– Да нет, Тривос… ну, в смысле ангел-хранитель-888. И для дела, кстати, подсказал – чтобы бедняков от мыслей о еде отвлечь. Хотя в чём-то вы правы, конечно – люди потом эту игрушку для всякого пользовать начали, тут уж Первый сонм лопухнулся, не проследили. Ну да люди есть люди, они и тараканов к азартным играм привлечь сумели, не то, что карты.

Сесе слегка смутился: в дела смежных ведомств он не лез принципиально, поэтому кое в каких вопросах и правда разбирался хуже подчинённых.

– Как бы там ни было, – тоном ниже продолжил он, – но поведение твоё осуждения достойно! Ибо привёл ты, гнева моего и Божьего не страшась, слугу врага предвечного прямо в облачные кущи и предавался с ним игре азартной, да ещё на раздевание! Совести у тебя нет!

В последнем серафим был несправедлив: совести у Биски действительно не было, но абсолютно не по его вине. Априори безгрешным ангелам она не полагалась по штату – за ненадобностью. Умения обижаться, впрочем, им тоже не выдали, поэтому ответил младший утешитель вполне мирно:

– А мы на раздевание только сперва играли. Я, между прочим, специально проигрывал!

– Зачем?! – Сесе так изумился, что даже забыл возмутиться.

– Ну-у-у… – изобразил смущение Биска, – они ведь, сами знаете, это… похотливы в общем. Ну и когда я последнее проиграл… в общем, он потом больше не в карты смотрел, а сами-поняли-куда. А я у него, между прочим, пять заблудших душ выиграл!

– Достойно ли ангелу небесному подобное коварство проявлять, что воистину стороне иной более пристало? – с сомнением пробормотал куратор, почесав затылок кончиком верхнего левого крыла.

– Шеф, окститесь, какое коварство? Я его что, заставлял играть? Да я даже и не уговаривал! Это он сам и предложил – видать, посчитал, что коли ангел, так в «бесовских игрищах» полный лох, и он легко сим воспользуется. Гордыня это, что смертный грех есть, не так ли?

Спорить с такой логикой было довольно сложно – ну как тут поспоришь, если подчинённый ссылается на основополагающие заповеди? Да и слова его звучали вполне в духе генеральной установки: греховность противоположной стороны была столь же фундаментальным понятием, как и безгрешность ангелов. Поэтому серафим-куратор почёл за лучшее свернуть спор и вернуться к прежней теме:

– Оставим пока разговор о поведении твоём, кое ещё осмыслено и разобрано будет, и вернёмся покуда к виду твоему, ангельское звание порочащему. Неужто и впрямь полагаешь ты, что смертным такого вида небожитель ближе и понятнее, нежели образ, веками проверенный и привычный?

– Да что вы, шеф, как с седьмого неба свалились! – фыркнул окончательно обнаглевший ангелок. – Ваш «проверенный» уже всем надоел до икоты. Это ведь прежде жизнь была неспешная да неменяющаяся, да и то уж который век те, что пообразованнее, о «новых образах» поговаривали. А теперь с этим их телевизором да Интернетом только и остаётся, что за модой гнаться.