– Очень миленькая девочка, – думал я. Наверное, вырастет, будет настоящей красавицей.
Пообедав, Катя пошла проводить меня до дверей.
– Сказы, – любознательно поинтересовался я, натягивая башмаки, – а сто есё ты помнис о себе длугой?
– Я много что помню, но, когда начинаю рассказывать об этом другим, они почему-то не хотят со мной общаться, говорят, что я всё выдумываю. Даже моя мама называет меня фантазёркой. Я и сама запуталась. Думаю, может действительно всё это мне только кажется?
– Катя, иди заниматься, – послышался женский голос из кухни.
– Ладно, пока! – а то мне надо готовиться к школе. Увидимся во дворе.
– Холосо! – ответил я и вышел за порог.
– Неужели, я не один такой, кто помнит о своём прошлом существовании? Вот и Катя тоже прекрасно помнит всё, но никто ей не верит. С другой стороны – правильно делают! Если бы я сам не помнил своей прошлой жизни, я бы ни за что не поверил во весь этот бред! А если я так же, как и она начну направо-налево распыляться о своих несметных богатствах, то все непременно сочтут меня психом. А мне это надо? Итак, никто кроме Кати не хочет дружить со мной. Буду держать язык за зубами, – твёрдо решил я.
С такими мыслями я вышел на улицу. В это время моя мать, как угорелая, носилась по двору в поисках пропажи, выспрашивая у прохожих, не видели ли они мальчика лет пяти в цветной куртке. Увидев меня, она будто с цепи сорвалась, бросаясь ко мне. Отвесив мне ряд подзатыльников, она тут же потащила меня домой, ухватив за капюшон.
– Ну, нельзя тебя на минуту оставить! – вопила она, – Где ты был? Я всех знакомых оббегала, пока ты шлялся неведомо где. Весь в своего покойного отца пошёл!
– Хорошо, что не в тебя. Иначе бы я сам себя перестал уважать. – огрызался недовольно я в своих мыслях.
Когда мы пришли домой, Виктора уже не было. Видимо не стал дожидаться моего прихода – так сильно я ему понравился.
Через некоторое время мать опять привела в дом очередного пассажира – Василия. Ситуация повторилась, и он испарился так же быстро, как и прежний. Так один за другим пассажиры исчезали, а я как ни в чём не бывало, продолжал радоваться своей прозорливости.
***
В свои пять с половиной я всё ещё довольно неважно выражал свои мысли. Думал то я, несомненно, правильно, а вот произношение дико хромало. Для того, чтобы привести мою речь в порядок, мать потащила меня к логопеду.
– Не хосю! – бурчал я по дороге. Но мать настойчиво тянула меня за руку, не обращая никакого внимания на мои пожелания.
– Скажи, ллллллошадь, – словно щипцами вытягивала из меня очкастая логопедша, – Ну скажи: «ллллллллошадь». Это ведь так просто.
– Лёшадь – выпалил я, – странно, но мне с таким трудом давалась эта простая буква. Все слова на лё я очень даже хорошо выговаривал, а вот «л»! Ведь в мыслях я отчётливо выговаривал все буквы, но произнести их правильно вслух было для меня сплошной пыткой.
– Ллллллллллошадь, – твердила она, – разговаривая со мной, как с умственно отсталым.
– Да лёшадь, льошадь, – глядя в одну точку монотонно твердил я.
Таким образом, я не в состоянии был осилить и всю оставшуюся часть алфавита. Спустя месяца два интенсивных занятий, логопедша вынесла свой строгий вердикт, признав меня полным дебилом. Так наши уроки сошли на нет. Мать глядела на меня с негодованием.
– Что же из тебя вырастет? – качала она головой и тяжело вздыхала.
***
Когда мне исполнилось шесть, мать, как и было решено ещё при жизни отца, отдала меня в школу с математическим уклоном, ссылаясь, по всей видимости, на мои неординарные художества. Я же, несмотря на все её ожидания, приносил в дневнике одну двойку за другой.
– Что же это такое?! В кого же ты такой тупой пошёл?! – нервно голосила мать.
– А действительно, – думал я. – Почему я и вправду так туплю? Что со мной не так? Видимо сбой мозга, – в итоге определился я, сославшись на родовой шок, полученный мною при Кесарево.
В один из дней, плюнув на домашнее задание, я снова поспешил во двор, чтобы увидеть Катю.
– Привет, – произнесла она, улыбаясь.
– Привет! – радостно ответил я, за это время сделав значительный прорыв в разговорной речи, так как моя дикция вдруг выправилась, и я больше не испытывал проблем с произношением. Видимо школа всё же сыграла значимую роль в моем становлении, как личности.
– Как успехи в школе? – поинтересовалась она.
– Да никак, – я повесил нос, – Очередной двояк сегодня схватил.
– Что ж так? – она с укором поглядывала на меня.
– Да ерунда какая-то! Ничего не понимаю в этой математике, да и не нравится она мне.
Катя была круглой отличницей и, думаю, с трудом понимала мою нелюбовь к точным наукам. Когда тебе всё даётся легко, ты вряд ли сможешь понять, что кому – то приходится прикладывать максимум усилий, чтобы заслужить хотя бы трояк. На лице Кати мелькнуло сочувствие к такому дебилу, как я. И что у нас было общего? Сам не пойму. Как мы, такие разные личности, смогли вообще найти общий язык? Но, видимо, для чего-то это случилось? Может, так и должно было быть? Я поймал себя на мысли, что становлюсь Фаталистом.
– Скажи, – вдруг спросил я, – А помнишь, ты когда-то давно рассказывала мне про свою прошлую жизнь?
Катя удивлённо захлопала своими длинными ресницами.
– Что? Ты что, совсем того? Какую жизнь? – на ее лице я прочитал такое удивление, что не рад уже был, что затронул эту тему.
– Ну, когда мы с тобой познакомились, ты рассказывала, что была большой, и носила красивую обувь, красивые платья и всё такое.
– Ты в своём уме? Я тебе такое говорила? – Катя глядела на меня, как на последнего придурка.
– Ну да! – возмутился я. – Не сам же я это только что придумал. Ты, вспомни!
– У меня, в общем-то, хорошая память, в отличие от некоторых! И ничего подобного я не припоминаю. А вот у тебя – явные провалы в памяти, – с укором произнесла она, опуская меня ниже плинтуса.
– Ты что, обиделась? – выпалил я, а про себя подумал: “Не может же быть, что всё это я выдумал?” Я стал усиленно прокручивать в памяти всё, что когда-то говорила мне Катя.
– Ты вроде говорила, что у тебя был муж и дети…
– Послушай, Женя, – перебила она меня, не дожидаясь дальнейшей ахинеи с моей стороны, – Я, конечно, ожидала от тебя многого, но не такого же?! Ты что, в конец умом тронулся? Ничего подобного я тебе никогда не говорила. Меня зовут Катя, и никакого мужа у меня нет. Я ещё маленькая для этого! – воскликнула нервно она.
– Да, вот оно свойство человеческой памяти, – подумал я, – Со временем у всех вся ненужная информация из прошлого окончательно стирается. У всех, но почему-то не у меня! Почему так? – напряженно осмысливал я. – Прямо проклятье какое-то! Ладно, проехали! Забыто, так забыто! Вряд ли стоит ещё раз возвращаться к этой теме.
С тех пор общение с Катей как-то не заладилось. Естественно, кто захочет общаться с больным на голову придурком вроде меня? В итоге с Катей мы виделись всё реже и реже, пока наше общение не сошло на нет.
***
Учёба в школе тоже не заладилась, и вскоре мать перевела меня в школу с гуманитарным уклоном. Завучем работала её старая подруга, поэтому меня приняли туда без всяких трудностей. Но и гуманитария из меня, по всей видимости, не вышло. Всё те же тройки гордо окропляли мой дневник. Впрочем, это было прогрессом в сравнении с первой школой, в которой я удостаивался одних неудов. Мать с утра до вечера убеждала меня в том, что я дебил, пока я и сам в это не поверил. Из этой школы мне тоже пришлось уйти. Мать пристроила меня в третью за год школу, в двух шагах от нашего дома, где учились, судя по аудитории, дети – тугодумы. Вот там я, наконец, и проявил весь свой скрытый потенциал, впервые ощутив себя довольно уверенно, окончательно убеждаясь в том, что я истинный дебил. С таким вот позитивным настроем изо дня в день я ходил в дебильную школу, общаясь с местными отморозками, как их величали окружающие.
Первое время возвращаясь из школы, я тут же бежал во двор, в надежде поиграть в футбол с мальчишками из нашего двора, но они по старинке шугались меня, как прокажённого, отвешивая презрительные взгляды и оскорбления в мою сторону. Мне ничего не оставалось делать, как понуро возвращаться домой, и за отсутствием иных дел приступать к выполнению домашнего задания. Перечитав за несколько месяцев всю школьную литературу, намеченную по программе на год вперёд, я приступил к чтению более серьёзной литературы. Особенно меня интересовала фантастика. Так я стал одним из начитанных «дебилов» в школе. Профессора стали выделять меня из общего числа детей, отмечая мои познания в различных областях. За это время я так же увлёкся, ранее презираемой мною математикой. В свободное от школы время я посещал математический кружок и со временем стал щёлкать задачки только так. Во мне, будто произошли резкие перемены. Вдруг стало как-то всё интересно. Появился вкус к жизни. Ужасно хотелось учиться, познавать что-то новое с неистовым рвением. Одним словом, появилось нестерпимое желание вырваться из тех жутчайших условий, в которых мы с матерью до сих пор пребывали. Я знал, что вырасту, и сделаю всё, чтобы никогда больше не терпеть тех лишений, которые испытывал сейчас. Смотреть было противно на наше жалкое существование. Я вдруг вспомнил, как когда – то не ценил то, что имел. Не общался с теми, кого считал ниже себя по статусу и положению, как, наверное, теперь делали эти мальчишки, не желающие общаться со мной, потому что я не дотягивал до их круга, потому как все они были из достаточно обеспеченных семей, а я…