– Поздравляю! Вы дожили до сегодняшнего дня. Интерны! Терапевты! Вы – первые люди, к которым приходит больной. Первые, в кого он чихает, и первые, кому прилетает от других врачей за неправильную диагностику.

Профессор Тихомиров слабо походил на доктора Хауса и явно об этом жалел. Свой субтильный склад, низенький рост и круглую лысину на темени он компенсировал вредными загадками и театральщиной. Группа в белых халатах стояла посреди небольшого кабинета. За ширмой находился больной. Сейчас профессор закончит пламенную речь, откроет ширму, и все облепят пациента, пытаясь по очереди узнать, что же с ним «не так». Рыжая пышка Варя глубоко зевнула, чуть не потеряв маску.

– Таких пациентов один на миллион, – шепнула она стоящей рядом подруге. – Лучше бы на инфарктниках тренировались. Какая жара в этой маске. Почему нельзя её снять?

– Потому что ты понятия не имеешь, с какой болячкой пришёл к тебе пациент, – объяснила подруга. – И загадки мне нравятся: будто я – мисс Марпл, раскрываю преступление.

– Ты всегда так, – Варя закатила глаза.

Подруга, крупноватая девчонка с по-детски пухлыми щёчками и мышиного цвета волосами, подалась вперёд. Профессор Тихомиров отодвинул ширму.

Полина Гранкина действительно обожала диагностические казусы. В такие моменты она чувствовала свою значимость среди тысяч других терапевтов. Она сделала было шаг к пациенту, но вокруг него собралось плотное кольцо из других претендентов. Варя поспешила шепнуть:

– Я тебе говорила: не выпендривайся. Тебя считают выскочкой.

– Не все, – парировала Полина.

Прислонившись к стене, стоял Он. Ореховые лоферы идеально подходили к цвету глаз, халат выглажен и отбелен, модная стрижка и самая лучшая улыбка на свете – гагаринская, открытая. Парень подмигнул Полине, от чего она зарделась и потупила глаза. Артём Исаковский – первая и давняя любовь, сосед по лестничной клетке.

– Температура, зуд, узлы под кожей, – кто-то рапортовал Тихомирову результат осмотра.

– Зев чистый, кожа сухая, дыхание учащённое.

– Есть незначительные хрипы слева.

– И что? – Профессор не любил констатации очевидных фактов.

– ОРВИ с осложнением по лимфатическим узлам?

– И вас не смущает наличие… – начал профессор, но его перебила выскочка Игнатова.

– Подкожные узлы расположены далеко от лимфатических узлов, что исключает осложнения по ОРВИ и раковые образования. Можно сдать на онкомаркеры. Возможно, это особый вид фибромы. Хотя я думаю, это…

Профессор Тихомиров поблёскивая лысинкой, внимательно следил за Игнатовой. Жестом предложил ей продолжить.

– Пациентка сказала, что месяц назад вернулась из Южной Америки.

– Ага? – Профессор оживился, будто готовый услышать ответ на загадку.

Через кордон спин пациентку было не разглядеть. Полина привстала на носочки, чтобы увидеть злополучные подкожные узлы, но Игнатова нарочно качнулась, перекрыв обзор. Не вопрос. Полина присела: из-под больничной сорочки торчали сухие ноги, пресловутые узлы были небольшими, будто колечки сухого завтрака под кожей. Пациентка переложила ногу на ногу, и Полина заметила хирургическую повязку. Брали биопсию? Полина стянула с кушетки карту пациентки. Остальные её пролистали без интереса. Женщина, 68 лет, вернулась из Южной Америки. Корь, грипп, ОРВИ, начинающийся артрит нижних конечностей. Полина нагнулась – это точно не артрит. Узлы выглядели ровно, без синюшности. Гематомы и варикоз можно исключить.

– Я считаю, это филяриатоз! – победно закончила доклад Игнатова. – Паразиты.

Профессор даже зааплодировал. Игнатова смутилась и тут же бросила в Полину победный взгляд.

– Рано радуется, да? – раздался над ухом терпкий голос Артёма. Полина моментально поджала живот. Свежие ореховые лоферы пнули её растоптанные кеды.

– А, это мои слова, – обиженно протянула Варя.

Чёрт, рядом с этим мужчиной она не могла сосредоточиться. Полина закрыла глаза – спокойно. Артём рядом, всё хорошо. Она кожей шеи чувствовала его дыхание, а волоски встали на правой руке, что ближе к нему. Но. Что с пациенткой? … Хвостик мысли пронёсся мимо. Ответ где-то рядом. Полина уткнулась в карту, быстро-быстро пролистала листки. Образ пациентки вырастал перед нею: обычная педагогическая мышь. Зачаточный геморрой из-за сидячей работы, долгое стояние на ногах дало напряжение на вены нижних конечностей, проблемы с голосовыми связками – ларингит дважды в год. Типичные проблемы педагога, скучные и предсказуемые. Но что-то «не так».

Полина знала это чувство – тонкий зуд, свербящее сверло правды где-то в зубах. Будто она уже знает ответ, он у неё перед глазами, но Полина его упускает. Мысль настойчиво маячила. Интерн-терапевт Гранкина П. В. закрыла глаза.

– Браво! Я знал, что кто-то попадётся на эту уловку. – профессор Тихомиров был в восторге от проделки, – Стоит появиться чему-то диковинному, и посредственности сразу за это хватаются. Игнатова, вы хороший доктор. Но вы не гений. Берите пример с Варвары, не пытайтесь быть тем, кем не можете. Ваш удел – районная поликлиника, бабушки и сопли.

– Но… – пунцовая Игнатова не привыкла сдаваться.

– Ты не учла период инкубации.

Голос раздался у уха. Варя оглянулась. Отутюженный Артём говорил знающе и очень уверенно. Как не противен он был рыжей пышке, но стоило признать – такому врачу хотелось верить, у него хотелось лечиться.

– При филяриатозе он составляет шесть-семь лет, а она вернулась месяц назад.

Профессор Тихомиров довольно поклонился Исаковскому.

– Может, у вас есть своя версия?

– Ну, – Артём замялся, – думаю действительно не стоит исключать рак. И хрипы в лёгком. Может, это перибронхит?

– Туберкулёз кожи и подкожной жировой клетчатки. Но здесь нет результатов биопсии и анализов кожных покровов.

Голос Полины припечатал интернов. Как по команде, они отскочили от пациентки и плотнее прижали к носу медицинские маски. Варя спряталась за дверь.

– А это не против правил? Мы же можем заразиться! – возмутилась она.

– Вы – врачи. В жизни будете сталкиваться и не с таким, – отбрил профессор. – Гранкина, обоснуйте.

Полина стушевалась. Двадцать пар глаз смотрели на неё. Не могла же она ошибиться? Артём пихнул в спину.

– Полька, жги.

И она вдохнула поглубже.

– В карте есть результат ФОГ – прикорневая перибронхиальная инфильтрация слева. Плюс подкожные узлы, зуд. На левой ноге повязка, брали биопсию?

Профессор молчал, Игнатова пыхтела. Полине придётся отдуваться самой.

– Но вот здесь вот, – Полина ткнула в медкарту, – педикулёз шесть месяцев назад, через месяц снова. И причина – участник волонтёрского движения. Вы помогаете бомжам? Работаете в ночлежке?

Пациентка крякнула и разулыбалась, профессор шикнул на неё.

– Это всё? Доводы закончились?

– Нет. Последний довод – вы, Борис Феликсович.

Профессорские брови над маской взлетели вверх.

– Обычно вы маску сдвигаете на подбородок, а сегодня даже не потрогали.

От резкого смеха вздрогнули все. Пациентка хохотала.

– А вы далеко пойдёте. Даже этот умник не смог так быстро догадаться. Особенно про бездомных. Я в «Ночлежке» помогаю несколько лет. Как ваше имя?

– Полина Гранкина.

– Мой лучший интерн за все годы, – подытожил гордый профессор.

Если бы все дурные мысли могли материализоваться, то Полина сейчас лежала бы, истекая кровью. Глаза Игнатовой посылали ей не только молнии: из них сыпались гранитные блоки и чума. Проходя мимо Полины, она съязвила что-то про ум в работе и слепоту в любви, посоветовав присмотреться к Артёму и профессорской дочке. Варя торопливо отогнала бестолочь, выпрямив пышную грудь. Полина ничего этого не заметила, она тупила взор и глупо улыбалась, надеясь, что под маской не видно. Артём Исаковский прошептал ей, что она – умничка!

* * *

В 3.38 Полина проснулась. Апрель стоял тёплый, но ночью было холодно. Продрогшая ученица профессора Тихомирова в трусах доскакала до комода, натянула носки (оранжевый и синий) и любимое худи с Губкой Бобом. Полина нежно обняла себя за плечи, потёрлась щекой о вытертую розовую ткань и плюхнулась обратно в кровать. Однако уснуть не смогла: счастливо колотилось в груди сердце, живот поджимался, а ноги сами собой колотили о кровать. Сегодня – день икс! Сегодня случится то, о чём она мечтала десять лет.

Полина села. Щёки горели, а улыбка не сходила с лица. Надо было снизить уровень адреналина, не то сердце пробьёт грудную клетку. Полина хихикнула – конечно, такого не случится, сердечная мышца эластична. Но вот давление подняться может. Всё ещё улыбаясь, Полина встала посреди комнаты. Ноги на середине плеч, руки в стороны.

– И раз, и два, и три…

Полина приседала. Лучший способ сбросить напряжение – пустить его в спорт.

– И девять, и десять…

Спортивной Полину не назвать. Метр семьдесят два ростом, отнюдь не хрупкая, с эффектным третьим размером и мягким животиком. Нет, жир с боков не свисал, всё выглядело аккуратно и аппетитно. «Барышня-крестьянка», – говорил о ней папа. А мама добавляла: «Русская красавица». Впрочем, Полина считала, что до красавицы волосы не дотягивают – тонкие и невыразительные. И глаза серые. Но то, как на неё смотрели ореховые глаза Артёма, примиряло со всеми несправедливостями мира.

Вспомнив Артёма, Полина ускорилась.

– Качай жопу! Качай! Сколько годиков, столько и приседаний. Двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять всё!

Полина согрелась и юркнула под плед. Сон не шёл. Оно и понятно – счастье не даёт уснуть. Ну и чёрт с ним! Полина вытянулась в полный рост. Сегодня – день икс! Артём позовёт её замуж!

Полина зажмурилась и счастливо засмеялась в подушку, чтобы не разбудить родителей.

Тринадцать лет назад в соседнюю дверь целый день таскали громоздкие коробки, пакеты и мебель. Туда въехала новая семья. Мать – чиновница в администрации, отец – врач. Старушки у подъезда обсуждали её бордовую помаду и его новенький рено, а Полина не могла отвести глаз от красавца мальчишки с уложенным чубом. В офисном кресле на колёсиках он катался по быстро пустеющей газели: караулил вещи, пока родители и грузчики суетились вокруг.

Как и Полина, Артём был единственным ребёнком в семье. Но в отличие от неё, он часто оставался один: родители уходили рано, приходили поздно. Мальчишка практически поселился у Гранкиных. Сердобольная мама Полины, Наталья Дмитриевна, стала ставить ещё один прибор и готовить две дополнительные порции. Одной парень не наедался.

Полина не знала, когда именно влюбилась в Артёма. Скорее всего в день переезда. Но осознала только в девятом классе. Он прислал записку: «Вечером зайду, отложи котлет». Сердце девчонки дёрнулось, она сама к котлетам не притронулась, и родным запретила, чтобы Артёму досталось. Им было по шестнадцать – Исаковские истово спорили, куда отправить детей учиться, а добрейшие колобки Наталья Дмитриевна и Всеволод Михайлович давно поняли, что ненаглядная Полечка пойдёт туда, куда и Артём.

Над столом висел целый «иконостас»: фотографии, билеты, обёртки от конфет, театральные программки, открытки. Наляпано внахлёст. Дорогие сердцу воспоминания о днях вместе. Полина подтянула плед к подбородку и удобнее устроилась, чтобы рассматривать коллаж. Память услужливо подсунула картинки, как водили хороводы на концерте «Мельницы», прыгали на «Thirty Seconds to Mars». Эту шоколадку Артём подарил после выпускного в парке Горького, а в этот фантик в шутку завернул камушек в седьмом классе.

Полина не удержалась, подошла ближе. Пальцы со спиленными в ноль ногтями погладили мятый билет на трамвай, одного уголка нет. Три года назад они ездили в Коломенский музей пастилы, катались на трамвае. Этот счастливый билет кондукторша выудила из кармана. Сказала, что берегла для такой вот милой парочки. Кажется, она даже подмигнула. Артём не глядя передал билет Полине, а она так и не смогла его слопать. Уголок надкусила и спрятала. Что тогда загадала? Выйти замуж за Артёма, свою первую любовь. Полина плотнее завернулась в плед. Прямо на ступеньках вагона, почти выйдя из трамвая, Артём её поцеловал. Впервые. Первый поцелуй. Шум крови в ушах заглушил уличную какофонию, а его глаза стали для Полины всем. И вот, спустя три года, мечта сбудется.

Полина захихикала, не в силах сдержаться, и даже запрыгала тихонечко, но тут же замерла: из родительской спальни послышался скрип кроватных пружин. Рассвело, солнце лучами растолкало облака, но до будильника ещё целый час. Полина потянулась к телефону, всю переписку она знала наизусть. «Доброе утро, солнышко», «Люблю тебя, Полька», «Ты офигенная». Полина снова улеглась в холодную постель. Скоро солнце раскочегарится, только прохладный ветер будет напоминать, что ещё апрель, не август. Но Полине было жарко от вчерашнего воспоминания. Она снова уткнулась в подушку и приложила ухо к стенке – спит?

Спальни Артёма и Полины разделяла стена. В седьмом классе они перестукивались, в девятом болтали через розетку, в одиннадцатом переписывались в чатах. А сегодня, сегодня она угадывала его мерное дыхание. Спит. Вот и прекрасно. Сегодня у них обоих важный день. Ведь вчера Артём купил обручальные кольца.

Полина торопилась: обеденный перерыв заканчивался. Ей пришлось забрать дипломные работы из копировального центра. Заодно выяснилось, что в тонере мало синего, поэтому картинки стали оранжевыми. И ладно бы это была её работа, но испорчена была работа Артёма. Пришлось ждать, пока переделают, а перерыв заканчивался.

Полина перепрыгнула кучку снега, спрятавшегося в тени бордюра, и пробежала несколько домов. Нужно только завернуть в арку и через двор выйти к забору больницы. Но замерла у витрины ювелирного магазина.

На пластиковом стенде сияли два восхитительных обручальных кольца. Чистые линии, белое золото, бриллиантовая крошка. Просто и со вкусом, к любому наряду. Пока Полина любовалась, продавщица холёной рукой сняла эти самые кольца с витрины и отнесла покупателю. В глубине магазина стоял Артём. Полина успела спрятаться и заметить его счастливую улыбку. Пришлось прикрыть рот, чтобы от счастья не расхохотаться на всю улицу. Он запомнил! Она несколько раз показывала ему эти кольца. Он запомнил! Идеальный… Полина погладила большим пальцем обложку его работы и вприпрыжку помчалась в больницу.

Кольца! Он купил кольца! От этой мысли Полина засучила ногами по постели – снова послышался скрип родительской кровати. Но это её уже не волновало. Сегодня будет восхитительный день! Полина окончательно вылезла из постели и пошла в душ.

Глава 2

Подоконник в конце коридора всегда пользовался популярностью: до розетки – метр, до туалетов – пять и достаточно широкий для посиделок. Сейчас его использовали, как стол и стул одновременно. Варя устроилась на нём, Полина стояла рядом, тыкая в кнопки ноутбука.

– «Фармакологические методы лечения заболеваний верхних дыхательных путей», – Полина пролистнула обложку Вариного диплома. – Я не понимаю, зачем тебе это?

– Не все такие умные, как ты. ОРВИ и ОРЗ – до двадцати процентов всех заболеваний.

– Но это сезонка.

– И что? Я не хочу каждый год с ноября по март мучиться: чем же их лечить? Выписала проверенные таблетки и – вуаля! Лучше, конечно, сразу антибиотик долбануть, чтобы наверняка.

– Ты всю микрофлору убьёшь и иммунитет подавишь!

– Ничего, бифидумбактерин и флуконазол выпишу, эхинацею с фруктиками – и порядок. И вообще, пусть закаляются, а то задолбали болеть.

Полина с Варей рассмеялись. Сторонний слушатель ужаснулся бы: молодой врач собирается его травить! Но Полина знала, что это ложь. Не раз и не два она заставала Варечку за зубрёжкой и сравнительным анализом препаратов. А несколько раз вместе с нею бегала к пациентам домой, чтобы изменить назначение, если на uptodate.com выходила статья о соответствующем исследовании.

Полина поправила поля сравнительной таблицы и придвинула ближе заметки. Варя сидела рядом в столовой и листала аккуратно сшитую дипломную работу Артёма.

– Поля, я одного понять не могу: как ты такая умная не видишь, что Исаковский тебя использует! Да ты ему даже практику всю сделала. Только не говори про любовь, он тебя не ценит!

Полина зарделась.

– Ты его плохо знаешь. И вообще, тебе я делаю тоже.

– Мне только оформление. А ему даже обеды носишь.

Варя демонстративно заглянула в Полинин рюкзак. Там, завёрнутые в пакет лежали один на другом два пластиковых контейнера. Варя приоткрыла один из них.

– Котлетки домашние! Давай я тоже тебе глазки строить буду и мурчать сексуальным голосом? За такие котлетки я тебя не то что любить, обожать до конца жизни обещаю.

Полина открыла крышку контейнера полностью. Варя тут же схватила одну из котлеток пальцами и, засунув в рот, замычала.

– Бофе, как фе фкуфно, – простонала она. – Ифакофки дуфак.

Полина рассмеялась, упаковывая контейнер тщательнее.

– Он не дурак и не только «мурчит сексуальным голосом»… Он собирается сегодня сделать мне предложение.

Варя скептически подняла бровь, и Полина поспешила уточнить:

– Я видела, как он вчера кольца купил.

Варя быстро дожевала котлету. Ей потребовалось время, чтобы перестать мяться. Наконец очень осторожно она спросила:

– Поля, ты уверена, что он тебе собрался предложение делать? Ну, ходят слухи.

Полина счастливо рассмеялась.

– Я – медик. Я не верю слухам – только фактам и результатам анализов. А факты таковы: он тысячу раз говорил, что любит меня, встречаемся мы уже три года, пусть и не афишируем: счастье любит тишину. Кольца эти я ему несколько раз показывала: белое золото, небольшой бриллиантик – очень аккуратно. Запомнил и купил!

В счастливую Полину можно было стрелять из пушек неверия, сарказма и дурных предчувствий, она была непоколебима. Варя пожалела, что под рукой не было ещё одной котлеты: очень хотелось заткнуть рот чем-нибудь, чтобы не ляпнуть лишнего. Но котлеты не было, шоколадки тоже, поэтому Варвара не удержалась.

– Если б я купила кольца, то неслась бы к возлюбленной на всех парах, а он где?

Полина достала телефон.

– Не знаю. Весь день не пишет. Утром только прислал, что позже будет, и всё.

– Может, тебе на других посмотреть. Вон у нас сколько, – Варя театрально повела рукой и тут же слезла с подоконника. – Ой, здрасьте, Борис Феликсович.

Полина в испуге захлопнула ноутбук, развернулась с виноватой улыбкой. Профессор Тихомиров хмыкнул:

– Полиночка, вы же цвет молодой медицины. Вы отвечаете за жизнь доверенных вам пациентов, а вы с троечниками по подоконникам лазаете. Где ваше достоинство и белый халат, кстати?

Полина с Варей недоумённо переглянулись, обе были в халатах. Профессор растёкся ехидной улыбкой:

– Нашли? Так и несите эти латы здоровья с гордостью, а дипломные работы – в мой кабинет. Кстати, Исаковский предупредил, что его работа у вас. Давайте обе.

– Ну, я бы свою проверила ещё…

Профессор Тихомиров взглянул над очками своим особым взглядом снизу вверх, и Полина протянула обе переплетённые работы.

– Клинические методы диагностики муосомных болезней накопления при дебюте в подростковом возрасте, – восхищённо прочёл он на одной. – Исаковский всегда был амбициозным парнем. Далеко пойдёт, – мурлыкнул профессор.

Полина была готова поклясться, что низенький профессор любовно погладил переплёт работы Артёма. По Полининой он пробежался глазами и задумался. Обычно это предвещало ещё одно дежурство, подруги напряглись. На обложке переплёта значилось: «Клинические методы диагностики и лечения социально значимых заболеваний в группе риска от сорока до шестидесяти лет». Профессор выбил на обложке простенький мотив.

– Полиночка, вы же ещё никуда не распределены? Вот что, зайдите ко мне через часик, есть у меня для вас одно предложеньице.

Девушки переглянулись. Полина хотела узнать подробности, но субтильный профессор уже шагал по коридору, счастливо мурлыча «тореодора».

– Блин, а про мою работу даже не спросил, – надулась пышка Варечка.

Полина обняла её:

– Радуйся, а то загоняет до защиты. И не забудь, ты – подружка невесты на свадьбе. Я хочу самый лучший тост!

Варя чмокнула подругу в щёку, и обе девушки заново склонились над ноутбуком. Осталось выправить меньше тридцати страниц.

К профессору Полина мчалась, чуть не сбив зазевавшихся пациентов. Увлеклась правками и прозевала время. Теперь неслась, хватаясь за колонны на поворотах.

У профессорской двери отдышалась, расправила под халатом худи с Губкой Бобом. Этот кусок трикотажа Артём подарил ей на восемнадцатилетие. С тех пор худи остаётся любимейшей шмоткой. Плотная ткань, рисунок похож на резиновую наклейку, не бледнеет от стирок. И карманы, в которых удобно греть руки. Полина в очередной раз проверила телефон: её сообщения Артём прочёл, но сам не отвечал. Пальцы быстро набили: «Ты в порядке? Я у Тихомирова, что-нибудь узнать?» Нет, ничего. Наверное, хочет поговорить дома. Полина застегнула халат, пригладила волосы и постучала.

Появление Полины явно помешало профессору обнимать свою дочь Женю. Худенькая, красивая блондинка, она училась в МГУ на рекламе, и её знал весь курс: часто забегала к отцу. Женя чмокнула профессора в щёку.

– Ну ладно, всё, хватит. Беги, доча, у меня разговор. Полина, проходите. Знакомьтесь – Наталья Константиновна Вдовина, из министерства.

Напротив профессора восседала солидная дама с буклями и взглядом опытного оценщика ломбарда.

– Поздравляю, Женечка, замужество – это прекрасно, – проворковала она блондинке и вперилась в Полину.

Женечка на мгновенье задержалась, покрутив на пальце кольцо. Белое золото, камушек. Точно такое вчера купил Артём. Похоже, не только у него хороший вкус. Девушки понимающе обменялись улыбками: две счастливые женщины всегда узнают друг друга.

– А вы, значит, Полина Гранкина? – уточнила министерская дама.

Уголок её рта скривился при взгляде на рюкзак и торчащий розовый капюшон, но профессионализм взял вверх. Она протянула руку.

– Рада познакомиться. Такие кадры нам нужны. Борис Феликсович рекомендует вас как лучшую свою студентку.

– Интерна, – поправила Полина.

– Интерна, – согласно кивнула Вдовина.

Она дождалась, пока Полина устроится: рюкзак плюхнула на пол, телефон положила на колено – вдруг Артём напишет.

– Министерство предлагает вам участвовать в программе «Земский доктор». Работать в сельской местности в течение пяти лет. Единовременная выплата – миллион рублей, плюс зарплата.

Перед Полиной расположились буклеты с призывными фотографиями и радостными лицами. Полина обескуражено оглянулась на профессора. Он был занят: мурлыкал что-то под нос и обводил на календаре двадцать пятое мая. Но поймал взгляд Полины и быстро кивнул:

– Уникальный опыт. После этой работы, Полиночка, вас с руками оторвут. Я сам буду рад выбить вам место!

Наталья Константиновна благодарно ему кивнула, и профессор снова увлёкся календарём. Полина обескуражено ткнула в телефон – Артём ничего не написал. Что здесь происходит?

– Простите, я не понимаю? Сельская местность? Миллион?

– Всё верно! В рамках федеральной программы развития села. На первое время вам будет предоставлено жильё. Дом или квартира. Вы можете выбрать, в каком регионе работать. Я рекомендую Приокскую область. Свежий воздух, экология, натуральные продукты. О! Вижу, вы улыбаетесь – вы согласны?

Министерская дама с облегчением выдохнула, даже её голос стал мягким. Профессор тоже вскинул голову.

– Значит, дотации мы получим? Лабораторию обновим? – спросил он Наталью Константиновну. Та ждала ответа Полины.

Полина молчала. Маски на ней не было, и все могли видеть глупую и счастливую улыбку – Артём написал. Вечером хочет поговорить. Да! ДА! ДА-ДА-ДА-ДА-ДА! Она еле сдерживалась, чтобы не пуститься в пляс и не расцеловать даму из Минздрава. Сегодня! Поговорить! Артём! Кольцо! Надо срочно, немедленно, прямо сейчас домой! Надеть платье? Или, наоборот, сделать вид, что всё, как обычно, и быть в джинсах? Вопросительные взгляды «старших товарищей» вернули её на землю.

– Простите? Вы хотите, чтобы я поехала на пять лет в деревню?

– Не в деревню, нет. В сельское поселение. Или в рабочий посёлок, посёлок городского типа. Там очень прилично: пятиэтажные дома, центральное отопление, газ.

Полина окончательно оторвалась от телефона.

– Понимаю, предложение неожиданное, но решать надо быстро, – Наталья Константиновна продолжила вербовку. – Средства из бюджета выделены, желающих полно. Сейчас ещё можно выбрать, а потом только Урал и Сибирь. Плюс подъёмные. Плюс зарплата, опыт. Опять же жильё бесплатное. И через пять лет, как сказал Борис Феликсович, вы – редчайший специалист.

До Полины дошло – надо бежать. Судя по настойчивости министерской дамы, желающих возрождать село нет. А судя по комментарию профессора, он лично заинтересован в вербовке: интерн в обмен на дотации для кафедры. С него станется. И к разговору с Артёмом надо подготовиться. Полина поднялась.

– Простите, пожалуйста, я не поеду. Предложение интересное…

– Так и знала, – перебила её Наталья Константиновна, – никакого патриотизма. Денег мало? Да миллион – это месячный бюджет больницы на двести койкомест! А в программе столько на человека выделяют, – заскрежетал отодвигаемый стул, дама поднялась. – Вот что, Борис Феликсович, пока дотаций не ждите.

Профессор подскочил.

– Полечка, это действительно редчайший опыт. Вы сейчас хороший диагност, а в полевых условиях станете звездой.

Полина замахала руками.

– Нет-нет, вы не поняли. Я не против деревни, я замуж выхожу. Я не могу бросить мужа сразу после загса.

Наталья Константиновна снова улыбнулась:

– Так если он врач, давайте и его в программу впишем. На два миллиона развернуться проще: машину возьмёте, хозяйство. Родителей к себе перевезёте.

Полина схватила рюкзак. Чем дольше слушала, тем больше склонялась согласиться. Если не ради свежего сельского воздуха, то хоть ради дотаций для кафедры. Спас телефон – она может опоздать к Артёму. Надо спешить.

– Простите, пожалуйста. Можно я пойду? Я позвоню, если что.

Полина сгребла буклеты.

– Конечно-конечно, ознакомьтесь. Родителям покажите, жениху. Вот моя визитка. До первого июня время есть. Если передумаете, звоните. Здесь есть мой мобильный.

Полина взяла картонный прямоугольник: бежать, пока не передумали. И выскочила из кабинета пулей.

12 3 Kolejny

Верхняя Волынь. Кворила. Деревенский детектив

Глава 1

Глава 2

Osoby, które czytają tę książkę, przeczytały również