В 1679 году лорд Шефтсбери опять вошел в милость и занял пост президента совета. Приехав в Лондон, он тотчас вызвал из-за границы Локка, чтобы снова открыть ему возможность общественной деятельности, которая, однако, и на этот раз продолжалась недолго. Лорд Шефтсбери отказался исполнить несправедливые требования любимцев короля; это навлекло на него неприятности и в конце концов привело к окончательному падению и заключению на некоторое время в тюрьму. Получив свободу, он уехал в Голландию; Локк же оставался некоторое время в семействе сына Ашли, своего бывшего ученика. Брак последнего оказался как нельзя более счастливым. Несмотря на слабое здоровье отца, все его семь человек детей отличались цветущим здоровьем. Старший сын выделялся необыкновенными дарованиями, и воспитание его также было поручено Локку; результат этого счастливого сочетания обстоятельств получился самый блестящий. Внук Антони Ашли сделался со временем достойным и деда, и учителя; он заслужил справедливую славу своими философскими сочинениями, и мы скажем о нем несколько слов в последней главе.

Положение Локка в Лондоне после отъезда Шефтсбери стало небезопасным, и он уехал в Оксфорд. О пребывании его в то время в Оксфорде Маколей говорит: «Локк ненавидел тиранию и преследования как философ; его ум и характер предохраняли его от насильственных действий человека партии. Он находился в дружеских отношениях с Шефтсбери и поэтому подвергся нерасположению двора. Но он был так благоразумен, что не представлялось возможности предать его во власть подкупных и пристрастных трибуналов того века. Локк жил одно время в Christ-Church при Оксфордском университете в качестве члена этой коллегии. Решено было удалить из нее величайшего человека, каким она могла только гордиться. Это, однако, не легко было сделать. Локк в Оксфорде воздерживался от выражения каких бы то ни было мнений касательно современной политики. Около него оказались шпионы. Доктора богословия и магистры наук не стыдились исполнять самую унизительную должность – ловить своего товарища на слове, чтобы обратить его речь ему на гибель. Разговоры в общей зале были умышленно направляемы на раздражающие предметы: билль об исключении, характер графа Шефтсбери, – но напрасно. Локк не проговаривался, не притворялся и хранил такое упорное молчание и спокойствие, что заставил шпионов сознаться с досадой, что никогда еще человек не являлся таким полным господином своего языка и своих страстей. Когда коварство оказалось недействительным, были пущены в ход сила и произвол. После напрасных попыток заставить Локка повиниться решили наказать его без вины. Получено было повеление исключить его из числа членов коллегии.»

После этого исключения Локк уехал в Голландию, где уже находился его друг Ашли.

Продолжительное пребывание в доме Ашли открыло Локку возможность вращаться в обществе английской аристократии. Это обстоятельство, как мы увидим, имело большое влияние в развитии многих мнений Локка. В числе аристократов того времени было много выдающихся, даже замечательных людей. Они обращали на себя внимание философа и отвлекали его от знакомства с другими классами английского общества. Он занимался воспитанием английских джентльменов; их потребности, идеалы и нужды врезались в память философа на всю жизнь и оставили глубокие следы в его философии. Все это неминуемо должно было несколько сузить его кругозор.

Отношение к высокопоставленным людям всегда как нельзя лучше характеризует человека, поэтому мы не можем умолчать об одном случае, который дает нам понятие, как держал себя Локк в кругу аристократов. У лорда Ашли часто собирались гости – побеседовать, иногда просто поиграть в карты. Когда Локк впервые появился в салоне своего друга, его неприятно поразило такое препровождение времени. Несколько минут он молча смотрел на играющих, затем вынул свою карманную книжку и принялся что-то записывать. Это, в свою очередь, возбудило любопытство гостей, и один из них спросил его с удивлением, что такое он пишет. Локк отвечал: «Я стараюсь извлечь из вашего общества как можно более для себя пользы: давно уже хотелось мне познакомиться с замечательными моими современниками и соотечественниками; наконец желание мое исполнилось, и я счел за самое лучшее записать все слышанное мною в таком избранном обществе». И Локк прочитал то очень немногое, что слышал от игравших в карты. Все поняли его тонкий намек и оставили игру. Остроумная шутка оживила все общество и вызвала разговоры и споры.

Из приведенного нами рассказа видно, что Локк относился к аристократам не раболепно, а держал себя в высшем кругу совершенно свободно. Некоторые письма его к вельможам и посвящения сочинений представляют нам эти отношения в ином свете. Мы видим, что в них Локк сильно преувеличивает заслуги высокопоставленных лиц за счет своих собственных. Но в то время было принято так писать, и это нельзя отнести к характеру Локка, который сам по себе был чужд всякой лести.

Вскоре по приезде в Голландию Локк лишился своего друга Ашли, который скончался в Амстердаме в 1683 году. Можно себе представить, как эта смерть огорчила Локка. Он не мог жить без дружбы и, оплакивая своего покойного друга, протягивал руки новым знакомым, которые были ему симпатичны, так что вскоре у него и в Голландии образовался кружок искренних друзей.

Глава III

Эмигранты в Голландии. – Английское правительство преследует Локка и подозревает в сообществе с герцогом Монмутом. – Личность Монмута и его стремления не имеют ничего общего с задачами Локка. – Письма Локка о веротерпимости; основание учено-религиозного общества. —Переворот в Англии в 1688 г.; влияние его на перемену в судьбе Локка. – Возвращение Локка на родину. – Локк на поприще государственной деятельности. – Принц Оранский – король Англии; отношение его к Локку. – Болезнь Локка и удаление в графство Эссекс.

Легко заметить, что в жизни Локка есть нечто общее с жизнью Аристотеля. Нам невольно бросается в глаза, что оба философа до пятидесятилетнего возраста, занимаясь приобретением знаний, наблюдением жизни и воспитанием человека, внешне очень мало проявляли свою духовную деятельность. И Локк, и Аристотель не принимали прямого участия в политической деятельности, но сочувствовали политическим деятелям, увлекаемым любовью к свободе, и терпели за то преследования…

Мы знаем, что из Оксфорда Локк, после тщетной попытки оправдаться, отправился в Голландию. В то время это была страна, в которой находили убежище все гонимые за правду и неправду. Эмигранты искали свободы с различными целями: одни ради высших интересов, другие для самых мелких интриг. Чрезвычайное разнообразие элементов эмиграции открыло Локку возможность изучить в Голландии человека со всех сторон. В Голландии же Локк нашел горячо им любимую свободу – безусловную, истинную, неизменную и беспристрастную (absolute Liberty, just and true Liberty, impartial Liberty). Локк говорил, что свобода и спокойствие, которыми пользуются голландцы, с избытком вознаграждает их за скудость природы.

По всей вероятности, и Локк, отправляясь в Голландию, надеялся там воспользоваться спокойствием и свободой для продолжения своего философского труда. В то время штатгальтером Голландской республики был знаменитый Вильгельм Оранский, внук короля Англии Карла I. Впоследствии он спас от рабства Соединенные провинции Голландии, дал сильный отпор Франции и установил на прочном основании английскую конституцию. Вильгельм был в высшей степени предан делу республики и неустанно обращался к Генеральным штатам с возвышенными речами; ими он поднимал и воспламенял национальный дух. Лично к Локку принц Оранский отнесся как нельзя лучше. Изгнанников, приютившихся в то время в Голландии, можно разделить на три класса: одни, как Шефтсбери, усталые, измученные, умирали спокойно или мирно доживали свой век; другие, как Локк, пользовались относительным спокойствием, чтобы создавать свои великие произведения и свободно выражать свои заветные мысли. Известно, что в Голландии Локк написал свои знаменитые «Письма о веротерпимости» и основал учено-религиозное общество, первое правило которого состояло в том, что каждый член должен любить и уважать всякого человека, не обращая внимания на его религию и национальность. Такие мудрецы, как Локк, не пользовались свободой для мести и поправки своих личных дел; но мудрецов, разумеется, было не много; большая часть изгнанников принадлежала к заговорщикам, лелеявшим выгодные для них политические перевороты; самым влиятельным из эмигрантов последнего класса и в то же время самым выдающимся был, бесспорно, герцог Монмут, незаконный сын Карла II. Он одно время действовал сообща с партией вигов, к которым принадлежал Шефтсбери, друг Локка. Это дало повод правительству подозревать Локка в связях с Монмутом. Мы говорили уже, какой характер имело участие Локка в политической деятельности Шефтсбери, с которым Локк был связан узами дружбы. С Монмутом же у Локка не могло быть ничего общего. Самое поверхностное знакомство с личностью Монмута должно как нельзя лучше убедить нас в этом. Монмут как любимый сын Карла II пользовался в юности всеми преимуществами принца. Внешне он был не только красив, но и необыкновенно привлекателен, его характер был мягок, его обращение с людьми было изысканное и ласковое. Ему многое прощали даже строгие пуритане. Некоторые утверждали, что Карл был когда-то женат на красивой матери Монмута, ходили упорные слухи о какой-то черной шкатулке, где хранился брачный документ. Сам король официально отвергал эту басню, но ему не верили. Во все времена существовали любимцы толпы, способные кружить головы. Монмут во многом напоминал Алкивиада. Нетрудно также отыскать сходство Монмута с графом Эссексом, покровителем Бэкона. Заметим кстати, что это повторение личностей часто встречается в истории, а потому невольно веришь Шопенгауэру, что те вишни, которые мы раз съели, опять будут висеть на деревьях…

В Англии шла жестокая борьба между парламентом и короной, между протестантством и католичеством. Любимцы толпы, такие, как Монмут, всегда действуют ради своих интересов, толпа же часто причисляет их к мученикам за общее дело. Монмута считали мучеником, погибшим за протестантскую веру; после его казни в его крови мочили платки и берегли как святыню. Между тем, Монмут в последние минуты своей жизни только и думал о своей возлюбленной леди Вентворт и погиб, добиваясь короны, потому что ей так хотелось видеть его королем. Власть Монмута над сердцами продолжалась до тех пор, пока не вымерло то поколение, которое его видело и знало. Ленты, пряжки и другие мелкие принадлежности его туалета хранились как драгоценность. Многие продолжали думать, что он все еще жив и опять явится; сложилась известная легенда о «Железной Маске», и даже Вольтеру пришлось всерьез опровергать предположение, что человек в железной маске был герцог Монмут.