Любовь как мотив

Глава 3

Секундная стрелка часов плавно доходит до цифры двенадцать, пробивая ровно семь утра. Будильник начинает противно пищать до тех пор, пока Эллисон, пытаясь в тщетных попытках досмотреть последний из своих снов, в конце концов не выключила его.

С трудом проснувшись и встав с кровати, Эллисон подошла к зеркалу гардеробного шкафа. Включив напольную лампу, стоявшую рядом, она тут же пожалела об этом. Несмотря на тусклый свет, в зеркале вполне ярко отражались все последствия прошлой ночи.

Эллисон лежала в своей в постели, укутавшись в одеяло с головой, чтобы не слышать доносящегося из гостиной плача Аманды, проглатывая собственные слезы. Она переживала в своей голове воспоминания, навеянные последним разговором с матерью до тех пор, пока усталость совсем ее не сломила ближе к трем часам ночи.

Направившись в ванную, Эллисон окинула взглядом гостиную, в которой Аманда так и осталась спать. Не найдя ночью в себе сил дойти до собственной спальни, она лежала свернувшись почти в клубок, на маленьком диване, где едва помещались ее ноги. Обняв словно плюшевого мишку листок бумаги и прикрывшись все тем же грузным халатом Бена, накинутого поверх пижамы, Аманда спала крепким сном.

На журнальном столике рядом стояли две, абсолютно пустые бутылки вина и недоеденная высохшая паста. Подойдя ближе, Эллисон случайно пнула пустой бокал, валявшийся на ковре. Боясь разбудить мать, она и как можно тише она взяла пульт, что лежал прямо на изголовье дивана и выключила телевизор, который без звука показывал повтор какой-то кулинарной передачи.

В комнате резко стало темно. Эллисон окинула мать опечаленным взглядом сквозь тускло доносящийся свет лампы из собственной комнаты и тихонько шаркая тапочками, которые ей были немного не по размеру, дошла до ванной комнаты.

Закрыв дверь на защелку, она включила воду в душе на полную, и сев на крышку унитаза, стоявшего напротив, снова разревелась. Но боясь, что от возгласов доносящихся из ванной комнаты, может вдруг проснуться мать, Эллисон старательно зажимала рот и нос руками до тех пор, пока прилив новой истерики не прошел.

Эллисон конечно же узнала, что за листок прижимала к себе ее мать. Он был исписан с двух сторон черной гелевой ручкой, что так любил ее отец, а его почерк и привычка писать каждую заглавную букву с размахом были узнаваемы как никогда.

Она была уверена, что все что происходило в Гринвуде, осталось там навсегда. Надеялась, что ее мать наконец отпустила прошлое и перестала винить всех вокруг в случившемся. Но увы, воспоминания и та боль, нанесенная бывшим отцом и мужем, остались как с Амандой, так и с Эллисон навсегда, вовсе не собираясь никуда уходить.

Пробыв почти час в ванной, Эллисон наконец пришла в себя. Она приняла душ, умылась несколько раз холодной водой, чтобы хоть как-то избавится от отеков на лице и постаралась забыть последние десять часов своей жизни.

Аккуратно расчесав свои русые тонкие волосы, Эллисон сделала легкий пучок и постаралась скрыть маминым консилером оставшиеся синяки под ее все еще слегка опухшими каре-зелеными глазами.

Мысль о том, что такой внешний вид скорее всего отпугнет Майлза, который вдруг обратил на нее внимание, и их общение прекратится так же резко как и началось, не давала Эллисон покоя ровно как и мысли о рецидиве ее матери.

Возвращаясь в свою комнату, чтобы переодеться, Эллисон вдруг заметила, что диван в гостиной опустел, а письмо вместе с пустыми бутылками со стола исчезли, словно ничего и не было.

На мгновение, она даже подумала, что мать все же проснулась из-за ее глухого плача в ванной, но быстро постаралась отогнать эту мысль от себя, надеясь что Аманду разбудило что-то другое. Ведь в их семье не принято было проявлять эмоции и слабость из-за сурового воспитания мистера Фелпса, отдавшего большую часть своей жизни службе и войне во Вьетнаме.

При жизни и до самой смерти, мистер Фелпс запрещал своей жене и дочери плакать, жалеть, сострадать и проявлять слабость к кому бы то ни было. Даже маленькой Эллисон бывало доставалось от него за чрезмерную эмоциональность.

Аманда жила так с самого рождения, поэтому считала это нормой в воспитании, но Эллисон, активно жившая в эпоху интернета и развития наук, понимала, что проявлять чувства это нормально и даже важно, хотя и продолжала их прятать от матери, которая в такие моменты каждый раз полностью переставала контролировать свои слова и действия.

Тем не менее, старательно пытаясь перестать думать о семейной драме, Эллисон продолжила собираться в школу. Застегнув черные брюки и накинув на себя уже немного поношенную толстовку с названием любимой музыкальной группы, Эллисон снова посмотрела на себя в зеркало: «Выгляжу конечно ужасно. Просто отвратительно. Боже, хоть бы Майлз сегодня проспал и не пришел в школу». – Разочарованно подумала про себя Эллисон, затем схватила свою сумку и неторопливо вышла из дома.

Ей казалось, что она уже опоздала на школьный автобус, который проезжает мимо ее улицы около восьми утра, и мысленно уже была готова прогулять первое занятие. Но на удивление почему-то как раз именно сегодня, автобус решил приехать на несколько минут позже обычного. Но в 8:30, ровно за двадцать минут до начала занятий, несмотря на свою маленькую задержку, он уже прибыл к школе.

Эллисон все также не спеша вышла из автобуса, оглядываясь вокруг в поиске знакомых лиц, направилась к своему шкафчику в надежде избежать случайной встречи с Майлзом. Но он будто бы предугадал это и уже стоял неподалеку от локера Эллисон, ожидая ее в компании Сэма.

– Привет, Эллисон! – С улыбкой произнес Майлз. Сэм же слегка поджав губы, помахал Эллисон рукой и стремительно удалился, похлопав той же рукой по плечу Майлза не сказав ни слова.

Сам Майлз будто бы хотел обнять Эллисон, но как только она приблизилась меньше чем на десять футов, выражение лица у него резко изменилось и он словно на мгновенье застыл на месте.

Эллисон начала одолевать легкая паника. У нее возникло ощущение, что Майлз сейчас просто молча развернется и уйдет оставив ее в неловком положении на глазах у окружающих. Фраза о том, что внешность всегда решает, где-то услышанная Эллисон еще в одиннадцать лет, будто бы намертво засела у нее в голове на всю жизнь. И ей казалось, что Майлз как раз один из тех, для кого подобная фраза имеет большое значение.

– Ты как-то неважно выглядишь. – Немного растерянно продолжил Майлз. – У тебя что-то случилось или просто не выспалась?

– Привет. Да… Ну, вообще не то чтобы случилось, просто ночка выдалась длинная. – Эллисон постаралась выдавить из себя улыбку, но тихий и слегка опечаленный голос выдавал ее настроение.

– Изучала новую тему по физике?

Майлз указал глазами на учебник, что Эллисон держала в руках.

– Ох, эм…

Эллисон явно растерялась. Больше всего на свете ей не хотелось впутывать новых друзей, и тем более заинтересованного в ней парня в свои семейные проблемы.

Прокрутив перед глазами отрывки из средней школы, она расстроенно опустила глаза, не найдя достойного ответа на вопрос Майлза.

– Хм, я надеюсь дело не во мне? – Вдруг насторожился Майлз. – Ты только не подумай… Я.. я не хочу торопить события и давить на тебя. Просто у меня на тебя есть кое-какие планы и вполне серьезные, поэтому мне не хотелось бы все это время ходить с ложными надеждами. Если ты понимаешь о чем я.

Эллисон тут же забыла обо всем на свете. Эти слова Майлза вызвали у нее внезапное, но приятное ощущение порхания тех самых бабочек в животе, а также легкую дрожь по всему телу и мимолетную мысль: «О, боже… опять это ощущение. Нет – нет – нет. Я что влюбляюсь?».

– Нет, что ты! – Воскликнула Эллисон с легким волнением в голосе. – Я наоборот безумно рада нашему общению. Просто вчера вечер выдался тяжелый, не физика… это… эм… немного личное, извини.

– Ох, прости, я не знал. Уверен, все наладится. Прости, что вообще задал этот вопрос. Не стоило…

– Нет, нет. Просто семейные неурядицы. Такое бывает, ничего страшного. И они точно не из-за тебя.

Обычно, Эллисон необыкновенно застенчива и закрыта в общении с новыми людьми, ровно до тех пор, пока не узнает их получше и не ощутит себя рядом с ними комфортно. Но сегодня, когда Эллисон внезапно поняла, что общение с Майлзом ей перестало приносить дискомфорт и волнение, ее скованность стала постепенно исчезать.

Спустя примерно еще пять минут их наконец непринужденной беседы, ее настроение стало до неузнаваемости приподнятым:

– Вообще, я очень боялась, что мой внешний вид тебя отпугнет и все полетит в тартарары. Поэтому я все еще хочу уточнить: сегодня все еще в силе? – Эллисон закончила свой вопрос, параллельно перестав копаться в своем шкафчике.

– Ну ничего себе, так вот что ты обо мне думаешь. – Удивленно произнес Майлз. – Конечно все в силе, Эллисон. Мне даже немного обидно от таких слов. – Он скорчил грустную гримасу и они оба засмеялись.

Тут в их диалог внезапно ворвалась Джуди, появившаяся словно из ниоткуда, и как всегда в сопровождении Рэйчел.

– Привет, ребята! – С приподнятым настроением поздоровалась Джуди, приобняв со спины Эллисон.

– Ого, ты выглядишь сногсшибательно! – Поразилась Эллисон.

Обычно Джуди не любит наряжаться в школу и тратить на это время, ведь она и без того всегда хорошо выглядит. Но сегодня, вместо заколотых крабиком ее блондинистые волосы, были аккуратно уложены широкими волнами. А вместо ее любимого наряда в виде свитшота и короткой юбки, она была одета в классический, элегантный и хорошо выглаженный костюм.

– Привет, Джуд! Рэйчел! – Удивленным тоном произнес Майлз, отдельно помахав рукой в знак приветствия Рэйчел. – Что за повод? Том пригласил тебя на деловой ужин, чтобы обсудить новую школьную политику?

– Ох, нет. У меня сегодня выступление сразу после занятий. Ну, точнее прослушивание в местный театр для юных талантов. Если все получится, буду выступать там на день благодарения. Так что, не хочу ударить в грязь лицом. Поэтому сегодня я деловая леди.

Джуди, широко улыбаясь, прокрутилась вокруг своей оси, продемонстрировав наряд со всех сторон.

– Том с ума наверно сойдет, увидев тебя в таком образе. – Слегка усмехнувшись произнес Майлз.

– О, это точно! – Поддержала Рэйчел. – Ну все, Джуд, пошли. У нас первый урок биологии, не стоит на него опаздывать. К тому же будет тест.

Рэйчел, закрыла тетрадь в которой что-то повторяла, не обращая ни на кого внимания, и тут же одернув Джуди за локоть, заставила ее поторопиться.

– Ну, да. Нам наверно надо бежать. Не скучайте! Увидимся в столовой! – Уходя крикнула вслед Джуди.

Тут же прозвенел звонок. Эллисон закрыла свой шкафчик, накинула на плечо сумку и хотела было уже уйти, но вопросительно посмотрела на Майлза будто ожидая от него чего-то. Майлз же, поправляя рюкзак, словно ожидая этого взгляда, сказал:

– В общем, я буду ждать тебя после уроков там же, где и вчера. И да, выглядишь ты сегодня очень даже мило. Мне нравится. Но на выходных обязательно выспись.

Эллисон после этих слов просто расплылась в улыбке. Майлз ее обнял и они молча разошлись в разные стороны по своим кабинетам, каждый думая о своем.

***

– … А вообще, есть еще один потрясающий факт о нем. – Майлз посмотрел в сторону Эллисон, чтобы убедиться в ее заинтересованности рассказом, закуривая уже третью сигарету.

– И какой же? – Эллисон была действительно заинтригована.

Идя неторопливо в сторону дома Эллисон, Майлз, двадцать с лишним минут без умолку делился со своей новой подружками всеми знаниями, которые почерпнул из криминальных телевизионных хроник, которые на удивление нравились им обоим.

– Как он сбежал из тюрьмы. Как по мне, это гениально даже по сегодняшним меркам. Из куска деревяшки, который ему передал его же адвокат, он вырезал макет пистолета и покрасил гуталином. И он был настолько реалистичным, что Джон запугал этим оружием нескольких охранников, запер их, захватив с собой их настоящие оружия, выпустил своего нового тюремного друга и сбежал вместе с ним незамеченным через тюремный гараж. Ну разве не мастерски он всех обыграл? – Майлз даже рассмеялся в конце так, будто он гордился проделками своего земляка – Джона Диллинджера, знаменитого гангстера тридцатых годов.

– Ничего себе, и правда смело. – Произнесла с удивлением Эллисон. – А как он умер?

– О, его сдала возлюбленная. – С энтузиазмом продолжил Майлз уже слегка хрипловатым голосом. – Джон был большим фанатом кино, и после тюрьмы это было его главным хобби… Ну, после грабежей конечно.

Вдруг Майлз резко остановился и несколько секунд молча смотрел на Эллисон пристальным взглядом, прежде чем задал вопрос:

– Подожди, ты замерзла или мне кажется?

– Ну, вообще есть немного. Я сегодня проспала и в спешке не глянула погоду. Хорошо, что нет хотя бы дождя. – Эллисон смущенно пожала плечами, плотно скрестив руки на груди.

Погода в этот день и правда была немного мрачная и совсем не похожая на ту, что бывает в начале октября в Индиане. Небо было затянуто тяжелыми тучами, но местами все же, сквозь них старательно проскальзывали тусклые полупрозрачные лучи солнца, а прохладный ветер лениво обдувал деревья и встречающихся ему на пути прохожих.

– Вот, держи. – Майлз без колебаний снял с себя черный бомбер обклеенный всевозможными винтажными заплатками и накинул на Эллисон. Сам же остался в светло-голубом джемпере с аккуратно выпирающей из под него белой рубашкой. – А теперь давай сюда свою руку, буду греть.

Он уверенно скользнул пальцами по ладони Эллисон и их кисти нежно сплелись воедино.

– Так вот, о чем это я?! —Как ни в чём не бывало продолжил Майлз. – Его сдала собственная возлюбленная. Дело было в Чикаго. И если мне не изменяет память, то ее звали Анна Сейдж. Она пришла в полицию и сообщила агентам, что ее подруга пришла в публичный дом, которым владела сама Анна, вместе с Диллинджером. И та узнала Джона из газетной вырезки. А на следующий день они втроем как раз планировали поход в кино…

Рассказ был поистине удивительным, но Эллисон перестала слышать не только Майлза, но и любые окружающие ее звуки сразу после того как их ладони соприкоснулись. Она полностью погрузилась в себя, словно утонув в нахлынувших как цунами чувствах, даже ни о чем другом Эллисон думать больше не могла.

Его рука была настолько теплая, что целиком согревала Эллисон, а его слегка грубоватый, но приятный голос плавно растекался по ее бурно пульсирующим венам.

– Эллисон?! – Майлз вернул ее снова на землю. – Ты тут?

– …Да… Эм, они втроем собрались в кино. – Спустя несколько секунд, Эллисон растерянно повторила последние услышанные ею слова, будто резко очнувшись от глубокого сна.

– Ну вообще-то я уже рассказываю тебе самое интересное – финал. – С недоумением произнес Майлз.

– Да, прости… я… я что-то задумалась… и… – Эллисон начала еще больше теряться.

Майлз, решив, что Эллисон снова думает каких-то своих личных переживаниях, которые вроде как не касаются его, решил не акцентировать на этом внимания в этот раз и плавно сменил тему:

– Кстати о кино. Я тут хотел спросить…

Они остановились буквально в пятидесяти футах от дома Эллисон. Повернувшись лицом друг к другу, они продолжали держаться за руки.

На улице стремительно темнело. Но не столько от приближающегося вечера, сколько от застилающих небо туч. А где-то вдали и вовсе стали раздаваться глухие раскаты грома.

Майлз бегло осмотрел небосвод на горизонте и продолжил, остановив свой взгляд на Эллисон:

– Мы завтра вечером с ребятами планируем поход в кино. На днях вышел новый ужастик… Что-то про город мертвых, точного названия не помню. А после, с ночевкой едем к Тому. Его родители уехали в Саут-Бенд к родным на все выходные, так-что хотим устроить мини вечеринку с настолками, классной музыкой и может быть парочкой бутылок виски. Вот… Хочу чтобы ты была тоже.

Эллисон сжала губы и отвела взгляд.

– Ты не думай, я не давлю на тебя. – Спокойно продолжил Майлз. – Если проблема в родителях, ничего страшного, ночевка может и подождать, но вот в кино то тебя должны отпустить?!

– Да, ты прав. Ночевка звучит круто, но родители наверняка будут против. Хотя в кино я с удовольствием схожу. – Воодушевленно ответила Эллисон, стараясь скрыть внезапно наступающую тревогу. – А кто еще из ребят будет?

– Вся наша компания само собой, и очень надеюсь, что ты тоже.

Эллисон смущенно улыбнулась.

– Ну, мы пришли. – Резко сменил тему Майлз. – Ты как, в порядке? Не устала?

– Ну, мой дом конечно немного дальше. Вон тот. – Эллисон указала свободной рукой дом стоящий через три от того где они остановились и тихо усмехнулась. – А так, я в порядке, ничуть не устала. Время с тобой пролетает просто незаметно.

– Ох, эм… Да, я еще не совсем запомнил, извини. Но в свое оправдание скажу, что они чем-то похожи.

Ребята рассмеялись.

– И… я очень рад сегодняшнему дню с тобой, Эллисон. Правда.

В этот момент прозвучал раскатистый гром уже где-то совсем близко и Майлз заторопился уходить в надежде не попасть под дождь, но все еще продолжал крепко держать Эллисон за руку.

– Ну что, тогда до завтра?

– Да, я тоже очень рада, Майлз. До завтра. – Эллисон впервые произнесла его имя вслух, от чего у нее даже пробежал легкий холодок по спине. – Кстати, я надеюсь ты недалеко живешь отсюда. Как ты будешь добираться? Вот-вот дождь начнется.

– Я бы конечно счел это за приглашение зайти к тебе на чашку горячего чая, но я не такой легковерный, как ты думаешь. – Слегка рассмеялся Майлз. – А если серьезно, то не переживай. Я вчера засек, мой дом всего в двадцати пяти минутах ходьбы от твоего. Я живу на Гилфорд Авеню. Так что, я точно должен успеть до начала ливня.

Майлз наконец отпустил руку и просто обнял Эллисон на прощание.

– Я тебе завтра еще позвоню, если ты не против?!

– Не против. – С трепетом ответила Эллисон.

– Надеюсь увидимся завтра, Эллисон?! Пока.

– Да, я тоже, пока.

– А, и вот еще что, Эллисон. Внешность зависит не от шмоток и прически.. и даже не от макияжа. Внешность зависит от того, какую песню поет душа, запомни.

Майлз подмигнул на прощание, и сунув руки в карманы джинс, поспешил домой. Эллисон же переполненная всеми эмоциями мира побрела в дом, смотря ему вслед.

Закрыв за собой входную дверь и бегло осмотрев дом, она с облегчением вздохнула. В доме царила полная тишина, а значит Аманды не было дома.

Эллисон зашла в свою комнату и кинув рюкзак к письменному столу, подошла к зеркалу, чтобы посмотреть на свое глупое, но счастливое выражение лица. И только в этот момент она заметила, что куртка Майлза все еще на ней.

Даже не думая ее снимать, Эллисон, прокручивая в голове последние слова Майлза, взяла со стола наушники. Закрыв глаза и наполняясь счастьем, она растворилась в одиночном танце под свою новую любимую песню, повзаимсвовав из кармана его куртки сигарету.

Эллисон никогда до этого не курила. Ей просто хотелось проникнуться этим человеком как можно глубже. Утонуть в нем. Прожить хотя бы мгновение его жизни и понять каково это быть влюбленным в нее.

«Дорогой дневник, сегодня пятница, 3 октября, 2014.

Через три недели мне уже исполнится шестнадцать. Но мне все еще кажется, что я совсем ребенок. Я отказываюсь верить, что время летит так молниеносно.

Еще в прошлом году, да что там, даже в начале этого года, я была убитым подростком, над которым жестоко надругалась жизнь. А сейчас, когда только-только стукнул октябрь, я почувствовала себя снова живой. Как никогда раньше.

У меня появились классные друзья. Иногда мне даже кажется, что я попала в какое-то реалити шоу с розыгрышами, ведь иначе я не могу объяснить свою дружбу с ними. А еще Майлз.

Он вскружил мне голову всего за пару дней и заставил меня испытать то, чего я еще никогда в жизни не испытывала. Те самые пресловутые бабочки в животе… Теперь я знаю как это. А еще, я теперь знаю, от чего могут подкашиваться колени. Это все конечно не объяснимо, но так ощутимо и так приятно…

Я чувствую как постепенно отдаю ему себя. По кусочкам. Словно под гипнозом. Сама не понимаю, как это происходит, ведь сам он пока для меня остается загадкой».

Тем же вечером, когда часы уже показывали почти полночь, Аманда вернулась домой.

На улице продолжала бесчинствовать плохая погода и дождь не оставил Аманде ни малейшего шанса дойти от машины до дома сухой.

Встряхнув от накопившейся воды зонт, она оставила его сушиться возле двери. Промокшие ботинки, Аманда охотно сменила на свои любимые домашние угги, которые предпочитает носить в холодную погоду. И взяв с пола пакет из продуктового, который она притащила с собой, побрела уставшей походкой на кухню.

Эллисон к этому времени уже спала. Поэтому, к счастью, она даже не слышала, как Аманда снова заливает свою жизнь алкоголем, сидя в гостиной за просмотром кулинарных шоу.