Песня моей души

– И всё-таки однажды я самолично стащил тебя с твоего излюбленного насеста и вручил учителю, – неожиданно проворчал король.

– Иголки тогда исцарапали нас обоих, – его сын улыбнулся, вспомнив.

– А за иголками последовала затрещина, выбивающая нежелание учиться, – сурово продолжил отец, внимательно смотря на него.

Чуть помолчав – Цветана судорожно сжала его ладонь – Вячеслав признался:

– Я тогда ненавидел тебя.

– Как будто мне нужна твоя любовь! – нахмурился правитель Черноречья.

– Было бы здорово снова на неё влезть! Мир с неё выглядит иным.

– Ты бы на ногах держаться научился, воин, – вдруг беззлобно усмехнулся Мстислав.

– Ты бы побоялся сам залезть так высоко, – на губах Вячеслава появилась усмешка.

– Ради тебя я бы забрался, – проворчал король. – Чтобы устроить тебе взбучку. Ишь вздумал, прятаться от учителей! От книг бы своих под столом прятался – вот уж точно не мужское занятие, эти твои книги!

Вячеслав повернул голову и грустно посмотрел на отца:

– Что ж ты и в тот день послал за мной слугу, а сам ушёл по делам?

– Королю не следует лазать по крышам за глупыми мальчишками, – нахмурился Мстислав. – Дел, знаешь ли, у меня хватает. Поважнее.

Вячеслав отвернулся и долго молчал, смотря в потолок – мы все напряжённо наблюдали за ним, испугавшись его неподвижности – потом вдруг снова повернулся к отцу, грустно улыбнулся:

– А я тогда надеялся… что ты ещё раз за мной полезешь.

– Если бы я лазил за тобой ещё и на крышу, ты бы только затрещиной не отделался.

– Ты уделял мне столько внимания, что и затрещина становилась наградой.

– Я желал, чтобы из моих сыновей выросли прекрасные воины! – рявкнул король. – А ты закопался в пыльные летописи. Ладно бы хоть от тренировок не бегал, совмещал нужное с приятным, так нет!

Чуть помолчав, сын серьёзно спросил:

– Разве нельзя человеку заниматься тем, что ему по душе? Ты бы хоть порадовался, что я нашёл себе дело по душе. Я же могу что-то полезное сделать людям, даже не беря в руки меч!

Лицо отца окаменело. Он ледяным голосом сказал:

– Знаешь, я смотрю на тебя сейчас… и я не радуюсь тому, что я вижу.

– Ты отгородился от меня, найдя для этого удобную причину.

Король молча пошёл к дверям. На пороге обернулся, но не на сына, а на Клёна, который что-то записывал, расположившись на полу.

– Пиши по-человечески! – проворчал Мстислав. – За столом, – и вышел, с грохотом захлопнув двери.

Вячеслав горько вздохнул и вновь перешёл к пустякам, как будто ничего особенного не случилось.

– Хотите, расскажу вам интересную легенду? – вдруг предложил Клён.

Принц попытался сесть – Цветана заботливо помогла ему, села поближе, давая прислониться к ней, осторожно обняла – и посмотрел на алхимика, уже перебравшегося за стол со своими бумагами и письменными принадлежностями.

– Ты что-то пишешь, Клён? Новые идеи?

– Так, кой-какие мысли записываю, – невозмутимо соврал Клён, потом тепло улыбнулся своему другу. – Ты потом прочтёшь, Вячеслав. Когда отдохнёшь, – и, повертев перо меж пальцев, невозмутимо начал рассказывать.

К моему удивлению, в легенде накрепко сплелись одно из сказаний Кана и выдуманная кем-то иным история про Гришку, которым он притворялся.

– Как будто я уже слышал об этом страннике.

– О нём вся страна говорит, – улыбнулся Клён. – О нём все говорят, укладывая детей спать, собираясь с семьёй после тяжёлого дня, попивая с друзьями квас или встречаясь с соседями и соседками. Утверждают, будто Гришка и в правду живёт. Как будто он повидал немало стран и у него много друзей по всей Мирионе. Он любит разные истории, но не переносит те, в которых упоминается о вражде или которые имеют грустный конец… – парень вдруг запнулся, но сразу же продолжил, как будто ничего не случилось: – Конечно, люди и сами выдумывают про него небылицы. Только не каждому верят, произнеси он хоть слово, оправдывающее вражду. Вроде бы Гришка не смирился с войной в Черноречье, потому и выбрал жизнь полуголодного оборванного странника.

– Постой, в некоторых историях Гришка вполне прилично одет!

В комнате, как оказалось, народу стало ещё больше: добавились двое стражников. Значит, Мстислав велел следить за нами и Клёном. Я подошла к Кану, сжала его руку, с мольбой заглянула ему в глаза, потом взглядом указала на Клёна. Ведь нельзя его так оставить!

– Конечно, он не из знати, простой и приличный человек, но одежда всегда чистая, – продолжил воин.

– Слушай, а он всегда таскал с собой щит или где-то его оставил? – задумчиво уточнил его напарник.

– Не уверен. Но у него всегда были чёрные волосы и серые глаза, а на рубахе как будто бы вились ветки с листьями.

Надо же, человек, которым Кан притворялся, так полюбился народу Черноречья! Но…

Дёрнула жениха за рукав, снова взглядом указала на Клёна. Можно его сейчас похитить.

– Неужели, кроме как о нём в вашей стране ни о ком не говорят? – уточнил маг, не заметив моей мольбы.

– Это же Гришка! – одновременно произнесли воин и алхимик таким тоном, будто бы их ответ всё прояснял. – Прошлые байки о вражде не сравнятся ни с одной из его историй!

– Этот человек не воин. С чего бы вам так любить его легенды?

– Вот в том-то и дело: Гришка – не воин. Самый обычный человек, соскучившийся по покою, – вздохнул один из стражников.

– Раз вы так восхищённо о нём говорите и следите за всеми легендами, он и в правду живёт, – усмехнулся Кан.

Его, что, никто не интересует кроме выдуманного им Гришки?!

– Как такой человек может не жить? – по-детски наивно захлопал ресницами воин, не желая отпускать сладкую и приятную сказку. – Ведь кто-то же первым начал пересказывать те чудесные легенды!

– Но почему именно Гришка? Вполне мог бы оказаться другой какой-нибудь сказитель или менестрель.

– А потому! – едва не обиделся заступник. – Не трогай нашего Гришку! Ты с ним даже не встречался и не представляешь, какой замечательный он человек!

Похоже, народ этой страны не только полюбил «собирателя легенд», но и полностью присвоил его себе вместе со всеми легендами. Интересно, не обиделся ли из-за этого любимый?

Кан лукаво только усмехался: такому повороту он был только рад. Впрочем…

Незаметно ото всех ущипнула мага.

– Встречаются те, кто видел Гришку в трактирах и деревнях. Даже в столицу этот мужчина заходил. А вы не верите в его существование!

– Вспомните ещё какую-нибудь историю о нём, – попросил Вячеслав.

Перебивая друг друга, воин и алхимик принялись припоминать все самые лакомые и увлекательные истории «собирателя легенд», какие им были известны.

Где-то посередине седьмой легенды Кан скользнул к Клёну и коснулся рукой его плеча, взглядом указал на дверь, потом ладонью коснулся своего уха. Парень остановил свой рассказ, но его тут же подхватил кто-то из стражников. А Клён опять стал записывать.

Вдруг появился Мстислав. Стражники, увидев его, испуганно притихли. Король шагнул к сыну и… вложил ему в ладонь сосновую веточку. Вячеслав изумлённо посмотрел на отца:

– С той самой сосны?

– С неё.

– Спасибо! – глаза принца засияли.

– А ты чего вдруг заткнулся? – проворчал король, покосившись на стражника. – Ты что-то интересное, кажется, говорил? Продолжай.

Смущённо потупившись, чернореченец последовал приказу. Вячеслав заинтересованно слушал, неосознанно играя пальцами с иголками с той самой, дорогой его сердцу сосны.

А потом вдруг, легенды через две, глаза его закрылись. Он обмяк. Цветана крепко обняла его и зарыдала.

– Кого-то ты мне напоминаешь, – задумчиво сказал Мстислав, глядя на девочку.

– Послушайте… – шагнул к нему Кан.

– Ну, что тебе? – король недовольно посмотрел на него.

– Нашему отряду нужен алхимик, – твёрдо сказал мой жених.

Рука Клёна дрогнула – и он посадил на бумагу кляксу – парень быстро посмотрел на Кана, потом уткнулся взглядом в свои записи, до того, как Мстислав посмотрел на него.

– Тем более, Клён знает обо всех делах отряда, он хорошо со всеми ладит, трудолюбив. А Вячеслав говорил, что он и в алхимии хорошо разбирается.

– Я найду вам новых алхимиков, – отрезал правитель Черноречья.

Хотя Клен всё слышал – он не мог не слушать – парнишка продолжал невозмутимо что-то писать. Мне стало очень жаль этого смелого, верного чернореченца. Может быть, мы сумеем похитить его позже? Ведь Кан – маг!

– А теперь – уходите, – приказал Мстислав. – К завтрашнему вечеру я найду вам новых алхимиков. Тогда и приходите.

– Постойте! – попросила я.

– У меня нет времени, чтобы вас выслушать.

Но меня понесло:

– Прекратите готовить для врагов яд! Ведь вы пилите сук, на котором сидите! Вы травили светопольцев, а вода подземной реки принесла отраву и вам! И если вы опять будете использовать против других алхимическое оружие, вы не только их перетравите, но и свой народ!!! Если не думаете о себе, подумайте хотя бы о ваших детях!!!

– Ты всё сказала? – в глазах короля вспыхнул гнев. – Всё, что хотела?

– Всё… – я как-то заробела под его тяжёлым взглядом.

– Тогда вон. Вон из моего дворца! – Мстислав резко развернулся к моему жениху: – И впредь следите за своими людьми, Кан. Чтобы они не смели на меня орать. Иначе я сам с ними буду разбираться, быстро, понятно и насовсем.

Судя по глазам, Кан не хотел на меня кричать, грубить мне, но был вынужден, чтобы отвлечь внимание чернореченского правителя. Ведь нам нужна его поддержка в продвижении исследования, даже если он перестанет давать чернореченским лекарям деньги на еду и кров: теперь он будет связывать нас и чернореченских алхимиков, не Вячеслав. И не Клён. И я потерянно сжалась, выслушивая гневную тираду моего любимого. Впрочем, мне ещё и от него было больно это выслушивать, так что я не притворялась.

А Цветана гладила лицо своего любимого, плача, что-то ему шептала. В том числе, что эту школу она создала только для того, чтобы вылечить его. Ох, правитель Черноречья поймёт!

– Не слушаешь меня?! – проорал Кан, схватив меня за ухо, впрочем, совсем не больно.

Но я, разумеется, изобразила на лице своём непередаваемую муку: надо было доиграть этот спектакль до конца.

– Простите её! – Цветана вдруг твёрдо посмотрела на Мстислава. – Алина очень любила Вячеслава. И ей больно, что с ним случилась эта трагедия.

Отец принца и юная графиня долго смотрели друг другу в глаза. Казалось, воздух вскипел от поединка их взглядов. И все остальные – кроме Клёна, сосредоточенно писавшего что-то – притихли, наблюдая за их противостоянием.

– Я велю сообщить вам, если он очнётся, – вдруг миролюбиво сказал правитель Черноречья. – Я так понимаю, послание передать главе и основательнице новой новодальской лекарской школы?

Девочка вздрогнула, но взгляда не отвела.

– Вы подслушивали, – строго сказала юная графиня.

– Конечно, я слушал! Мне же интересно, что за пигалица обнимает моего сына и грозит весь дворец утопить своими слезами!

Очередная битва взглядов тоже закончилась вничью.

– Конечно, мне говорили что-то о событиях в Новодалье, но я заподозрил, откуда вы, ещё только увидев ваше лицо, – Мстислав вдруг широко ухмыльнулся. – А увидев этот взгляд-клинок, я убедился, что моя догадка верна. Передо мной дочка графа Белозёра, не так ли?

Аккуратно прислонив Вячеслава к ножке кресла – один из стражников его подхватил – юная графиня медленно и с достоинством поднялась, поклонилась. Как аристократ приветствует аристократа. Почему-то правитель враждебной страны ответил на вежливое приветствие, хотя и лёгким кивком головы.

– Вы знали моего отца? – спросила она спокойно, хотя любопытство всё-таки промелькнуло на её лице.

– Граф Белозёр едва не снёс мне голову в одном из моих первых боёв! – усмехнулся Мстислав. – Хороший был воин. Взгляд-клинок. И в своей последней битве он продолжал смотреть на нас дерзко и спокойно. Там, где многие новодальцы побежали, испугавшись оружия алхимиков. Странная штука жизнь, не находите? Граф Белозёр едва не отправил меня за Грань, а его дочка с чего-то вздумала спасать от этого моего сына! – он вдруг сощурился: – Вам, кстати, не стыдно, Цветана? Цепляться за чернореченца, сына врага вашего отца? После всего того, что граф Белозёр сделал, добывая себе славу на полях сражений?

– Это битва наших отцов, причём тут мы с Вячеславом? – ядовито ответила Цветана. – Тем более, я ещё только в животе у матери была. И слава отца мне досталась незаслуженно, в наследство. Кстати, если уж и говорить о стыде… попридержали бы вы ваших алхимиков, Мстислав! Чтобы биться по-честному – меч на меч, стрелы на стрелы. А то из-за вашего же алхимического оружия ваш собственный народ и ваш собственный сын отравились.

– Если тайну о подземной реке и попавшем в неё яде, услышанную вот здесь или ранее от ваших приятелей-лекарей, вы посмеете передать Вадимиру – я весь ваш болтливый отряд из-под земли достану!

– Как бы нам с вами это дело за Гранью обсуждать не пришлось! – глаза девочки гневно вспыхнули. – Может быть, вы уже достаточно отравы рассыпали по Враждующим странам, так что нам вскоре придётся перенести этот разговор в другое место?

– Я вас по-честному предупредил, что не прощу разглашения этой тайны, – ледяным тоном сообщил чернореченский король.

– Я вам по-честному заявляю, что сплетничать с моим королём у меня намерения нет, но ваши действия с алхимическим оружием я весьма осуждаю, – ледяным тоном ответила новодальская графиня. – Между прочим, вам не о сохранности этой тайны сейчас нужно беспокоиться, а о том, чтобы всех алхимиков страны посадить за исследование списка Клёна.

– Знаете, я без ваших советов разберусь, чем мне занять моих слуг.

– Надеюсь на вашу мудрость, – сдержанный, но изящный поклон. – Наслышана о ваших делах, как о делах умного правителя, потому надеюсь, что вы поспособствуете быстрому нахождению противоядия.

– Ну и отрава же вы, дочка графа Белозёра! – проворчал Мстислав.

– Да, я несдержанна, но это моя беда. Надеюсь, вы сможете спасти вашего сына, – Цветана подошла к столу, положила руку на свиток, на котором писал Клён, и, когда тот посмотрел на неё, ответила ему глубокий поклон. – Ты хорошо трудился на благо нашего дела, Клён. Я очень благодарна тебе за это. Надеюсь на твою память.

– Я буду стараться, – улыбнулся ей молодой алхимик.

– Прощай, Клён, – девочка снова поклонилась ему.

Чуть помедлив, парень ненадолго вылез из-за стола и поклонился ей в ответ.

– Прощайте, Цветана.

– Пойдёмте, Кан, – спокойно бросила магу юная графиня. – У нас ещё много дел. Болезнь не дремлет.

Мой жених отвесил вежливый поклон Мстиславу – и я вслед за ним – затем переместил себя, меня и Цветану в новодальский дом.

– Я нахамила Мстиславу! – всхлипнула девочка. – И Вячеслав… ему стало хуже! – и, рыдая, вцепилась в меня.

Кан потерянно опустился на лавку:

– Я – никудышный командир, – с горечью сказал маг. – Я не смог спасти Клёна.

Обиженно сказала:

– Ты мог его похитить! Ещё в покоях Вячеслава! И даже теперь можешь!

– Я… – маг поднял растерянный взгляд на меня.

И вдруг вскочил, так что лавка, на которой он только что сидел, перевернулась, глухо стукнув об пол.

– Правильно, Алина! Я могу его похититель! – его глаза потемнели. – Хотя… думаю, Клён не согласится. Но попробовать надо! – и спустя несколько мгновений мой любимый исчез.

Мы ещё долго сидели с девочкой, обнявшись и плача.

Потом пришёл Станислав, усталый и мрачный. Он выпил полведра воды, без спросу. Молча поставил лавку, как надо, присел. Так мы сидели довольно долго. Разве что Станислав пару раз вставал, чтобы выпить ещё воды. Потом вернулся Кан, такой грустный, что стало всё понятно ещё до того, как он открыл рот.

– Его увели на площадь. Я успел к нему пробраться, предложил помочь сбежать. Он не согласился. Я ждал поблизости, надеялся, он испугается и передумает, но парень был твёрд как камень, – и, обессилев, Кан опустился на лавку. – Я не уберёг его. Я – плохой командир!

– Так похитил бы его, не спрашивая! – всхлипнув, возмутилась девочка.

– Он сказал, что ни его отец, ни дед никогда не сбегали с поля боя – и он не убежит.

– Какой прок с этой глупой мужской гордости?! – Цветана опять зарыдала. – Мужчины совершают подвиги на полях битвы, гибнут, но совсем не думают о тех, кто остаётся дома! О своих жёнах, о своих детях! У мужчин подвиги, им так нравится! А что делать нам?! Нам… именно нам приходится жить дальше, после того, как они перешли за Грань! Что такого достойного в том, чтобы погибнуть рано, глупо, оставив своих женщин годами горевать потом?!

Видимо, поступок молодого алхимика всковырнул в её душе старую рану, память о ранней гибели её отца.

– Мужчины уходят на битвы, чтобы защищать тех, кто остался дома, – глухо возразил Станислав.

– Разве во всех ваших битвах есть смысл?! – гневно посмотрела на него девочка. – Я понимаю, когда враг подошёл к порогу – и воин берёт в руки меч, чтобы защищать родной дом. Но все эти битвы… чтоб урвать что-то у других… чтоб насолить кому-то… чтоб потешить свою гордость… чтоб помериться силой… разве во всех битвах есть смысл?! – и вновь зарыдала, прижавшись ко мне.

– А кто ушёл-то? – уточнил новодалец.

– Клён, – потерянно отозвался Кан и кратко пояснил, что случилось.

– Хороший парень. Хотя и хам хороший, – задумчиво произнёс Станислав.

– Я – никудышный командир, – Кан положил руки на стол, спрятал в них лицо. – Я ничего сделать не успел тогда, когда ещё можно было что-то изменить!

Мы ещё долго сидели, молчали, погружённые в мрачные мысли. Разве что охранник графини иногда вставал, чтобы попить. День был солнечный, жаркий. Бывают такие дни: когда тёплое солнце и ясное небо, но на душе так гадко и противно.

Уже начало темнеть, как Станислав поднялся, похлопал Кана по плечу:

– Не пора ли наш отряд собирать, маг?

Кан встрепенулся, посмотрел на него с ужасом:

– Да я… я их и по местам с утра отправить забыл!

– Ты пытался спасти Клёна, – Станислав хлопнул его по спине. – Важное дело, между прочим. А у других-то что? Чай, нашли, чем заняться-то. И на еду у них деньги есть. Ничего страшного, Кан, – и строго повторил, глядя магу в глаза: – Ты пытался спасти Клёна. Сделал, что мог. Клён сам выбрал такой путь: уйти как воин. Хотя парнишка был всего только алхимиком. И вообще, нечего тут рассиживаться, командир. Иди-ка, проведай остальных наших парней. Да извинись, что заждались.

– Да. Правильно. Надо их найти и извиниться, – и Кан куда-то переместился.

– Пожрать бы, – воин задумчиво почесал живот, – а то я с утра не евши: бегал, искал одну пигалицу.

Тут мы с девочкой вспомнили, что и мы тоже сегодня ничего не ели. И кинулись готовить еду на четверых. И уже в процессе готовки я запоздало поняла, что Станислав, выходит, загрузил нас всех делами, отвлекая от тяжёлых мыслей. И вдруг испытала к этому ворчуну некоторую симпатию: всё-таки, сострадание ему было присуще.

История Кана

«Сокровище над головой»

Я ходил по комнате, стараясь ступать осторожно, чтобы не разбудить спящую за стеной девушку. Вчерашние события лишили любимую сил. Когда Цветана и Станислав ушли, она долго не могла успокоиться, смачивая мою рубашку горячими слезами. Я подхватил её на руки и отнёс в её комнату. Однако вскоре тихо зашлёпали босые ступни по коридору и по лестнице – и в мою дверь тихо постучалась Алина. Мол, одну её одолевают тяжёлые мысли. Робко присела на край моей кровати. Я говорил о разной ерунде, гладил любимую по голове, всячески отвлекая от печальных мыслей. Потом она свернулась в клубочек, напомнив мне котёнка, и всё-таки заснула. Переместил в её комнату. Осторожно укутал своим одеялом. Рядом постоял. Спит. Тогда вернулся к себе. Спать не хотелось.

Стоило оказаться в одиночестве, как на меня самого напали мрачные раздумья. И про ухудшение состояния Вячеслава, и про Клёна, пожертвовавшего собой ради нас и своего принца, и про алхимиков, которые, выходит, уже успели солидно замусорить мир – и неизвестно, когда грянет очередное отравление, уводящее за Грань, вроде Проклятия алхимиков или ещё сильнее. Также за всеми тревогами вчерашнего дня мы совсем забыли об уговоре с первым и пока единственным человеком, пережившим Проклятие алхимиков. Я вспомнил о нём лишь тогда, когда отправлял наших лекарей по их родным странам после короткого обсуждения. С утра займусь его поисками: он нам очень нужен. Тем более, он уже много чего на себе испробовал, а среди использованных им средств одно являлось драгоценным противоядием.

Отравляла душу и новость, подслушанная сегодня у новодальских лекарей, оставленных обследовать людей в Пряном граде. Осведомлённости Вадимира я верил. А тут сведения даже просочились до простого народа.

Недавно молодой дракон подрался с единственным сыном Хэла. Драконы смутились и прислали своих лекарей помочь эльфийским. Наши лекари даже позавидовали «везенью Лэра», мол, хорошо быть принцем, столько заботливых вокруг, шансы поправиться намного выше. Нашим-то заболевшим ни эльфы, ни драконы не спешили помогать, «только о своих думали, наглые морды».

Я знал о древних магах побольше своих помощников из людей, потому призадумался о размахе последствий этой драки двух юнцов.

Если драконы отправили своих лекарей в Эльфийский лес, состояние наследника остроухих критическое. Может быть, Лэр долго не протянет. Других детей у Хэла нет. Да, он ещё в Долгой молодости, даже первую сотню лет не встретил, но у эльфов вообще рождается мало детей. Обычно два-три. К тому же, сам Лэр ещё не был женат и вроде бы даже от любовниц детей не имел. Разумеется, драконы стараются поддержать эльфийских лекарей! Если Лэр перейдёт Грань, отношения между древними магами сильно ухудшатся: эльфы могут начать говорить, что молодой дракон нарочно убил их наследника. Если Хэл не совладает с гневом, может начаться новая война. И, боюсь, людей эта война тоже может зацепить.

Люди-то уже не помнят, а вот древние маги запомнили, какой ужасной была прежняя наша война друг с другом. Много тогда воинов с обеих сторон полегло. И Эльфийский лес едва не сгорел весь.

Впрочем, мне сейчас нужно думать о себе.

Поскольку молодой дракон страшно повредил здоровью единственного эльфийского принца, тем более, если Лэр скончается, крылатые будут серьёзно виноваты перед остроухими. Вроде как сами эльфы драконам поводов для новой вражды не давали уже давно. И, если драконы захотят избежать войны, им потребуется как-то эльфов задобрить. Нападение на единственного ребёнка Хэла и, особенно, его гибель искупить будет нелегко.

Вот я и призадумался, может ли эльфийский король обратиться к драконам, чтобы те нашли разрушителя дворца? Магия крылатых помощнее эльфийской будет. И драконы уже виноваты. Как бы крылатые не отыгрались на мне! Более того, если меня поймают, как бы ни обнаружили мою связь с Нэлом. Из-за меня и мой брат, и родители, избежавшие Чёрной чаши, могут пострадать. Самому стать причиной их ухода за Грань, теперь и вместе с моим братом – это ужасно!

Да, впрочем, самому выпить Чёрную чашу теперь, оставляя невесту одну, бросая помощников-лекарей и больных на произвол судьбы – тоже жутко. Даже если наш отряд нового мага найдёт, на это уйдёт драгоценное время. Болезнь ждать не будет. Да, эльфам и драконам известно больше нейтрализаторов, но что-то они не спешат людям помогать! Я подарил надежду больным и лекарям из Враждующих стран. И я же её и отберу?

Да, суета из-за несчастья с Лэром могла отвлечь эльфов от меня. И разрыв магического слоя у разрушающегося дворца мне помог скрыться. Но эльфы за разрушение дворца меня ненавидят. Вполне могут меня казнить. К тому же, драконы не спешили отдавать остроухим юнца, подравшегося с Лэром. Возможно, у него был редкий дар, особый талант в какой-либо науке или родство со Старейшинами крылатых. Может быть, весь гнев захотят сорвать на мне. А драконам выгодно меня поймать и передать остроухим.

Я жутко перепугался за брата. Он ведь меня нашёл потом, общался со мной. Могут подумать, что Нэл – мой сообщник в разрушении дворца! Ладно если я один буду казнён, но вот мой бедный брат, который и без того вырос с репутацией сына мятежника и сопутствующим презрением, и родители… родителей могут заподозрить, что они это всё подстроили. Не только уничтожение дворца, но и нападение дракона на сына Хэла. Ведь раз их уже обвинили в мятеже! Нэл сказал, что дело было тёмное: отец точно не собирался как-либо вредить королю, видимо, его подставили. Может быть, тот, кто подставил моего отца, всё ещё в Эльфийском лесу? Но и проклятый Хэл толком не разобрался! Эх, из-за моей мести, одного моего глупого поступка, может пострадать столько людей!

Если мне повезёт, Мириона попробует защитить хотя бы Алину. Может, поможет найти другого мага? Но, если по-мужски, я должен справиться сам. Хорошо, если я успею найти нового мага в отряд до того, как эльфы или драконы меня поймают.

Нет, был ещё и Эндарс. Маг-то он явно толковый. Но насчёт своей работы парень, похоже, темнит. Не подставлю ли я отряд лекарей своим выбором, если упрошу или найму его нам помогать?

Короче, не буду я спешить его приглашать. Если мага второго искать мне на замену, то явно не имеющего к нему отношения. Но поиски мага… это же ещё несколько часов или даже дней! Работа у нас опасная: люди не все принимают лекарей.

Ну, а ежели древние маги будут долго выяснять между собой, кто, кому, чего должен после гибели сына Хэла, так то мне только на руку: я в то время побуду с любимой, да и людям бороться со страшной болезнью помогу.

Хотя кольнуло мою душу какое-то гадкое чувство. Пожалуй, было то чувство вины за мою радость, что из-за страданий и вероятной гибели Лэра эльфы и драконы на склоки друг с другом отвлеклись. Я ненавидел Хэла, но вот его единственный сын мне лично никакой гадости не сделал. Впрочем, заботы Хэла – это заботы моего врага. Я беспокоюсь за Нэла. Давно тот нас не навещал.

Где же ты, братишка? В порядке ли ты?..

И ещё нельзя подавать виду, что меня беспокоит что-то ещё, чтобы лишний раз не дёргать Алину. Но как же это сложно: притворяться спокойным, когда внутри бушует буря! Да и… я ещё боялся, что драконы или эльфы могут проследить за мной и, заметив, что я люблю Алину, похитить её, требуя, чтобы ради спасения её жизни я принял их условия. Скорее всего, потребуют Чёрную чашу опустошить. Или… весь род прогонят из Эльфийского леса, на века нарекут Забытыми?

Определитель вдруг приметил в комнате магию, потеплел.

Резко повернувшись, увидел мрачного брата. В иссиня-чёрных одеждах без узора. И длинные волосы собрал простым шнурком. За немногочисленные встречи заметил: он предпочитает одеваться по-эльфийски красиво, обладает хорошим вкусом. А, нет. Его одежда местами промокла от воды. На штанах сбоку земля. И немного на коленях. Ох, и пахнет кровью. Братишка держится ровно, следов побоев и ран не заметно. Может, обошлось? Он просто после задания зашёл? Его не поймали? О, только бы они не узнали, что он знаком со мной! И… точно, надо попросить его пока не приходить ко мне. Как раз здорово, что он зашёл меня навестить. Попрошу пока избегать меня.

Но сказал сначала другое:

– Нэл, как я рад тебя видеть!

– Прости, сказать того же не могу, – сказал братишка как-то потерянно.

Значит, что-то неприятное всё-таки случилось.

Я прижал палец к губам и кивнул на стену. Нэл понял намёк и ступил ко мне ближе. Спросил у него взволнованно и тихо:

– Ты ранен?

– Нет, – ответил молодой мужчина глухо.

А у меня сердце испуганно сжалось, будто что-то всё-таки случилось, ужасное.

Брат вздохнул тяжело. И вдруг присел на край моей постели, словно в опоре нуждался. Я присел рядом, плечом к плечу. Мы какое-то время молча сидели. Он ничего не говорил. Но, всё-таки, был подавлен.

– Ты с задания сейчас?

– Нет, – он вздохнул опять, головой мотнул, – я вчера на задании был. А потом… – вздохнул ещё раз, после чего грустно посмотрел на меня и всё-таки признался: – Мы вчера прощались с наследником, с Лэром. Его сестру доверили мне, чтоб я держал её, пока Хэл речь проводит и пока все обряды закончат.

Резко развернулся к нему:

– Сестру?!

– Состояние Лэра с самого начала пугало. Министры уговорили Хэла начать поиски внебрачных детей последних двух поколений. Король… он… – Нэл замялся.

– Бабник жуткий.

– Ага, – брат смущённо кивнул.

– Логично, что стали искать внебрачных детей.

Но… везёт же этому гаду! Оказывается, у него ещё один ребёнок был. Девчонка. Постойте-ка, он сказал…

– Хэл доверил тебе заботу о своей дочери? – удивлённо на брата взглянул.

– Ну… – тот ощутимо смутился, потупился. Потом посмотрел на меня уже робко. – Прости, я тебе не говорил. Я не знал, как ты это воспримешь, брат. Но… но я был знаком с дочкой Хэла. Ещё до того, как её проверяли Кинжалом крови. И… – запнулся, но всё же досказал, смотря мне в глаза: – И она – та женщина, которую я люблю.

Неожиданный поворот. И противный. И на душе так мерзко от его слов стало!

Отвернулся и стал смотреть на стену передо мной. Я не знал, как реагировать на это внезапное признание. И на то, что младший брат от меня так много важного скрывал. И что уже знаком с дочкой Хэла, которого я ненавижу, который просто смотрел, как я сгораю. И что Нэл именно её любит. И что он уже в кого-то влюбился, в конце концов! Мерзавец! Притворялся, будто ничего и не было.

– Она хорошая! – торопливо добавил брат. – Лучше, чем её отец. Искренняя, смелая. И… и она единственная эльфийка, которая приняла меня, сына мятежника. И даже зная, что Хэл меня ненавидит, даже услышав, что я – разведчик, а разведчиков эльфы презирают, даже служить разведчиками посылают преступников – она всё равно меня приняла.

Она… приняла разведчика и сына мятежников?

Повернулся к брату. Тот робко улыбнулся.

Братишка… а я ведь, забегавшись со всеми этими расследованиями, и не задумывался особо, как сложно тебе будет жениться на ком-то из эльфиек! Увы, ты в правду разведчик. Тот, кого ненавидят. Сын родителей, которых презирают все. Но она почему-то приняла тебя. Может, потому, что узнала ещё прежде? Может, тебе всё же повезло с ней? Хотя она дочка Хэла. Она – дочка моего врага.

Спросил серьёзно:

– Она тебя любит?

– Она считает меня другом, – Нэл грустно потупился. – Но так-то она ещё не любит никого. И, хотя Хэл был против, добилась разрешения для меня участвовать в состязании между претендентами на место жениха.

Вскочил.

– Она… что?!

Брат поднял на меня отчаянный взгляд, руками взмахнул:

– Нет, ты только не подумай! Мне плевать на корону! Я никогда не думал об этом с этой стороны! Я только огорчился, когда узнали, кто она Хэлу. Думал, что больше мы с нею общаться не будем. Зачем ей сын мятежников! Но она даже после этого согласна была разговаривать со мною… – и вдруг улыбнулся, по-настоящему счастливо. – И даже дружить. Я, разумеется, ни на что не надеюсь. Ну, разве меня к ней подпустят? Она – теперь наследница Хэла, а я – сын преступника, презренный разведчик. Я просто радуюсь, что могу с нею рядом быть, хотя бы сейчас, – вздохнул, посмотрел на окно. – Хотя Лэр тоже хороший был. Жаль его.