– Тот маг стоял у трона, с другой стороны от меня, и был скрыт иллюзией, – эльф достал другой свиток, развернул, осветил его магией – и портрет той иллюзии, под которой прятался Кан у Ростислава, был точно таким. – Так… – голос остроухого мага дрогнул, выдавая его волнение. – Вы его знаете?
«Мириона, а он знает, что мы общались?»
«Нет» – с некоторым замешательством ответил мир.
– Мы не знакомы.
Мы долго смотрели друг на друга – из-за светящейся бумаги мне хорошо было видно лицо незнакомца и его пытливый взгляд – и вдруг меня озарило, как от него избавиться. Я глубоко вдохнула, выдохнула и мрачно сказала:
– Почему вы следите за мной и пристаёте ко мне с расспросами?! Если вы действительно были во дворце Ростислава в тот день и час, то, выходит, вы просто смотрели, как меня собираются убить – и не вмешались. И какое право вы имеете после этого приближаться ко мне, да ещё и ждать, что я захочу вам помочь? Как вы вообще смеете стоять передо мной и смотреть мне в глаза?!
К моему удивлению, маг смутился.
– Да, я не должен вас расспрашивать, – виноватым голосом произнёс он. – Но вы не правы: я вступался за вас. Сейчас от ваших спутников наши голоса укрыл, чтобы ничего не заподозрили о вас. Едва не поднял руку на короля Светополья. Ему, правда, в голову не пришло даже подозрения о моём намерении. Слов мы друг другу сказали немало.
– Не приметила тогда, чтобы вы сказали королю хоть одно слово.
– Мы спорили вдалеке от чужих глаз. Когда король рассказал, что ждёт вас. Его министр советовал вас казнить, а я пытался им доказать, что у них нет особых доказательств, что вы пытались поднять мятеж, более того, народ может взволновать казнь молодой женщины без серьёзной вины, – остроухий грустно улыбнулся. – Ведь все женщины хотят, чтобы их отцы, братья, сыновья и мужья были дома. Все боятся, что их близкие не вернутся с войны. И, разумеется, женщины, потерявшие близких, проклинают войны и королей. Ростислав не имел права казнить вас за ваш призыв прекратить кровопролитие.
Некоторое время сверлила его взглядом, потом проворчала:
– Ну, знаете! То, что вы уговаривали Ростислава выслушать меня и пощадить, я никоим образом не могу проверить. Но я помню, что вы за меня не вступились, когда я была возле короля. Следовательно, повода доверять вам у меня нет.
– Вы не доверяете мне – и потому скрываете Кана? – он прищурился.
– Кто этот Кан?
– Мда, если вы его знаете, повода доверять мне у вас и правда нет, – он вздохнул. – Да ещё и я нарушил ваше уединение, расплескал ваше любование ночной красотой, – эльф было повернулся ко мне спиной, чтобы пойти, потом развернулся обратно: – Скажите, а вы действительно желаете ускорить примирение Враждующих стран?
– Зачем же иначе мне подвергать свою жизнь опасности, идя к Ростиславу с подобными речами?
– Ну что ж… желаю вам удачи в этом нелёгком деле! У вас интересная цель, – мужчина улыбнулся, как будто искренне. – Вот только не уверен, что многолетнюю ненависть можно убрать одними только речами. Вы уж поосторожнее. А то жаль, когда мир теряет такую красоту из-за мужских склок.
Недоверчиво прищурилась:
– А вы… хотите мне помочь в устроении мира между Светопольем, Новодальем и Черноречьем?
– Простите, но у меня другие планы на свою жизнь, – он развёл руки в стороны. – Мне ещё нужно быть живым. При всём моём уважении к вашей смелости и ослепительным мечтам.
– Сдаётся мне, в таком случае вам остаётся только вежливо откланяться.
Сказала резко – и после задумалась, надо ли было хамить незнакомому магу, да ещё и мужчине, да ещё и когда в лесу вблизи никого кроме нас двоих нет.
Остроухий, усмехнувшись, задумчиво потёр выбритый подбородок. Свиток, отпущенный одной рукой, свернулся. Спрятав его за ворот, продолжая улыбаться, маг отвесил мне красивый поклон – нежно звякнули металлические подвески шнура, собиравшего его волосы – и исчез.
«Теперь он точно ушёл, Мириона?»
«Сейчас – да, но может, он ещё вернётся»
Итак, остроухий маг пытался выяснить у меня что-нибудь о Кане. Выходит, любимый уже отомстил, и теперь его разыскивают.
«Мириона, пожалуйста, спрячь от него Кана! Если он найдёт моего любимого…»
«Нет»
Такого резкого отказа от моей помощницы не ждала, поэтому растерялась.
«Не проси меня нарушать законы»
«Но ты столько сделала для меня! Разве это не противоречит законам?»
«Всё это было согласно законам, так как поддерживает жизнь. Я лишь ускорила течение событий, увеличила твои шансы на успех»
«А разве это не противоречит законам мирозданья?»
«Нет. К тому же мне нравится твоя мечта»
«Но… тот эльф…»
«Нет. Не проси. В этих обстоятельствах, я и на его стороне, и на твоей»
Кан отомстил, теперь его ищут эльфийские маги. А она не хочет спрятать моего любимого от посланных охотиться за ним! Почему?! Но… это для меня Кан много значит, а для неё он – один из многих обитателей мира. Или… или Кан что-то ужасное натворил?!
Тут я вспомнила о Станиславе и Цветане. Надо быстро искупаться и вернуться, чтобы не заставлять девочку волноваться. Если этот эльф не соврал – они не слышали нашего разговора и моих возмущённых криков. Если нет… Я подумаю об этом потом. Здесь слишком красиво, чтобы отдаваться страхам или долго думать о войне.
Раздеваюсь и осторожно ступаю в воду. Звёзды, отражавшиеся в озере, растекаются светящимися пятнами. Где-то сбоку начинает колебаться лунная дорожка, лежащая на поверхности озера. Воздух прохладен и свеж. От деревьев веет покоем.
Волнения ненадолго забылись, когда я словно завороженная любовалась ночной красотой, но потом вернулись. Кан отомстил. Теперь его ищут. Сумеет ли любимый скрыться от преследователей? Здоров ли мой брат?
«Пока они оба здоровы» – успокоила Мириона.
Я ей доверяла, поэтому позволила себе расслабиться, насладиться прохладной водой. И, как верно заметил Станислав, в лесу уже стала чувствовать себя как дома. Впрочем, ведь наш мир – это наш родной дом. Это большой наш дом. Но мы обычно замечаем лишь дома поменьше, мы только их стремимся обустроить. Но мир остаётся большим нашим домом, домом для всех нас.
Цветана моему возвращению обрадовалась, а мужчина удостоил лишь косым взглядом – ему было всё равно, вернусь или нет. Но мне не хотелось на них обижаться. Ведь я видела звёзды, которые купались в воде, а это было дивное зрелище! Завораживающе красивое!
История Алины
«Если взглянуть с двух сторон»
Никто из вражеских воинов нам не встретился, и мы спокойно добрались до маленькой деревушки в том лесу, где росла нужная девочке трава. За несколько серебряных монет получили разрешение у старосты пожить в опустевшем доме и собирать урожай с запущенных сада и огорода. По совету Мирионы брала с собой в лес Цветану. Мы рвали траву для отвара, лежали на земле и смотрели на небо. Воин сначала ходил тоже, потом начал отпускать нас двоих, требуя, чтобы не уходили слишком далеко от деревни. Без него прогулки стали приятными и спокойными. Девочка потихоньку крепла, всё чаще улыбалась и училась радоваться жизни. Было хорошо, хотя мне не часто удавалось забыть о Кане и брате.
В этот день солнце светило ярче обычного. Графиня сидела на склонившейся к земле ветке ивы и болтала в воздухе ногами. К этому времени девочка уже отважилась лазить по деревьям, правда залезала не слишком высоко. Так же она полюбила возиться со мной в огороде. Огород, польщённый нашей заботой и любовью, расцветал во всех смыслах, стремясь нас порадовать. Иногда удивлял своим стараньем даже Станислава. О соседях и вовсе умалчиваю, так их заинтересовал наш огород. Сколько догадок мелькало в глазах людей!
– Пёс старосты сегодня на меня не лаял, – поделилась своей радостью юная графиня.
Пёс старосты был самым злым из всех деревенских псов. Впрочем, как и все остальные мохнатые товарищи, меня встречал и провожал молча. Вначале из-за этого люди насторожённо косились, потом начали доверять. На девочку больше смотрели с любопытством, чем с настороженностью, со Станислава же глаз не спускали, следили за каждым шагом, как и все деревенские псы, которые каждый раз отчаянно облаивали его, предупреждая хозяев о возможном недобром госте.
– Ты меняешься к лучшему. Собаки это чувствуют.
– Тут так хорошо! – она глубоко вдохнула, выдохнула. – Мне совсем не хочется возвращаться!
– Пока мы и не возвратимся.
– О, как здорово! – голос её изменился: – Ой, кто это?
Невдалеке пробирался между деревьев, прихрамывая, худощавый унылый мальчик в промокшей одежде. Он вёл на поводу чёрного коня. Услышав голос юной графини, незнакомец недовольно покосился на нас, высокомерно поднял голову и, по-прежнему прихрамывая, отправился дальше. Одежда его, как я заметила, была отнюдь не проста.
– Почему он прихрамывает?
– Думаю, нам об этом не расскажет.
– У него такое лицо!
– Зря ты. Притворилась бы, словно не заметила, – укоризненно шепчу ей. – Он бы продолжал чувствовать себя сильным мужчиной, который стойко переносит боль.
– Да ну, не геройское у него лицо, – девочка даже не соизволила перейти на шёпот.
– Должно быть, он слишком гордый, чтобы попросить у нас помощь.
– Это не гордость, это глупость.
– Замолчите! – рассердился мальчик.
– Лучше бы послушали того, кто умнее.
– Это вы-то умнее?!
– Да, я, – девочка гордо подняла голову. Прямо сама королева, удобно расположившаяся ветке на ивы.
– Вы-то как раз… – незнакомец не останавливался, а смотрел на неё, не под ноги, поэтому споткнулся об корень и растянулся на земле.
Повод выскользнул из разжавшейся ладони – и конь потянулся к какому-то стеблю, как будто не заметив печального происшествия с хозяином, за что получил ненавидящий взор.
– Самомнение ни к чему хорошему не приводит, – нравоучительно изрекла Цветана, продолжая восседать на ветке. Она даже ногами болтать перестала на какое-то время от осознания своей важности.
– Как тебе не совестно? Ему же больно!
– Ой, простите! – усовестившись, графиня соскочила с ветки и вместе со мной подбежала к мальчишке.
Тот проворчал:
– Не нуждаюсь в вашем сочувствии.
– Прости нас, милый рыцарь. Прости и прими нашу помощь. Меня и этой мудрой старушки, – нараспев протянула я.
Незнакомец удивлённо уставился на меня. Продолжаю:
– Ты смел и умен, милый рыцарь, но представь, как обрадуются этой ране твои враги! Не лучше ли не попадаться к ним в руки, а, вылечившись, собраться с силами и наподдать им со всей… всею рыцарской доблестью? Тогда путь к прекрасной даме будет свободен, и ты сумеешь спеть под её окном самую прекрасную из песен, которая войдёт потом в легенды.
Мальчик засмеялся. Цветана легонько толкнула в бок и возмущённо прошептала:
– Какая я тебе старушка?
– Умная, моё золотко, умная, – взъерошиваю ей волосы, слегка портя незамысловатую причёску.
– Эй! – возмутилась она, но нисколько не обиделась: за последние дни мы сдружились и иногда подшучивали друг над другом.
– Вас менестрели научили так говорить? – поинтересовался незнакомец.
– Нет, человек, который очень любил пересказывать легенды, – я ведь считала тогда Кана человеком. – Вы позволите взглянуть на вашу рану?
– Чем вы мне поможете, кроме чистой тряпки и прохладной воды?
Осмотрев ушибленную голень, попросила показать ступню.
– Какой злобный враг ранил вашу ногу? – сочувственно спросила девочка.
– Улитка, точнее, раковина улитки, брошенная, где попало. Наступив на неё, я не удержал равновесие и упал в ручей.
– Ай, какие коварные нынче улитки! – притворно возмутилась юная графиня.
Думала, дети сейчас поссорятся, но они с серьёзными лицами принялись осуждать коварство нынешних улиток. Осуждали толково и сурово, как будто именно их и поставили следить за нравами нынешнего поколения улиток. Я нарвала нужной травы, растёрла в руках и намазала рану незнакомца. Он надел сандалию с подошвой из тонкой чёрной кожи, завязал бархатные синие шнурки. Обувь у него больше подходила для прогулки по мягким коврам, чем по лесу.
– Вы хорошо разбираетесь в травах?
– Да. И она меня лечит, – ответила за меня девочка.
– А как вы сейчас себя чувствуете?
– Лучше.
– Это хорошо.
Ага, поговорят и без меня. Возвращаюсь к сбору лекарства для Цветаны. Сбоку от меня идёт вежливый разговор, сзади щиплет траву чёрный конь.
– Ваш конь?
– Мой.
– Он быстро бегает?
– Да, – и с некоторым опозданием: – А у вас подол порван.
– Где? – испугалась юная модница. Увидев же маленькую дырку в самом низу подола, успокоилась. – Дырка крохотная, ничего страшного. К тому же, вокруг лес.
– И какая вы после этого дама? – судя по голосу, мальчик лукаво улыбался.
– Красивая, – скромно ответила Цветана.
Обернувшись, увидела, что улыбаются оба. В этот миг мальчик представился:
– Вячеслав, – и изящно поклонился. Явно сын какого-нибудь знатного или богатого человека.
– Цветана, – девочка тоже поклонилась.
Поклон вышел легко и невозмутимо. Ох, лучше бы прикидывалась, будто из простой семьи. Всё-таки знати тут намного меньше, чем простых людей. Конечно, простых людей и обидеть могут, но зато не будет интереса, из какой именно она семьи.
Мальчик явно удивился поклону девочки, потом глянул на высоко поднявшееся солнце.
– Прошу меня простить, мне нужно спешить. Благодарю вас за помощь, – подозвал коня, взял повод и повёл его за собой.
Ни разу не обернулся, шёл с высоко поднятой головой. Наверное, по этой же причине не заметил лежащую у ручья ракушку. Или же ракушка подло поджидала на берегу ручейка какого-нибудь невнимательного кавалера?
– Он так быстро ушёл! – вздохнула юная графиня, когда мальчик оказался так далеко, что не мог бы услышать слов восхищённой дамы. – Вот бы он ещё тут когда-нибудь прошёл!
– Зря ты стремилась показать ему свои прекрасные манеры. Ведь знатных семей в Черноречье не слишком много.
– Ой, верно! – графиня побледнела, осознав опасность, которой нас подвергла
– Надеюсь, обойдётся.
Девочка виновато опустила голову.
На следующий день Вячеслав появился на том же месте, чтобы поблагодарить меня ещё раз – его рана почти зажила. Мы немного поговорили о погоде. Цветана молчала, настороженно наблюдая за ним. Мальчик как будто не замечал её недоверия и был весьма приветлив.
Через день ему было нечем заняться и, поскольку мы опять оказались там же, он подошёл к нам.
На третий день перестал придумывать отговорки.
С четвёртого дня у него всегда оказывались с собой какие-нибудь сладости. Он всегда был одет в чистую одежду, всегда тщательно причёсывал светло-русые волосы.
Юная графиня начала совсем иначе собирать свои тёмные волосы, беречь платье.
– Словно на бал идёте, а не в лес, – ворчал Станислав.
– Я графиня, мне следует следить за собой, – с достоинством отвечала девочка.
– Тогда не лазайте по деревьям.
– Но я лишь здесь могу это делать! – сразу огорчилась она.
– Ну, если вам так нравится лазать, то лазайте только у неё на виду.
Умалчиваю, с кем юная дама залезает на иву. Пусть дети радуются и смеются в лесу. Дома, полагаю, себе такого позволить не могут. Пока будто бы спокойно. Надеюсь, так будет и впредь.
Однажды, когда Цветана и Вячеслав в очередной раз сидели на иве, пошёл сильный дождь. Дождь закончился быстро, но мы успели вымокнуть до нитки. Одна странность бросилась мне в глаза, когда взглянула на тело мальчика, облепленное мокрой рубашкой: особо он его не укреплял. Уверена, меч в руках удержит и, скорее всего, отобьётся от кого-нибудь, но тренировками с оружием и разными упражнениями явно пренебрегает. Хотя большинство отроков во Враждующих странах старательно тренируются и размахивают самодельными деревянными или отцовскими мечами. Даже в маленькой деревушке, где мы жили со Цветаной и Станиславом, немногочисленные мальчишки битву на деревянных мечах предпочитали прочим играм.
Юная графиня предложила нашему знакомому высушить одежду у нас в доме, но он отказался и отправился к себе. Как мне показалось, ему не хотелось появляться в маленькой деревушке. Или мальчик промок и был немного недоволен.
Вечером того дня, когда охранник Цветаны ушёл за молоком к соседям, девочка обняла меня и шёпотом спросила:
– Как думаешь, кто Вячеслав?
– Думаю, сын какого-то богатого человека.
– Ну, это трудно не заметить. Я о том, кто его родители. Может, они бароны? Или графы? Или кто-нибудь чуть менее влиятельный? Или купцы, стремящиеся подражать знати?
– Не замечала раньше у тебя такого внимания к чьим-то титулам.
Однако не удивлена. Как бедным девочкам шепчут на уши, что лучше других тот жених, который не только сильный, но и обладает крепким домом, большим и хорошим огородом, так богатым девочкам нашёптывают о том, что жених должен иметь много земель, высокий титул, горы золота и просторный замок. О такой ценности, как доброе, отзывчивое сердце редко кто из родных и заикается. Впрочем, какое я имею право судить всех, когда слышала советы лишь восьми будущим невестам?
– По правде говоря, мне не слишком-то и важен его титул, – неожиданно заявила Цветана, удивив своей недетской серьёзностью. – Ох, ну почему он родился в Черноречье?!
Было в восклицании юной графини нечто отчаянное, горькое. Девочка почему-то выделила недавнего знакомца из числа всех мальчишек.
– Хочешь с ним подружиться? Лучше не пытайся. Вы не должны быть друзьями.
– Мы уже друзья!
– Друзья? Цветана, милая, ты даже не можешь сказать ему своё второе имя, имя своей семьи! И, тем более, не можешь назвать свою родину!
– Считаешь, Вячеслав расскажет другим – и нас отправят за Грань?
Легонько похлопываю девочку по плечу. И киваю, заглянув в грустные глаза.
– Нам надо быть осторожными.
– Ты права, – призналась она. И отпустила меня. Ей было ясно, какая пропасть протянулась между ними только от того, что родились в странах, враждующих друг с другом.
Наверное, дети подружились бы, не будь этой вражды. Жаль их.
Пока мы втроём говорили о разном, но старательно обходили темы о наших семьях. Мальчик не заводил об этом разговор, и мы ничего не рассказывали. Это настораживало, но, по-моему, так было лучше.
Вдруг калитка скрипнула. Нет, кто-то её вообще захлопнул с грохотом. Лязгнула щеколда. Мы, подскочив, к окну бросились. Я выглянула, Цветана – посмотрела из-за моего плеча.
Это только вернулся её охранник. Вроде с тем свёртком, с которым за рыбой ходил. С удочкой. Он повадился иногда ходить рыбачить с кем-то из местных мужчин или мальчишек. Кажется, расспрашивал, как тут чего творится. Мальчишек расспросить было проще. Вот только сегодня ткань болталась в его руке, как будто ничего вообще в ней не было. Да и удочку он сжимал так решительно, будто мечтал ею кому-то врезать. Голову пробить. На нас в окне посмотрел, нахмурился. Цветана юркнула вглубь дома. Я кинулась к печи, греть суп, доставать вчерашние пироги.
Станислав, войдя, почему-то не спросил меня про обед. Хотя он опять полдня ходил рыбачить где-то. Он обычно страшно голодный приходил. Но, впрочем, я всегда с утра готовила большой горшок с супом на всех, пироги с вечера.
Цветана напряжённо на него посмотрела. Услышал наш разговор или не услышал?..
Мужчина какое-то время сидел на лавке, сцепив пальцы и голову откинув на стену, смотрел куда-то в стену напротив, сверху. Потом, шумно выдохнув, спросил:
– Надеюсь, вы далеко от деревни не отходите?
– Нет! – торопливо головой мотнула юная графиня.
А про то, что мы с Вячеславом общались, умолчала. Да и вряд ли бы охранник её обрадовался, узнав, что новодальская графиня болтает с кем-то из чернореченских аристократов. Тем более, он нас много ругал, чтоб не выдавали её происхождение, чтобы обычною семьёй прикидывались. Я, мол, вторая жена вдовца, а девочка – дочь ещё от первой жены.
– Что-то услышал плохое? – тихо спросила я, накрывая на стол.
– Нет! – резко выдохнул он и наконец-то посмотрел на меня. – Это-то меня и напрягает. Слишком тихо в последние дни, – задумчиво потёр подбородок, поглаживая бороду. – Тем более, что-то странное творится в столице.
– А что? – Цветана заинтриговано подскочила, плюхнулась прямо на лавку к нему, забыв про манеры.
– Как будто Мстислав после нападения на Светополье вообще на люди не выходит, – мужчина задумчиво потеребил бороду. – Люди уже это замечают. Шепчутся.
– Может, его светопольцы ранили?
– Возможно, – Станислав опять голову запрокинул, выдохнул шумно. – Но странно…
– Что странно? – напряглась уже и я, замерла с ножом над пирогом, так половину и не отрезав.
– Опять расправу чинили в Связьгороде.
– Опять кого-то казнили? – погрустнела Цветана.
– Да, – он мрачно кивнул. – И многовато пыток и казней за последнее время. Причём, на площади за всем наблюдает Борислав. Раньше-то всегда Мстислав присутствовал.
– Так, может… – глаза новодальки радостно загорелись. – Может, его серьёзно ранили?
Воин ей лёгкий подзатыльник отвесил.
– За что?! – взвыла она, отскакивая напугано.
– Не радуйся раньше времени, – он сердито поднялся, посмотрел на девочку притихшую сверху вниз, потом на меня.
Я торопливо подскочила проверить, не видно ли соседей за забором. Нехорошо, если такой разговор подслушают. Как бы нас ни раскрыли!
– Но он наш враг! – едва слышно возмутилась новодальская графиня.
– Но он в целом справедливый правитель, – Станислав нахмурился. – При перевороте люди страдают. Простые люди! – вздохнул. – Тем более, мы рядом со столицей находимся.
– Ой! – девочка испуганно накрыла рот рукой.
– Вдобавок, люди дурно говорят о старшем его сыне. Он жестокий. Если король вдруг уйдёт за Грань, уверен, будут расправы над врагами Борислава. У него много врагов. Он никого не прощает.
Вздохнула. Как невовремя болезнь Мстислава! И, правда, пока он жив-здоров, мы спокойно неподалёку от столицы живём. А случись чего с королём – и станет шумно. Может, страшно даже станет.
– Долго ещё? – Станислав сердито на меня посмотрел. – Лечить её?
– Кажется, долго, – вздохнула.
Мне вдруг стало очень страшно. Да ещё и мальчик этот из знати заинтересовался Цветаной! А вдруг поймёт, что она – сама из знатного рода?! Он-то, раз аристократ, сколько-то знать Черноречья знает. Он Цветаны среди местных аристократов не видел. Да и… чего бы девочке из знатной семьи прятаться близ столицы, притворяясь простолюдинкой?
Станислав снова сел, руки скрестил на груди, глаза прикрыл. Но, судя по дыханию неровному, не спал. Задумался. Долго так просидел. Потом всё-таки пошёл за стол.
– Кто может выделиться при перевороте? – тихо спросила юная графиня.
Станислав мрачно на меня посмотрел. Я, подхватив ведро полупустое, торопливо вылила по пустой посуде, да побежала на двор, якобы к колодцу. А точнее, проверить, не шляется ли кто-нибудь из соседей возле нашего дома. Даже мальчишки могли быть опасны. Мальчишки… а к нам один чернореченский мальчишка уже навязался. Да ещё и из знати. Ох, зачем Цветана с ним заговорила? Зачем вздумала смеяться над ним, раненным?!
– А ты чего-нибудь слышала? – тихо спросил Станислав, когда я вернулась.
И, натолкнувшись на его мрачный взгляд и вопрошающий, мотнула головой.
– Ничего особенного, – вздохнула. – Сам знаешь, я не могу прямо расспрашивать соседок.
– И верно, – кивнул он, задумчиво протыкая край пирога вилкой. – Мы должны знать столько же, как здешние, – шумно выдохнул. – Хорошо, хоть ты умная. Особо не болтаешь. А её… – указал на девочку. – Её к местным детям не пускай. Пусть лучше думают, что она гордая. Или что их боится.
Девочка с тоской посмотрела на меня. Она уже познакомилась с одним из местных.
«И что теперь делать-то?» – читалось в её глазах.
Я вздохнула. Не знала я, чего делать. Надо бы как-то отвадить этого мелкого аристократа от этой опушки, на которой мы траву собирали и отдыхали. Но как это сделать, чтобы по-доброму? Чтобы он на нас не обозлился?
На следующий день Вячеслав в лесу не появился. Мы долго ждали его. Где-то вдали лаяли псы, ржали кони и перекрикивались мужчины. Похоже, кто-то сегодня охотился.
– Цветана, пойдём отсюда, – я потянула её за руку. – Наш знакомый, вероятно, сегодня не придёт.
Да, впрочем, и лучше будет, если он отвлечётся от нас. Нет, лучше будет, если он забудет о нас совсем. Прав Станислав: нам опасно дружить с кем-то из местных.
Но Цветана неожиданно заупрямилась:
– Вдруг он охотится с остальными? И хотя бы проскачет мимо нас?
– Вряд ли. И здесь опасно. Ни к чему нам привлекать к себе лишнее внимание.
– Тогда пойдём, – девочка уныло опустила плечи.
Уйти мы не успели. Неожиданно на полюбившуюся нам полянку выскочили три пса, за ними на белых лошадях двое охотников.
– Смотри, какая милая селянка! – указал на меня кнутом светловолосый загонщик. Костюм его больше подходил для какого-нибудь приёма, а не для охоты. На тоненькой цепочке висел большой медальон с каким-то мелким сложным рисунком.
– Давай останемся с ней ненадолго, – подмигнул ему черноволосый всадник. Поверх его простого костюма висел на золотой цепи огромный зелёный камень.
Я испугалась. Не только за себя, но и за девочку. Эх, знай я хоть какое-нибудь заклинание, чтобы их унесло на соседнюю поляну или в другую часть леса, или на вершину какой-нибудь из Снежных гор!
– А ты, малявка, кыш отсюда! Нам и без тебя будет весело, – светловолосый неприятно ухмыльнулся.
Они на лошадях, мы нет. Если сбежим туда, где лошади не пройдут… или нас поймают другие охотники?
– Да как ты смеешь?! – разозлилась графиня, с которой, вероятно, раньше так не обращались.
– Замолчи! – светловолосый охотник пнул лошадь в бок, та покорно подошла к Цветане.
Над головой побелевшей девочки взлетел кнут. Рванулась к ней, но черноволосый, чья лошадь оказалась рядом со мной, загородил мне дорогу.
– Мы не договорили, селянка.
Вскрикнула юная графиня, закрывшая ладонями лицо. Мне не удалось его остановить, как я остановила новодальских воинов. И сегодня почему-то Мириона не спешила выручать нас.
Вячеслав выскочил на своём черном коне неожиданно. Лицо исказилось от ярости, рука выхватила из-за пояса кнут. Сильный удар пришёлся по спине светловолосого.
– Кто посмел?! – рассвирепел тот, оборачиваясь. Увидев, потерял дар речи.
– Надоели! Вы мне надоели!!! – закричал мальчик, снова ударяя его. – Отойдите от них, живо!!!
Охотник пинком заставил лошадь отойти. Бросаюсь к Цветане. Нам нужно убегать, а Вячеслав уж как-нибудь оторвётся от этих двоих.
Однако охотники больше не двигались, растерянно смотря на нашего защитника. Тот легонько толкнул своего коня, чтобы приблизится к черноволосому, занёс кнут и над ним. Тот молча ожидал удара. Несколько мгновений они неотрывно смотрели друг другу в глаза.
– Будете отскребать конюшни. Неделю. В лохмотьях! – прошипел Вячеслав, опуская руку. Кнут, впрочем, не убрал.
Теперь обратила внимания на причудливый узор, вышитый золотыми нитками на темно-синей безрукавке, одетой поверх белой рубашки мальчика. Неужели, это его слуги?
– Да чтобы я, внук Гордомила… – начал было возмущаться светловолосый охотник.
– За Грань отправлю! – оборвал его наш знакомый. – Своим мечом.
– А у вас хватит на это сил? – охотник недоверчиво прищурился.
Вячеслав убрал кнут и выхватил из узорчатых ножен меч. Вытащил легко, словно не чувствуя его тяжести. Обращаться с оружием мальчика точно учили.
К моей неожиданности, мужчины не шевельнулись. Лишь слегка побледнели.
– Не зли его больше, – попросил своего приятеля черноволосый. – Он вполне может тебя прирезать.
– Граф не будет чистить конюшни! – упрямо повторял светловолосый.
– Тогда выбирайте: жизнь или гордость, – кончик лезвия разрезал золотую цепочку и дорогую рубашку.
Граф поспешно подхватил падающий медальон. На голубой ткани выступило алое пятно.
Так… наш знакомый из высшей знати? Раз назвавшийся графом его боится, даже будучи старше по возрасту. О, нет! Попасться на глаза кому-то из верхушки вражеской аристократии – это двойной проигрыш. Нам вообще нельзя было привлекать внимание местной знати. Ох, что же теперь делать?
А чернореченцы долго, пугающе долго смотрели в глаза друг другу.
Вздорный граф вдруг побелел, потом поспешно соскочил с лошади и упал на колени.
– Простите меня, Вячеслав, я был слишком дерзок с вами.
– Месяц будешь конюшни отскребать, – усмехнулся отрок. – Я могу тебе в этом помочь. Или предпочтёшь копить богатство заново?
Противоречивые чувства отразились в лице и глазах аристократа, преклонившего колени. Напрягся его спутник. Наконец, сглотнув, мужчина уныло ответил:
– Уж лучше конюшни.
– Золото меняет людей куда лучше магии! – язвительно усмехнулся мальчик. – А теперь убирайтесь отсюда, пока не передумал вас щадить!
Они предпочли повиноваться. Подозвали собак и быстро растворились в лесу.
Наш защитник глубоко вдохнул и вернул меч в ножны. Ярко сверкнул большой алый камень, вставленный в рукоять. Кажется, драгоценный. Мы растерянно смотрели на рукоять и на мальчика. Местный аристократ, да ещё из высокостоящих, защитил нас. Но нам нельзя было попадаться на глаза местной знати! Нельзя было выделяться!
– Простите, я едва не опоздал, – устало сказал Вячеслав и медленно слез на землю. Твёрдо ухватил за повод коня, вздумавшего куда-то идти. – Так и знал, что от этих двоих можно и сегодня ждать какой-нибудь дурной выходки.
– Вы… кто? – едва слышно спросила Цветана.
Защитник склонил голову на три удара сердца, потом резко поднял. Взметнулись и опустились на плечи, скрытые под дорогой тканью, светло-русые пряди. Лукаво сверкнули светло-серые глаза.
– Позвольте вам представиться: Вячеслав.
Мы с девочкой недоумённо взглянули друг на друга. Мало ли таких по Белому краю?
– Книжный червь, – добавил он, опять склоняя голову.
Постойте-ка, а ведь жители деревни как-то упоминали…
– Второй сын Мстислава, короля Черноречья, – добавил мальчик, внимательно глядя на нас.
Ох, неужели, это он?.. Второй принц страны, который, как судачат люди, вообще не умеет держать меч в руках, но из королевской библиотеки вообще не вылезает, сидит там без сна и еды?!
– Ну, надо же! – потрясённо выдохнула Цветана.
– А откуда вы и ваш спутник? Из Новодалья или Светополья? – осведомился он с насмешливой улыбкой.
– Из Лысегорья, – быстро ответила графиня.
Всё-таки, одежда трёх Враждующих стран и Лысегорья, расположенного за Эльфийским лесом, довольно-таки схожа. Белый край как ни как. Вот у западных соседей Черноречья – из Синего края – наряды совсем иные, и кому, как ни чернореченцам, постоянно торгующим с ними, это знать.
– О, нет, вы или из Новодалья или из Светополья, – насмешливая улыбка стала шире. – Вы сами себя выдали.
– Когда? – широко раскрыла глаза девочка, лишая меня возможности хоть как-то оправдаться.
– Местные все зовут меня книжным червём, – он развёл руки в стороны. – И имя моё у них на слуху, – задумчиво прищурился. – Я уж молчу, что я порою езжу в Школу через эту часть леса, чтобы больше времени осталось подумать в одиночестве.