему отводилось очень мало, он проводил с самыми родными. У него был единственный сын, из которого тот хотел сделать подобного ему воина, но мальчик видел себя только в музыке. Старик смерился и из одного путешествия привез сыну дорогое пианино, которого в их городе не сыщешь. Но судьба к композитору была неблагосклонна. После поездки отец сильно заболел и вскоре умер, а сам он трудился, чтобы прокормить семью. Парень отложил свои музыкальные мечты, но научил играть дочь. В малом возрасте Ирму научила мать. В свое время женщина никого выучить не пыталась. Дочери были равнодушны к музыке, а у мужа и без того было много дел. Виктора же захватила музыка, он мог без остановок проигрывать на пианино несколько часов. Уже через полгода учебы его пальцы изящно скользили по клавиатуре, шустро перебирая клавиши. На тот момент ему было шесть лет.
Так мальчик и жил: не любил выходить на улицу, гулять, только сидел за пианино и за уроками. В целом, он был послушным мальчиком: уважал и слушался старших, помогал матери и любил ее. Ирма же вскоре умерла -она была уже слишком стара.
***
Был пасмурный день, тучи сгущались. На тихом и мрачном кладбище перед могилой находились два человека – мать и сын. Изабелла стояла, держа руки на плечах у Виктора. Он был мрачен. Он всем сердцем любил бабушку. Мать же во всю рыдала. Всю жизнь и после побега сестры Ирма была ей единственным другом. И пусть характеры у них были прямо противоположными, мать всегда понимала дочку, поддерживала и давала дельные советы.
Женщина и ребенок положили цветы на могилу любимой матери, бабушки и немного постояли, прощались. Они уже почти ушли, как вдруг Изабелла решила напоследок обернуться. Она увидела изящный женский силуэт у могилы матери. Она поняла: это была Джорджия. Ее пышные рыжие волосы, как и у Изабеллы, развивались на ветру. Женщина заметила взгляд сестры и молча глядела на нее с грустью. Казалось, они хотели что-то сказать друг другу. Но Иза посмотрела на ребенка. В его глазах она прочла удивление – «Кто это?» и тут же, почти шёпотом, ответила – «Никто». Изабелла взяла сына за руку и вышла за пределы кладбища. Она была зла на сестру. За столько лет от нее не поступило ни единой весточки, кроме, возможно, той немногословной записки. Она не навещала их с матерью даже после смерти отца. Но все же ее успокаивала мысль о том, что она жива.
***
Изабелла устроилась на работу, как только поняла, что сына можно оставить одного на несколько часов, и он справится со всем. Последние их с матерью сбережения пошли на похороны и уроки для сына. Она была достаточно умна, много читала. В детстве училась в лучшей школе их городка. И вот она пошла в учителя в школу неподалёку от их скромного домишки. К Виктору же учителя ходить перестали – это было не по карману, и она решила обучать сына сама. Женщина думала, что ее замкнутому, особенному мальчику будет слишком тяжело обучаться с ровесниками.
Пока мать была на работе, и никто не обременял его делами, Виктор уделял время игре на пианино. Он играл все возможные гаммы, этюды, сонаты, пьесы и оперы, все, что мог найти на чердаке в вещах бабушки, и то, что она отдала ему сама до своей кончины.
На двенадцатый день рождения Изабелла подарила сыну сборник музыкальных фантазий «Жанры планеты». В нем были собраны произведения в различных жанрах.
– Вот, держи, сынок. Мне сказали, что этот сборник один из лучших для будущих музыкантов, а ты им точно станешь, я в тебе не сомневаюсь, – Виктор, не сдерживая своей радости и благодарности, кивнул маме и крепко обнял ее.
– Спасибо!
В тот же день он проиграл сборник от сих до сих. Бесспорно, все произведения ему понравились, но он понял свой истинный жанр -джаз. В этой музыке он нашёл что-то завораживающее, что-то свободное и нетипичное.
Он просил мать покупать ему пластинки и партитуры известных авторов. Изабелла с охоткой брала что-нибудь, заходя в музыкальные магазины после работы. Наиболее часто она выбирала таких авторов, как Ж. Дробленте, Л. Бетне, Б. Эвинс, О. Питерсен. Их обожал сын, да и продавцы в один голос твердили о мастерстве композиторов. Особенно он восхищался Ж. Дробленте. Он вырос в их маленьком городке. Стал знаменитым уже в свои одиннадцать лет. Маэстро стал символом джаза в Латтерготе и кумиром многих молодых музыкантов. Изабелла ничего не смыслила в музыке, но Виктор так часто «твердил» о нем, что Иза уже знала о Ж. Дробленте практически все.
В один прекрасный вечер парень решил попробовать создать что-нибудь сам. Он все время пытался вычислить какую-то формулу, по которой можно что-то сочинить, но не мог.
Вдруг он заметил надпись на упаковке пластинки одного известного пианиста: «Джаз есть полет души, он исходит из самого сердца музыканта», и он по истине понял, что такое джаз.
Глава 5
Было лето, стояла ужасная жара, и все окна и двери в доме были открыты. Парень, сидящий за музыкальным инструментом, был уже совсем не ребёнок. От жары его белая льняная рубашка липла к телу. У парнишки были черные волосы, слегка длинноватые, но не доходили до его широких плеч. Они свисали с его головы, а он в моменты раздумий, когда волосы лезли ему на лицо, заправлял их за уши.
Виктор играл и редактировал отрывок из сочинённой им композиции. Парень даже не думал, что кто-то кроме матери его слышит. На пианино стояло что-то похожее на партитуру: лист бумаги был разлинован, но весь перепачкан карандашными кривыми набросками и каракулями. «Это надо убрать, не ложится в гармонию». Что-то сочинять не очень-то и просто, мысли то лезли, накрадываясь друг на друга, то не посещали юное дарование вовсе. Но он пытался разобрать все, что посещало его, дельно, и изложить это на бумаге. Играл, прислушивался, думал, играл еще, писал ноты и знаки на листе…
Мимо ветхого дома Латтретов проходил солидный мужчина в шляпе-котелке, черном костюмчике и ухоженных оксфордах. В руках он держал своими длинными пальцами черный кожаный портфельчик. Вдруг он остановился и прислушался. Ветерок разносил разные звуки, которые быстро менялись и складывались в удивительные предложения. На лице этого человека была легкая усталость и тоска, но, услышав прекрасные звуки и интересные гармоничные сочетания, он заинтересовался, и его прежнее выражение лица сменилось на что-то между удивлением, интересом и радостью. Потом следовал новый порыв звуков, резких, скачущих, напоминающих выкрики труб каким-то искусным образом. Мысли так и летели из этого дома, они изменялись, прерывались, нарастали и скакали по жаркому и сухому воздуху.
– Кто бы это ни был, он чертов гений, – пробормотал прохожий.
Когда повисла тишина, он уже было хотел уйти, но что-то потянуло его к дому. Мужчина решил зайти. Изабелла услышала стук в дверь, окрикнула сына.
– Мальчик мой, к нам кто-то пришёл. Спустись, пожалуйста, сюда, помоги мне прибраться. Кого к нам принесло? – носилась по дому Изабелла как курица и бормотала, прибирая разбросанные вещи, дабы комната не казалась свалкой за открытой дверью.
Виктор закатил глаза. Он был так увлечён работой, что не хотел отрываться, будто приклеился к месту. Но все же решил спуститься, помочь матери и послушать, есть ли там что-то важное для него.
Мужчина представился Жаном Дробленте. Как только Виктор услышал это имя, поднимаясь обратно по лестнице, не поверил своим ушам. Глаза парнишки округлились, и он на минуту застыл от удивления. Изабелла стояла на пороге и в растерянности несколько минут молча глядела на мужчину.
Маэстро Латтергота, и вот он стоял у них на пороге.
Изабелла предложила гостю войти и выпить чай. Он, не торопясь, вошёл, снял котелок и пиджак, присел за стол. Женщина хлопотала на кухне: заваривала чай для гостя и доставала имеющиеся сладости. Виктор отмер от своего шока и по зову матери присел за стол рядом с маэстро.
– Скажите, хозяюшка, кто это так дивно играл на пианино? – отпив глоток чая, спросил гость.
– А, это мой сын – Виктор, – указала она на паренька, – он у меня талантище, целыми днями что-то сочиняет и сочиняет, играет и играет…
– Знаешь, Виктор, ты и правда талантлив, кто тебя научил играть? – спросил мужчина, пристально уставившись на мальчишку.
– О, господин, мой сын немой, он не сможет, увы, Вам ответить словами, -вмешалась мать. Она замолчала, растерявшись на минуту и забыв о вопросе маэстро. – Ах да, его научила игре моя покойная матушка. Она сама много музицировала. Вот и Виктора научила.
– А Вы что ж, умеете?
– Нет, нет, что Вы. Музыка – не мое, ни разу даже не пыталась.
– Жаль, жаль… Во сколько ты начал играть? – посмотрел Дробленте на парня, словно и забыл про его недуг. Но цифра была несложная и Виктор загнул пальцы.
– В шесть! – гордо выкрикнула Изабелла, отлепив взгляд от маэстро, и посмотрела на реакцию гостя.
– Неплохо, даже хорошо! Я научился в семь. Возможно, мой друг, когда-нибудь ты сможешь дать мне фору, – улыбнулся артист, -есть в твоей музыке что-то интересное, но подучиться, конечно, необходимо. Как думаешь?
Виктор кивнул. Они еще немного посидели, обсуждая что-то с Изабеллой. Виктор рассматривал маэстро и не мог поверить в его присутствие. Он задумался и не следил за их диалогом. Изабелла постоянно что-то спрашивала и даже иногда, кажется, о чем-то просила гостя. Настала непродолжительная тишина, и композитор спросил:
– Я сейчас в городе преподаю курсы для таких юных дарований, как ты. Конечно, ребята, которых принимают на обучение, будут постарше тебя, но я думаю, стоит попробовать, а? Как считаешь? Они будут длиться около полугода.
Виктор молчал. Он был ошарашен такой новостью. Конечно, ему хотелось сказать много слов в ответ этому человеку о том, как он уважает его творчество, как он польщён, как хотел и мечтал увидеть его когда-нибудь… Но, чтобы стать его учеником… такого и в мыслях не было.
– Он согласен! – опередила реакцию сына Иза, дабы не оставлять долгую паузу. Виктор благодарно посмотрел на нее, а после и на учителя. Он радостно кивнул, и чем больше осознание приходило к нему, тем шире становилась его улыбка.
– Вот и отлично! У меня есть тут, вот она, брошюрка со всей необходимой информацией. Занятия начнутся уже через неделю, – Дробленте положил бумагу на стол перед мальчиком, поблагодарил хозяйку за чай и встал из-за стола, надел пиджак, взял в руку свою шляпу.