Ведьмак. Белый волк и чёрный камень

– Ха-ха-ха-ха, – внезапно развеселилась птица. И её хохот эхом отразился от стен. – Да, конечно! Уже догадались…

– Что ты хочешь этим сказать? – насторожился ведьмак.

– А то и хочу – что за все потери один олух, слишком жертвенный огребёт! Не стоило мальчиш-ш-шке не в своё дело встревать!!! – снова зашипела Дива.

Видан круто развернулся и выскочил из разрушенного храма, слыша в спину:

– Уезжай, ведьмак! А не то, хуже будет…

И теперь он не успевал. Наплевав на своё нежелание раньше времени раскрывать все свои способности, ускорился. Размытым пятном, скользящей серой тенью метнулся по гати к луговине, и дальше по берегу реки к пастбищу.

А там во всю шла расправа. Огромный белый волк метался в круге из рогатин и вил, выставленных озлобленными мужиками. Они ещё боялись нападать скопом, против которого никто не устоит. До убийства оставались считанные мгновения.

Люди озверели, и были теперь ничем не лучше обезумивших зверей, уже оставивших здравый смысл где-то за гранью. Но эта же свирепость и агрессивность, и спасала волка. Ибо они ещё не решили, кто нанесёт удар первым, а пертым хотелось быть каждому. Стать героем в глазах других.

Хотя, какое геройство было в том, чтобы прикончить того, кто даже не нападал, и, кажется, даже не собирался сопротивляться. Он только стоял, широко расправив лапы, и глухо рычал, как избитый пёс. Наверное, он искал лазейку для решительного прыжка или рывка под ноги, чтобы удрать, потому что стал крутиться из стороны в сторону.

Но круг был слишком плотным

– Дай я! – орал рябой мужик, тыкая вперёд ошкуренной слегой, с примотанным на конец, ножом в замену пики.

– Нет, я! Я! Добить его! Бей! Бей! Коли!!

Ведьмак, при всей своей нечеловеческой скорости и ловкости, едва ли успевал. Круг из живодёров почти сомкнулся, погребая под собой белого волка, когда сходу, Видан бросил проклятье послушания и ворвался в толпу, расшвыривая мужиков в стороны, откидывая своей силой.

На багровой от крови траве, распластался уже не белый волк, а грязный шерстяной клубок. Краем глаза успел зацепить женскую хрупкую фигурку на крепостной стене. Агата заливалась от хохота, подняв руки к небу. Ей чрезвычайно нравилось всё происходящее здесь на лугу. Кроме того, что он всё-таки успел.

– Э-э-э, ведьмак! Ты кого защищаешь, злодей?

– Тебя балярин нас защищать прислал, а ты? Что ты деешь?!

– Энтот волчара нас скотинки лишает! По миру пускает…

– Мы и тебя, еж ли что укокошим, и нам ничего не будет от того, что мы правы…

– Зуб за зуб, как учили нас предки!

Возмущались мужики, всё больше наглеющие от того, что ведьмак просто развёл их в стороны, не причинив вреда. Те на кого всё же попало проклятие, стояли молча, сопели, но не галдели и не порывались действовать, только зыркали.

Зато другие свирепели всё больше, приближались. Кто-то даже бросил дротик, промазав, а может, и нет, угодивший ведьмаку в защищённый скрытыми пластинами поручень.

Видан, было склонившийся, чтобы рассмотреть есть ли смысл спасать своего подручного, нарочито медленно распрямился, повернулся, нарочито зажигая в пальцах защитное плетение так, чтобы все увидели.

– Самосуд, значит, решили устроить? – сурово сощурившись, глянул на мгновенно присмиревших мстителей. – Значит, княжеский дознаватель вам уже не указ? Вы кое-что забыли людины. Это мне дана воля от лица князя править суд: казнить или миловать! – Вынул из-за ворота золотую бляху с чеканным гербом князя Жирослава и Чёрный поверочный кристалл ведьмачьего конклава. – Все видели? – спросил строго, поворачиваясь в разные стороны.

Он знал, что теряет драгоценное время, но иначе поступить не мог. Если не показать простолюдинам кто здесь власть, то всё плохо кончится. Это уже не злая сплетня, не шипение в спину – открытое противостояние. Применять к ним чрезвычайные меры без повода не стоило, как и допускать излиться необузданному гневу. Незачем питать чужое колдовство ещё более чем есть.

Его жест оценили. Замолкли. Попятились.

– Здесь моя воля решать кто прав, а кто виноват. В этом я только перед князем отчитываться буду. Расходитесь. И так все следы затоптали. Если есть охотники, то подойдите. А остальные прочь!

Мужики недовольно направились к городку. На виду остались только трое видных общинников, да какой-то сжуреный дедок. Видан погасил плетение и вновь склонился над волком.

Всё оказалось не так плохо, как могло бы быть. Волк был оглушён и в беспамятстве, но пара колотых ранений скользь не могли его убить. А, значит, времени было довольно. В животной ипостаси травмы быстрее затянутся. Главное, чтобы парень не вздумал перекинуться на глазах у толпы.

Поэтому, уже более спокойно повернулся к мужикам, хмуро наблюдавшим за его действиями.

– Значит, вы охотники?

– Ну, да! – с вызовом ответил парень лет двадцати.

– А скажите мне охотнички, – выгнул бровь Видан, – а как волк добычу режет?

– Дак, оно ясно как, – переглянулся с собратьями тот, что постарше. – Мелочь – сразу за хрибет. Что крупнее – как получится. Завалит и давай всей стаей драть.

– Так, что бы кровь выпить и бросить?

– Нет! Он же не вурдалак какой…

– Э-э! – протянул третий. – Я понял, чего ты, ведьмак, добиваешься. Хочешь, чтоб уверились, что не энтот волчара скотину губит. Только как с пастухами быть? Они-то утверждают, что именно он за овцами гонялся. От водопоя гнал. – Мужчина указал рукой в сторону реки. – Там две туши в воде лежали придушенные…

– Придушенные и брошенные?

– Слышь, братие, – ударил себя по лбу старший, – а ведь он прав! Будь то, даже бешенный волк – никогда бы добычу не кинул! Уж, ежели сыт, то всё равно бы покоцал, подрал…

– Вот именно, – пробормотал ведьмак, поднимая волка на руки. – Прежде чем бучу поднимать, стоило бы подумать. И вспомнить ко всему, что белые волки Велесу заступнику вашему служат…

– И то ж, верно! Вдруг бог нам чтоб указать на истину, своего слугу прислал, а мы его…

Далее развитие мыслей Видан слушать не стал, зашагал к землянке травницы. Благая мысль в умы была заброшена. А уж старик, что так старательно изображал из себя свидетеля разборок, разнесёт всё, как надо.

Глава15

Приземистая изба стояла на краю леса. Крыша её обросла зелёным мхом, между брёвен торчал кукушкин лён. Но, несмотря на внешнюю простоватость, крохотные оконца блестели слюдяными вставками. И невысокое крылечко украшали витые столбы.

Калитка была приглашающе распахнута, что сообщало – хозяйка в отсутствии. Огород из берёзовых слег скрывал гряды с травами и каменный колодец, где ведьмак ощущал биение слабого родника.

Обычно гости поджидали лекарку на ступеньках, а в непогоду укрывались в просторных сенях. Но Видану было остро необходимо зелье. Преображение парня шло медленно, но верно. Вместо передних лап уже виднелись вполне человеческие руки, переходящие выше локтя в покрытые грязной белой шерстью волчьи лапы.

Этого изменения никто не должен был узреть. Поэтому отсутствие хозяйки и кого-либо нуждающегося в её помощи ведьмака вполне устраивало.

И к тому времени, как им придётся вернуться в гостиницу, не должно остаться даже малого следа так же и от ран. Незачем людям знать о том, что Финя и есть тот самый белый волк, о котором треплются теперь горожане. Совершенно ни к чему им знать, что проклятый – оборотень.

Труднее было договориться с охранником. Домовой оказался въедливым старикашкой, даже по меркам нелюди, слишком долго живущим в одном роду. Но в любой силе, всегда находится и слабость. Была у шиша давнее увечье с которым мог справиться только сильный ведьмак – на том и порешили.

Ведьмак поколдовал немного и Домовой отступил.

– Ни за что бы оборотня в дом не впустил, – ворчал хозяин, насупясь для солидности. – Только из уважения к тебе.

– Полегчало, значит, – сделал вывод ведьмак, отбирая необходимые составляющие для зелий. – Славно, славно…

Видан уже растопил каменку, и вода в котелке вскипала ключом. Растёртые в порошок травы и коренья пенились, наполняя горницу запахами леса и луга. Нет, он не был в зельеварении каким-то особенным мастером, но сколь бы ни были велики запасы снадобий милой Ягодки, а с этим мальчишкой они истратились в несколько дней.

Горазд он был влипать в неприятности. Вот что заставило его сегодня оказаться на пастбище? Решил погеройствовать?

Но приводить его в сознание, даже после того, как он перетёк в человеческую форму, чтобы выяснить все причины, спешить не стоило. Финя не был глупцом, значит – всё объяснит. Зато его ослабленному последними событиями телу просто необходим был отдых.

И по чести сказать, нахально пользуясь отсутствием хозяйки, Видан совершенно не понимал, как будет перед ней оправдываться.

Травница вернулась в тот момент, когда он цедил своё варево через магическую воронку в найденную тут же пустую сулею, но услышав скрип отворяемой двери и шаги, не стал отвлекаться.

Хозяйка сгрузила короб с добычей на пол и подошла к Фине, лежавшем на полу, поворчала, разглядывая раненого. И только после этого вошла в комнату.

Пожилая, но крепкая женщина в мужской тёмной одежде: поверх свитки из небелёного льна потёртый чёрный зипун, холщёвые штаны заправлены в ичиги. Длинная коса уложена вкруг головы. Платок сбился на сторону и позволил рассмотреть.

Лицо гневное. Глаза прищурены. Крылья носа раздуваются, словно в бой собралась.

– Прости, любезная Улита, что без спросу твои запасы пользую, – продолжая действо, промолвил нежданный гость смиренно, – только сама видишь, мешкать нельзя.

– Да узрела уже, – вздохнула женщина всё ещё сердито. – Что мальца в горницу не занёс? Побоялся, что вонью псиной мне все травы загубит? Так он сегодня на диво чист. Не то, что раньше. Небось, твоя забота. Наслышана уже, что пришлый колдун проклятого под свою опеку взял. Что ж, тогда?

– Не знаю твоих правил, – ответствовал ведьмак. – И так без согласия распоряжаюсь. Потому и не стал больше начатого своевольничать. Извинения прошу!

Лицо хозяйки разгладилось.

Травница оказалась не такой уж и вздорной, как говаривал о ней Трун. За свою помощь, которой понадобилось немало, она взяла совсем немного всего одну резану. И то зельями одарила на сдачу, да оставила Финю у себя на ночь присмотреть, подлечить, после того как убедилась, что снадобья подействовали.

– Мне уж не первый раз его с того света вытаскивать. – Говорила травница. – Несчастный, но живучий. Ещё ребёнком без матери остался, без роду-племени.

Они стояли у калитки. Вокруг шумел листвой осиновый лес. Поднимался ветер, грозя непогодой. Женщина смотрела вперёд на дымы подола, поднимающиеся в вечернее небо; на серебрящуюся заводь.

– А кто его мать? – поинтересовался Видан. – Что с ней стало?

– Аника, Аника… – словно во сне произнесла лекарка. И ведьмаку стало не по себе. Сбывался первый сон предвиденья. – Грустная история. Подлая. Скарядие с какой стороны не посмотри!

Она ещё немного помолчала, всё так же глядя вдаль. Собеседник не торопил.

– У нашего боярина Хоромира было две дочери двойняшки. Хорошенькие, как лебёдушки: Аника и Акина. Похожи так, что не отличить. Только норовом разные. Аника бойкая, весёлая, вся нараспашку и все чувства на виду. Акина же тихая, спокойная, скрытная, как вода в глубине.

Женщина медленно и с какой-то особенной болью душевной погружалась в воспоминания, то и дело, умолкая.

– В то время как раз свара с соседями закончилась. Слышал, небось о том, как старый князь Бежа Степной, отец нашего нынешнего, у стрыя() своего земли отымал… А может, и участвовал? Сказывают, что у него в войске много было и колдунов, и ведьмаков, и чародеев.

– Не-ет, – ответил Видан, – я тогда с чудью белоглазой на севере воевал. Ведьмакам не до княжеских распрей было. Но о брани той знаю.

– У каждого своя свара… – сделала вывод хозяйка. – Боярин с дружиной вернулся, да не один, а с нынешним князем Милонегом и его кметами. Вроде как, спас княжич ему жизнь в бою. И на радостях пообещал боярин ему одну из своих дочерей в жёны, коль понравится.

– И они, надо полагать, понравились … – процедил ведьмак тихо.

– Да, – просто ответила женщина. – Но знаю я это не более других. Моя сестра была ведьмой и целительницей. Я же, просто травница. Больше опыта, чем силы. Знаю всё со слов Сурии. Её часто в крепость приглашали – раны лечить, да роды принимать. После войны в особенности жить хочется…

Княжич так увлёкся, что немедля в столицу отправился у отца дозволения просить. Здесь же своего побратима оставил Аркуду. Тоже ведьмак знатный был…

«Вот и всплыло имечко, – отметил для себя Видан. – Не волхв, значит…»

– Вроде бы, мирком, да за свадебку, – продолжила травница, – но у князя Бежа на сына иные планы были, хоть тот и настаивал. Только даже женившись по воле батюшки, Милонег часто сюда наведывался и надолго. Прошло года два или больше. Наконец день свадьбы с Аникой был назначен на осень. Слух прошёл, что побратим Аркуда на второй сестре женится.

Все радовались. Боярышни счастливые ходили.

И вдруг, ведьмак пропал. Куда сгинул – неведомо. Он знатно наши леса почистил от всякого зла. Часто неделями его не было. Его сразу и не хватились, думали, что вернётся, но прошёл месяц, но Аркуда так и не появился. А следом за ним и Аника потерялась. Пошла в лес с подружками без спросу за ягодами и тоже пропала.

Искали, искали и ведуний приглашали и к пращурам с мольбами обращались – всё тщетно. Люди шептались, что нарочно всё так вышло. И что сбежали Аркуда с Аникой вместе… У сплетников чего только не придумается. Но, видимо князь к тому же пришёл, потому что в объявленный день женился на Акине и в свою столицу вернулся с молодой женой.

Знахарка надолго замолчала, снова глядя в пустоту.

– М-м-м, а как же Аника? – Не то, чтобы ведьмаку не терпелось узнать продолжение. Но ответы на многие вопросы, что его волновали всю эту неделю, всё же, требовали ответа. А Улита, как начала рассказ по своей воле, так могла его и закончить. И когда выдастся другой случай для задушевной беседы?

– Аника?… – будто проснулась знахарка, голос её зазвучал по другому. – Аника вернулась через год с ребёнком на руках. Вся оборванная, будто всё это время в лесу прожила. Только мычала, как дикий зверь озиралась. Нас с сестрой позвали в крепость, чтобы осмотрели и в чувство привели.

Люди сказывали, что её по улицам ловили, как испуганную фурию. Мы с сестрой застали её в своей комнате, она сидела на полу, забившись в угол. Ребёнка прижимала к груди, не давала никому, бросалась с рычанием на каждого, кто пытался его отобрать. Лохматая, грязная, страшная. Еле-еле узнать было в ней прежнюю весёлую девчонку.

С большим трудом удалось её успокоить, уговорить. За нами ещё Агата увязалась. Как же! – подружка вернулась. Мы вначале не хотели брать, но она-то и разговорила сумасшедшую. Постепенно Аника пришла в себя опамятовалась. Но что-то в ней разрушилось навсегда…

Улита вздохнула.

– Больше меня не звали в крепость для Аники. Сурия только мои снадобья носила, брала с собой дочку. И о том, что там творилось не ведаю. Сестра молчала и племянница тоже. Ну, а я не настаивала. Приезжал боярин с князем и Акиной. Недолго пробыли и отбыли.

А боярышня, сказывали, совершенно умом тронулась. В лютые морозы по двору в одной посконной рубашке бегала, ледяную леху рыла и в ней пряталась. Намучился с ней наш чародей Золот.

Только племянница с ней и ладила. Потому при ней и была. Но всё равно не доглядела. Утопилась Аника по осени. Из воды-то её Агата вытащила, да поздно было. Утопла…

– А Финя, как же?

– Финя, как матери лишился, то и без дома остался. Два годика всего ему было, когда примаком в семью плотника угодил. Правда, ненадолго у них терпения хватило. После, кажется, ещё у гончаров приживал, потом ещё у кого-то. Последним его старик какой-то из челяди в крепость привёл. Наверное, думал, как лучше.

– Неужели деду не было дела до внука, ведь одна кровь?

– Боярин, сказывают, и прогнал мальчишку, как следующий раз наведался.

– Надо полагать, «хорошими» словами сопроводил, если никто даже в примаки не решился взять после…

– Кому он был нужен без роду и без племени, коли даже родной дед от него отказался? Кто-то просто боярского гнева испугался. Кому-то было даже в радость… Попрошайничал. Люди подкармливали из жалости. Был бы мальчишка дельным, может и примали бы. А он увечный – всегда молчал. Трун его и приютил лет семь назад. Всякую низкую работу делать.

У ведьмака вертелся один горький вопрос в голове. И травница его озвучила сама.

– Хочешь спросить, почему сама не взяла? – Покачала головой. – К тому времени племянница моя Агата замуж за тиуна Борзята замуж вышла. Она и наказала ради её покоя мальчишку не привечать…

– И чем же, Агате не угодил сын подруги?

– Вот уж, это мне не ведомо, – смутилась отчего-то старуха. И посетовала. – Странная она стала. Иной раз кажется, что и не Агата это вовсе… Но она ведьма, как и её мать. А они меняются с ростом силы. – Она усмехнулась. – Собственно, кому я это говорю? Ведьмаку!

Налетел неведомо откуда сильный ветер. Зашумели оглушительно деревья. Закружили вихрями облетающие листья. Небо снова заволакивало тучами. Разговор оборвался сам собой.

***

В гостиницу Видан вернулся уже в рассвечиваемых сполохами молний потёмках, под гулкие раскаты грома. В едальне было столпотворение от того ли, что осьмица подошла к концу или по какой иной причине, но народ гулял. Звенели гусли, наигрывали звучно рожки, стучал весело барабан. И было душно, несмотря на то, что двери на улицу были распахнуты с двух сторон, и сквозняк тянул знатно.

Накат непогоды нисколько не волновал пирующих.

– Эй, ведьмак! – поднялся из-за стола изрядно раскрасневшийся парень. – Иди к нам!

Отчего-то вгляделся в круглое улыбающееся лицо, просто не хотелось после дневной стычки ещё больше напрягать обстановку. Но неожиданно почувствовал к нему расположение и не отказался.

Ему уступили место и смотрели выжидательно, будто видели впервые. И никто не проявлял никакой агрессии или раздражения, что было, по меньшей мере, удивительно, ибо в одной ватаге с ними сидели и те охотники, с которыми Виден препирался несколько часов назад.

– Выпей с нами! – круглолиций наполнил пустую кружку вспенившимся квасом. И только после того, как ведьмак осушил её, объяснил. – Завтра у меня свадьба. Вот и гуляем по-братски последний раз. Так ведь, други?!

Ему ответил нестройный гул голосов, перекрывший музыку.

– Хотел тебя на неё пригласить и как гостя, и как благословляющего. – Парень, явно, чувствовал себя неловко. Взлохматил волосы на затылке и, просительно продолжил. – Уваж, ведьмак, не откажи! Поверишь ли? В четвёртый раз женюсь, и всё холостой хожу…

– Хм-м, – прикусил ус ведьмак, – как тебя зовут-то, страдалец?

– Вторшок. Гончар я. А мой брат, – он ткнул в плечо молодого охотника, что кидался на Видана на лугу, – Третьяк. Он молод ещё, глуп и горяч сверх меры. Ты прости его…

– Да, прости, – поднял глаза Третьяк. – Не знаю, что на нас нашло. Вроде все ж, видели, как этот белый волк отару от реки отгоняет. Даже псы его слушались, не огрызались… А потом, как кровью глаза застило!

– Ладно, – легко хлопнул ладонью по столу Видан, – кто старое помянет – тому глаз вон! – Не любил он покаянные рассказы. Всё полезное охотник и так сказал.

– Он, хоть жив – этот волк?

– Жив, жив, – по-доброму без напряжения ответил и тут же спросил, чтобы прервать ненужные вопросы. – И зачем вам ведьмак на свадьбе понадобился?

– Так, ведь, беда! Трёх невест от храма до дома не довёз. – Поведал сразу посмурневший жених. – Уже все девки от меня шарахаются. И свахи стороной обходят. А, ведь я не бедный, работящий и на лицо не страшен! Едва Зарю уговорил. Сирота с матерью в нижнем посаде живёт. И её я терять не хочу. А тут, как подумаешь – вдруг, кто проклял? Так и радости никакой не останется…

– Нет на тебе проклятия, – усмехнулся ведьмак.

– А сглаза?

– И сглаза не нахожу, – успокоил Видан парня. – Всё с тобой в порядке!

– Как же тогда? – растерянно обвёл взглядом всех сидящих за столом Вторшок.

– Просто, кто-то не хочет, чтобы у тебя появилась жена, – пояснил ведьмак. – Не знаешь, кто это может быть?

– Не-е, – протянул сначала жених. А потом стал перечислять возможных недругов. И оказалось их чуть ли не полгорода. И остановить его было непросто.

– В общем, так, – Видан прекратил эти капания в тёмных водах. – Жди меня утрось. Я всё благословлю и за невестой вместе поедем.

Он поднялся из-за стола.

– Сейчас же мне подготовиться надо. Сам-то, обычай помнишь? Как встречать? Как провожать?

Вторшок согласно кивнул. Ударили по рукам. И ведьмак отправился к себе в комнату.

***

В комнате его ожидал ещё одна неожиданность. Перебравшись в место, где было две постели, потому что считал недостойным чтобы ученик спал на полу, он и подумать не мог о том, что кто-то посмеет пробраться через охранное плетение.

Но светец горел, обозначая присутствие нежеланной гостьи.

Над столом склонилась волха. Она даже не повернулась на шорох отворяемой двери, так была занята или просто считала появление ведьмака несущественной помехой своим исследованиям.

– Что ты здесь делаешь? – возмутился Видан.

– Тебя жду, ладо мой, – медово пропела Доляна, разворачиваясь.

– Зачем? – прищурился ведьмак, подходя вплотную.

– Разговор есть… – Женщина призывно смотрела ему в глаза снизу вверх, прикусив нижнюю губу.

И Видан подумал о том, что за прошедшие годы она нисколько не утратила своей соблазнительности. Всё так же хороша. Пожалуй, стала даже ещё привлекательнее, потеряв угловатость юности. Знает это и пользуется умело, чтобы дурить головы мужчин.

И как бы он к ней не относился, но не мог не залюбоваться точёными чертами лица, фигурой, похожей на песочные часы, пряным запахом имбиря с лёгкой ноткой сандала.

Тонкая нежная, с виду, ладошка легла ему на грудь в то место, где за грудиной билось мерно его беспокойное сердце. И он позволил это, не перехватил, хоть она и двигалась медленно, намеренно нерешительно. Потянулась к губам, приподнявшись на цыпочки. Но застыла, не почувствовав отклика.

– Как скала бесчувственная, – пробормотала досадливо, прекращая игру.

Да. Красивая зараза и чужая. Давно чужая. Холодная, как гадюка, расчетливая и опасная.

Видан молчал, ожидая, что же будет дальше. Опасно противостоять волхвам – нет сильнее их воинов и чародеев, а главное подлые удары у них в чести. И эти тонкие нежные пальчики отлично владеют клинком и магией. Волхи завораживают взглядом, движением, словом. Они всегда плетут свои козни на пользу своему Совету.

Неспроста она здесь. Ох, неспроста!

– Хорошо, – устало прошептала она. – Ты всегда был непробиваем для моего дара. Кто угодно другой уже тащил бы меня в койку, ласкал… Другой, но не ты! – Вздохнула протяжно, не опуская взгляда, но отступая на шаг. – Просто, поговорим?

– Поговорим, – согласился он. Доверие уже слишком давно было разрушено и слово прозвучало напряжённо. – Отчего ж, не поговорить? Обыск ты уже закончила. Надеюсь над оставшимися зельями, поколдовать не успела?

– Не стала. Зачем? Ягодка своё дело знает отлично – защиту наложила. – Волха была несколько обижена и его нарочитым спокойствием, и холодностью. Но показывать, что это, хоть как-то её трогает, не стала. – Смотрю, ты кое-что нарыл: навьи камни предопределённости, сторожа отловил, воинство пожёг… Что-то ещё? Очень хотелось бы узнать от тебя.

– Нашёл и сам Храм и его хранителя, – не стал скрывать Видан.

– Ты у нас молодец! – похвалила Доляна. – Со всем разобрался?

– Нет, кое-что ещё не ясно… Дождусь вестника, тогда дальше …

– Уезжай Видан, – оборвала его волха.

– С чего бы это? – Прищурился ведьмак. – Опять какая-то возня с переделом власти? Так я её не касаюсь. Разберусь с пророчеством…

– Нет никакого пророчества! – неожиданно резко отреагировала собеседница. – И та древняя рунопись с предсказаниями уже не значит ничего. Всё давно исправлено действиями волхвов. Разве это не наша задача – менять мир к лучшему?

– Тогда, зачем ты здесь? – спросил он.

– Остался последний штрих, – буркнула она неохотно, пряча взгляд. – Надо кое-кого устранить для гарантии правильного исхода. – Отвернулась, якобы поправить фитиль, который внезапно стал коптить. – Кстати, где твой ученик?

Спросила между прочим, но он ждал этого вопроса.

– Мой ученик – не твоя забота, – сжал челюсти, чтобы не ходили желваки, чтобы не выдать беспокойство, которое нарастало с каждой минутой разговора. – Я за него отвечаю. Или есть какие-то сомнения?

– Нет. Совсем нет! Хотя, и были некоторые сомнения,– она покрутила в пальцах пушистый кончик золотой косы. Взглянула на него пристально. – Хочу тебе процитировать то, что знает любой волхв, закончивший обучение. Слова вовсе не тайные, но тебе будут полезны:

«Когда обнажатся камни судьбы и неизбежности, обретут каждый своего хранителя и омоются кровавой требой золотые руны, придёт на навью землю Проклятый, обретя и клыки и крылья. Воссядет на обсидиановый трон Пекельного царя. И получит силу великую, приняв в себя сущность тёмного властелина, и возглавит войско Чернобога, господина своего, призвав его слуг и став над ними головой. Воспалится вражда и злоба, и пойдёт сын на отца, и отец на сына, а брат на брата. Обагрится Мать Сыра Земля кровью её детей. И покорятся Проклятому и Навь, и Правь, и Явь, и будет он править вечно».

Сказала и скользнула к выходу, но слова, сказанные ей вслед, остановили.

– Вот мне интересно, – нахмурился Видан, – почему волхвы не спешат делиться с ведьмаками расшифровкой древних сантий? Или меж нами уже не мир? И давно идёт затаённая война за власть. Тогда о каких изменениях в лучшую сторону, может идти речь? И не ложь ли все твои слова?

– Ни ты, ни я не можем знать всего, что происходит. – Она, явно, решила задержаться. Оперлась спиной о дверной косяк, сложила руки на груди. – Тебя-то вообще в тёмную прислали. Что там, в письме, тиун наплёл?

– Овец кто-то в его стаде истребляет, странным образом обескровливая. Простое задание… штригу отловить.

– И как, справился? – подняла она бровь.

– Ещё нет. Хитрая бестия попалась… – процедил ведьмак.

– Ой, ли? – хмыкнула она. – Просто мимо открывающихся тебе событий пройти не сумел! Занимаешься здесь тем, о чём тебя не просили. Всё, как раньше!

– Меня вообще ни о чём не просили, если только о том, чтобы убирался подобру-поздорову, – признался Видан.

– И кто же посмел выгонять бравого ведьмака, кроме меня?

– Вначале тиун, после его жена…

Вообще-то он теперь не был уверен, что дива – это именно Агата. Разобраться времени ему не предоставили. Но та, кто способна обернуться птицей, и лик сменить способна. Голос был, конечно, похож, но интонации чужие.

– Хм, пожалуй, стоит с ними встретиться… – задумалась волха.

– Странно всё это. И, похоже, что не одна штрига в здешних событиях виновата. Поэтому – даже не проси! – не уеду, пока не разберусь. Да и письмо отправил, надо указания получить.

– Ты сколько дней ждёшь ответа от Конклава? – спросила Доляна, хмурясь.

– Пять дней.

– Может быть, они намеренно не отвечают? – Добавила каплю сомнения.

– А, может быть, узнали нечто новое?

– Это вряд ли! Слишком щепетильно ты относишься к своим трудам, ведьмак, – усмехнулась волха, но складка задумчивости так и не разгладилась на лбу. – Моя к тебе большая просьба – уезжай! Забирай своего ученика и уезжай. Мне твой парубок не интересен, хоть и называют все его Проклятым. Признаюсь, если бы ты не взял его под опеку, то убила бы, чтобы не мучился и для очистки совести…

– С каких это пор, убийство очищает совесть? – изумился ведьмак.

– Не ёрничай, милый, с тех пор, как свет стоит, из двух зол всегда выбирают меньшую. И жизнь одного гораздо дешевле, чем общества…

– Знаю, ты уже один раз выбрала. В других случаях, теперь намного проще выбирать, – горечь слов заставила волху скривиться.

– Злопамятный, ты Видан! – Вздохнула. – Но не хочу ссориться. Не до свар сейчас между своими. Поэтому, мальчишка должен тебе ноги целовать за спасение. Проклятие на нём нестираемое есть, но не той силы, что требуется для вселения Вечного.

«Уже не той силы, – мысленно поправил её ведьмак. – Светлые боги, явно, на нашей с ним стороне. И события происходят в том порядке, как высшим угодно».

Доляна взялась за ручку двери и, обернувшись, добавила тихо:

– На днях сюда князь Милонег с боярином Хоромиром прибудут. И ты будешь, как бельмо на глазу. Уезжай, друг мой сердечный!

– Как же я от заказчика сбегу? – Впервые за весь разговор ухмыльнулся ведьмак. – Тем более что меня подрядили. Негоже людей подводить!

– Не послушаешься, значит, – нахмурилась волха. – И всей правды ты мне тоже не сказал. Только мои приёмы тоже знаешь. Не обессудь, если что…

Глава 16

Ложился спать Видан со странным чувством обеспокоенности. Приезд в свою вотчину боярина, а тем более князя совершенно не радовало. Пока он не разобрался со всеми странностями, это было не к месту и не ко времени.

Собрать из разрозненных осколков весь порядок событий, приведших к тому, что здесь происходит. И по всему выходило так, что Агата была ключевым звеном. Всё, что случается сегодня – растёт из прошлого, так любил повторять его наставник Вышко.

Итак, что же в этом прошлом?

Мутная история о том, как князь влюбился в одну боярышню, а женился после на её сестре. Ели травница сказала всё, что знала, то ревность и обида сыграли здесь основную роль. Даже племянника по жене отверг, выбросил из своей жизни. Больше десятка лет здесь не появлялся и, вдруг, решил наведаться.

Вряд ли это случайность. Сказывают, что нет у князя наследника. Одних девок рожают ему и наложницы, и жёны. А Совет трёх городов, по одной им понятной причине,требует, дабы таковой был. Иначе грозится сменить его на дугого. И кандидатов несколько.

Неужто об "увечном" сыновце вспомнил? И что это сулит теперь Фине?

Конечно, ведьмак отослал в Конклав свою записку, чтобы занесли в Хартию мальчишку, как его ученика. Но, пока ответа не поступило, своей княжеской волей, Милонег может забрать его, объявив наследником. И то, что теперь парень выглядит вполне достойно, ему только на руку.

Если князь действительно будет привечать племянника, то за его жизнь можно будет не опасаться, волхвы никогда не решатся на устранение проклятого, если он признан наследником княжеского рода без особых на то причин и без приговора Совета., а

Это была лишь часть мыслей, волновавших ведьмака.

Интуиция уже давно связала самого мальчишку со штрыгой, нападавшей исключительно на тиунские и баярские стада. Словно теплился в неё разум. Даже месть её была какой-то подозрительной, скромной, больше для привлечения внимания, чем по нужде или отплата.