Проклятие Тёмного

– У тебя есть капюшон, если ты забыла.

Я быстро перебросила волосы и накинула капюшон, про него я совсем не подумала, стало немного проще. Конечно, я продолжала привлекать внимание, и все понимали, кто едет, но я чувствовала себя лучше, могла представить, что этих взглядов нет.

Так, мы ехали, пока солнце не стало палить невыносимо, прошло часа четыре от начала пути, тело затекло, всю дорогу я сидела как палка, ведь стоит расслабиться, и я почувствую своего спутника, от этого спина ныла, а про мягкое место и говорить нечего. Не знаю, как они держатся в седле весь день.

Я ёрзала с каждым шагом всё больше, накидка была сброшена ещё час назад, при этом все гвардейцы были по-прежнему укутаны, как будто солнце жарило только меня. Более того, за всё время пути они не проронили ни слова.

Невыносимо мучила жажда, да и голод тоже, я не ела со вчерашнего дня, а последняя жидкость, что была в моем рту, – нектар. Дома в стрессе это не ощущалось так, как сейчас. Просить воду или остановиться не хотелось, возможно, это было глупо, но я не была готова получить отказ, да и пока не придумала, как себя вести с ними, вот и решила, что лучше терпеть и молчать. Рано или поздно они должны остановиться или ощутить жажду, в конце концов, у нас же одни потребности, по крайней мере, я надеялась на это.

Я не знала, кем были гвардейцы, может, они вовсе ни в чем не нуждаются, такая вероятность была, это работало не в мою пользу.

В какой-то момент я увидела перед собой лес, точнее, вначале был лес, а потом он начал походить на зелёный туман: сильнее растекаясь перед глазами. Тело практически не ощущалось, только лишь то, что больше не сижу вертикально.

Приятный прохладный ветер обдувал кожу, шум листвы успокаивал, на секунду мне даже удалось забыть обо всех событиях, произошедших сегодня. Всё правдивее была мысль, что стоит открыть глаза, и ничего этого не было – я просто задремала на свежем воздухе.

Между тем в сознание начал пробиваться запах еды, живот предательски заурчал, притворяться дальше спящей было большим соблазном, но именно сейчас я начала ощущать, что по мне кто-то ползёт.

Я открыла глаза, сдула в траву нарушителя покоя и осмотрелась: лошади паслись на поляне под солнцем, рядом с ними был один гвардеец; в другой стороне был разведён костёр, возле которого сидели ещё двое, и по-прежнему они не сняли свои капюшоны, что теперь, вдали от жилых селений, казалось странным.

– Если ты, таким образом, решила избежать своей участи, всё напрасно, это тебе не поможет.

Я вздрогнула от неожиданности и повернула голову на звук. Чуть за моей спиной, оперевшись о дерево, сидел четвёртый гвардеец, по голосу определила, что именно с ним ехала всю дорогу. Он бросил мне флягу с водой. И я не без удовольствия её приняла. Хотя жажда мучила уже не так сильно, как в дороге, возможно, меня пытались напоить.

– Спасибо. Как долго я здесь лежу? – мои вопросы гвардейца интересовали мало, он не ответил и вообще сделал вид, будто и не слышал.

– Твои потребности абсолютно никого не интересуют, но ты должна сообщать, если тебе нужна вода, еда или справить нужду. Каждый раз откачивать тебя и ждать твоего пробуждения у нас нет ни времени, ни желания.

– Я поняла. Я думала, что дотяну до момента, когда мы остановимся.

– А ты уверена, что нам нужны остановки?

– Нет.

– Кто бы сомневался. Занятное чтиво, – он поднял с колен тетрадь, и я перестала дышать. Это была та самая тетрадь, которую я взяла с собой. Я не знала, что сказать. Кажется, когда я думала, что всё плохо, я не ожидала такого поворота. – Интересно, откуда у деревенской девушки без магических способностей подобные знания? Я же не ошибся, что писала это ты?

– Я не… Это не то…

– Могу предположить, что все подозрения в отношении тебя нашли своё подтверждение, силы в тебе нет, но твоя тесная связь с травами о многом говорит. Так кто и за что заплатил тебе четыреста золотых?

– Эти деньги я накопила. Это всё совсем не то, чем кажется.

– Я послушаю твою историю на заседании, хотя вряд ли оно потребуется: преступление налицо.

Видимо, так себя чувствует загнанный зверь, ситуация усугублялась всё больше, и я сама этому способствовала. Он прав. Вот ведь дура, иначе не скажешь. Взяла с собой тетрадь и надеялась, что её никто не найдёт, просто глупо.

– Зачем вы так? Я не преступница!

– Можешь тешить себя этой мыслью, хотя это опять же ничего не меняет. И как сильно ты преуспела в этом деле?

Это уже было похоже на какую-то насмешку.

– Могу приготовить чай или отравить, – как это сорвалось с языка, не понимаю, но что сказано, то сказано. Я обещала отцу вернуться, а такими темпами доехать бы до замка.

Из мысленного самобичевания меня вывел тихий смех, и, кажется, его трясущиеся плечи вполне могли быть теми самыми плечами, которые стояли в моём доме около двери. Ну, либо у нас собралась крайне весёлая компания.

Гвардеец встал и направился к лошади, я не сводила с него глаз, пока мужчина открывал свою сумку и клал в неё тетрадь. Затем он развернулся и направился к уже затушенному огню.

Меньше чем через минуту ко мне подошёл другой гвардеец, тот, с кем общалась на рыночной площади. Вообще, неплохо было бы узнать их имена, чтобы хоть как-то их различать. Возможно, стоит дать им прозвища, чтобы хотя бы в моей голове они не были безымянными? Он протянул мне мясо на самодельном шампуре и кусок хлеба.

– Поешь, следующая остановка будет уже после заката.

Либо я была чрезвычайно голодна, либо мясо было очень вкусным, хотя, скорее, первое, так как и хлеб не сильно ему уступал.

В этот раз я не ждала приглашения, а сама подошла к лошади, решив ждать там. Конь был вороной масти, его шерсть играла на солнце, длинная гладкая грива, на ощупь хоть и была жёсткой, но она и близко не сравнится с тем, что я видела у других лошадей. Конь стал переминаться с ноги на ногу, за ним хорошо ухаживали, это было видно. В деревне были лошади, но ни одна из них не выглядела так благородно.

Я любовалась и поглаживала коня, стараясь не придавать значения тому, как он искоса поглядывал на меня, при этом фыркая. Видимо, он мне нравился больше, чем я ему. Но заняться мне было нечем, поэтому ему пришлось смириться.

Рядом со мной оказался один из гвардейцев, он дал мне яблоко для коня. Осторожно протянув яблоко к морде, я обрадовалась, когда конь с удовольствием его умял, кажется, я могу рассчитывать на его благосклонность.

– Как вас зовут? Не очень удобно, что все знают моё имя, а я не знаю даже, как обращаться к кому-то конкретному.

– Тебе это не нужно, можешь обращаться к тому, кто к тебе окажется ближе.

Вот и поговорили, ну и ладно, больно надо.

– Нам пора.

Остальные тоже вернулись, я решила, что не совсем беспомощная и смогу забраться в седло сама, и, пока они о чем-то говорили, обошла коня и начала взбираться. Схватившись за гриву и засунув ногу в стремя, я залезла на коня, уже было загордилась своей изворотливостью, как конь начал брыкаться и подниматься на дыбы, он топтался, намереваясь меня сбросить.

Я взвизгнула, прижалась к его шее, обхватив крепко руками. Поводья то и дело хлестало меня, но ухватиться за него я не могла, просто боялась отпустить шею. Казалось, вот-вот, и сил держаться больше не будет, я упаду, конь меня затопчет, и всё, из всех ожидающих меня опасностей умру такой глупой смертью.

Спасение пришло, откуда не ждали, вру, конечно, очень ждали. Мой всадник остановил коня какими-то незамысловатыми движениями: сначала он мелькнул сбоку и заставил животное опустить передние ноги на землю, затем ухватил стремя и потянул на себя, заставил сделать шаг. Конь фыркнул, но послушно выполнил все указания. Когда я убедилась, что тот ведёт себя спокойно, оторвалась от шеи, выпрямилась и только заметила, как сильно дрожали руки.

– Видимо, яблоком его расположение не заполучить…

– Мы едва отъехали, а это уже твоя вторая попытка попрощаться с жизнью.

Это было неприкрытым упрёком, брошенным перед тем, как запрыгнуть на коня за мою спину.

Мы тронулись, и, как только покинули лес, понеслись галопом, лицо приятно обдувало, пусть и тряска вызывала дискомфорт. Я старалась держаться крепче, но оттого, что я была в седле не одна, было спокойнее.

Зелёные леса сменялись полями: сначала были цветы, затем снова леса, и вот виднеется поле пшеницы, значит, не так далеко будет поселение. Так и было, вдалеке вырисовывались крыши домов, мы проезжали их на достаточном расстоянии, постройки мелькали перед глазами и временами сливались в красочное пятно.

Моя потеря сознания не сильно восполнила то, что я не спала уже вторые сутки. Держаться удавалось всё хуже и хуже, голова постоянно склонялась набок, и я заваливалась.

Ощущение крепкой руки на талии, прижавшей меня к себе, в первую секунду смутило, но я поняла, что меня держали, и отпустила ситуацию, позволив себе отклониться назад, на мужскую грудь, и положить голову на плечо. Под размеренное сердцебиение и топот копыт я погрузилась в крепкий сон.

Несколько недель в пути выматывали, особенно без подготовки. Мы делали пару коротких остановок в день, а ночные привалы длились часа четыре от силы. Всё чаще мне приходилось спать в седле. Мои спутники, казалось, не испытывают усталости от такой дороги, если бы не лошади, и правда могли бы не совершать остановок вовсе.

За всё это время мне так и не удалось узнать их имён и даже увидеть лиц. Они не отличались особой разговорчивостью, но, по крайней мере, я успела привыкнуть к тому, кто ехал со мной. Теперь я не задумывалась, как соблюсти дистанцию в седле, а ехала, как мне было удобно. Подозреваю, что, когда наш путь будет окончен, я ещё долго не смогу сидеть нормально.

На границе с пробуждением я услышала разговор:

– Остановимся за Долиной, возле озера Луар.

– Может, в трактире, что перед Долиной?

– Не в этот раз. Нужно попасть в город как можно быстрее. Если не пересечём Долину сегодня, завтра придётся ждать полудня. Ты будешь рад вспомнить, как это – спать на земле.

– Не могу сказать, что успел забыть, но кто я такой, чтобы спорить с тобой?

– Тоже верно.

Сквозь сон не удавалось разобрать все слова, и не уверена, что это мне и вовсе не приснилось. Но дальше стало интереснее.

– А что с девчонкой?

– А что с ней?

– Её увлечения вызывают вопросы. Как далеко она зашла в этом? А ещё интереснее, откуда эти знания. Тетрадь, что ты показал, в ней слишком точные знания, как по учебнику, а некоторые сноски явно взяты из опыта практикующего мага, но в деревне таких магов нет, кто ей это передал?

– Тоже задаюсь этим вопросом. По приезде запроси списки всех, кто мог так или иначе владеть этими знаниями и находился в той части Тенебриса.

– Сделаю. Но ты же знаешь, что помимо этого она имела тесный контакт с корнем венума. Следы были свежие, подозреваю, именно это и помогло ей раздобыть такую сумму за короткий срок.

– Уверен, так и есть. Когда средство всплывёт, мы узнаем об этом, и кто изготовитель, вопроса не возникнет.

– И что тогда?

– То же, что происходит в этих случаях, разве она чём-то отличается от остальных?

– А пока под стражу?

– А пока не распространяйся. Я ещё не решил, как с ней поступить.

Это точно был не сон, потому что после упоминания обо мне я проснулась окончательно, но продолжала лежать с закрытыми глазами. Страх сковывал тело и мысли – они знали о венуме. Я вспомнила, как гвардеец внимательно изучал мой прилавок на рынке, как его привлёк шалфей и ступка, а после – что именно он стоял возле вещей, с которыми я вернулась. Значит, он прекрасно разбирается в травах, скорее всего, он маг.

Их разговор был странным, они общались без имён и статусов, но не были равны, возможно, тот, с кем я еду на лошади, командир? Но почему он будет решать, что со мной делать, если меня везут к Тёмному? Тысяча мыслей и вариантов проносились в голове, одна была хуже другой. Они обо всём знают, наказание за это может быть очень суровым, тогда почему они не хотят об этом распространяться? Почему не взяли под стражу, как пленницу? Я точно была пленницей, но мне не предъявили никаких обвинений, хотя у них были неопровержимые доказательства.

– Твоё сердце стучит громче копыт, – шёпот командира возле моего уха.

Я открыла глаза, поднимая голову вверх, в таком положении я по-прежнему не видела его полностью, лишь резко очерченный квадратный подбородок и губы, мне хотелось увидеть больше, но капюшон не позволял.

Заметив мой взгляд, на его лице появилась улыбка с белыми ровными зубами. Его рука по-прежнему держала меня за талию, а я не спешила принимать другое положение. Он знал, что я не сплю, а слушаю, тогда почему продолжали обсуждать мою судьбу, а до этого едва ли говорили при мне?

Я не уверена, правильно ли я поступаю, но тянуть дальше не было смысла, поэтому я решила узнать хоть что-то.

– Что со мной будет? – я старалась говорить тихо, чтобы слышал только он. В этом не было нужды, когда он заговорил, маг отъехал вперёд и поравнялся с тем, кто уже был там, ещё один ехал где-то за спиной, о чём свидетельствовал топот копыт, но, судя по звуку, не сильно близко.

– Ты невнимательно слушала?

– Ты ещё не решил? – это прозвучало не с сарказмом, как хотелось, – сильно мягче, но вот переход на ты остался именно от моего желания съязвить, получилось странно, но он меня не исправил, лишь кивнул. – Разве ты должен решать мою судьбу, а не правитель?

Он немного опустил голову, как будто хотел на меня посмотреть, а, может, именно это он и сделал.

– А ты бы хотела, чтобы твою судьбу решал Тёмный? Считаешь, он может быть более благосклонен к тебе, Катарина?

– Всё дело в неоплаченном штрафе?

Он рассмеялся:

– Думаешь, если бы дело было в штрафе, кто-то бы стал заморачиваться? Неуплата штрафа грозит лишь пеней, так же, как и неуплата налога, и только когда сумма превышает тысячу золотых – работами, разве ты не знала? Быть может, не знал твой отец, всю жизнь проживший в Тенебрисе?

– Я… – о, боги, я не знала, точнее, знала, но гвардейцы пришли в мой дом первый раз, и это просто вылетело из моей головы, но отец ведь точно знал, тогда почему не сказал? Я резко выпрямилась и развернулась к нему почти всем корпусом, насколько позволяла поза наездницы. – Тогда почему я здесь?

– Может быть, потому, что ты используешь травы, которые вне закона для магов без лицензии, тем более для женщины, которая не имеет никаких магических сил? Может, потому, что твоя аура отливает золотом и это делает тебя потенциальным носителем силы, или потому, что тебя выбрал Тёмный? А может, это всё чушь собачья и ты не доедешь до замка: тебя используют гвардейцы из-за милой мордашки и выкинут? Как думаешь, какая версия правдоподобнее?

Ком встал в горле, я старалась проглотить его, но он был словно острый камень, что с нажимом обдирал горло.

Они знали про травы, значит, это и правда могла быть причиной, но разговор, который был между ними ранее, подсказывал: освещать это они не планируют, по крайней мере сейчас. Значит, это неосновная причина, по которой я здесь.

Он сказал про мою ауру, что она отливает золотом, но ведь это только байки. Когда-то Сута рассказывал, что после того, как женщины лишились всех дарованных сил, независимо кем они были: магами, эльфами, оборотнями, деккальфарами или первозданными, они стали отличны от людей лишь внешне. Изредка встречались имеющие золотое свечение, что значило: магия не покинула их окончательно, но воспользоваться они ей не могли, ибо внутренний резерв был пуст.

Моригана приказала найти всех, кого смогут. На женщин с золотистой аурой началась охота. Вначале она пыталась вернуть им магию разными способами, а затем, решив, что у каждого в отдельности её просто недостаточно, с помощью ритуалов вытянула её из всех, кого к ней привели. В итоге все, кто был там, погибли: ритуал высосал из них жизнь, ведь магии в них либо не было, либо она была запечатана, и что с этим сделать, не смогли понять до сих пор.

Но тех, кто имел такую ауру, забирали, и что с ними было дальше – неизвестно. Точнее, официально заявлено, что они служат Тёмному, только их никто не встречал после.

Скорее всего, это всё выдумки, и таких женщин не существует. Но если это правда, то Сута никогда не говорил, что моя аура была с золотым свечением, хотя не уверена, что он видел ауру, думаю, это как раз то, что он назвал чушью собачьей.

Вариант, что меня выбрал Тёмный, совершенно невозможен, он про меня слышать не слышал. Девушка из небогатой семьи, живущая почти на краю Тенебриса, зачем я ему? Ерунда получается. Истории про наложниц Тёмного облетели весь Тенебрис, а может, и вышли за его пределы. Он превращал в неё любую девушку, которую хотел, и все считались красавицами. По слухам, участь у них вовсе незавидная, он прослыл жестоким не только к своим врагам.

А вот последнее заявление пугало больше всего. Ведь правда, я совершенно не защищена, они могут сделать всё, что захотят, и вряд ли кто-то им может помешать.

– Они все звучать как бредни.

– Но ты их тщательно обдумала.

– Так поступают скорее разбойники, чем гвардейцы!

– И как много ты встречала тех или других?

Я уставилась перед собой. Что я могла ответить? Разговор совершенно не клеился. Всё стало мрачнее и запутаннее. История со штрафом – полная ерунда, оказалось, мне просто должны были назначить пеню, а значит, я могла никуда не ехать. Но при этом мои познания не остались тайной, и откажись я ехать, они спокойно вынесли бы обвинение, поменяв мой статус на осуждённую, а пока вроде и нет клейма.

Дальше мы ехали в тишине. Я оставила все попытки выяснить хоть какую-то информацию, всё равно они ничего не дают. А услышать ещё что-то подобное я была не готова.

Солнце близилось к горизонту. Мы приближались к Долине. Место жуткое. Я никогда не была здесь раньше, но знаю, что после полуночи и до полудня Долину пересекать запрещено. В это время здесь небезопасно. Периметр Долины блокируется защитой купольного типа, ибо именно в это время здесь охотятся дикие и опасные существа. Редко кому удаётся пересечь её живыми, если купол накрылся – отсюда нет выхода, спрятаться негде, да и не получится.

Это место появилось задолго до моего рождения, знаю, что правители и мирные жители пытались бороться с тварями много лет, но в какой-то момент Айден взял обитателей Долины под свою защиту и запретил убивать их. Причин никто не знает, был создан купол, что защищал жителей и самих существ.

При входе в Долину гвардейцы стали более насторожены, ехали мы очень быстро, после такого лошади просто должны слечь.

Я держалась всеми конечностями, прижимаясь ближе к лошади, меня то и дело подбрасывало, отрывая от седла, но лошади ход не сбавляли. До того, как купол опустится, оставалось не так много времени, а Долина не маленькая. Я не была уверена, что в это время здесь нельзя никого встретить. Оглядываясь по сторонам, я перестала моргать.

Со стороны раздался громкий рык и скрежет, я уже забыла про все обиды и прижалась ближе к своему всаднику. Душераздирающее завывание, и снова скрежет, по коже пробежали мурашки.

– Они могут охотиться в это время?

– Могут, но их не должно быть много.

Командир притянул меня за талию, это движение уже становилось привычным, я поддалась, сейчас хотелось чувствовать себя хоть немного в безопасности. Но потряхивать меня не перестало. Видимо, предчувствуя моё состояние, он сжал слегка мой живот.

– Перестань трястись. Тебе не стоит бояться обитателей Долины, ты всё это время находишься с тем, кто опаснее их.

– У кого-то слишком высокая самооценка?

Он рассмеялся. Хоть я и не понимала, как можно сейчас испытывать веселье, когда в любую секунду ты можешь стать чьей-то едой.

В какой-то момент я услышала шум за нами, где был ещё один гвардеец. Мы развернули коня, и только благодаря крепко удерживающей меня руке я осталась сидеть на месте. Я испытала шок и ужас, когда увидела, как перед гвардейцем опускается серебристо-чёрная птица и превращается в прекрасную женщину в платье аналогичных цветов, длинные серебристые волосы развивались, совершенно не поддаваясь природе, они завивались, вздымались вокруг неё.

Она приближалась к гвардейцу и что-то ему нашёптывала, с расстояния не было слышно её слов, но губы продолжали шевелиться. Её улыбка становилась шире с каждым шагом. Почему никто ничего не делает? Кто это вообще?

Гвардеец не шевелился, меч безвольно болтался.

– Кто это?

– Бааван-Ши.

– Почему он ничего не делает?

– Он околдован.

Я с возмущением дёрнулась.

– Тогда почему остальные просто смотрят?

– Тсс, молчи, сиди и не подходи ближе.

Он подал знак магу, и они вместе спешились, подходя ближе к существу.

Бааван-Ши не отводила глаз от мужчины, к которому шла, она была уже очень близко. Гвардейцы остановились. Они позволяли ей продолжить.

Околдованный гвардеец был неестественно спокоен. Она встала вплотную к нему, не касаясь, но остальные так и не предпринимали никаких действий. От переживаний я не могла усидеть на месте, не понимая, почему они тянут, ведь намерения её, очевидно, не благие.

Вмиг вся её красота исказилась, и перед моими глазами предстало чудовище: длинное полупрозрачное тело, через которое виднелись кости, отросли клыки, остальные зубы напоминали рот плотоядной рыбы, уши вытянулись неестественно вверх, а ноги стали копытами. Удлинёнными пальцами с когтями она обхватила гвардейца и впилась в его шею. Именно в этот момент свет вспыхнул в руках одного из гвардейцев, он был сине-красным, и тот направил его на Бааван-Ши. Её охватило пламя. Она закричала и дёрнулась назад, с её рта текла кровь. Гвардеец, которого она выпивала, упал на землю.

На него никто не обратил внимания, гвардейцы продолжали наступать. Маг удерживал её, а командир подошёл к ней почти вплотную, и тогда в его руках я увидела огненный хлыст, которым он замахнулся и обвил тело Бааван-Ши. Она пыталась выбраться, но это не удавалось. Маг прекратил воздействовать силой, он прижал руку к голове извивающегося существа, что-то нашёптывая, пока командир удерживал её хлыстом. Бааван-Ши обмякла и мешком упала. Теперь на земле лежало два тела.

Я не могла больше сидеть, видя, как гвардеец на земле истекает кровью, если ему не помочь, он просто умрёт. Я слезла с коня и бросилась к нему, захватив с собой флягу с водой и свою сумку.

Пока другие были над телом Бааван-Ши, я присела перед почти безжизненным телом гвардейца. Это был молодой мужчина с высоким лбом и вьющимися волосами. Оголив шею сильнее, я ужаснулась: на ней были шесть рваных глубоких отметин, из которых продолжала течь кровь.

Стараясь не медлить, а действовать собранно, я промыла рану и прижала к ней руку, надавливая. Второй рукой нашла листочки тысячелистника в сумке и закинула их в рот, тщательно жуя. Приложила к ранам пережёванные в кашу листы и обмотала шею палантином, в который раньше была завёрнута тетрадь, завязав плотно, но чтобы он мог дышать.

Пытаясь услышать его дыхание, пусть даже слабое, я села на землю рядом с ним и расплакалась. Он дышал. Все переживания за эти недели накрыли в одночасье. Руки были в крови гвардейца, я тёрла их об плащ и тихо рыдала.

На плечо легла рука и крепко сжала. Я не смотрела, кто это, мне было неважно. Хотела только, чтобы это всё кончилось и гвардеец выжил. Перед раненым гвардейцем сел маг. Он поднёс к его груди руку, из которой начал литься свет.

– Что ты приложила к ране?

Немного приходя в себя, я осознала, что была права, называя его магом, и, судя по увиденному, не только он обладал подобной силой в этой компании. Странно, среди гвардейцев обычно нет прямых магов. Мужчины, что владели силой, – да, но чистых магов нет, так говорили.

– Тысячелистник, он должен остановить кровотечение и предотвратить заражение.

– Всё верно, – он поднял глаза на командира, который стоял за моей спиной. – Ему потребуется немного времени, чтобы прийти в себя и поправиться.

– Хорошо, но нам нужно пересечь Долину, здесь дольше оставаться нельзя.

– Бааван-Ши поедет со мной, ты возьми девчонку.

– Уверен? Она крепко спит.

Тот кинул на меня взгляд и качнул головой:

– Нет, не хочу рисковать.

– Зачем вам она? – в уме не укладывалось, что они собираются взять её с собой.

– Понравилась.

Я не могла поверить, что он шутит, обхватывая бессознательное тело существа. Дальше я ехала с магом. На самом деле, первое время было непривычно и некомфортно. Как бы странно это ни было, я успела привыкнуть к своему всаднику, а сейчас переживать весь дискомфорт по новой.

– Как вы допустили, что Бааван-Ши почти убила его?

Эта мысль не давала покоя. Ведь они ничего не делали, чтобы предотвратить это, – просто стояли. И только когда она напала, решили что-то предпринять. По тому, что я видела, они остановили её без особого труда.

Он молчал, я уже не надеялась на ответ, но всё-таки он заговорил:

– Что ты знаешь о существах, обитающих здесь?

– Ничего. Я ничего не знаю о тех, кто здесь живёт, кроме того, что они очень опасны.

– Всё так, они действительно очень опасны… Бааван-Ши – весьма кровожадное существо. Обычно она испивает жертву до дна, а та ничего не может сделать, подпадая под чары, пока Бааван-Ши в образе прекрасной женщины, – он делал паузы, подбирая слова или обдумывая, а я терпеливо ждала. Маг был единственным, кто хоть что-то мне рассказывал, и, как бы странно это ни было, я боялась спугнуть удачу. – Её можно остановить, только отрезав голову, но обычно никто не может это сделать. Жертва под чарами испытывает чувство безусловной любви и привязанности и даже при смерти не понимает, что с ней происходит. Бааван-Ши слабы в момент, когда кормятся, тогда их остановить легче. Мы не собирались убивать Бааван-Ши, поэтому пришлось допустить такую жертву, иначе было её не схватить.

– Но разве не лучше убить её?

– Только если это безвыходная ситуация. Живой она принесёт нам больше пользы, чем мёртвой.

Я не понимала этого, мне было жаль гвардейца, которого использовали как приманку.

Оставшуюся часть пути мы преодолели без происшествий. Успели пересечь Долину уже в темноте, лишь свет луны освещал дорогу.

Привал сделали возле озера Луар. Один из гвардейцев отправился на охоту. Бааван-Ши заставили принять форму птицы и поместили в созданную магией клетку. Она всё также оставалась без сознания, оплетённая кнутом, и выглядела не так пугающе.

Пока мужчины сооружали лагерь, я бродила по окрестностям, выискивая травы и собирая те, что могли пригодиться. Мне нужны травы, которые могли помочь гвардейцу или пойти на чай.

Гвардеец вернулся с олениной, и, пока готовился ужин, я занялась перевязкой. У раненого был жар, я надеялась, что приготовленный отвар понизит температуру и снимет боль. Страха использовать свои знания больше не было, какой смысл, если и так все знают? А так я могу быть полезной и хоть немного помочь.

А когда всё было сделано: гвардеец перевязан, плащ постиран – вернулась ко всем. К ужину я заварила чай с мятой и мелиссой, что должно помочь уснуть и успокоить нервы.

– Попытка избавиться от нас?

– Ты следил за тем, что я делаю, значит, и так знаешь ответ.

Чем дольше мы находились рядом, тем сильнее размывались границы в нашем общении, а его, кажется, только забавляла моя вольность в словах и обращении.

Ужин был сытный и долгожданный, длительная дорога и пережитое за сегодня нагнали зверский аппетит, даже сон в палатке казался сегодня наградой.

– Завтра выезжаем на рассвете, если хотите выспаться, стоит лечь сейчас. Я останусь на карауле первым, через два часа Рэйтан, затем Равиен.

Они кивнули, а я расплылась в улыбке, чем привлекла всеобщее внимание. Присутствующие недоумевающе смотрели на меня, но даже это не могло убрать ликующую улыбку с лица: теперь я знала, что мага зовут Рэйтан, а второго гвардейца – Равиен. То есть остались лишь мой всадник и раненый.

– Что тебя так обрадовало?

– Двое из вас только что лишились порядкового номера.

– И под каким номером у тебя шёл я?

– Вторым.

– Это по какому признаку?

– Ну, первым, кого я встретила, был Рэйтан, затем ты, а с остальными я и словом не перекинулась. Если вас я могла различить по голосу, то с Равиеном и раненым гвардейцем всё прояснилось только в Долине.

– Рауль – имя раненого.

– А твоё?

– А моё пусть будет для тебя сюрпризом.

– Что же в нём такого, чтобы стать сюрпризом, оно начинается на другую букву?

Он рассмеялся. Я уже не в первый раз слышала, как он смеётся, и каждый раз его смех был живым, настоящим.

– Думаю, ответ на этот вопрос ты получишь, когда узнаешь имя.

– Ладно, как хочешь, тогда до того момента останешься гвардейцем под номером два.

– Насколько понимаю, я здесь единственный, чьё имя для тебя неизвестно, так к чему эти номера? Можешь звать меня единственным, – он снова смеялся надо мной.

Каждый раз, когда я хотела съязвить или ответить сарказмом, он выворачивал всё так, что уязвлено и глупо себя чувствовала я.

Все отправились спать, в этот раз не было палаток, а был сооружён навес, и под ним разместили спальники. Это значило: сегодня мы все должны были спать рядом. Сначала мне такая идея не понравилась, но, поразмыслив, я убедила себя, что не так она и плоха. По крайней мере, так я буду чувствовать себя в безопасности, когда рядом Бааван-Ши. Я выбрала крайний спальник. Рэйтан разместился ближе к Раулю, чтобы быть рядом, если тому станет хуже. Равиен занял место у входа.

Сон совершенно не шёл, адреналин, гуляющий в крови, не давал покоя. Я ворочалась до тех пор, пока в голову не пришла гениальная мысль: раз все спят, неплохо было бы смыть с себя вчерашний день в озере, ведь так удачно Луар под боком. По ровному дыханию и тихому сопению я уверилась, что все спят, и выбралась из убежища на улицу. Мой таинственный всадник сидел возле костра, вычерчивая что-то на земле.

Стараясь проскочить и не привлечь к себе ненужного внимания, я пошла немного вбок, где меня не должно быть видно.

– Далеко собралась? – он стоял за моей спиной.

– Не спится, хотела искупаться.

– Не стоит отходить далеко, здесь для тебя может быть небезопасно.

Я метнула взгляд на птицу, что так и лежала в клетке, внутри всё съёжилось: желание стать чьим-то кормом так и не появилось, но искупаться очень хотелось. Он проследил за моим взглядом.

– Для тебя она не опасна. Ей по вкусу мужчины. Хотя нет, скорее всего, она убила бы и тебя.

– А ты умеешь подбодрить.

– Зачем мне тебя подбадривать?

– Действительно, – я фыркнула и скривилась, не пытаясь скрыть своё недовольство, но изначальный курс не изменила. Неожиданно он схватил меня за руку, не давая сделать шаг.

– Ты можешь искупаться здесь, – он указал на ту часть озера, что была прямо перед нами.

Я посмотрела на вход в озеро, затем на палатку, потом снова на озеро. По нему красиво пролегала лунная дорожка, вода была спокойная, и на самом деле залезть в неё захотелось ещё больше.