Дотянуться до звезды

– Именно! – подтвердил Мороз.

Лиза снова запрокинула голову. Звезда упиралась в потолок. Вот если б Лиза была большой, как раньше, она могла бы подвинуть стул, поставить на него табуретку. Или если б у неё были голубые крылышки, как у феи Пикси. А так… Значит, её самое-пресамое желание не сбудется?

От обиды на глазах вскипели слёзы и крупными каплями повисли на ресницах. Дед склонился к Лизе, близоруко прищурился и пробормотал дразнилку:

– Плакса-вакса-гуталин, на носу горячий блин. Не хныкать надо, а действовать.

– Но как же я заберусь на такую громадную-прегромадную ёлку? Я же маленькая.

– Даже улитка способна вползти на гору Фудзи.

– Куда? – не поняла Лиза.

– Неважно, – не стал объяснять дед. – Ты никогда не узнаешь, на что способна, пока не рискнёшь.

Медленным неуверенным шагом Лиза подошла вплотную к ёлке. Одна из густых разлапистых ветвей свисала совсем низко и почти касалась макушки. Иголки – толстые, колючие – напоминали только что заточенные зелёные карандаши. Их острые кончики грозили оцарапать или даже проткнуть насквозь.

Лизка неуютно поёжилась и засомневалась в своём желании. Ведь папа и сам вернётся – он же обещал… А если она полезет на ёлку, то может случиться что-нибудь ужасное, непоправимое. Например, иголка выколет ей глаз. Или она упадёт вниз и разобьётся. Нет, папа этого не переживёт! Да и мама тоже.

– Хочешь отказаться от желания? – словно подслушал её мысли дед Мороз.

Лизе было стыдно признаться, что она струсила. Вот если бы найти серьёзную причину, почему она не может. Она закусила губы, опустила глаза. Взгляд уткнулся в кружево на ночной рубашке. Придумала!

– Я не могу лезть на ёлку в такой одежде, – важно, как взрослая, сказала Лиза и кончиками пальцев приподняла подол рубашки. – Она зацепится за иголки, порвётся, и мама будет меня ругать.

– Ну, это поправимо, – ухмыльнулся Мороз. Он хлопнул в ладоши, и Лизкина длинная ночная рубашка вдруг треснула и распалась пополам. Из верхней части получилась плотная футболка с длинными рукавами, нижняя обернулась вокруг ног брючками. А на ступнях сами собой отросли кеды с резиновой подошвой.

– Теперь можешь? – хитро произнёс дед и подтолкнул Лизку к ёлке. – Давай подсажу.

Лиза поняла, что ей в любом случае придётся взбираться на ёлку. Даже если не было никакого шанса достать до звезды. И смирилась: ради того, чтобы папа вернулся, стоило попробовать.

Внезапно дед ударил себя ладонью по лбу.

– Дурья голова, чуть не забыл! Время!

– Какое время?

– Смотри! – Мороз взмахнул руками и нарисовал в воздухе большой огненный круг. Внутри этого круга Лиза увидела знакомые часы-ходики – это была ещё одна старинная фамильная игрушка.

– Но эти часы… Он разбились.

Прошлой зимой, когда Лиза доставала игрушки из коробки, часики выскользнули из пальцев, упали на пол и разлетелись на тысячу тысяч сверкучих осколков. Мама так горевала – ведь это была любимая игрушка из её детства.

– Разве время может разбиться? – удивился Мороз. – Оно может растянуться или съёжиться. Даже остановиться. Но разбиться – никогда! Видишь?

Выпуклые стрелки показывали без пяти двенадцать. Дед снял варежку и пальцем отвёл минутную на четверть круга назад.

– Теперь – порядок. Помни: для исполнения желания у тебя есть двадцать четыре минуты.

– Почему двадцать четыре? – удивилась некруглой цифре Лиза.

– Потому что в свои права вступил двадцать четвёртый год. Это его время.

Двадцать четыре минуты. Так мало! Лизка совсем загрустила, сникла. Похоже, её самое-пресамое желание не сбудется.

– Ты, главное, верь, – шепнул ей на ухо Мороз. Он вынул из кармана шубы носовой платок в красную клетку и высморкал Лизкин курносый нос, как это делал папа. И сразу же на душе стало как-то легче, уверенней.

Дед присел, сложил руки лодочкой и скомандовал:

– Ставь ногу и хватайся за хвою. Я тебя подсажу. Раз-два-три!

Он распрямился и прямо-таки забросил Лизу на нижнюю лапу ёлки. Ветка закачалась, пытаясь сбросить с себя лишнюю тяжесть. Лизка бухнулась на колени, крепко-накрепко вцепилась пальцами в хвоины и зажмурила от страха глаза. Казалось, она летала на безумных качелях: вверх-вниз, вверх-вниз. Но постепенно качка затихла.

Лиза осторожно открыла один глаз, второй. Затем поднялась с колен: и совсем не страшно! Иголки оказались вовсе не такими твёрдыми и острыми, как выглядели на первый взгляд. Они приминались даже под игрушечным Лизкиным весом. Она сделала несколько шагов и засмеялась: хвоя пружинила, словно батут – подбрасывала вверх. Лиза даже немного попрыгала, чтобы поднять себе настроение. А когда напрыгалась, увидела неподалёку голубой, весь в морозных узорах, колокольчик. У него внутри был стеклянный язычок, который вызванивал тонкий хрустальный звон.

Лизка подбежала к колокольчику, который теперь, в сравнении с её дюймовочным ростом, стал настоящим колоколом. Шмыгнула внутрь, раскачала язычок. Тот ударился о стеклянный бок колокола и извлёк прекрасный долгий звук:

– Дон-н-н!

В ответ из хвойной чаши раздался грозный раскатистый рык: «Ррразорррву!». Что это? Лиза испуганно замерла. Страшный рык повторился. Из гущи веток выступил… мамочки, тигр. Красно-рыжий, переливчатый – «огненный».

Лиза хорошо помнила его, как и все другие игрушки. Две зимы назад тигра подарила папина сестра – тётя Люда. Сказала, что в новом году он принесёт удачу. Только получилось всё наоборот: папа уехал в долгую-предолгую командировку, а мама стала часто плакать.