Глава 13
Сначала Алек услышал и узнал голос и через пару секунд заметил за спиной Камиллы ещё одну фигурку. Это была Лина в помятом с дороги спортивном костюме, уставшая, растрёпанная. Алек запомнил её цветущей и жизнерадостной, совсем ещё девчонкой с ярким румянцем на щеках и длинными ресницами, прикрывающими ярко-зелёные глаза. Почему-то именно опущенные от детского смущения ресницы особенно ясно всплывали в памяти.
Сейчас же Лина сжалась от потери, опустились уголки её губ, потускнели не только глаза, даже волосы из рыжих словно стали бледно-соломенными, и настоящая взрослость скользила во взгляде. Смерть заставила её повзрослеть.
Камилла сжимала ладонь Лины в своей руке с детской дружеской нежностью. В заботе о другом она нашла отдушину. Позже Алек осознал это. Сейчас же он смотрел на Лину. А Лина пронзала взглядом Леру.
– Что она здесь делает? – Такой резкости в тихом голосе Лины никто ещё не слышал.
– Подозреваемая. – Сам Руслан ответил ей, посторонней в отделе уголовного розыска. Настолько сильным был этот голос.
– Она… убила Влада?
Лина стиснула кулаки, рванулась вперёд. Камилла удержала её одним взглядом. Лина остановилась, глаза её вспыхнули. Взглядом она прожигала ничего не понимающую Леру. И Андрей поспешил всё объяснить.
Лина смягчилась, но кулаки не разжала. Костяшки её пальцев побелели от напряжения. Лера с испугом смотрела уже не на Руслана, а на Лину. Узнала. В этом не было сомнений.
– Соседи? Владик не говорил, – дослушав до конца, пробормотала Лина и прислонилась плечом к косяку, обняв себя руками.
Владик. Никто не называл его так ласково. От подрагивающего голоса Лины разрывалось сердце. Но Алек и виду не подал.
– Ты знаешь её? – Руслан словно забыл о том, что Лины здесь быть не должно. Он просто пользовался случаем.
– Давно ещё. Она угрожала Владу.
– Так и думал.
Все обернулись к Олегу, который впервые подал голос. О нём уже и забыли.
– Так Влад говорил, – поспешила добавить Лина. Она вся сжалась под напором Руслана: уже раскаивалась в своих нападках на Леру.
Но дело было сделано. Ещё один ключ оказался в руках Руслана. Стоило бы думать об этом. Алек же пытался догадаться, что означают странные слова Олега. И о чём вообще думает единственный человек здесь, которого Алек никак не может понять.
– Доказательств достаточно, чтобы арестовать Ключевскую Валерию Львовну по подозрению в убийстве Акимова Влада Павловича, – заключил Руслан.
Леру увели. Она не сопротивлялась и не дрожала, то ли смирилась, то ли уверенность Маши придала ей сил. Алек ждал, чем закончится начало маленькой криминальной драмы. Руслан задумался и нехотя объявил:
– Мария, вы свободны под расписку о невыезде.
Маша и не посмотрела на Алека, когда выходила. Ей же вслед смотрели все. И когда хлопнула дверь, Руслан подвёл итог безумного вечеру:
– Дело можно считать почти раскрытым.
С ним согласился, к удивлению Алека, и Андрей. А потом добавил, словно невзначай:
– Если ночью не произойдёт ещё одно убийство.
Макс упрямо молчал. Алек исподтишка наблюдал за Олегом. Камилла и Лина так и стояли на пороге. Сам Олег закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. И Алек потерял к нему интерес.
Три важных разговора должны были немного прояснить запутавшуюся картинку дела: с Андреем, с Машей и с Олегом. Если же и тогда ничего не сойдется, то придётся поверить одному из двух: Руслану или предчувствиям. Алек не знал пока, к чему он ближе.
– Подождём до завтра, – оглядев коллег, объявил Руслан и закинул на плечо сумку.
– Наконец верный вывод, – проворчал Макс. Алек стоял ближе всех и услышал, но виду не подал.
Он хотел подойти к Лине, но не успел. Они с Камиллой скрылись первыми. За девушками выскользнул из отдела, не попрощавшись, и Макс. Руслан вышел следующим. И никто больше не шелохнулся.
Андрей, сжав виски, уперевшись локтями в колени, сидел в кресле и не замечал происходящего вокруг. Олег пробудился вдруг от притворного сна и жестом подозвал к себе Алека. Предчувствуя один из трёх задуманных разговоров, Руденко послушно подошёл.
– Безумие.
Единственное слово, которым можно описать всё, что творилось вокруг. Но услышать его Алек ожидал не от Олега.
– Знаешь почему я сказал, что так и думал? – словно читая его мысли, спросил Элинский.
– Веришь Шустову? – Алек небрежно кивнул на дверь.
– Наоборот.
Ответы Олега окончательно запутали Алека. Они просто противоречили друг другу. Впрочем, всё вокруг само себе противоречило. Будто судьба забыла правила собственной игры.
– Кто-то подставляет Валерию, – тихо продолжал Олег. – И Марию. Будет новое убийство, не завтра, так послезавтра. Он не остановится.
– Но тогда подозрения спадут с… – Алек не заметил, как принял за данность новое убийство.
– Это и есть безумие. – Олег схватился за голову и вскочил с кресла. – Убийца играет. Сначала он мистическая тень, потом мстительная возлюбленная. И всегда подсказки. Это бессмысленно. Но, чёрт, что это если не подсказки?
– Удар ножом в грудь, мужской удар. – Алек начинал вникать в смысл слов Олега. Теперь казалось, что Элинский все его мысли уместил наконец в предложения.
– Единственное, что не даёт обвинить Марию, – подтвердил Олег. – Закрытый дом. Парадокс. Обрыв нити. И вдруг соседка, которая так красиво вписывается на место убийцы и так яро отрицает свою причастность.
– Ты веришь в мистику? – абсолютно серьёзно спросил вдруг Алек.
Олег задумался. Он простоял молча, следя за скользящими по потолку тенями, минут десять. И в воцарившейся тишине Алеку слышался тихий смех вместо шума автомобилей и стон качающихся веток.
– Сложно верить в то, чего нет.
– И не верить в то, что видишь, – добавил Андрей.
Алек так и вскочил с кресла. Он был уверен, что Андрей ничего не слышал. А оказалось, что два разговора превратились в один. Что ж, оно и к лучшему.
– Ты тоже так думаешь? – Олег переключился на нового собеседника.
– Я всё сказал уже. Если убийства не продолжатся, можно закрывать дело.
Андрей поднялся и накинул пиджак. Ничего больше от него нельзя было добиться. Но в интонации его Алек уловил: убийства ещё будут.
Руденко остался наедине с Олегом. Стоило бы вернуться в квартиру и позвонить Маше. Уж в том, что она не спит, сложно было сомневаться. Но ещё ненадолго Алек задержался.
– Думаешь, этой ночью?
Олег пожал плечами и, спохватившись, запоздало ответил:
– Не этой. Он даст время поиграть нам.
– И кто будет следующим?
Алек чувствовал себя мальчишкой, заглядывающим в замочную скважину. Страшно и интересно одновременно, и адреналин кипит в крови. А в скважине темно, как и вокруг. И чьё-то дыхание за спиной. И тени. Много теней, кривых, уродливых, тянущих свои длинные руки к Алеку, танцующих на потолке, на стенах, на полу. И самое безумное, что нет ни потолка, ни стен, ни пола, ни замочной скважины. Ни ключа.
– Новый грешник, – это должно было прозвучать как шутка. Но Олег нахмурился и стал собирать в сумку вещи.
Алек понял намёк, схватил рюкзак, ветровку и вышел из отдела. Уже спускаясь по лестнице, он отыскал в телефоне номер Маши. Палец остановился над экраном. Над её именем. Алек едва не врезался в спину молодого сержанта, да и то не заметил. Взгляд его был прикован к телефону.
Позвонить Маше – звучало проще, чем оказалось на деле. После всего, что ей пришлось сейчас пережить, после обвинений, которые в лицо ей кидал Руслан… Алек же не пытался защитить. И если Маша не захочет говорить, он поймёт…
Но он её единственное спасение.
И с этой мыслью Алек коснулся экрана.
Тихие гудки в ту же секунду сменились протяжным писком и шорохом. Алек выскочил на улицу, добежал до машины. Маша молчала. И её дыхание слилось для Алека с шумом вокруг.
Дверь машины захлопнулась, отгородив его от внешнего мира. И в тишине отчётливо прозвучал голос Маши:
– Приезжай.
Одно слово, и снова гудки. И шум за стеклом, смутный, тихий, как её дыхание. Гудки заглушали его и оставались звоном в ушах. Алек уже опустил телефон. Гудки ещё эхом повторялись, отталкиваясь от закрытых дверей. Стоило прислониться лбом к холодному стеклу, и звуки стихли. Только пульс неровно трепыхался под пальцами. Алек открыл окно, и свежий воздух отрезвил его.
Маша сказала приезжать. Значит, он приедет. Не потому что не хочет оставаться один в пустой квартире, а ради дела. Ради Влада. Ради правды. Алек приедет просто потому что. И если потом кто-нибудь спросит об этом, любой ответ будет ложью. Разве нужен человеку повод, чтобы совершить глупость?
Маша прислала адрес. Алек вбил его в навигатор и ехал, не думая о дороге. Не будь вокруг столько машин и светофоров, давно остановили бы за нарушение. Алек представлял встречу, прокручивал в голове разговор и начинал всё снова и снова, потому что выходило как-то не так.
Алек хотел бы забыть вечер, кофе, эклеры или воспринимать всё так легко, как делал это Влад. Влад. Опять это имя. Алек резко затормозил, едва не вписавшись во впереди стоящую машину. Навигатор подсказывал, что ехать осталось четыре минуты.
Алек припарковался у указанного Машей дома и выскочил на улицу. Он стоял теперь перед обычной пятиэтажкой, какими наводнён город. На скамейках у подъезда сидели, громко болтая, ребята-студенты. Две трёхцветные кошки, урча, тёрлись об их ноги. Поздние пташки. Уже совсем стемнело.
Алек улыбнулся, проверил телефон и, стараясь не привлекать к себе внимания, быстрым шагом прошёл к подъезду. Но в закрытом дворике, в который едва ли заходят посторонние, появление молодого офицера полиции не могло остаться незамеченным.
– К кому хоть, капитан? – окликнул Алека один из студентов. Свет фонаря упал точно на него, и Руденко разглядел веснушки на лице и огненно-рыжую макушку.
Алек думал промолчать. И тут подключился второй парень. Пошатываясь, он поднялся на ноги и заплетающимся языком пробормотал:
– У нас тут не проходной двор.
Этот уже мало соображал. Того же мнения был и его друг, который дёрнул парня за рукав, заставив рухнуть обратно на скамейку.
– Вы извините его, товарищ капитан. – Он улыбался, на первый взгляд, приветливо. Но усмешка явно говорила об обратном. – Так к кому же?
– Не ваше дело, – отмахнулся Алек и разблокировал телефон, чтобы предупредить Машу. И тут наглец вскочил на ноги и быстро пересёк короткое расстояние, отделявшее его от подъезда. Кошки с криком бросились в разные стороны. Пьяный его товарищ со смехом раскинулся на скамейке, готовясь наслаждаться зрелищем. Алек отступил к двери.
Неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы не зазвонил телефон и на экране не высветилось имя Маши. Алек, продолжая следить за студентом, принял вызов.
– Я знала, что ты приедешь, – лукаво заявила Маша.
– Знаешь, есть тут одна проблема… – начал было Алек, угрожающе поглядывая на рыжего студента, который в недоумении остановился в шаге от него.
Маша засмеялась. И ситуация вдруг из напряжённой превратилась в нелепую. Увидев улыбку Алека, студент окончательно растерялся. И только его пьяный товарищ прикрикнул:
– Давай, втащи ему, пусть знает своё место!
– Капитан Руденко, уголовный розыск. – Алек достал удостоверение, и рыжий, подняв руки, отступил.
– Звони в пятую квартиру. Я открою, – раздался голос из телефона.
Беспрепятственно, под внимательными взглядами студентов и выглядывающих из кустов кошек Алек нажал нужный номер и через минуту скрылся в подъезде. И только в спину ему ударился очередной вопрос:
– Что здесь произошло хоть?
Алек захлопнул дверь и поспешно стал подниматься по лестнице. У нужной квартиры он остановился, занёс руку, чтобы постучать, но Маша открыла сама.
Алек оказался на пороге простенькой двушки. Под ногами шуршал серый коридорный коврик. У стены стояли деревянные обувница и шкаф. Узкий коридор заканчивался поворотом в кухню. Алек не мог рассмотреть её, но угол холодильника заметил. Маша раскусила его любопытство.
– Ничего тут нет интересного. – Она улыбнулась и, извиняясь, пожала плечами.
Алек снял ботинки и вслед за Машей прошёл в кухню. На самом деле ему хотелось рассмотреть и комнаты. Но просить было бы излишне самоуверенно. И Алек удовольствовался маленькой кухонькой. В ней только и помещалось, что холодильник, плита, раковина, пара шкафчиков, стол и два стула. Да и ещё, занавешенное светло-фиолетовыми шторками окно.
– Лера не убивала.
Алек вздрогнул. Маша стояла рядом, вперив задумчивый взгляд в пустую стену, покрытую старыми обоями.
– Знаю, – неожиданно для себя признался Алек. Снова это ощущение – ничего нельзя скрыть.
– Знаешь? – Маша недоверчиво подняла бровь. – Ты не защищал её.
– Слушай, это сложно объяснить. – Алек заложил руки за спину, прошёл от холодильника до окна и остановился. И снова, как в любой ответственный момент, нужные слова вылетели из головы. – Много совпадений, понимаешь?
И Алек сбивчиво, но искренне рассказал всё, что сам знал, объяснил суть теории Руслана, её опору. Никому другому Алек так не довериться бы. Даже Нике. А говорить с Машей о том, о чём ей ни в коем случае нельзя было знать, оказалось приятно. Алек чувствовал себя почти героем. Один против несправедливости. Так похоже на сюжет для книги.
Маша выслушала и сразу дала свою оценку:
– Тень, я её чувствовала, я не лгу. Других объяснений нет, ты же видишь. Я не сумасшедшая. Просто… Лера не могла этого сделать.
Другого Алек не ждал. Конечно, он не верил ни в тени, ни в мистику, точнее заставлял себя не верить. И с каждой новой странностью это становилось всё сложнее. Рука Маши легла на его плечо.
– Алек. Они оба боялись тени. И никто не мог убить их, кроме меня и Леры. Если ты не веришь Шустову… поверь мне.
– Если бы мистикой можно было всё объяснять, – с горечью выдохнул Алек и резко сменил тему. – Завтра в двенадцать будут похороны Влада.
Почему именно это пришло в голову, Алек не мог объяснить. Маша смотрела на него с изумлением и сочувствием. Алеку не нравился её взгляд. Пусть лучше смеётся, радость ей больше к лицу.
– Я договорилась с Дианой, – невпопад начала Маша. – Наследство её. Мне пять процентов деньгами. Мне хватит этого, чтобы уехать.
Единственный вопрос вспышкой мелькнул в голове: «Зачем?» Но Алек подавил его и тихо спросил:
– И куда же?
Маша смутилась. Алеку это показалось хорошим знаком. Может, она ещё сомневается… Алек хотел задержать её, эгоистично, глупо, бессмысленно, просто хотел. Может, чтобы разбавить напряжённые будни и одноцветные выходные или чтобы хоть один человек, не считая родной сестры, говорил ему правду и понимал. Или чувства взяли своё. В любом случае Алек не мог отпустить Машу.
– В Москву, – совершенно спокойно отозвалась Олейник. – Я давно хотела. Выучусь в…
– Не стоит, – перебил Алек. – Москва того не стоит. Ты там задохнёшься. Там жизнь другая, там всё другое. Там… не будет тебя.
– Только тень, да? – улыбнулась Маша. Момент как нельзя плохо подходил для шуток. Маша тоже поняла, и щёки её залил розовый свежий румянец.
Алек вдруг понял, что напоминает ему эта ситуация. Вот также он оправдывался, отшучивался перед Майей, когда решил уехать. И также это было нелепо. И он говорил тогда правду, чистую и жёсткую.
Маша тоже не могла лгать. Не лгут, не скрывают люди с такими глазами. И Алек не стал больше допытываться. И к Москве он больше не возвращался. Постукивая пальцами по ручке, он пил кофе с молоком и пытался объяснить Маше, что вообще такое работа в полиции.
– Почему полиция?
– Детская мечта.
Маша глотнула кофе и вдруг выпалила:
– А я мечтала стать балериной. Как видишь, не стала.
И разговор, петляя, завиваясь кольцами, закружился в танце из слов, смеха, случайных взглядов и неловких касаний. Для Алека всё той ночью было простым и понятным. Утром же болтовня с Машей показалась ему настоящим лабиринтом. И самое обидное: ни одной из целей Алек не достиг. Он не узнал ничего нового о деле и не отговорил Машу ехать в Москву.
Глава 14
Алек вернулся домой в три. В четыре, расчертив схемами три листа и в итоге всё перечеркнув, упал на диван. И только в пять ему удалось провалиться в беспокойный сон. Кошмары приходили снова. Они смешивались с воспоминаниями и сменялись так быстро, что казались реальными. И ни одного Алек не помнил на утро. Только вскочил он в половину восьмого, мокрый, взъерошенный, с бешено бьющимся сердцем и абсолютно разбитый. Одеяло валялось на полу, простыня скомкалась и ухмылялась Алеку с постели. В горле пересохло, голова трещала. Ещё и в первых лучах солнца простая мебель комнаты выглядела совсем живой. Шкафы, приоткрыв дверцы, переговаривались. Форточка распахнула пасть. Уродливые кривые морщины появились на шторах. И стены следили за этим немым представлением.
Холодная вода привела в чувства. Но противное скользкое ощущение чужого присутствия не уходило. Алеку казалось, что за ним кто-то пристально наблюдает. И даже не снаружи, а изнутри. Словно его мысли невероятным образом стали доступны для кого-то ещё. Может, для стен. Сколько уже в них схоронено секретов…
Алек приехал в отдел едва ли не раньше всех. Оставаться в доме значило медленно сходить с ума. На улице это странное ощущение исчезло. Алек даже остановился перед машиной, разглядывая собственную тень, но ничего странного и тем более мистического не заметил.
Андрей уже был на месте. Руслан заперся в кабинете. Он, наверное, готовил полноценное обвинение. Алек не волновался по этому поводу. Он не сомневался, что обвинение провалится. Андрей не был так категоричен. По-прежнему он придерживался промежуточной позиции. Молчаливый, угрюмый, он сидел у окна. И Алек был уверен, что знает, о чём он думает.
Камилла приехала с Линой. Обе они были в чёрном. И лица их казались ещё бледнее. Ни на секунду Камилла не оставляла Лину одну. К делам она в то утро и не притронулась. Только один раз Алеку удалось сжать в ладони маленькую ручку Лины и обменяться с ней взглядами. И, оставив поцелуй на его щеке, она отстранилась, поправила платье и прошептала:
– Ты меня понимаешь.
Конечно, Алек понимал. Камилла, Андрей, Ника, которая приехала в числе последних в таком же чёрном траурном платье – все понимали. Даже Руслан не стал проводить допросов и заваливать коллег работой. Всё утро он молчал. И, казалось, тоже понимал.
Никто ничего не сказал, когда посреди рабочего дня весь отдел уголовного розыска с посторонними и не по форме покинул участок. Все останавливались в коридорах, снимали фуражки и опускали глаза или протягивали руку Андрею и что-то бормотали. Алек не слышал. Он шёл рядом с Никой и Максом. Оба были по-своему сосредоточены. Ника со стороны казалась такой же, как всегда. Она с детства привыкла прятать эмоции. Макс же из вечно опаздывающего мальчишки-оптимиста превратился в сдержанного мужчину. Алека пугала эта перемена. Но когда-нибудь она должна была произойти.
Макс, как и на утро после убийства, расстегнул верхние пуговицы рубашки и накинул пиджак на плечи. Может, поэтому так тяжело было смотреть на него, особенно со спины столь похожего на Влада.
Отпевание проводили по всем правилам. Настояли родители Влада. Алек стоял у самого выхода из церкви, глухо доносился до него голос священника. Церковь была полна людей. Знакомые и незнакомые вовсе лица наводнили её. И Алек различал в толпе даже клубных приятелей Влада, которые едва ли когда-нибудь ходили на службу. Все в тёмном, все мрачные молчаливые. Не такими, наверное, Влад хотел бы видеть свои похороны.
– Он не верил, – прошептала Лина, когда они с Алеком выходили из церкви.
Руденко поддерживал её за руку. Лина стянула с головы платок, и волосы упали волнами ей на плечи.
Влад не верил. Поэтому и отпевание казалось не к месту. Но родители его решили иначе. И в этом Алек видел шаг к сближению. Да, поздно, но Влада снова приняли в семью.
Стоять на тихом кладбище среди тех же лиц было ещё тяжелее. Лина сжимала руку Алека. Слёзы текли по её щекам. Родители Влада в объятьях друг друга находили хоть какое-то утешение. Неотрывно они следили за церемонией. Алек же следил за лицами. Ему хватило и той секунды в церкви. Укрытый белым саваном с иконой на груди, Влад казался ангелом, и лицо его, пусть отмеченное печатью смерти, стало совсем детским.
Алек знал, что не выдержит, если увидит Влада снова. Голос священника, редкие всхлипы, шелест ветра слились в траурный гимн. Куда ни посмотришь, чёрный и белый. Тишина вместе с гимном разливалась над кладбищем. Она давила на плечи, ощутимо, больно. Алек бросил взгляд на калитку. Некоторые не выдерживали, уходили. Другие, кто едва ли знал Влада, в задних рядах уже улыбались и переглядывались.
Гроб опустили. Первые горсти земли закрыли его. Алек только тогда, поддерживая под руку Лину, подошёл к могиле. Земля была горячей. Воздух – холодным. Земля сыпалась сквозь пальцы, обжигала, врезалась крупицами в кожу. Алек слишком сильно сжимал ладонь. Воздух щипал щёки, резал в глазах.
Лина тоже кинула горсть земли и остановилась, опустила руки. Её губы беззвучно шевелились. Алек расслышал только одно слово: «Прости». Лина просила прощения у Влада. Должно быть наоборот!
Алек сжал переносицу, закрыл глаза на секунду. Слёзы застыли в горле. Сейчас он не смог бы сказать ни слова.
Лина медленно отошла от могилы и вдруг бросилась к Алеку и спрятала голову на его груди. Её плечи подрагивали. Алек обнимал Лину, как обнимал бы Нику или Камиллу. А Лина доверилась, расслабилась в его руках. И в эту секунду Алек смотрел на могилу, на людей вокруг, на священника в чёрной рясе сверху, откуда-то издалека. И он поклялся, Владу и самому себе, что защитит Лину.
Чужие эмоции больше не давили. Что-то возвышенное было в смерти, такое, какого не было в жизни Влада. И Алек боялся собственных мыслей.
Камилла с Никой держались друг друга и со стороны казались совсем не похожими. Хрупкая Стрельцова в чёрном прямом платье, совсем маленькая, но невероятно сильная. Даже теперь она твёрдо смотрела вперёд, и ни единой слезинки не блеснуло в её глазах. Рядом с Камиллой Ника выглядела как старшая сестра. Её глаза блестели, но то было лёгкое, поэтическое горе. Ника Влада почти и не знала. Она станет поддержкой для всех, кто в ней нуждается.
Макс и Олег остались в стороне. Одинаково убрав руки за спину, они неподвижно смотрели за всем происходящим впереди. Макс так и не застегнул пуговицы…
Андрей стоял в паре шагов от девушек рядом с Русланом. Скрестив руки на груди, он смотрел в небо. И Алек тоже поднял глаза к небу. Ровное, пустое, отражающее отблески солнца. Таким должно быть небо в этот день.
Здесь была и Маша. Она поймала взгляд Алека и улыбнулась уголками губ. Диана тоже приехала. Алек увидел её среди незнакомых лиц. Он оглядел и группу товарищей Влада по клубу, и девушек в тёмных платьях. Но одно лицо Алек никак не ждал увидеть…
Она пряталась в толпе среди других девушек, закрывая лицо капюшоном накинутой поверх платья кофты. Её светлые волосы были собраны в пучок на затылке. Обычно Майя так не делала. И туфли на каблуке Майя обычно не носила. Чёрт, да до сих пор Алек помнил её привычки! Он хотел окликнуть или просто бежать к ней, остановить и поговорить наконец. Но Майя, поймав на себе его взгляд, подняла глаза. Она смотрела точно на Алека какие-то несколько секунд, улыбнулась, совсем как в том переулке, и исчезла, скрылась в толпе. Тщетно Алек выискивал её глазами. Майя просто исчезла. Может, её и вовсе мне было?..
Церемония завершилась, в толпе началось движение. Лина смущённо отстранилась от груди Алека, и быстрым шагом они направились к калитке.
Поминки тоже организовывали родители Влада. Они арендовали на весь оставшийся день целый зал кафе. Швейцар встретил уменьшившуюся вдвое толпу на входе. Вслед за Камиллой и Никой Алек поднялся на второй этаж по винтовой белой лестнице. По обеим её сторонам в громоздких горшках высились монстеры. Резные перила медленным ручейком текли вниз. Лина шла рядом. За всю дорогу она ни разу не посмотрела на Алека, стыдилась того, что было на кладбище.
Лестница перетекла в просторный зал. Круглые белые столики были расположены по периметру вдоль украшенных картинами стен. В центре с потолка свисала люстра. С неё золочёными потоками лились тонкие цепочки. Они искрились и сверкали. Алеку не нравилась эта излишняя роскошь. Но для Акимовых она явно была нормой.
Прямо под люстрой стоял длинный деревянный стол. На нём не было ничего золочёного и блестящего. Только узоры на ножках и завитки на спинках стульев дополняли изящную роскошь обстановки.
На фоне звучала тихая, унылая музыка. По одному жесту Акимова она оборвалась. И тогда стало слышно, как позвякивают, переговариваясь, цепочки на люстре.
На столе уже были расставлены тарелки и бокалы. И также по жесту Акимова загрохотали отодвигаемые стулья. Место рядом с Алеком занял Макс. Лину Руденко заметил по правую руку от Ники. Девушки тихо о чём-то переговаривались. И Алек почему-то не сомневался, что речь шла о нём.
Зазвенели бокалы и вилки. Голоса стали громче. Девушки в чёрном, мужчины в пиджаках были похожи на живые тени. Так легко одежда и строгость обезличивают людей.
Алек к еде не притронулся, позволил Максу налить в бокал вина и только тогда вспомнил, что за рулём. Бокал тоже остался нетронутым. Не один Алек сидел неподвижно. Половина молодёжи со скучающим видом пялилась на картины или переглядывалась лукаво между собой. Алек стал следить за группой ребят, которые наклонились друг к другу и что-то обсуждали. Потом один из них поднялся и подошёл к Акимову, долго шептал ему на ухо. И Акимов кивнул. Тогда эта самая скучающая половина поднялась. И стол значительно опустел.
И пусть никто ничего не объяснил, Алек понял, о чём говорили тот парень и Акимов. Заскучавшая молодёжь устроит свои поминки, такие, которые одобрил бы Влад.
Кто-то из уходивших назвал адрес клуба. Алек запомнил, на всякий случай. Атмосфера в зале становилась невыносимой. Говорили, ели, пили, вспоминали и опять пили и говорили. Уже за столом не осталось и десятой части людей. Уже Андрей и Олег вышли на свежий воздух. Тогда не выдержал и Алек. Он поднялся одновременно с Максом и, сухо извинившись, спустился по лестнице.
На площадке он столкнулся с Никой и Камиллой. Девушки стояли у окна и одновременно обернулись, услышав шаги. Ника тут же подскочила к Алеку и в порыве странной нежности прижалась к нему, почти как Лина. Алек потрепал её по голове, совсем как в детстве.
– Эй, что ты делаешь?
Притворное возмущение вызвало смех. Вот правда, как в детстве. Ника подняла голову, поправила растрёпанные братцем волосы, грозно посмотрела на виновника и сама тихо рассмеялась.
– Я буду с Линой, иди.
Вот так всегда. Ничего не надо объяснять. Ника всё понимала без слов.
И только Алек спустился вниз, как в голове всплыл вполне логичный вопрос: «Куда теперь?» Ехать в отдел, наверное, пустой, и делать вид, что всё в порядке, или вернуться домой и ни перед кем не делать вид? Ни один из этих вариантов не подходил Алеку. И, ни о чём больше не думая, он поехал в клуб.
Громкая музыка встретила Алека с порога. И снова приторные запахи, духота, шум. И жизнь, которой так мало было в кафе. Алека заметили на пороге. Совершенно незнакомый ему парень, блондин лет двадцати крикнул: «Проходи, капитан!» и вернулся к прерванному разговору с миловидной девушкой у барной стойки.
Алек, вопреки здравому смыслу, прошёл, нашёл свободное место и упал в кресло. Тут же к нему подскочил другой паренёк. Лицо этого показалось Алеку знакомым.
– Один? – торопливо спросил парень и плюхнулся на диван напротив.
– Один, – подтвердил Алек, всем своим видом показывая, что знакомиться не настроен.
– И даже без девочки? – Собеседник прищёлкнул языком. – Я Гриша, Григорий Багов.
Гриша протянул руку. Алек пожал, не задумываясь. Рукопожатие его было по-настоящему сильным. Да и выглядел Багов не как клубный завсегдатай. И Алек решил поддержать разговор.
– Совсем один. – Он усмехнулся. А сам подумал: «Интересно, а этот Гриша знал Влада?»
– Тогда я похищу тебя у местных девчонок. – Багов подмигнул и, не встретив препятствий со стороны Алека, продолжил. – Слушай, я к тебе как к другу товарища. Мне всё Влад странным казался. Пришёл, не выпил ничего, глаза бегают, и смотрит под ноги. Он ничего не рассказал?..
– Тебе-то что? – перебил Алек. Слушать о Владе было просто невыносимо.
– За мной кто-то следит, – с абсолютной уверенностью заявил Гриша и сам испугался своих слов.
Алек с минуту разглядывал нового знакомого. В тусклом свете лампы над столиком, среди мигающих огоньков диско-шара это было непростой задачей. Гриша, как и многие здесь, выглядел лет на двадцать. Его светло-русые, длинные для парня волосы были подстрижены под каре и уложены в странное подобие причёски. Но несмотря на гнездо на голове Гриша легко подходил под описание типичного молодого красавчика.
– Расскажи. – Алек наклонился над столом, чтобы точно расслышать слова Гриши за гремящей музыкой.
– Тут и рассказывать нечего. Как будто кто-то копается в моей голове. И преследует. Ну прям как тень, честное слово.
Это было уже слишком. Все симптомы налицо. Ещё раз Алек обеспокоенно осмотрел Гришу. И от Багова не укрылось его настороженное внимание.
– Всё так плохо?
– Вовсе нет, – поспешил оправдаться Алек. Он ещё не знал, что думать.
Маша говорила о тенях. Сам он той ночью чувствовал странную слежку. Может, это вовсе не знак? И не будет никакого убийства. В конце концов не мог Алек оказаться в одном баре именно с тем, кто должен стать следующим.
– Это когда началось? – уточнил он.
– Сегодня. Уже прошло. Я как сюда зашёл, всё закончилось.
Алек выдохнул. И если бы не пляшущий свет, Гриша заметил бы. У Влада не заканчивалось, наоборот, усиливалось. Зато у него самого, у Алека, закончилось стоило выйти из дома.
– Слушай, ты не рискуй зря. Но, скорее всего, это ничего не значит, – успокоил Алек здорово испугавшегося Гришу.
Одного уверения хватило, чтобы на два часа Руденко стал частью клубной компании. Гриша забыл о тенях и отрывался по полной, как, впрочем, и многие здесь. Только Алек не притронулся к алкоголю. Но завлечь его в споры и болтовню ребятам удалось. Алек забылся, и тихий звон из зала кафе окончательно растворился в громкой музыке.
Уже на выходе из клуба Алек снова столкнулся с Гришей. Тот твёрдо держался на ногах и говорил почти чётко, в отличие от многих, кто остался на танцполе.
– Ты это, заходи ещё, – стукнув Алека по плечу, пробормотал он. – И спасибо. Я на тебя, если что, рассчитываю, друг.
Алек ехал и думал об этом слове: друг. О слове, которым называл нескольких людей и которое так легко бросил ему едва знакомый парень. Дружить с Гришей Алек был не против. Среди клубной молодёжи он выделялся в лучшую сторону. Помести Гришу в парк с книгой в простой одежде, Алек узнал бы в нём себя.