– Не переживай. Отоспишься, на лицо краски вернутся. Здесь все адекватные, понимают, что с первого задания можно вообще не выйти. Такие случаи тоже бывали. Разве, что Фрося с приветом, на своей внешности зациклена и других по тем же лекалам мерит, но её шли лесом, а можно и в Топь, не стесняйся направление указывать. С ней лучше вообще не церемониться.
У дверей уже стояли осенние ботинки на толстой подошве и укороченные полусапожки. Повертев их в руках, не зная стоит ли сдать одну пару или нет, я взяла ботинки, примерив, отложила в сторону. Оставила их у порога, справедливо полагая, что вернуть смогу и вечером. Примерила сапожки, ни чего так, но камышовские словно по ноге пристраиваются, а тут ты соображаешь, как приноровиться к новой обуви. Жаль сапоги Жаб Жабыча не подходят к выданной мне форме. Надо будет по возможности в ближайшее время заглянуть в Камышово и попросить Шрека проводить к местному сапожнику, выбрать себе то, что будет уместно и сочетаться с моим новым прикидом и поинтересоваться делают ли они зимнюю обувь. Информацию о том, что здесь зимы длинные и морозные я отследила, значит надо готовиться. Готовь сани летом. Ага. Лето я уже пропустила по понятным причинам. Осень бы не проморгать.
Но надо будет ещё обязательно подумать, что можно будет привезти в само Камышово отсюда или с вылазки, когда в выходные к эльфам поедем. Они же в своём поселении зависли на отшибе от миров, вряд ли к ним поставки идут не то, что бесперебойные, а вообще в принципе. Живут, поди, своим мирком привычным и однообразным, что сами произвели, вырастили тем и живы. А что, если у меня получится привезти к буффоноидам что – то такое этакое, что есть, скажем, у тех же эльфов, к которым мы пойдём в выходные, а в Камышово о таком или не слышали, или не видели, одним словом, нет у них этого, потом выгодно обменять. В таком случае сапоги мне могут достаться, если не даром, то заметно дешевле. Для моего ограниченного бюджета это будет выходом. Из мимикрической валюты у меня в наличии были те полторы тысячи камышыков, которые заплатил Жаб Жабыч и то, что останется в мире эльфов после мимикрии от моих скромных пяти ста рублей. Так!!! А моральный ущерб?! К ректору сегодня надо, к ректору! И начать беседу с этой меркантильной ноты. Пусть возмещают! До стипендии ещё дожить надо, а выход в люди – нелюди – в эльфы здесь каждую неделю запланирован.
К тому же можно не только себя удобной Камышевской обувью обеспечить, но и заработать, продав кому – то из местных в Академии такие удобные, стильные сапожки. Надо рекламный слоган, что ли придумать да и запустить в массы! Вдруг, да и получится провернуть такой финт ушами? Межмировой челнок – ха, еще неизвестно, что прибыльней может оказаться. Стипендия или купи-продай. Опять же чаем с пролистником и мшистым морозником от Жаб Жабыча можно неплохо торгануть, с его – то эффектом выброса сил очередь выстроится из студентов всех мастей. Особенно в дни зачетов и экзаменов. Будем надеяться про допинг здесь сильно – таки не слышали и препятствовать не будут. Вот это надо все основательно продумать, как не крути, а обеспечить себя всем необходимым нужно, но на стипендию надеяться не стоит, её можно и потерять, судя по тому перечню дисциплин, что начинает проясняться. Так что, как говорят у нас на Земле, хочешь жить, умей вертеться. А в нынешних реалиях вертеться придется всенепременно и чует моё сердце, что волчком.
Подхватив Шрека, как на Земле у нас некоторые гламурные дамочки подхватывают болонок, я вышла с Герой из комнаты. Баркус при виде меня в компании орчанки, спускающейся с лестницы, одобрительно кивнул и протянул стопку тетрадей, пару ручек и карандаш. Да?! А таскать всё это я в руках, что ли должна? Рюкзак мой понятное дело после встречи с Топью как пожульканный перешёл в состояние походного, но всё же не в руках же это за собой полдня таскать. Шопер бы сюда какой-нибудь маломальский. Надо будет поискать в выходные, куда они нас по магазинам поведут или на худой конец самой сшить.
Гера, учтиво кивнув Баркусу, пошла к тоннелю в столовую на завтрак. Мы же, спустившись еще на один пролёт и пройдя по бесконечному коридору первого этажа, завернув пару раз, вышли к большому, просторному залу с высоченными колоннами и вытянутыми стрельчатыми окнами по одной из стен. Вдоль других были расположены большие, метров в пять, не меньше двери, напрягло, что ручки на дверях были расположены аж в трёх местах, причём, чем выше, тем массивнее была ручка, вот даже думать не хочу, для кого такая высота рассчитывалась. Самая низкая из дверных ручек была расположена как раз на уровне моей руки, а до последней я не смогла бы дотянуться, если бы даже подпрыгнула с разбегу. Некоторые двери были распахнуты настежь, открывая взгляду уходящие вниз ступени и ряды парт. Возле других собирались кучками студенты всех мастей. Кто стоял, кто сидел на корточках, прислонившись к стене, кто оживленно переговаривался, собравшись в стайку. Академия здесь межмировая или нет, а студенты, они и в ВАМПИРе студенты. Разглядывая пёструю толпу, мне пришла в голову мысль, что изучать этнографию будет не так – то и сложно. Образчиков представителей различных этносов даже на первый взгляд немало среди студентов ВАМПИРа. Эльфов я различала сразу по характерно вытянутым ушам и гордой осанке, у других черты тоже были специфические, надо будет только связать их с названиями этнических групп. Разберусь. По крайней мере, попытаюсь.
Баркус, по всей видимости, спешил по своим делам, поэтому отвлёк меня от рассматривания студентов Академии, указав рукой на одну из стен, на которой висело расписание для двух факультетов Академии по всем пяти курсам на сегодняшний и на завтрашний день. Подведя меня и оставив возле одной из открытых дверей, он удалился, пообещав прийти после окончания пар, проводить в библиотеку и кабинет ректора, если понадобится, предупредив, что после второй пары у нас обеденный перерыв, и я смогу пойти в столовую вместе с Герой и другими однокурсниками.
Я уже поняла, что Баркус не любитель представлять меня, по крайней мере, студентам, осторожничает или не считает нужным. Переступив порог пятой аудитории, в которой у нас должна проходить сегодня космография первое, что я увидела, была отвратительная сцена. Внизу, возле первых рядов парт стоял тщедушный паренек на костылях и тщетно пытался вырвать из рук холёной красавицы с гривой шикарных вьющихся светлых волос тетрадь.
– Ты у нас, как погляжу стихоплёт! Да только строчки плетутся в том же ритме, что и твои ноги. Ни ямба тебе, ни хорея, даже намёка. А что в вестники то подался? Сидел бы у себя в норе, стишки б кропал! Или такая муть не востребована в твоей дыре? А! Я поняла! Ты в библиотеки на факультативный курс записался с этой целью, верно?! Втюхать кому-нибудь свою мазню?! Думаешь, если древние, то им сойдёт, на безрыбье и рак рыба?
– Отдай!
– Что значит отдай?! Возьми! Доковыляй сначала, а я пока процитирую! Жаль, что слушателей мало! Не оценят!
И под заливистый смех девушка легко вспорхнула на возвышение к кафедре и начала нарочито громко декламировать:
Сердце, сердце! Грозным строем встали беды пред тобой.
Ободрись и встреть их грудью, и ударим на врагов!
Пусть везде кругом засады, – твердо стой, не трепещи!
Победишь, – своей победы напоказ не выставляй,
Победят, – не огорчайся, запершись в дому, не плачь!
В меру радуйся удаче, в меру в бедствиях горюй!
Познавай тот ритм, что в жизни, свыше данной в том сокрыт.
– Что это за фигня? Призыв к мужеству от хромого на обе ноги калеки?!
Дольше я слушать не могла. Вот он троллинг, буллинг полным цветом! А я ещё надеялась, что пронесёт и сия пакость в этом месте не ведома. Но нет, и здесь не исключение – процветает. Да ещё так мерзко! Парень действительно был хром и передвигался на костылях, медленно подволакивая обе ноги. Все это время пока девица читала стихи он только и смог, что дойти до ступеней, ведущих на возвышение к кафедре. Я же, посадив Шрека на одну из парт, не раздумывая, быстро сбежав по ведущим вниз ступеням к декламирующей чужие стихи девице, как я предполагаю той, к которой мне предлагали заселиться вместо Геры. Нежная эльфиечка со светлых рощ! Вот ведь пронесло, Бог миловал! Не дав ей прийти в себя, с гневом вырвала из её рук пухлую тетрадку, с потертой обложкой.
– Ты что за чудо – юдо? Чего себе позволяешь?!
На меня смотрели с примесью отвращения и брезгливости как на мокрицу. Ха! Напугала! Это она меня еще вышедшей с Топи не видела! Не видела и не нюхала. Мимики б у неё не хватило передать свои эмоции!
– Вот что, Фрося, – я подошла к эльфийке в плотную, – давай сразу уясним на берегу. Если еще раз при мне так поступишь или до меня хоть слух дойдёт, я твои кудри на кулак намотаю, а эти стихи учить заставлю. И декламировать наизусть. Здесь, с кафедры при всех. С чувством, с расстановкой. Вдохновенно! Ты поняла меня?!
Нет, поймите меня, я никогда и не в жизнь не была ни хамкой, ни стервой. Но тут что – то во мне взбеленилось. Я словно вышла на тропу войны. Да какой там вышла – меня, словно вынесло что – то изнутри, что даже пока не поддавалось объяснению. Но в это мгновение я поняла отчетливо, что или сейчас я эту холёную стерву на место поставлю, или буду до тошноты, до рвотных позывов смотреть все пять лет, как она изгаляется над этим парнишкой и вздрагивать, ожидая, когда она мной заинтересуется.
За моей спиной послышались редкие смешки. А девицу прямо перекосило, внося при этом корректировки в кукольно – прекрасные черты.
– Какая я тебе Фрося, чё несёшь, чокнутая?! Ты откуда вообще такая выпала?!
– Интересно откуда – могу проводить и там оставить, вообще не вопрос. Кикиморы обзавидуются, потом как только ты, Фрося, рот откроешь так за свою однозначно примут, подружитесь, если тебе такое вообще доступно.
– Слушай, ненормальная, еще раз меня так назовёшь…
– И?! Что будет то, Фрося?!
В зале уже откровенно посмеивались, а девица свела тонкие подкрашенные брови на переносице, наморщив лоб, растеряв при этом остатки красоты.
– Я Афродита!!! Запомни, мать твою! А-фро-ди-та! Никакой Фроси, чтоб ни в жизнь от тебя больше не слышала!
Вот тут меня накрыло. Я прыснула сначала, зажав рукой рот, а потом, поняла, что чего уж там стесняться засмеялась в голос, прижимая к себе тетрадь со стихами.
– Я не могу! Держите меня семеро! И вот это стервозина Афродита?! Не! Ну, она ведь не та самая?! А?!! Нельзя вот так детские представления рушить! И ведь тогда, что получается? Врут?! Все врут! Слушай, а тебя из пены морской, поди, в рвотном позыве море вытолкало?! Сдержать в себе такую красоту не могло или больше сил у него не было! Ну, если ты та самая?!
– Рот закрой! Что ты себе позволяешь?! Причем тут море?!
– Афродита, а что это за история? Ты же на берегу морском живешь, у светлой рощи, сама говорила! Волны, говорила высокие, пенистые, – выкрикнул кто – то из-зала, откровенно потешаясь.
– Что я себе позволяю?! – тем временем взбеленилась я. – А ты задайся вопросом, Фрося, что ты себе позволяла, я так понимаю на регулярной основе! А ведь такая симпатичная девочка, пока рот не раскроешь! Не хмурься – тебе не идет, и морщины появятся, ты такого точно не переживёшь. И да, рот не раскрывай по жизни, так может, создашь иллюзию неземной красоты. Афродита, не приведи боги! Вот ведь где разрыв шаблона!
Подойдя к парнишке, на вид которому было не больше лет пятнадцати – шестнадцати, я протянула ему тетрадь.
– Можно с тобой сяду? Я новенькая у вас на курсе, утром только пришла порталом. Меня Афина зовут.
– Воинствующая, – улыбнувшись, отозвался парнишка.
– Что прости?
– Афина. Имя воительницы, я читал.
– Да тут не только имя, вон как Фросю, ой да что я говорю, Афродиту на место поставила, – подал голос из зала не в меру широкоплечий громила под два метра ростом.
– А сам что не пресёк это безобразие? – спросила я, по всей видимости, орка.
– Так лень вперёд меня родилась, напрягаться не люблю. А стихи хорошие. Правда. Пиши дальше, никого не слушай. Я кстати, Гарест Геф Тор Гра-Багол, длинновато имя, понимаю, но что уж есть. Можно просто Гарест, можно Гар или Геф или Тор, если лень всё произносить. Можно перемешать все имена как хочется, обычно все путают, но я не обижаюсь. Уже привычный, откликаться буду на любые вариации.
Я вежливо кивнула в ответ, чем заслужила одобрительную усмешку на лице шкафообразного громилы. Пёстренькая, однако, группа собралась. Пофигист как я понимаю точно орк, хотя надо будет уточнить. Правильные черты лица портило скучающее выражение. Широкие, кустистые брови, приподняты над переносицей, собрав при этом в складку морщин низкий лоб, взгляд тёмных глубоко посаженных глаз, однако говорил, что скука напускная, он откровенно веселился. Коротко стриженые тёмные курчавые с ранней для его возраста проседью волосы открывали широкую перетянутую венами шею. Рубашка, расстёгнутая на пару пуговиц, словно в шоке оттого, что такой мощный разворот плеч вообще существует, отказалась сходиться на массивной орчьей груди. Бьюсь об заклад подобную одежду он надел впервые, приехав сюда на обучение. Рубашки, пиджаки, не приведи устав галстук – в привычном гардеробе орка этого точно не сыскать. Вот интересно в экспедиции, когда пойдём, о которых мне в башне говорили, одежда должна быть походная, ведь однозначно не та, что для лекций по дрес-коду. Гарест Геф Тор Гра-Багол поди что – то шкурообразное на себя натянет, как пить дать, в любом случае образчик будет вне конкуренции. Эх, нужно срочно найти возможность подзарядить телефон, такие кадры эксклюзивные пропадают, только представьте – горы, сползающий по ним туман, замок, башенные шпили и ты рядышком с двухметровым громилой, одетым в меховые шкуры. Улёт. Такую фотку я бы нежно хранила.
– А ты соседка Гератруды, как я понял? – прервал полёт мой тщеславной фантазии орк.
– Да, я с Герой поселилась. Мы, – поправила я себя, поднимая с пола, подскочившего ко мне Шрека.
– О как? Фамильяр? И тебе разрешили с ним заселиться?
– Разрешили. У них, похоже, не было выбора. Я не очень – то и стремилась сюда поступать. Шрека мне оставили, думаю, как компромисс с их стороны, коли вернуться не разрешили.
Шрек тем временем перепрыгнул на плечо парнишки и, обняв его за худенькую шею, уткнулся в полураскрытую тетрадь.
– Надо же, какой симпатичненький учёный аргонианин, не думал, что увижу в Академии кого – то из них.
– Симпатичный – это Бог с ним, главное умный и преданный. Я бы без него из Топи не вышла.
– Так ты по Большой Топи пробиралась сюда? Ну, ты даёшь! Вот что значит – имя! Воительница! Тебя кикиморам точно было не одолеть, а я читал их там много.
– Много не то слово. Оказалось Топь до неприличия ими кишмя кишит. Они, если честно пару раз пытались меня утянуть к себе в болото. Мерзкопакостные ощущения, скажу я тебе.
Я медленно поднималась с парнишкой, приноравливаясь к его шагу к третьему ряду, где лежали разложенные им учебники. Странно, что он не сел на первый ряд. Хотя объяснение, похоже, на поверхности. На первом ряду разложены гламурные тетради и ручки – Фрося первый ряд оккупировала. Мегера.
–Тебя самого зовут как?
– Гермес. Просто Гермес. Моё имя значительно короче, чем у Гефа.
Я на миг затормозила. Скользнув взглядом по костылям, зажатых в подмышках крепких рук. А вот это совсем не смешно, вот даже ни разу. Гермес – я знаю, это крылатый вестник богов, а здесь паренёк на костылях. Присев за парту, я попыталась убедить себя, что это простое совпадение. Ведь, когда в один класс поступает Иван, Алёнушка да Василиса никто выводы не спешит делать, даже, если у одноклассника будет фамилия Кощеев. Мало ли. Но, сидя среди орков, эльфов и тех, кого я еще просто не могу идентифицировать, за тридевять земель в кубе от родного дома что – то мало верилось в случайность. Это что же получается. Ох…. Гера, Гермес и я к тому же назвалась Афиной. А Гарест? Который Геф? Неее… Может не нужно никаких соединений имён, произносить да хоть по бумажечке, пока не заучу ту абракадабру, которой он назвался, а то, что получается то? Гефест?! Вместе с Герой, Гермесом и Афиной звучит уж больно многообещающе. Про Афродиту, которая Фрося тоже забывать не стоит, со счетов такую красоту не сбросишь, хотя положа руку на сердце, хочется, а это мы с ней еще учиться вместе не начали. Таких случайностей не бывает. Их вообще по жизни не бывает. И мы этим колоритным составом на экскурсии в Элладу пойдем? Древнюю на минуточку? Вот что – то предчувствие у меня уже не хорошее. Да быть не может…
Сидя в третьем ряду аудитории, в ожидании начала занятий, смотря, как Гермес пытается найти общий язык с аргонианином Шреком, я лихорадочно начала вспоминать всё, что помнила из мифов о Древней Греции. Мало! Как же мало я не то, что помню, знаю! Читать! Читать нужно было больше, когда у себя на Земле была, а не ерундой страдать. Но вот, что я хорошо помню, так это отсутствие дружеских отношений между Афиной, Герой и Афродитой. Это да, было. Троянская война, говорят, из-за этого и началась. Яблоко там не яблоко послужило раздором, а то, что эта троица друг друга на дух не переносила – это точно. Надо сегодня же к ректору обязательно наведаться, задать вопросы, которых у меня уже изрядно поднакопилось и в местную библиотеку попасть, набрать всё, что у них есть про Элладу. Вот ведь дома надо было читать! Не просто больше, а поглощать всё что под руку попадается, в свете открывающихся обстоятельств оказывается знания – то, что поможет выжить не только здесь, но и в их хвалёных экспедициях. Про работу я вообще молчу, на это я не подписываюсь, мотаться по мирам, разнося письма и вести, я ни за какие коврижки не буду! Надо будет при первой же возможности узнать, как написать межмировое письмо и дёру отсюда давать к себе, дёру и больше ни-ни. Никакие письма не вскрывать ни по электронке, ни допотопные бумажные, если адресат неизвестен. Хотя всё-таки стоит дотянуть, когда обещанное исцеляющее зелье сделаем и улепётывать отсюда, как напуганный до смерти страус по просторам бескрайних саванн Африканского континента.
Пришла Гера, приветственно помахала Гаресту – Гефесту и села рядом со мной.
– Вы с Гермесом уже познакомились? Отлично! Парень – талант. Умница. На экскурсии только с ним и будем ходить, у него знаний ни на одну энциклопедию наберется. То, что хиленький – не смотри, мозги – вот чем надо гордиться!
Что ж, соглашусь с очевидным. Я всегда восхищалась умом, меня буквально завораживало, когда слушала четко выстроенную аргументированную речь, на которую меня как раз – таки не хватало, а если она еще и эмоционально-яркая, так чтоб не оторваться, а слушать и слушать, так это вообще отпад.
Постепенно подошли остальные учащиеся на первом курсе письмоносцы и сейчас в просторной, могущей вместить до двух сотен не меньше аудитории сидело семь – кого, вот это вопрос, но от слова человек, пожалуй, придется отвыкать. Будем считать, что на курсе нас восемь персон. Интересно, а Гермес, к какой расе принадлежит? На человека похож, но все равно ощущалось, что нет, есть что – то в нём неуловимое, что не позволяло сказать вслед за Маугли: «Мы с тобой одной крови, ты и я». Так что на первом курсе из людей я здесь одна буду представлять не просто землян, а всё человечество.
На первом ряду расположилась Афродита, хотя так и тянуло назвать её Фросей в компании подтянувшихся двух одетых с иголочки эльфов, явно не в местную форму, хотя вписывающуюся в рамки дрес-кода. Характерно вытянутые уши, идеальная осанка, уложенные волосок к волоску перехваченные в низкий хвост длинные волосы. У одного цвет волос был необычный жемчужно-пепельный, вроде бы и оттенок серого, но эльфа это вовсе не старило. А у второго абсолютно белые волосы, как у нас на Земле у глянцевых блондинок, но они к этой цели, как правило, идут не без салонных ухищрений, а в случае с эльфом я предполагала, что всё натуральное. Глядя на представителей эльфийского народа я невольно вспомнила детскую песенку: «Жили у бабуси два веселых гуся, один серый, другой белый, два весёлых гуся». Здесь тоже один белый, другой серый, и по тому с каким апломбом они прошествовали на свои места, так и хотелось сказать, гуси, вот честное слово, гуси. Смех смехом, но если гуси вытягивают шеи, желая впечатлить, то эльфы, поди, для достижения той же самой цели – задирают нос. И чем они собственно отличаются от других в этом зале? Ушами? Тоже мне нашли предмет для гордости. Вот вы бы гордились чрезмерно вытянутыми или оттопыренными ушами? То – то же, даже не подумали бы, прикрывать бы их пытались. А эти кадры не собирались ни рефлексировать, ни теряться. Вышагивают гордой поступью, демонстрируя всем острые кончики своих ушей как некое достояние. Ничего, спрошу их как-нибудь на досуге, а почему у тебя такие большие уши, для того чтобы лучше слышать? Пусть призадумается – а для чего действительно….
Как бы там ни было, какие тараканы у них не водились в голове, но вновь прибывшие студенты в мою сторону даже взгляда не бросили. Не удосужились. Подумаешь, на их курсе народу прибавилось, от них просто за версту фонило презрительным безразличием, дескать, собственно нам до этого и дела нет. Ну да, понятно, эльфы они и здесь эльфы.
За нами сидел Гарест Геф Тор Гра-Багол, вольготно раскинув свои тетради и учебники на несколько парт. Называли же добрые родители, дали имечко, сам заучи, да других постоянно поправляй. Хотя, судя по нашему знакомству, орк относился к ошибкам в произношении его имени со здоровым пофигизмом.
Самый последний в аудиторию зашёл высокий, замотанный в шарф и в тёмной кожаной куртке студент, быстро сбегая вниз по ступеням. С улицы что ли? Но на улице обычная осень, свежо, но не на столько, чтоб утепляться, заматываться и кутаться в шарфы. Однако ему, похоже, было на самом деле зябко, молодой человек на ходу снял только куртку, оставив при себе шарф. Повернувшись ко всем и кивнув скорее вскользь, как дань приличию, направился к проходу, возле которого сидела наша троица. Проходя мимо нас, он всё-таки затормозил, отобразив, что в их рядах письмоносцев прибавилось, но лишь на мгновение, пересекшись со мной взглядом. Я же заметила такие же чешуйки на скулах как у того типа в башне, что вступил со мной в переговоры после моего прибытия. Правда, здесь чешуйки смотрелись ярче, сочнее, но вместе с тем и гармоничнее, внахлёст перекрывая друг друга, подчеркивая высокие скулы. Значит это не какой – то дефект, как я подумала вначале, а черта этноса. Вопрос какого? Вновь подошедший студент сел сзади всех, на краю ряда.
– Это дарг, – коротко бросила мне Гера. – Потом расскажу про них.
Дарг? Что ж, для начала запомним это.
Момент, когда в аудиторию вошла преподаватель – высокая дама в однотонном невзрачно-мышиного цвета платье, поверх которого был надет чёрный плотный передник, я пропустила. Подняла взгляд на кафедру, а там уже стоит, материализовавшись не пойми, откуда и выжидающе рассматривая переговаривающихся между собой студентов преподавательница. Первое, что бросилось в глаза – вот это точно не человек. Вот, что хотите мне, говорите, апеллируйте к наличию двух рук, ног, глаз и прочее. Согласитесь, наличие всего этого ещё не делает стоящего перед вами – человеком, впрочем, как и отсутствие оного. Мелькнула мысль, что и у нас такое сплошь и рядом, только и остается, что биологическая привязка, но уходит сама суть, то, что делает из нас человека. А здесь же, я отчетливо понимала, рассматривая, стоящую перед нами преподавательницу, что если у неё и наблюдается сходство с людьми, то лишь в общих чертах, весьма отдалённо. Вся словно вычерченная по линейке, состоящая из острых углов и прямых линий и дело даже не в заостренных чертах, строгость и требовательность буквально сочились из неё, не знаю как другим, а мне захотелось распрямить плечи и сложить на столе ровной стопкой выданные Баркусом тетради. Чрезмерно вытянутое лицо преподавательницы с почти квадратным выступающим вперёд подбородком, высокий открытый лоб, резко отчерченные, точёные скулы – ничего, что не могло быть встречено у нас на Земле, но вот сверх меры удлиненный, с заостренным кончиком нос вселял растерянность. Вот почему – то в детстве, слушая сказки про Буратино у меня никогда не вызывал оторопи и шока этот факт, подумаешь длинный нос! И что?! У каждого свои недостатки, как говорил герой известной комедии. У кого – то длинное имя, у кого – то непомерное самомнение, а у Буратино – нос! Но, увидев воочию сухощавую как жердь, неестественно вытянутую даму с острым взглядом и длинным носом я забыла, как дышать. Эка кто это может быть то? Цепкий взгляд из-под жёсткой и бьюсь об заклад, колючей щётки ресниц остановился на мне, заставив сглотнуть вставший поперёк в горле ком.
– Представьтесь, вестник, вас я вижу впервые, – обращаясь ко мне, проговорила дама.
Голос, вибрирующий на гласных, резал слух, но у меня хватило ума не показать и виду, а встать, вежливо поклониться и ответить пусть односложно:
– Афина.
– Что ж, искренне рада вас приветствовать на курсе вестников. Наслышана о том, что вы пробились сквозь Большую Топь, будучи жителем, техногенного мира. Это без сомнения делает вам честь. Однозначно у вас большой потенциал, тут и замерять нет необходимости. И как следствие ответственность – кому многое дано, с того и спрос будет больший. Понимаю, что ко многому, если не ко всему вам здесь нужно будет привыкать, но, если вы приложите старания, которые с избытком продемонстрировали, выбираясь из Трясины, кишащей кикиморами, болотниками и шишигами в пункт назначения, то толк из вас однозначно будет.
Так понимаю, что на эту чисто риторически приветственную речь от меня ответа не ждут, я кивнула и села, открыв тетрадь по космологии, понимая, что у такой преподавательницы за лучшее эти самые старания начинать демонстрировать уже прямо сейчас. Куда только подевалось моё желание бунтовать? Рассеялось, что туман над Большой Топью? Поверьте, основания для этого было предостаточно.
– К сожалению, – продолжала преподавательница, обращаясь уже ко всей группе, – ваш преподаватель космологии Харальд Реймс попал в лазарет после экспедиции к этой самой Большой Топи, по которой пробиралась ваша сокурсница. У него редкая форма аллергии на резкие запахи, коими Топь богата. К большому сожалению никто, не учел этого фактора, отправляя его по назначению. Сейчас состояние его удалось нормализовать, но однозначно, ближайшую неделю, а то и две к своим обязанностям он не приступит. Поэтому часы, отведенные на космографию, заберут другие предметники. Одну пару распределили на мой предмет. Для тех, кто ещё меня не знает, – дама снова воззрилась на меня, – я – Мара Милей, преподаватель межмирового травоведения и фармакогнозии. На этой паре мы с вами займёмся ознакомлением с одной из общепринятых в мировом сообществе классификацией лекарственной флоры Галактики. Знаю, что тетрадей у вас с собой по предмету нет, но это поправимо. Те записи, которые мы сделали в начале недели останутся в тетради номер один, там будет больше теоретических знаний и определений. А сегодня я вам выдам тетрадь номер два, в которой будет больше материала по практике травоведения. Только и всего. На лекции приносите обе тетради, на практические занятия только номер два. На проверку ваши работы тоже будет удобно собирать.
Протянув одному из эльфов, тому, что серый стопку одинаковых тетрадей с жёсткой корочкой, госпожа Милей попросила его раздать каждому. Пока эльф с непроницаемым видом раздавал новые тетради, я лихорадочно соображала, машинально поблагодарив эльфа, даже не заметив мгновения, когда в его взгляде промелькнула заинтересованность.
Получается, что Харальд Реймс попал в лазарет. С одной стороны этого следовало ожидать, учитывая то состояние, в котором он вернулся порталом в Академию. Если быть точной, то это я его вернула, отнюдь не нежно поддерживая за шиворот, желая скорее придушить, чем доставить в целости и сохранности. А мужику то реально было плохо. А тут я – злая, одно, что ни кикимора, в гневе размахивающая кулаками и ногами. Не повезло. Впрочем, нам обоим. Я уходить порталом тоже не больно – то горела желанием. Но, если бы не переполняющий меня гнев, то было бы понятно еще в Камышово, что дело не просто в том, что ему наподдавали, а в чем – то более серьезном, потеря ориентации, зрения, трясущиеся руки – не хорошие звоночки. Озвученная же для всех приемлемая версия, почему он загремел в больницу – экспедиция, скорее для отвода глаз. Для меня же картина складывалась более чем очевидная. Этот напыщенный, воротящий нос кадр, оказывается, страдал тяжёлой формой аллергии и слёг в лазарет после нанесенных мною побоев. Аллергия – принеприятнейшая зараза, уточняю для тех, кто не осведомлён, от которой не так – то и просто, если вообще возможно отвязаться, мешающая жить, под которую еще попробуй подстроиться, тем не дыши, то не ешь, и вообще не волнуйся, ибо любое переживание для аллергии как супер удобрение, вмиг активизируется, приобретая масштабы бедствия. А тут, судя по реакции – дело плохо, попахивает не просто аллергической реакцией, а скорее уж анафилактическим шоком. И кто теперь из нас мерзопакостный кадр? Вопрос конечно риторический, но мне так и хотелось обозвать себя дрянью, понятно, что я была зла и в гневе на ту ситуацию, в которую влипла, другого приличного слова у меня на ум не приходило. Выключить эмоции и, не обостряя конфликт попытаться, разобраться в той бредовой ситуации, разве нельзя было? Сделать хотя бы одну единственную попытку? Подумать только – побои! Я никогда даже предположить такое не могла, что смогу такое себе позволить! Нанесение телесных повреждений – у нас так это на минуточку статья уголовного кодекса. И сейчас, положа руку на сердце, я отдавала себе отчет, что я не дралась, не защищалась, а избивала бедного аллергика. Да уж, и это я с моим пацифистским мировоззрением. Или это всё – таки результат допингового чая с морозником и пролистником, от Жаб Жабыча? Побочный эффект, так сказать?
Теперь, по крайней мере, становится понятным раздражение Харальда Реймса у дверей «Перепончатой Лапки», от меня же тогда не просто пахло, а разило прямо – таки наповал смрадной Топью. А я хороша, добавила бедному аллергику болотной грязи в глаза, от души так, горстями. Нет, оправдываться перед ним при встрече я не буду. Меня на минуточку принуждали в тот момент, к переселению не пойми, куда за тридевять земель от родного дома без права переписки и оповещения – насилие в квадрате, похищение можно сказать. Но и посланного за мной сотрудника Академии стало жалко, подставили они его конкретно, другого они поискать что – ли не могли. Ведь пострадал он, не приведи Бог. Я помню его вспухшее лицо, трясущиеся мелкой дрожью руки, еле удерживающие портальный камень. Он видеть – то сейчас хоть может? Похоже, после занятий мне придётся еще добавить третий пункт в обязательную программу – навестить больного, которого я сама и направила на больничную койку. То, что посетить его нужно даже не обсуждается – в нас, землян, все-таки вошла в плоть и кровь мораль: «болен был – посетили меня».