Но это теперь было лишь сослагательным наклонением. И чтобы не вгонять себя в тоску, Катя напомнила сама себе, что в принципе, может провести этот обряд и повторно, на следующем новолунии. Надо будет только вновь раздобыть немного его волос… А пока можно будет попробовать и какие-нибудь другие привороты. Теперь она была почти что наверняка уверена, что среди их изобилия есть и те, что должны быть настоящими. И не нужна ей никакая помощь, ни от каких странных голосов.
В итоге выпив за вечером не больше двух бутылок пива (не являлась Екатерина большой любительницей алкоголя), она попрощалась с теми, кто ещё мог заметить её отбытие, и собралась уходить домой. И неожиданно обнаружила в коридоре одевающегося Павла.
– Ой, а ты чего тут втихаря?
– Да потому что иначе могут и не дать уйти. А мне надо, – улыбнулся он ей в ответ. – Ты тоже уже всё? Пойдём вместе тогда?
– Да, хорошо, подожди минутку, – она поспешила облачиться в свои сапоги и пальто, чтобы не заставлять долго ждать уже готового к выходу Пашу. Такого подарка судьбы она не ожидала, но была ему весьма признательна.
Павлу казалось, что он знает Катю почти всю свою жизнь. Ну или хотя бы её большую сознательную часть. Всегда прилежная ученица, немного скромная, но в целом отзывчивая добрая девушка. Последние годы в школе – так и вообще староста класса. К ней всегда можно было обратиться за помощью и быть уверенным, что она не откажет. Приятно иметь в окружении человека, на которого можно положиться. Поэтому, когда он узнал, что они оба поступают в один и тотже вуз, был рад тому, что они смогут продолжить и дальше учиться вместе. Так, по крайней мере, если что, он точно будет знать, у кого можно одолжить конспект. Да и то, что педагогика была интересна кому-то, кроме него, не могло не импонировать.
Он отдавал себе отчёт, что немногие мечтают стать учителями. Престижными и модными считались другие виды деятельности, очень далёкие от этой профессии. Но ему, с самого детства в кругу семьи привили уважительное отношение к учителям и понимание значимости и важности этой специальности, невзирая на её текущую непопулярность. Потому он и сделал для себя этот выбор, осознавая, какие возможные трудности он за собой повлечёт, и нисколько о нём не сожалея. И тех, кто выбрал этот же путь, не без оснований считал своими товарищами, соратниками.
Иногда, правда, ему казалось, что он не очень-то нравится Кате. Нет, на учёбе или среди друзей они всегда отлично общались, и он слова плохого от неё никогда не слышал. Но стоило им только казаться наедине, как она моментально становилась неразговорчивой, грустно-отстранённой, как будто бы вообще случайно или по принуждению рядом с ним оказавшейся. Он, бывало, в такие моменты пытался как-то пошутить, чтобы разрядить обстановку, но натыкался на ледяную стену, и уже сам начинал испытывать некое стеснение, предпочитая тогда уж и не тревожить человека, если его компания ему и не очень приятна.
Вот и сейчас, хотя они весь вечер провели в одной компании, мило общаясь внутри неё, но стоило им только выйти на улицу, несмотря на то что шли они бок о бок, могло показаться, что они вовсе не знакомы.
– Квартирка-то, конечно, у Оли о-го-го какая, да? – решил прервать их затянувшееся молчание Павел.
– Угу.
– Да не молчи ты, деточка!
Катя аж подпрыгнула от внезапно вновь проявившегося голоса.
– Эй, ты чего? – не смог не заметить её реакции Павел. Но он беспокоился, вдруг ей не очень хорошо после спиртного – пьяной она, конечно, не выглядела, да и не видел он, чтоб она много пила, но мало ли.
– Прости, – постаралась улыбнуться Катя, – бывает у меня такое: задумаюсь, и всё…
– Да у всех, наверное, бывает. Ты, кстати, на ночь-то сама не захотела остаться или не разрешили?
– Сама… да и не разрешили бы, наверное, тоже. Нам и учить много надо. А так с утра голова болеть не будет.
– Ну ты прям примерная! – весело рассмеялся Павел.
– А ты чего? – осмелилась-таки поддержать дальнейший диалог Екатерина.
– А меня в другом месте ждут. Знаешь Машу Смирнову со школы, в «Б» классе с нами училась?
Теперь уже Катя знала её очень хорошо. И в каком классе та училась, и где жила, и какая кличка у её собаки. Это была та самая девица, с которой она застукала Пашу в тот злополучный вечер в сквере.
– Ну так. Лично не знакома.
– Мы с ней встречаемся, давно уже, – с какой-то застенчивостью признался он, – не афишируем просто особо.
Естественно, это всё Екатерина давно знала, но слышать вот так от самого Паши было не очень приятно.
– Твоя первая любовь? – сама не поняла, как осмелилась спросить девушка.
– Ну-у-у-у, не первая, ладно, признаюсь! – засмеялся он. – Но, наверное, настоящая.
Слово «настоящая» вошло в сознание Кати, словно нож. Тупой и ржавый, но при этом засаженный по самую рукоять. Она не представляла, что на это сказать. Все слова застряли поперёк горла.
– Через парк, может, срежем? – предложил Павел. Сейчас они шли вдоль квартала, и до нужного им перекрёстка было что-то около километра. Но через парк можно было неплохо сократить дистанцию, выйдя фактически уже к их району.
Будь Катя одна, в это время суток на подобный манёвр она ни за что бы не решилась, но за Пашей она была готова хоть в геенну огненную войти. Да и отдавало это, какой никакой да романтикой. Жаль только, что под руку он её не берёт.
– Хорошо, – кивнула она.
Какое-то время они опять шли молча, но собрав невиданно откуда взявшуюся смелость, Катя всё же спросила:
– Так у вас, ну с… Машей, всё серьёзно?
Она увидела появившуюся улыбку на его лице – чистую, светлую, такую, которая бывает у тех, кто знает и ценит своё счастье.
– Да. И знаешь, наверное, могу тебе по секрету рассказать, как старой подруге, так сказать. Мы, в общем, думаем пожениться. Родители наши вроде не против. Да и…
Всё последующее, произносимое Павлом, растворялось где-то в пустоте и не достигало сознания Екатерины. «Пожениться» – лишь это слово ударом тяжёлого церковного колокола раз за разом отдавалось в её голове. Ноги, казалось, стали подкашиваться, а к горлу начала подступать тошнота.
– Эй-эй-эй! Ты как, тебе нехорошо? – заметив, что его одногруппница остановилась, и, побледнев, стала оседать, Павел подскочил к ней и успел прихватить за плечи.
Мир перед глазами Кати рушился. Она почти что воочию видела, как расходятся во все стороны трещины, словно по стене, по которой ударили увесистой кувалдой, и в бездну начинают проваливаться целые куски реальности. Вот так всё закончилось, и сейчас её саму поглотит бесконечная пустота, которая разверзлась под её ногами…
– Ну а что теперь скажешь, деточка?
– Я согласна…
– Умница, деточка, умница! – залился голос звонким смехом, а через мгновение....
– Ох, прости, дорогой, что-то голова вдруг закружилась, – улыбнулась Катя Паше, невинно хлопая своими ресницами.
– Точно всё в порядке?
– Конечно, милый, ты такой джентльмен, – он всё ещё придерживал её за плечи, а она, подняв свою правую руку, нежно погладила его по щеке. – Мягкий, тёплый, живой, а я, оказывается, соскучилась по этому.
– Что… ты о чём? Почему… – хотел было начать удивляться столь резким метаморфозам в поведении Павел, но его мысли словно начал окутывать туман. Он смотрел в глаза Кати, а всё остальное растворялось, уходило на задний план и переставало иметь всякое значение.