Три стороны одной медали

– Что? – смотрит на меня с недоумением. Ничего не отвечаю, притягиваю его ближе к себе, целую…

Некоторое время спустя мы, обнявшись и дыша друг другу в губы, соприкоснувшись лбами, не открывая глаз, пытаемся перевести дух.

– Так и знал, что будет охуенно. – Макс первый нарушает тишину и это возвращает меня к действительности. Я открываю глаза.

– Я опять испачкала тебя в краске, – замечаю я, осматривая его голый торс и шею. Видимо, в пылу страсти, на столе задела руками тюбики. Воспоминания роковой близости вспышками появляются в голове. Так, Лена, остановись.

– Мне это опять понравилось, даже больше, чем в прошлый раз, – улыбается и смотрит на меня.

Я смеюсь и легонько толкаю его. Быстро встаю, поднимаю футболку и убегаю в ванную. Торопливо приняв душ, стараясь смыть с себя и краски, и его порочный запах, который будет мне теперь везде казаться. Выхожу в зал, Ржевский расселся на диване. С голым торсом, в краске и расстёгнутым ремнем. Хорошо, хоть, ширинку застегнул. Голову облокотил на спинку, но она слегка завалилась и его кадык сильно выпирал, руки в разные стороны. Бог. О мой Бог. Качаю головой. Какая уже разница, все равно упала уже на самое дно. Хотя бы запомню эту ночь на всю жизнь.

Подхожу к нему сзади, кладу руки на плечи и начинаю мягко массировать, обращаю внимание, что плечи ему расцарапала знатно. Ну и ладно. Заживет. Это не дыра в душе, размером со вселенную. Все боль. Все пыль. Зажмуриваюсь, чтобы отогнать от себя плохие рваные мысли. Макс тихо стонет от приятных прикосновений, я наклоняюсь к его уху.

– Хочу еще… – шепчу я, он сразу открывает глаза. Поворачивается ко мне, хватает за талию и перекидывает через спинку дивана, подминает под себя.

Лежа на диване, целуемся. Так нежно и мило. Через некоторое время ласк и объятий, мы принимаем по очереди душ и устраиваемся на диване. Спать, как ни странно, совсем не хочется. Сидим болтаем о том, о сем.

– Так сколько тебе лет? – о, решил перевести разговор из пустого в более серьезный.

– Тридцать пять, – не собираюсь скрывать, да зачем это нужно. Удивленный взгляд уставился на меня. – Что ты так смотришь на меня? Думал я одна из твоих фанаток- малолеток? – грубо, зато ставит на место.

– Нет. Просто ты выглядишь максимум на двадцать восемь. Неожиданно было услышать такую цифру.

– Какую, на фиг, цифру!? – делано оскорбляюсь, понимая, что он шутит. Толкаю его в плечо, – Если перепихнулись пару раз, это не значит, что обязательно надо общаться теперь, – Мы смеемся, Макс притягивает к себе и целует, крепко так. Не хочется, чтобы останавливался.

– А тебе лет двадцать небось? – подтруниваю, хотя про его возраст даже не задумывалась, а надо было бы брать во внимание.

– Двадцать пять. – отвечает и смотрит на меня с уже более серьезным видом.

Я молчу, а что тут скажешь? Ну, бывает?

– Максим, ты любил когда-нибудь? – внимательно смотрит на меня, я отворачиваюсь. Не знаю сама, зачем задала этот вопрос, но продолжаю, – Так, знаешь, что бы дух захватывало. Чтобы безрассудно отдаться в огонь страсти и сгореть там заживо, не думая о последствиях и будущем. Просто жить одним днем и кайфовать, не возвращаясь в бытие. Всепоглощающая, готовая разрушить целый мир. А потом, понимать, что ни осталось ничего. Только пыль и тлен. И дыра в груди, размером с галактику.

Уткнулась взглядом в свои руки, боюсь посмотреть на Ржевского, не могу найти объяснений почему, возможно не хочу услышать ответ «да».

– Нет.

– Вот и я нет. – поворачиваю к нему голову, мельком касаюсь серьезных, затуманенных голубых глаз. Гляжу на часы, позади него. 4.50.

– Скоро рассвет. – Максим взял мою руку и переплел пальцы.

– Ну так давай посмотрим, как восходит солнце.

– Ты встречал с кем-нибудь рассвет?

– Нет. – врет, знаю, что лжет. Пусть лжет. Я тоже лгу. Все мы лжем.

Мы сидели на диване, а перед нами сквозь огромные панорамные окна загорался новый день. Меня ужасно клонило в сон, облокотившись на его плечо, сильно измотанная и уставшая, уснула.

Проснулась одна, а хотела в объятиях или хорошо, что ушел. Сижу на диване, смотрю в стеклянную стену. Подхожу ближе к краю, чтобы посмотреть, как там внизу. Суета. Люди бегут кто куда, торопятся. Так вся жизнь, мы все время куда-то торопимся. Хочется крикнуть «Остановись! Насладись секундой жизни», нет, нет времени останавливаться, иначе жизнь сожрет и не подавиться. Боже, что я натворила. Что я творила этой ночью. Кем я была? Зачем? Месть? Злость? Досада или обида? Надо было все остановить. Просто прошедшую ночь надо воспринимать как искусство, в искусстве не бывает ошибок, в искусстве бывает опыт и неудачи. Нужно переодеться. Хорошо в галерее храню сменную одежду. Потихоньку привожу себя в порядок. Надеваю легкие хлопковые брюки и кроп-топ, останусь босиком. И галерею заодно тоже надо прибрать после ночных развлечений. Заканчиваю убирать себя и студию около полудня. Заказываю доставку еды, со вчерашнего вечера ничего не ела. Привозят салат и огромный стейк. Обедаю. Сажусь за работу. Нет вдохновения, сижу кручусь на стуле, гляжу в потолок. Время, время уже вечер… Отвлекаюсь на звук сообщения. Читаю и мои глаза с каждой строчкой все больше и больше округляются.

Не дочитав до конца, просто не могу, медленно закрываю рот рукой. Быстро набираю ответ.

Елена: Что это?

Максим: Песня. Сегодня утром написал, пока ты спала)

Закрываю глаза. Черт. Следом пиликает звук сообщения, присылает сэлфи из звукозаписывающей студии. Он уже делает демо.

Елена: Ты спал сегодня вообще?)

Макс: Нет) я полон энергии ;)

Продолжаю крутится на стуле, пялясь в телефон.

Макс: Я приеду?

Елена: С каких пор ты спрашиваешь разрешения?

Не успела отправить последнее сообщение, слышу звонок в дверь. Конечно, Ржевский.

– Привет.

– Привет, – улыбается. Заходит в студию, обнимает, наклоняется и нежно целует. Возбуждение охватывает нас обоих. Нащупываю дверь, хлопаю ей со всего размаха, главное, чтобы закрылась. Переводим слегка дух, смотрим друг другу в глаза, снова начинаем неистово целоваться, как будто ждали этого пол жизни. Он подхватывает меня, сажает себе на бедра и припечатывает к стене, которая позади меня…

…Быстро и прерывисто дышим, он меня не отпускает. Поднимает голову и снова целует, нежно, мягко, так, что даже больно. Опускает меня на ноги, и тут я смотрю на него как завороженная. Нет, не от красоты, хотя он хорош. Макс не надел презерватив. Блядь. Ржевский смотрит сначала на меня, потом опускает взгляд туда, куда смотрю я.

-Блядь. – натягивает боксеры, джинсы, запускает пальцы правой руки в свои волосы, – Прости, я, я…слишком был возбужден, очень соскучился…я…блядь. Прости.

– Хм, – выдыхаю, – Надеюсь ты здоров?

– Я? Я да, да. – смотрит так растерянно.

– Здорово. Я тоже, – слегка дергаю уголком губ и щелкаю его по носу, – А за остальное не беспокойся, не те дни, – натягиваю трусики и иду в душ.

Максим смотрит в окно, надо же пошел дождь. Крупные капли бьют по стеклу, на улице образовалась водяная дымка.

– Будешь чай?

– Да, давай, – оборачивается и кротко так улыбается мне.

Садимся на диван, попиваем чаек. Ржевский ставит кружку на пол и ложится мне на колени. Я повторяю его действия с кружкой. Кладу руки на его голову, которая покоится у меня на ногах, осторожно касаюсь его волос и вдыхаю уже знакомый запах, ледяная вода с мятой и теплой ванилью.

– Макс, зачем ты прислал текст песни?

– Чтобы ты знала, – закрывает глаза.

– Знала что?

– Что вдохновляешь меня, ты моя муза…– бормочет уже сквозь сон и через секунду засыпает. «Я полон энергии».

Некоторое время еще сидела так, поглаживая его волосы. Надо все заканчивать. Это все неправильно. Я разобью ему сердце, как бы банально это не звучало. Слишком, все слишком.

Встаю, аккуратно поднимая голову Ржевского, он что-то бубнит себе под нос и поворачивается набок в сторону спинки дивана, накрываю его пледом, сама иду за стол. Надо поработать, пусть уже и поздно, спать совсем не хочется. Так и сходят понемногу с ума. Сначала боль, потом берет тоска и все душевное равновесие потеряно.

Максим.

Просыпаюсь, понимаю, что не у себя дома. Открываю глаза, я в галерее, привстаю на локтях осматриваюсь, вижу Елена сидит за столом, рисует, наверное. Встаю, стараюсь тихо, чтобы не спугнуть творческий настрой. Он знаете ли тонкий и пугливый такой, с ним надо нежно. Она даже не оборачивается, может в наушниках? Подхожу сзади, смотрю как моя женщина творит свои невероятные произведения. Я еще на съемке обратил внимание на то, какие картины не картины. Да, они на холсте, но они очаровывают с первого взгляда, хочется их разглядывать. Стою несколько минут и наблюдаю за процессом, уже просто боюсь испугать, выдав свое присутствие так близко. Тут она поворачивается на стуле и утыкается лицом прямо мне в торс.

– Неожиданно, – поднимает смеющиеся глаза на меня. Как она красива, ее глаза просто не оставляют шанса, а улыбка- все, сразу в самое сердце.

– Контрольный, – произношу в слух свои мысли, точнее их конец.

– Что? – явно удивлена.

– Твои глаза невероятны, а улыбка как контрольный выстрел, в самое сердце, – складываю пальцы в виде сердца и подношу их в районе вездесущего органа, имитирую биение оного.

Она снова смеется. Это приятно, заставлять женщину смеяться, особенно, в которую влюбился. Черт. Кажется, да. И что делать? Признаться?

– Может сходим поесть куда-нибудь? – струсил.

– Давай лучше закажем? Я недавно из отличного ресторана заказывала, так мне привезли вот такой огромный стейк, – растягивает руки в разные стороны. Я улыбаюсь. – Ты же ешь мясо, так ведь?

Киваю.

Через пол часа привозят ужин. Сидим болтаем не о чем, так бы и сидел с ней. Трахался, ел и болтал.

– Пойдешь со мной на свидание? – выпаливаю, сам себе удивляюсь. Что я несу?

– Хм, неожиданное предложение, – кротко улыбается. Пододвигаюсь ближе, обнимаю за талию и притягиваю к себе. – Сложно отказать, когда на тебя так давят.

– Ты собираешься отказать? – делаю изумленный вид.

– Нет, собираюсь согласиться. – прижимаю еще ближе, но руки уже спускаются вниз к бедрам.

– Вот и отлично. А то разбила бы мне сердце.

– Непременно, – упирается руками мне в грудь.

– Тогда завтра в шесть за тобой заеду.

– Нет. Завтра и во вторник у меня встречи. Знаешь, между траханьем, нужно все-таки работать.

Шокирован от подбора ею слов, пока я потерял дар речи, Елена встает и подходит к окну.

– И сейчас мне тоже нужно поработать, хорошо? – поворачивается ко мне, ее взгляд печален. Да что она за женщина такая?! Минуту назад смеялась, теперь в печали, как будто вся скорбь мира легла на ее плечи.

– Мне уйти?

– Да, – опускает глаза в пол.

– Тогда до встречи в среду. К шести будь готова. – максимально бодрым голосом говорю, делая вид, что не заметил смены ее настроения.

– Хорошо.

Подхожу к ней, обхватываю руками ее лицо, кладет свои руки поверх моих, смотрю в ее в глаза. Притягиваю к себе и целую в губы, холодные как лед.

Елена.

Начало недели выдалось сложным. Зачем столько встреч назначила на понедельник, сама не понимаю. Еще выставка, надо было успеть сходить, так сказать засветиться среди нужных людей. Уже среда, быстро подошла середина недели. С минуту на минуту должен подойти последний клиент за работой. Слышу звонок, а вот и он.

Провожаю до мольбертов, где расположила сделанные картины. Внимательно рассматривает, в итоге все забирает, как и было обговорено заранее. Зато навел важности своим грозным видом, ух. Даже проконтролировал, пока я оформляла доставку. Наконец то распрощались. На часах почти шесть. Было что- то еще запланировано на сегодня, не могу вспомнить. Смотрю ежедневник, вроде все. Остальное на завтра и субботу. Раздается звонок, может снова этот дотошный клиент, забыл уточнить шрифт каким надо было заполнять заявку на доставку.

– Максим? – окидывает меня внимательным взглядом с ног до головы.

– Только не говори, что ты забыла, – сложил руки на груди, с обиженным видом проходит в помещение.

– Что? А! ООЙ! – забытое дело- это свидание. Еще ежедневник проверяла. Браво. – Макс, прости! Столько дел навалилось. Я столько лет не ходила на свидания, что просто забыла об их существовании. Я совсем не подготовилась. – начинаю оправдываться, смотрю умоляющим взглядом, я ведь правда не со зла. Я вообще все не со зла совершила, а от беспомощности и отчаяния, но кому до этого дело, когда больно в самое сердце, в самую душу. Ржевский смотрит на меня сверху вниз высокомерно-оценивающим взглядом, губы сжались в тонкую полоску. Минута, другая и он начинает ржать. Стою и смотрю на то как ему весело. Теперь уже я начинаю злиться, если он не прекратит, выставлю его за дверь.

– Может хватит? – сложила руки на груди от раздражения.

– Да, да. Ты просто видела бы себя, ну скажи я и актер не плохой, да? – подходит и обнимает.

– Так свидание в силе или ты сдулся, актер? – подтруниваю уже я.

– В силе. Собирайся. Что значит «Я столько лет не ходила на свидания, что просто забыла об их существовании», я первый у тебя что ли? – играет бровями и смотрит зазывающе, на моих губах появляется улыбка.

– Второй. – серьезно отвечаю, собираясь, -А куда мы пойдем? Только не в ресторан, ладно? Не люблю рестораны.

– Ты просто не была в классном ресторане, ну его мы на следующий раз оставим. Сегодня – сюрприз.

– Ну естественно, – закатываю глаза и иду собираться.

Сюрпризом оказался воздушный шар, нет вернее так: сюрпризом оказался Максим, управляющий воздушным шаром. Сначала подумала, что он опять издевается надо мной, но нет. Нам помогли забраться в корзину, запустить горелку снять часть мешков и на этом инструктор вылез и помахал нам рукой, еще и посмеялся. Увидел мои глаза, размером с блюдца и стало весело ему, наверное.

Я вцепилась обеими руками за борта, когда Ржевский стал поддавать огня и мы начали отрываться от земли. Кажется, сейчас меня накроет паника. Дыши, носом вдыхай, ртом выдыхай. Закрыла свои очи, чтобы не видеть, как мы скорее все разобьемся. Стою дышу. Вдруг чувствую прикосновение теплых, мягких рук Максима.

– Уже можно, красавица, – шепчет прямо мне на ухо. Открываю сначала правый глаз, потом левый.

– Мы уже умерли? Я в Раю? – смотрю на ухмыляющегося Ржевского, который держит свои руки у меня талии. – А нет, в Аду. А ты, ты Дьявол! Как ты запихнул меня сюда, сама не верю в это! – начинаю распаляться и иду в атаку на него, тыкая пальцем в его грудь, а он опять начинает ржать. Тут корзина качнулась от порыва ветра, и я упала прямехонько в его объятия и замолчала.

– Вот так-то лучше, – крепко обнял.

– Что лучше, что лучше?! – шиплю я, сверкая в него молниями из глаз.

– Держать тебя в объятиях, в своих руках, я так хочу бесконечно, – смотрит на меня с такой нежностью, что мое сердце сжимается. Ком в горле, ничего не могу сказать, да и надо ли.

– Ты испугалась?

– Очень, – еле слышно говорю я.

Максим отстраняется и достает бутылку шампанского из корзины и бокалы. Я ее даже не заметила, ужас, в котором я залазила в эту корзину, заблокировал всю мою внимательность и отшиб напрочь чувство самосохранения. Ржевский протягивает наполненный бокал, беру и выпиваю залпом.

– Еще, – улыбается и подливает. – Отличный план.

– О чем ты?

– Избавиться от меня. Запихнуть в воздушный шар, напоить, скинуть и сказать, что сама свалилась. – На секунду промелькнула мысль, что он все знает. – Только, что я тебе такого сделала, чтобы убивать, да еще таким изощренным способом. Подхожу к краю корзины и смотрю вниз и быстро отхожу и поворачиваюсь к Максиму. Тот веселиться. Весело ему.

– Иди ко мне, – поворачивает меня к себе спиной, обнимает сзади, – Расслабься, я тебя держу, – шепчет, от чего мурашки по коже, – Посмотри какая красота. – ведет раскрытой ладонью слева направо. Смотрю сначала на его руку, потом вдаль, куда он указывает. Солнце начало свой заход, оранжевый и желтые цвет были на столько яркими, как будто кто-то пролил краску на голубой холст. Зеленые листья деревьев стали темнее, вот совсем почернеют в наступающей ночи, где-то вдали поблескивает город, чередой своих высоток и домов. Зрелище невероятное. Некоторое время мы любовались заходом солнца, но пришло время уже снижаться.

Ржевский на удивление хорошо управлял воздушным шаром, очень неожиданный его навык.

– Когда ты научился управлять шаром?

– В воскресенье с инструктором весь день провел.

– Один день!? Один день!? – округлила глаза от возмущения, – Ты точно хотел меня убить.

Обнимает меня снова, нежно, мягко. Я как снежок, растаяла в его объятиях и растеклась лужицей.

– Поедем ко мне?

– Поехали, – я не в силах отказать.

Максим.

Еду в машине с любимой женщиной и нервничаю. Почему? Не знаю, сам не могу объяснить. Какое-то странное предчувствие. Хотя вечер замечательный, а его продолжение обещает быть еще лучше. Наконец доезжаем до моего дома, съезжаю на парковку, из парковки есть лифт, мы направляемся к нему и нажимаю свой этаж. Чувствую напряжение, наверное, ей не комфортно на не своей территории. Беру ее одной рукой за талию, другой за шею, начинаю целовать. Начинаю нежно ласкать сначала шею, опускаюсь к ключице, потом возвращаюсь выше. Елена закрыла глаза, немного расслабилась. Продолжаю подниматься поцелуями вверх и вот уже настиг ее губы, но открываются двери лифта, приехали. Хватаю ее руку и быстро веду в сторону своей квартиры. Руки дрожат, ищу ключи. Она облокотилась спиной на стену возле двери, закусила губу и смотрит на меня, это сбивает. Как пацан, который первый раз девушку домой привел. Черт. Наконец открываю дверь, хватаю Елену за талию и втаскиваю в квартиру. Она громко смеется. Снимаю с себя куртку, хлопаю дверью. Елена прошла в гостиную, иду следом, снимая с себя ботинки, футболку, кидаю все на пол. Практически подбегаю к ней, хватаю на руки и несу в спальню. Она вскрикивает от неожиданности и обхватывает мою шею руками. Кладу осторожно на кровать, снимаю туфли, стягиваю джинсы и блузку, она без белья. Закрываю глаза на секунду, что за женщина, просто видение.

– Что за прием такой?

– О чем ты? – осматривает меня хитрым взглядом.

– Без белья? – поднимаю брови вверх.

– Не люблю нижнее белье, оно сковывает.– смотрит мне в глаза и широко раздвигает ноги.

От этих слов и от увиденного у меня срывает крышу. Начинаю стягивать с себя джинсы и в спешке, запутавшись, падаю на пол возле кровати. Слышу, как Елена потешается надо мной.

– Блядь. – быстро встаю на колени, уже в одних боксерах. Смотрю снизу вверх на нее. Игривый взгляд зеленых глаз.

– Иди ко мне…– и манит пальчиком, который потом облизывает, ведет по своему животу вниз…И все это перед моим носом, в буквальном смысле. Хватаю ее за лодыжки, резко подтягиваю к себе, она хватается руками за простыни и сжимает ткань в своих ладонях. Хочу ласкать ее губы, прикасаться к ее телу, хочу оставить на ее коже следы моей любви.

Лежим в постели, прерывисто дышим, пытаемся перевести дух. Поворачиваюсь со спины на бок, она повторяет, смотрим друг другу в глаза. Елена улыбается, я тоже. Убираю волосы со щеки, заправляю ей за ухо и поглаживаю щеку.

– Приглашаю тебя на самый медленный танец.

– Будем лежать, обнявшись? – вижу смешинки в ее глазах.

– Будем лежать, обнявшись, – оба смеемся такой глупости. Не могу оторваться от нее. Хочу снова владеть ею, безраздельно, всегда. Елена приподнимается на локтях.

– Я схожу в душ?

– Да, конечно. Полотенце найдешь в шкафу в ванной комнате.

Как только она ушла, прозвенел звук сообщения в ее телефоне. Еле сдержал себя, чтобы не посмотреть. Время пол второго ночи, кто может писать так поздно. Еще одно сообщение, и еще. Да кто там строчит, мать твою! Взял телефон в руку, заблокирован. Черт. Кладу трезвонивший аппарат на прикроватную тумбу, где он и лежал. Натягиваю боксеры, пойду заварю чай, что ли.

Пока ставлю чайник, мне не дает покоя какая-то тревога, выжигает изнутри. Все же хорошо, почему я маюсь? Насыпаю чайные листья в заварочный чайник и наливаю кипяток. Жду, когда завариться, чтобы разлить по чашкам. Снова пошел дождь, осень близко. Может из-за нее печаль в душе проявляется. Беру чашки, ставлю их на поднос и несу в спальню, не хочу выпускать Елену из постели. Сегодня она моя на всю ночь и следующий день, хотелось бы еще и на всю оставшуюся жизнь, но у судьбы, видно, другие планы. Захожу в комнату, Лена уже одета и сидит на краю кровати сжимая сотовый в руке. Так и знал, что все эти ночные смски не к добру. Ночные переписки вообще до чего-то хорошего редко доводят, обычно до измен.

– Что случилось? – стою в дверях, как идиот, с этим подносом. Она поднимает на меня голову, взгляд растерянный, полный тревоги. Глаза бегают, не смотрит мне в глаза. Значит будет лгать. – Елена, что случилось? – более решительным тоном произношу я.

– Я…эм, мне надо домой, срочно, – встает, берет сумку и мчится к входной двери. А я, как идиот, не знаю куда деть этот сраный поднос. Пока ставил его на пол и шел в прихожую, она уже успела надеть кроссовки и открыла дверь, в этот момент я хватаю ее за локоть. Откровенничать она со мной явно не собирается, поэтому переспрашивать не буду, потом выясню что же стряслось.

– Может я тебя подвезу?

– Спасибо, такси уже ждет, – хм, предусмотрительно, смотрю на нее пронзительным взглядом, пытаюсь понять в чем сплоховал или это не моя вина? – Не поцелуешь на прощание? – пытаюсь шутить, но совсем не смешно. Несколько секунд она сомневается, потом подходит обнимает меня за шею, целует так искренне и нежно, отвечаю ей тем же, не хочу, не могу ее отпускать. Но Елена прерывает поцелуй так же стремительно, как и начала его и захлопывает за собой дверь.

Глава 2

Максим.

Уже неделю как Елена пропала. Именно пропала. После ночи у меня в квартире она исчезла. Я звонил, писал, снова звонил каждый день много раз, но ответа не последовало. Ездил к ней в галерею, там тоже ее не оказалось. Охрана даже за деньги отказалась давать информацию об арендаторах. Где она живет не знаю. Черт. Вот я идиот. Влюбился в женщину и ничего, вообще ничего, о ней не знаю. Как так произошло? Перед глазами какая-то пелена из сахарной ваты, радуги и зефирок. Поэтому вот так. Затуманила мозг своей легкостью, незамороченостью и поимела меня. С ней все не так, с ней все по-другому. Есть еще вариант выудить информацию у продюсера. Сутками теперь торчу в студии звукозаписи, энергия бьет ключом. Как бы не так, просто не знаю куда себя деть и как перестать о ней думать. Сегодня вечером концерт, надо ехать на репетицию. Звоню еще раз. Гудок, еще гудок, снова гудок, черт бы его побрал, да возьми же ты трубку. Нажимаю кнопку отмены, сжимаю сотовый до боли в пальцах. Собираюсь в студию, хватаю ключи от машины и хлопаю со всей дури входной дверью. Сажусь в машину, нажимаю педаль газа в пол и стартую резко, охранник даже вышел их каморки посмотреть. Жму по третьему кольцу больше сотки, хотя торопиться не куда, везде успеваю. Просто надо выпустить пар, вот концерт самое то. Отыграю как надо.

Захожу в гримерку, о, Володя ты то мне и нужен.

– Здорово.

– Привет, – пожимаем руки. Сажусь на стул, а нога сама дергается, отстукивает по полу как по барабану.

– Макс, ты чего такой дерганный?

– Володь, слушай, а ты не знаешь адрес Елены Белозерской? – решаю, что не стоит больше себя изводить, надо вытащить из него максимум информации, если она у него есть.

– Кого? – смотрит внимательно, с прищуром, – А, той художницы? Тебе зачем? – сверлит взглядом. Я молчу. Нога продолжает отбивать такт, еще и пальцами на руках начинаю щелкать. – Макс, надеюсь ты не спал с ней? – поднимаю на него удивленный взгляд – Спал. Блядь, тебе что баб мало, почему надо было трахать именно ее. – пододвигает стул и садиться напротив меня.

– Послушай, уж не знаю, как так получилось, обаятельный ты наш, что она тебе дала, но оставь это в прошлом. И молись, чтобы муж не о чем не узнал.

Шум в ушах и темнеет в глазах. Муж?! Охренеть, то есть все это время она ему изменяла со мной. А я ходил в любовниках. Кладу локти на колени, кладу голову на ладони. Ну это объясняет ее порой странное поведение, которое я никак не мог понять. А тут все встало на свои места.

– Эй, Макс, – тормошит меня за плечо Володя, – Приди в себя. Я так понимаю про мужа ты впервые слышишь?..

– А кто такой этот ее муж, блядь? – начинаю уже сильно злиться от собственной глупости и сложившейся ситуации, в которой понятия не имею, что делать. Не хочу отпускать Елену, но о ее жизни тоже ничего не знаю.

– Погугли. Ты, в следующий раз, когда соберешься трахать бабу тридцать плюс, хоть поинтересуйся сколько у нее мужиков в данный момент, чтобы понимать конкуренцию. Соберись, Ржевский и иди на репетицию.

Сижу охреневший от информации, которую не ожидал услышать совершенно, даже не предполагал. Муж. Охренеть. Володя ушел, есть еще пара минут, беру телефон забиваю «Елена Белозерская муж…». Сведений выплывает масса:

«Михаил Белозерский самый перспективный застройщик Москвы и области…»,

«…самый молодой инвестор в области строительства…»,

«…как добиться успеха по мнению Михаила Белозерского…»,

«…один из богатейших людей современной Москвы…». Фотки еще есть, высокий мужик с темными волосами, да он практически шкаф, метра два ростом, точно. Рядом с ним Елена, маленькая, хрупкая такая.

Закрываю поисковик. Тру глаза указательным и большим пальцем, да уж, провожу рукой по волосам. Надо на репетицию и отыграть концерт, необходимо переварить все, что теперь знаю и понять, как действовать дальше.

Выступление прошло отлично, публика подпевала, визжала и аплодировала. Я без сил сижу в гримерке, собираю себя в одно целое, видимо сказывается весь накопившийся негатив за неделю. И вишенкой на торте неизвестности- я оказался любовником. Мне надо с ней поговорить, выяснить все. Услышать ее версию того, что было между нами. Хватаю ключи и курку, прощаюсь по пути с ребятами из группы. Почти уже вышел на улицу, слышу продюсер окликает меня.

– Макс! – Поворачиваюсь, он идет ко мне. Смотрит на меня сочувствующим взглядом, на хрен мне сочувствие, злюсь. – Макс, не наделай глупостей сгоряча. Он тебе карьеру разрушит.

– Спасибо за беспокойство, – хлопаю по плечу и кратко улыбаюсь, разворачиваюсь, направляясь в сторону машины.

Спустя пол часа стою возле двери галереи Елены. Не знаю, чего больше боюсь того, что она откроет дверь или того, что не откроет, снова. Звоню, слышу шаги, сердце отбивает чечетку, щелкает замок, дверь распахивается и на пороге стоит она, моя женщина. Елена смотрит на меня секунду, потом глаза становятся огромными и в них я вижу страх, не поддельный. Она невероятно чего-то испугалась. Слышу мужской баритон.

– Лена, кто там? – смотрю ей за спину, к нам направляется двухметровый огромный мужик, судя по тому, что я видел в интернете, это – ее муж. Перевожу взгляд снова на нее- испугана еще больше, чем, когда открыла дверь. Одними губами шепчет «молчи, умоляю» и глаза преисполнены отчаяния, сама вся сжалась в комок. Он подходит к нам, руки в карманах брюк, рукава рубашки закатаны, галстук расслаблен.

Стою как вкопанный, не могу пошевелится, растерян. Надо брать свои чувства под контроль, иначе натворю дел, потом не разгребем вдвоем лопатой. Перевожу взгляд на Белозерского.

-Извините, видимо ошибся дверью, – прочищаю горло, говорю, что первое пришло в голову, как можно увереннее.

– Ничего, бывает, – Елена делано улыбается, ни капли искренности в улыбке, скорее облегчение. Я делаю шаг назад, а она закрывает дверь. Все. Занавес. Вот и поговорили, все как хотел. Надо мысли свои во вселенную формулировать четче. Медленно иду в сторону лифта, но почему-то сворачиваю в маленький коридор и решаю немного подождать, когда они выйдут. Через несколько минут слышу шаги, стою прижавшись к стене, кажется перестал дышать. Шпион, мать твою. Проходят мимо меня, Елена держит мужа за руку, пальцы переплетены, он что-то ей шепчет на ухо, она громко смеется и закидывает голову назад. Останавливаются возле лифта, Белозерский прижимает ее к стене, крепко обхватывает талию и целует, она обхватывает его шею, как недавно обнимала меня. Черт, я стою с открытым ртом в оцепенении уже посреди коридора. Приехал лифт, и они наконец то отцепились друг от друга. Вдруг она смотрит мужу за спину и цепляет мой остекленевший взгляд, смотрит совершенно безразлично, уголок ее губ дергается в искривленной улыбке, и они заходят в лифт. А я стою совершенно обалделый от произошедшей сцены. Не могу понять, как все воспринимать.

Домой вернулся в подавленном состоянии. Мое сердце вдребезги разбито, но почему-то все еще требует объяснений. Елена была такая искренняя, живая и настоящая, не могу поверить в то, что она оказалась такой лицемеркой. Так невозможно играть в чувства.

Елена.

Думаю, надо закрасить золотой линией глаза, будет выглядеть очень эффектно. Работаю над заказом, размышляю как улучшить и добавить индивидуальности. Слышу звонок в дверь. Не очень хочу открывать, в последнее время проходной двор, а не закрытая галерея. Весь творческий настрой сбивают. Муза обидеться и больше меня посещать не будет. Трезвонят так, что в ушах уже гул. Кидаю кисть и палитру на стол, иду к двери, это надо прекратить, так не могу сосредоточится, я даже работаю в тишине, все равно отключаю слух и процесс полностью поглощает меня. Стою на пороге, ошеломленная посетителем. После произошедшего не ожидала его увидеть.

– Проходи, – отступаю на шаг, давая возможность пройти в помещение. Ржевский проходит к дивану и садится. Закрываю дверь. Смотрю на него, как всегда слишком хорош, слишком красив. В джинсах, белой футболке и пахнет теплой ванилью. Сажусь на другом конце дивана, вдыхаю его запах, даже когда он так далеко, возможно уловить нотки мяты и ледяной воды. Максим положил одну руку на подлокотник дивана, другая на диване вдоль бедра, ноги раздвинуты, ступня постукивает о пол. Нервничает. Я повторила его позу, только положила ногу на ногу и набралась наглости посмотреть ему в глаза. Его голубые глаза источают огонь, он зол. Смотрим друг другу в глаза и молчим так несколько минут. Наконец он не выдерживает.

– Долго будешь молчать? – прожигает взглядом во мне дыру.

– Что ты хочешь знать? – стараюсь сохранять равнодушие, надев маску безразличия.

– Все!? Мать твою, все!? – срывается на крик, встает и начинает ходить вдоль окна. Понимаю, заслужила. Надеялась, после того, как он увидел меня с мужем возненавидит, вычеркнет из своей жизни и со временем забудет. Но нет, пришел выяснять отношения, а я очень хотела этого избежать, пусть и таким жестоким способом. Опустила голову на руки, которые теперь держу вместе и ломаю пальцы. В горле пересохло. Иногда приходится молчать, просто, потому что никакие слова не могут описать то, что внутри.