Кукловод

Глава18

Наверное, я скоро привыкну приходить в себя в незнакомых помещениях. На этот раз мое сознание вернулось в светлой спальне, с бежевыми плотными шторами, не пропускающими солнечный свет. Сколько сейчас времени и какой день я не знала. В моем распоряжении была огромная двуспальная кровать с коричнево-голубым постельным бельем. На мне осталась больничная рубашка и это немного успокаивало. Боль в животе оставалась далеким ноющим фоном, а грудь напоминала о себе только при движении. Я подумала было немного полежать, но произошло то, что бывает после пробуждения – мне жутко захотелось в туалет. Пора было пробовать вставать, сколько можно валяться как барышня. Сначала я села, и голова предательски закружилась, но мочевой пузырь так сдавило (извините за подробности), что впору было бежать. Отдышавшись немного, я попробовала свесить ноги вниз и привстать. Смогла я стоять, только держась руками за край кровати, не в состоянии до конца разогнуться из-за боли. «Соберись, тряпка!» – дала я себе команду и рассмеялась, это выражение меня всегда смешило. Швы на теле напомнили, что смеяться надо аккуратно, но я не могла остановиться. Вот в таком положении меня и застал Дэвид. По его лицу пробежало удивление, но он быстро с ним справился и улыбнулся.

– Рад, что ты настолько хорошо себя чувствуешь.

– Я…– у меня слезы текли от смеха, чистой воды эйфория – я разогнуться не могу. – Я начала брать себя в руки и успокаиваться, иначе описаюсь, прямо стоя перед Дэвидом. Эта мысль меня отрезвила и я целенаправленно, согнувшись, направилась к выходу, но потом поняла, что не знаю, где у него туалет. Дэвид хотел донести или хотя бы проводить меня до уборной, на что получил категорический отказ – достаточно он со мной носился.

Оказалось, мы находимся в загородном доме, принадлежащем Дэвиду. О его существовании (дома) не знает никто на работе и среди знакомых, поэтому найти нас здесь манипулятору будет крайне проблематично. У него нет соседей в ближайших пятнадцати километрах, и сюда не ведут дороги, нанесенные на карту. Вокруг дома остался нетронутым лес и полностью его скрывал от глаз случайно проезжающих мимо по тропе. Идеальное убежище.

– Я отдыхаю здесь после особенно сложных операций, или наоборот, беру работу на дом, и в тишине очень хорошо думается. – Дэвид сидел в кресле в домашних брюках и рубашке, с закатанными рукавами, держа кружку ароматного чая. Вторая кружка досталась мне, но я ее не смогла держать трясущимися руками, поэтому по-детски хлебала, наклоняя ее с упором на столе. На все попытки поухаживать за мной, Дэвид получил железобетонное «нет», так что оставил попытки и просто смотрел, как я пытаюсь допить остатки чая. Я уже могла сидеть, правда, ссутулившись, но это был прогресс. Я чувствовала себя свободно в присутствии Дэвида.

Сегодня оказалось уже восемнадцатое августа, значит, я пробыла без сознания больше суток. За это время Дэвид успел выспаться, привести себя в порядок, съездить на работу и дать установки по ведущимся делам и наводку на розыск манипулятора. А после – заехать в мой дом за сменной одеждой. Так что сижу я сейчас в своих родных джинсах (швы находятся чуть выше пояса) и в рубашке Дэвида, так как вся моя верхняя одежда сильно облегала и нервировала рану.

На работе Дэвид узнал, что во время нашего общения с манипулятором, ни один датчик электромагнитных потоков не сработал, значит, найти его тем же методом, что и меня, не получится, или он настолько силен, что может действовать издалека. Это усложняло нам жизнь.

Дэвид допил свой чай, достал замороженную пиццу и бросил в микроволновку разогреваться.

– Нам пора колоться.

– Что?

– Время делать обезболивающий укол. Сегодня, возможно еще завтра, иначе разболится не на шутку.

– Откуда ты умеешь делать уколы? – я вспомнила, как он шустро поставил мне капельницу в машине, вставая из-за стола. Это непросто, когда пытаешься не двигать торсом.

– Нас многому учат, в том числе медицинской помощи. И не просто как забинтовать рану, а полноценной помощи. Я могу вытащить пулю, зашить рану, даже аппендицит вырежу при необходимости. А уколы – это самое простое. Я использовал препараты, рекомендованные нам при серьезном огнестрельном ранении. Подумал, что нож не сильно от пистолета отличается и по итогу усыпил тебя на сутки. Поэтому сейчас будем использовать менее сильный препарат, чтобы ты была в сознании и способна двигаться. – Дэвид нахмурил лоб. – Не стоит забывать, что по твоему следу идет психопат. И как бы далеко от мира людей мы ни были, всегда есть возможность, что он нас найдет раньше, чем мы его. Тогда ты должна будешь защищаться, в том числе от меня.

– Дэвид… – Он поднял руку, пресекая мои попытки возразить.

– Поэтому мы сейчас делаем укол и идем практиковаться стрельбе из пистолета. Я расскажу несколько нюансов, которым не научат в официальной школе. – Что мне оставалось, я со вздохом поковыляла в зал. Возразить мне было нечего.

Укол, к моему великому ужасу, оказался внутримышечный. Ужас состоял в том, что я лучше сделаю себе пять уколов в вену, чем один в задницу, таким болезненным он мне всегда казался. А второй ужас в том, что Дэвид увидит часть моей голой многострадальной филейной части. Я хотела уговорить его на таблетки или вену, но против Дэвида идти, как против скалы. Пришлось перетерпеть боль и унижение, и идти дальше. Хорошо, что препарата хватало на сутки и если завтра мне будет легче, мы его колоть не будем. Но экзекуция на этом не закончилось. Дэвид сменил мне повязку на животе, обработав рану хлоргексидином и еще какой-то дрянью. И только после этого, захватив с собой пиццу и куртки, мы вышли во двор. Мне приходилось придерживаться за руку Дэвида, так как стены закончились, а идти без опоры было гораздо труднее.

Оказалось, куртки он взял не зря – на улице было зябко, дул холодный шквальный ветер, а тучи полностью перекрыли солнечный свет. По ощущениям, вот-вот пойдет дождь. Я хотела просто накинуть куртку сверху, но Дэвид заставил меня продеть в рукава руки и наглухо застегнул на все пуговицы. Я тут же начала ныть, что он возится со мной как с ребенком и получила хороший такой словесный пендель. Общий смысл был в том, что я должна как можно быстрей встать на ноги и не хватало еще свалиться с простудой. Ладно, проглотим. Я сама уже хотела поскорее выйти из состояния битого. У меня руки чесались задушить кукловода, а для этого надо хорошо себя чувствовать. И тут мне пришла в голову мысль.

– Дэвид, если кукловод не смог найти меня, это еще не значит, что я его не смогу. Я же видела его тень, вдруг я смогу его найти, находясь вне тела! – я так возбудилась от этой мысли, что даже остановилась, отпустив руку Дэвида. Он хмуро на меня посмотрел и вернул мою руку себе на предплечье, возобновляя ход.

– Это имеет место быть. Мы попробуем, но только после того, как ты полностью восстановишься. Если ты сейчас выйдешь из тела, то мне точно придется тебя хоронить. И это приказ, если что. Я все еще отвечаю за тебя.

– Угу – промычала я. Мы подошли к небольшой полянке далеко за домом с прикрепленными к столбам мишенями. Последующие полтора часа Дэвид объяснял мне, как пользоваться огнестрельным оружием и я сама стреляла по мишеням. Отдача отзывалась болью в груди, но лекарство хорошо помогало, и я смогла пристреляться. Этот пистолет он вручил мне на тот случай, если он превратится в монстра. Я вздохнула, принимая его, но понимала, что не хочу использовать его против Дэвида. Боги, не дайте мне попасть в положение выбора – я или он.

Глава19

Последующие три дня прошли однообразно. Дэвид уезжал на работу рано утром и приезжал поздно вечером уже на другой прокатной машине. Мазду он загнал в гараж и не рисковал ее использовать дальше, опасаясь привести за собой хвост. Мне кажется, каждый раз, заходя домой, он боялся увидеть мой труп и, находя меня живой и уже почти здоровой, облегченно выдыхал. Я практически восстановилась, на порядок быстрее среднестатистического человека. Дэвид снял мне швы уже на четвертый день после операции, так как нити начали врастать в кожу. Еще немного и они остались бы со мной навсегда. По ощущениям тоже было вполне сносно. Живот практически не болел, и я могла прямо ходить и довольно активно двигаться без обезболивания. Обширная гематома на груди, захватывающая левое плечо, пожелтела и позеленела по краям. Боль становилась не такой резкой, поэтому, когда мне становилось скучно, я занималась домашней работой или шла гулять в лес около дома. Я уже не была такой уязвимой и хотела вернуться на работу. Мне не терпелось попробовать найти кукловода, и сейчас я была уверена, что не упаду без сил, не успев начать. И я решила рискнуть. Я, конечно, огребу от Дэвида хороший «подзатыльник», но бороться со своим любопытством больше не могла. Усевшись поудобнее в кресло и прихватив хорошую миску фруктов, я не успела полностью сосредоточиться, когда услышала звук подъехавшей машины. Для Дэвида еще рано. Под ложечкой засосало. Пистолет я носила теперь с собой постоянно, памятуя о наставлениях учителя – не знаешь, когда он тебе может пригодиться. Спасибо тебе, Дэвид, за полезный урок. Если это враг, и я останусь жива, куплю тебе большой шоколадный торт.

Я тихо, но быстро подбежала к окну и, как меня учили, не трогая шторы, оглядела подъезд к дому. Из белой машины выходил мужчина неопределенного возраста в джинсах и футболке на выпуск. Он остановился, оглядывая дом, будто в нерешительности, и, постояв секунд пять, пошел к главной двери. То, что он шел открыто, немного обнадеживало, но рисковать не хотелось. Сейчас я стояла перед выбором: войти в контакт с незнакомцем и взять его на мушку или свалить в лес, дожидаясь приезда Дэвида. «И подставить его под удар, трусливо рыская по кустам» – услужливо подпел мне внутренний голос. Я не стану рисковать другом ради собственной задницы, моя жизнь не так уж и много стоит, а Дэвид спасает в год сотни таких как я – это если подходить с практической точки зрения. Я решилась, осталось только воплотить свои намерения в реальность.

Я выскочила через задний выход и обежала дом по большой дуге, в полусогнутом состоянии пробежала под прикрытием веранды и уже с пистолетом в руке поднялась по ступеням, оказавшись за спиной незнакомца. Он колотил в дверь и выглядывал в ближайших окнах какое-нибудь движение, не замечая меня за своей спиной. Я встала в удобную позу и проглотила тугой комок.

– Не двигаться, я вооружена. – Получилось довольно уверено, за что я себя тут же мысленно похвалила. Незнакомец замер, медленно поднял руки вверх и начал поворачиваться ко мне лицом. – Кто ты такой и что тебе нужно?

– Я Джек, помните? Джек Вуд. Я вам звонил недавно и предупреждал о беде. Я так рад, что вы выжили. – Я внимательно всмотрелась в лицо парня. Вблизи он казался моложе, лет двадцать пять, может меньше, хотя взгляд был практически детским… Его лицо выражало открытость и даже радость, он, по-видимому, не особенно боялся пистолета, но предусмотрительно не делал никаких резких движений.

– У меня документы с собой, я могу показать.

– Нет. Руки держи на виду. Сейчас мы войдем в дом, и ты будешь идти впереди, дернешься – пристрелю, появится еще кто-нибудь из твоих, тоже пристрелю, понятно?

– Более чем. Но никто не появится.

– Да, да, конечно. – Я хотела было дать команду вперед, но решила, что глупо заходить в замкнутое пространство с незнакомым человеком, не проверив его на наличие оружия. – Я передумала, встань лицом к изгороди и руки на стену. Разведи ноги, руки шире. – Каждая моя команда выполнялась беспрекословно. Я, держа пистолет одной рукой, второй обшарила всю одежду, пояс и носки в поиске скрытого оружия. Не пропустила я также и неудобные места, чтобы потом не жалеть об излишней скромности, жарясь в крематории. Не найдя ничего, кроме ключей от машины и небольшой расчески, я немного успокоилась, но пистолет убирать не спешила. Не забывала я также посматривать за спину, вдруг появится его подкрепление. Все-таки у меня хороший учитель. В доме я усадила Джека в кресло, велев ему предварительно подвинуть его на середину комнаты, села напротив, не выпуская пистолета из рук, правда, поставив его на предохранитель и опустив вниз, чтобы руки не затекали. Да и смысла постоянно целиться не было, Джек сидел, не двигаясь, как изваяние и мы просто рассматривали друг друга. На лицо парень был очень симпатичным. Особенно выделялись синие глаза. Он смотрел прямо, без стеснения, без страха. Не могу поверить, что это он рыдал в трубку.

– Ты сказал, у тебя паспорт с собой. Где же он?

– В бардачке автомобиля, вместе с правами. В тот раз вы мне сразу поверили, а сегодня не верите, почему?

– В тот раз я еще не побывала одной ногой в могиле. А теперь понимаю, что это не игра. А если и игра, то очень серьезная. Мне в прошлый раз показалось, что ты немного не в себе.

– Да, тогда меня две недели преследовали видения и ночные кошмары, я почти не спал и решил, что сошел с ума, пока не понял, что должен делать. Как только я вам позвонил, все прекратилось и началось заново вчера. Теперь я уже точно знал, что надо делать.

– Откуда ты узнал мой телефон и адрес дома?

– Ниоткуда. В тот раз я просто взял телефонную трубку, и цифры сами всплыли в голове. Я набрал их и попал к вам. Сегодня то же произошло с адресом. Я вообще-то ехал совсем в другую сторону к родственникам погостить, а приехал сюда, просто доверившись интуиции.

– В тот раз ты видел вариант моей смерти, что сейчас?

– Тоже гибель. Но в тот раз я видел все возможные варианты, они словно в заевшем проекторе крутились перед глазами. И везде была кровь и боль. Я вообще-то плохо переношу насилие. Меня в последнее время сильно беспокоит мое психическое здоровье. Я не пошел в лечебницу только потому, что моя мать получит инфаркт, если меня закроют в психбольнице. Она не переживет. – Джек наклонился вперед, уперся локтями в собственные колена и рассматривал свои слегка дрожащие ладони. Я его прекрасно понимала. У меня первое время тоже было четкое ощущение, что крыша едет и пол уходит из-под ног.

– Почему ты решил себя убить?

– Что?

– Пятнадцатого апреля. Ночью.

– Нет, нет, я не убивал себя. В тот вечер я чинил электрочайник и забыл его обесточить. На улице было уже темно, когда я его разобрал, и меня ударило током. Все, что я помню – это жуткая боль в груди, а потом темнота. Пришел я в себя уже утром, на рассвете. Сначала ничего не было, но потом появились видения. Единичные, отрывочные. Они не сильно мешали, но сам факт их появления пугал. В них я видел разных людей, но события всегда были связаны с тремя незнакомцами, один из которых – вы. – Я подскочила как ужаленная.

– Ты видел мое лицо до того как приехал сюда?

– Да, мэм. И не раз.

– Какая, к черту, мэм. Сколько тебе лет?

– Мне восемнадцать, мэ… Но с той роковой ночи я постарел лет на десять.

– Я бы сказала, не постарел, а возмужал – Джек с любопытством поднял на меня сапфирные глаза и да, лицо его было взрослым, но взгляд открытый и наивный, как у олененка. Ох, не хотелось мне его затаскивать во всю ту свистопляску, в которую угодила я, но, к сожалению, его уже затащила туда судьба. – Прости, просто ты не выглядишь старо, скорее просто мужественно… не важно – я тряхнула головой. – Значит, ты видел меня в своих видениях. И еще двоих. Опиши, пожалуйста, их внешность.

– Один – мужчина, лет пятидесяти, лицо обычное, нет ничего, за что можно было бы зацепиться и как-то охарактеризовать. Немного лысеющий, невысокий, я бы сказал, очень похож на профессора, какими их изображают в фильмах. – У меня волосы зашевелились на голове. Вот она зацепка, попался, чертов манипулятор. Ты, сука, попался. – Второй – невысокий худой мужчина с темными волосами и серыми глазами. Он очень часто приходит в моих видениях и всегда один и тот же конец – смерть, без вариантов, будто у него нет выбора в поступках. – Знал бы Джек, насколько близок был сейчас к истине. У Николаса действительно нет выбора. В груди заныло от тоски, и когда это я начала так быстро привязываться к людям?

– А с профессором? Его смерть ты тоже видишь?

– У него очень много вариантов смерти, каждый раз новый, никогда не повторяется и вот что удивительно – он будто накладывается на другие лица, исчезает четкость. Я знаю, что это его смерть, но и не его одновременно. Это очень сложно объяснить. – Может объяснить и сложно, но я очень хорошо понимала, что к чему – Именно поэтому меня так обеспокоили видения с вашей гибелью. Во-первых, вы – красивая – мои брови сами поднялись вверх, – а во-вторых, только у вас были разные варианты гибели, но они постоянно сменялись, у вас был выбор, понимаете? Именно видения с вами мучили меня две недели, так что я перестал спать. И я подумал, что это признак приближения. Что, возможно, чем чаще я вижу событие, тем оно скорее произойдет.

– И сейчас снова началось, да? Моя смерть? Как это будет? – Как же мерзко на душе.

– Три варианта – под завалом старого деревянного здания, авария или вода.

– Вода? Я утону?

– Возможно, утоните. Но что это, океан, река или озеро – я не знаю. Я вижу только сам момент… – Джек замолчал, снова разглядывая свои ладони. Я его понимала, сама бы сейчас с удовольствием отвлеклась на что-нибудь не такое ужасное, как происходящее. И где носит Дэвида? Какого черта именно сегодня он решил задержаться? В груди прострелила острая боль – а что если психопат добрался до Дэвида. Он видел его лицо, он побывал в его голове. У меня кровь отхлынула от лица. Мы все это время прятали меня, а он так необдуманно подставился. Твою мать, твою мать!

– Вы побледнели. Я вас напугал?

– И да, и нет. Мой друг, как мне кажется, попал в беду. Он должен был вернуться еще час назад, но задержался и это очень, очень плохо. Я не могу тебе сейчас всего рассказать, это что-то вроде государственной тайны, но поверь на слово – тот профессор из твоих видений – психопат и очень опасный преступник. Боже, он же мог убить Дэвида за это время уже сто раз. – Я схватилась ладонями за голову, всё также держа пистолет, будто это могло помочь. От впадения в истерику меня уберегло только понимание, что этим я не помогу Дэвиду. Сейчас мне надо собраться и действовать, а потом можно будет кричать, плакать и даже впасть в депрессию на месяц. Только бы Дэвид был жив. Но черт меня подери, я не знала, что мне делать.

Глава20

Последние недели моей жизни превратились в сплошные американские горки. Вверх – вроде бы все хорошо, потом ух, и вниз с головокружительной скоростью, ко всем чертям летит благополучие. Пока мне удавалось выходить из сложностей живой и относительно целой, но везение – штука непостоянная и капризная. Такие мысли роились в моей голове, пока я смотрела в окно на переднем пассажирском сиденье белой шкоды Джека. Тот молча вел машину, временами поглядывая на меня. Я больше не угрожала ему пистолетом, но он все равно вызвался мне помочь. Вот такой герой, маленький Джек. Да я шучу, этот маленький Джек в два раза крупнее меня. Я крутила в голове всякую чушь, чтобы не думать о плохом, и рассматривала лица водителей каждой встречной машины, надеясь увидеть там Дэвида. Но надежда не оправдалась. В груди сжимался тугой ком каждый раз, как я думала о смерти Дэвида. Что с ним мог сделать манипулятор? Да что угодно. О боги, как мне его найти. Тут у меня пронеслась безумная мысль.

– Джек, когда я спросила тебя о своей смерти, первой ты назвал развалины деревянного дома. В таком порядке к тебе приходят варианты?

– Да нет, они хаотичны, просто дом чаще всего. Старый, прогнивший и точно не жилой. Там все доски были столетние и гнилые.

– А еще что-то, хоть какую-нибудь деталь. Возможно, надпись или какой-то ориентир.

– Эмм… Нет. Картинка довольно ограничена. Вы же не хотите искать этот дом, правда? – Джек с опаской посмотрел на меня.

– Не хочу, но, думаю, придется. – Парень непонимающе цокнул и помотал головой.

Искать прогнивший дом я не стала, так как без дополнительной информации – это глупо и заранее обречено на провал. Первым делом я решила связаться с ближайшим окружением Дэвида, возможно у них есть какая-то информация. Но каждого встречного я подозревала в одержимости, и это становилось похожим на паранойю. Или мне придется довериться людям в надежде, что манипулятор отдыхает, или зря я вообще приехала сюда. Меня в штабе знают и приветливо относятся. Все свыклись с тем, что я как хвостик следую за Дэвидом. Он действительно много времени уделял мне в последнее время, поэтому я без проблем прошла в кабинет напарника. Расспросив нескольких его подчиненных, я узнала, что в последний раз его видели сегодня около четырех часов дня, когда он в спешке выскочил из кабинета, никому ничего не сказав. Он не возвращался, но все привыкли к тому, что Дэвид кружит везде как ястреб и зачастую работает вне штаба днями. Полученная информация меня и обрадовала, и испугала. Радость от того, что еще пять часов назад он был жив и здоров, и, возможно, до сих пор в том же состоянии, а вот то, что он вылетел из кабинета в спешке, пугало. Что могло вывести Дэвида из равновесия? Это я постараюсь выяснить в его кабинете. Компьютер был включен, но в уснувшем состоянии, некоторые бумаги разложены на столе, будто он с ними работал, и неожиданно его отвлекли. Дверца шкафчика, в котором находился потайник с запасным оружием, была приоткрыта, пистолета не было на месте и вот это очень, очень плохой знак. Зная Дэвида, я могла с уверенностью сказать, что произошло нечто из ряда вон выходящее, что смогло его расстроить и заставить так рассеянно действовать. Чума и холера, ребята, чума и холера.

Он сидел за документами, когда что-то произошло. Я включила у себя в голове мисс Марпл и решила довериться интуиции. Выглянув за дверь, я окликнула Харди – одного из близких людей Дэвида, с которым мы очень хорошо общались. На мой вопрос, приходил ли кто-то к Дэвиду перед его уходом, получила уверенный отрицательный ответ. Харди весь день разбирал отчеты и сидел буквально под дверью шефа. Никто не беспокоил его в течение дня. Тогда мне пришла в голову еще одна мысль. В таких заведениях на каждом шагу камеры, в том числе в кабинетах вышестоящих лиц. С помощью Харди мы через полчаса сидели в комнате безопасности и просматривали запись из кабинета шефа. Он пришел около двенадцати часов и сел за бумажную работу, которую мы благополучно отмотали, до пятнадцати часов пятидесяти минут. Дэвид сидел за столом, читая бумаги и печатая на компьютере, когда вдруг вскочил, опираясь на стол и в упор смотря в экран компьютера. Видно было, как напряглась его спина. Так он простоял секунд двадцать, после чего бросился к шкафчику, достал пистолет и вылетел за дверь. Приятно знать, что появилась зацепка, но теперь мне было страшно смотреть, что же увидел в компьютере Дэвид.

Мы с Харди с ужасом смотрели на избитое лицо женщины, отекшее с одной стороны в безобразную синюю массу и с кляпом во рту. Она всхлипывала, из носа шла тонкая струйка крови. Кто-то подносил камеру вплотную к ее лицу, и я уже догадывалась, кто это мог быть.

– Привет, Дэвид. Дэвид, Дэвид – голос прыгал то вверх, то вниз. Уже по этой интонации половина психиатров страны смогла бы поставить точный диагноз. – Кто тут у нас? Ахаха! – Меня передернуло. Этот смех мне будет в кошмарах сниться. – А у нас тут куколкА! – сильное ударение на последний слог. – И она ждет, Дэвид, ждет, что ты придешь за ней. Приходи, или я сожгу ей мозг, а может, мы еще как-то позабавимся с ее телом. Вариантов много, слишком много, чтобы решить так сходу. – И, как в прошлый раз, резкая перемена настроения – шутливый игривый тон перешел в чистую агрессию, злобную и холодную. – Я буду ждать тебя по адресу …, приходи один, хотя ты сам прекрасно понимаешь, что тебе никто не сможет помочь. Жду один час, а после она и ее крошка пойдут на корм жукам. – Видео оборвалось и в звенящей тишине мы медленно переглянулись с Харди. Наверное, я была такая же бледная как он, сердце гулко отдавалось в голове. Если Дэвид еще жив – это чудо.

Харди – один из тех ребят, которые проработали не один десяток лет в полиции и понимали все с полуслова. Он был в курсе событий с участием манипулятора, и мои объяснения воспринял с пониманием и готовностью сотрудничать. Он также был в курсе, что его шеф подстрелил меня на операции, хоть это и было по факту засекречено. Зная все это, он согласился, что гнать туда толпу людей бессмысленно и даже опасно, если мы не хотим, чтобы все друг друга перестреляли. Я взяла с него слово, что он придержит информацию в течение часа, а потом уже даст ход операции. У меня был час, чтобы освободить Дэвида или найти его тело. Надеюсь, конечно, на первое, но сердце, сжимаясь, говорило, чтобы я не верила призрачной надежде.