Глава10
Удачный эксперимент позволил мне получить новый статус – официальный и кричащий. Стажер! Я теперь отправлялась с группой Дэвида на сложные спасательные операции, но пока в качестве наблюдателя. После каждой такой работы со мной проводили детальный разбор, что я поняла, что заметила, а что упустила. Скажем так, работа у них нервная. Я практически каждый раз ощущала мандраж, и у меня руки тряслись еще пару часов после окончания операции. Не знаю, как я сама буду справляться с такой работой, но желания все бросить у меня больше не появлялось. Да, страшно, сложно и тяжело, но мне запомнились глаза девочки десяти лет, которую смогли вытащить из-под завалов вдруг рухнувшего здания, живой. Это благодарное лицо в пыли, с дорожками из слез. Их встреча с обезумевшей от горя матерью меня действительно тронула. Возможно, я не совсем социофоб, а только чуть-чуть.
Я была прикреплена к Дэвиду, даже не к его команде, а лично к нему. Он был моим куратором и нес полную ответственность за мои действия перед высшим руководством. Это немного на меня давило. Не хотелось мне подводить его, однако и гарантировать, что я смогу выполнить все на меня возложенное, тоже не могла. Те еще ощущения. Но я старалась. Тренировки продолжались, меня экстерном обучали фишкам и приемам «супер шпионов»: как отключить человека, не убив его, как обезвредить взрывной механизм, как работает то или иное оружие и так далее. Теперь еще работа в спасательных операциях – это все меня немного успокаивало. Какой-никакой опыт. Плюсом ко всему, я постигла тайну получения энергии извне, не поедая тонны сахара. Пробовала я все подряд, но лучше всего мне помогали апельсины. Не знаю… Возможно, в них больше сахара. Может они сочнее или просто живее, но с помощью них я смогла значительно увеличить время пребывания вне тела и поднимать груз, достойный Халка.
Но отсиживаться на скамье запасных вечно я не могла, и настал наконец день моего дебюта. Дэвид решил, что ситуация неимоверно хреновая
(он так и сказал по телефону), что я готова и могу им здорово помочь. О Боги, только бы не подвести.
Ситуация действительно была хреновая. Мне, естественно, никто ничего не объяснял, пока я не села в потертый, с виду неприметный фургончик. Залезая в кузов, я присвистнула, притом, что не умею свистеть в принципе. Изнутри он точно не был старым и потертым. Такой крутой аппаратуры я не видела никогда. Куча мониторчиков, датчиков, проводов, еще каких-то примочек, названий которых я не знаю. Всего в фургоне было трое мужчин, один из которых сидел в наушниках и что-то бормотал в микрофон, второй набирал на клавиатуре и колдовал с кучей кнопок на панели, а третий – был Дэвид. Подъезжая сюда, я не заметила ничего необычного, а точнее обычного для места преступления. Не было ни полицейских машин, ни оцепления, ни толпы зевак. Возможно само место преступления чуть подальше от нас – это единственная мысль, которая пришла мне в голову. Дэвид втянул меня за руку вглубь фургона (я не высасывала силу из людей при касании, когда мне это не было нужно), не здороваясь. Усадил на небольшой стульчик и, как получалось только у него, тремя словами ввел меня в курс дела. Я не угадала, мы стояли буквально перед местом преступления, но обычным людям знать об этом не стоило. Более того, это подвергло бы риску сто пятьдесят подростков. Мы стояли у трехэтажного здания летнего дневного лагеря, где ребятишки посещали интересующие их кружки и подготовительные курсы к началу учебного года. Располагался он недалеко от центра города, и в будний день там было, естественно, полно посетителей лагеря и мимо снующих граждан. Полиция узнала о захвате ребят только благодаря звонку одного из пленников, четырнадцатилетнего парня, через которого захватчики передали свои пожелания. Я вот не знаю, подросткам делать больше нечего, как тратить свои каникулы на занятия в лагере? Или это толпа ботаников, которых захватили бывшие хулиганы школы? Ладно, согласна, не смешно. Короче, звонок по удачному стечению обстоятельств попал прямо на команду Дэвида. Одним из пожеланий было отсутствие шумихи. Никаких телевизионщиков, толпы копов и оцепления. А дальше – тишина. Дэвид сам вел переговоры с преступниками, но так до конца и не смог у них вытрясти, чего же они хотели. Отсутствие толпы полиция смогла обеспечить, пригнали технику дорожных работ и перекрыли путь прохода перед лагерем для гражданских лиц. Очень хорошо придумано. Действительно казалось, что ремонтники просто кладут асфальт. Хотя вот пару ремонтников я до этого не раз видела в броннике с автоматом. Они готовы к захвату, но преступники в окно видят просто работу дорожной службы. Надо отдать им должное, но они действительно клали асфальт! Неужели этому учат в школе полиции? Но я отвлеклась. На меня легла ответственность по разведке о количестве захватчиков и их расположении. По словам Дэвида, команда освободителей в полной готовности, ожидает недалеко от нас в отличной маскировке.
Дэвид продолжал инструктировать меня, не отвлекаясь ни на секунду.
– Я не знаю, что нам преподнесет лагерь. Возможно, придется использовать тебя сверх разведки, поэтому вот тебе подарочек. – Откуда-то из-под навороченной техники Дэвид вытащил ящик апельсинов. Ящик апельсинов! Меня это удивило и порадовало одновременно. Фрукты дают хорошую подзарядку, и я точно сумею выполнить все от меня требуемое. Настроение немного поднялось, и внутри щелкнула мысль – я не допущу гибели детей. Если надо, я убью всех террористов в этом здании, но ни один ребенок не пострадает. Это я себе обещаю.
Глава11
Миссия началась с команды Дэвида. Он попытался продолжить разговор с одним из захватчиков, но те не выдвинули новых требований, и становилось жутко, что же происходит внутри здания, если у их захватчиков нет никакой цели? Закрадывалась мысль, что возможно это группа больных ублюдков, которые просто наслаждаются насилием. И тогда спасти детей будет ой как непросто. Но почему без шума? Подобные личности обычно из кожи вон лезут, чтобы их заметили.
Дэвид кивнул и я начала свою работу. Я максимально сконцентрировалась, опустив голову, почти свесив ее, одной рукой нащупав первый апельсин. Пока моей задачей была разведка.
Первый этаж лагеря оказался пустым, если не считать мертвого охранника. Ему перерезали горло и оставили сидеть, откинувшись на своем кресле у дежурного поста с огромной раной на шее. Наличие трупа исключает вариант с обычным хулиганством и это плохо, очень плохо. Повезло, что дежурный пост не виден с улицы, иначе кто-нибудь точно поднял бы тревогу. Однако скоро родители все равно ее забьют, не найдя своих чад дома вовремя, поэтому надо вернуть ребят домой, пока сюда не хлынула толпа взволнованных мамаш. Желательно вернуть живыми, а в идеале еще и невредимыми.
Второй этаж патрулировало трое вооруженных мужчин, крепких, средних лет. Из вооружения у каждого карабин, плюс у одного на спине винтовка, у двоих по пистолету в кобуре на ремне. Они производили впечатление обученных ребят. Возможно, военные в прошлом. Они постоянно перемещались, не задерживаясь долго на одном месте, фиксируя, что происходило вокруг здания и периодически давали об этом отчет по рации. При этом они не подходили вплотную к окнам. Точно военные, ребята без опыта не подумали бы о снайперах.
На третьем этаже я сначала никого не увидела. Но, прочесав большую часть помещений, наконец обнаружила детей. Их согнали в зал для концертов и по совместительству кинотеатр с небольшой сценой. Всего ребят не больше пятидесяти. По возрасту – от десяти лет и до подростков лет шестнадцати. Все живы, крови и ран не видно. Самые маленькие широко раскрытыми глазами оглядывались по сторонам, цепляясь за старших ребят, а те, не позволяя себе проявлять слабость в присутствии маленьких, пытались казаться спокойными. Только мимолетные обеспокоенные взгляды и поджатые губы выдавали их испуг. У меня сердце сжалось от такого зрелища. Я уже ненавидела захватчиков. Вокруг ребят рассыпалось пятеро, очень похожих на предыдущих, мужчин. У каждого оружия по самые уши, у половины из них ножны на предплечьях с таким количеством ножей, что самой руки и видно за ними не было. Главный – явно тот, что сидел на сцене, свесив одну ногу вниз, а вторую используя как опору для руки. Он единственный без головного убора, остальные были в лыжных масках, собранных в виде шапочек и прикрывающих волосы. Главарь имел светлые волосы, немного вьющиеся, едва прикрывающие уши. Продолговатое лицо с выраженной челюстью и голубыми пронзительными глазами. Он был бы красив, но лицо портило выражение жесткости, безумства, и заторможенности, возможно. Он что-то энергично жевал, откусывая резким рвущим движением. В какой-то момент он повернул голову, и, я клянусь, посмотрел на меня. Через меня будто электрический ток прошел, и я замерла, будто кролик, боясь выдать свое присутствие неосторожным движением. Его взгляд секунду был осмысленным, а затем потерял фокус и стал блуждать, будто ему что-то показалось, и он пытался поймать это что-то в поле зрения. Он на миг остановил взгляд на двоих из своих ребят и те, будто по команде невидимого дирижера, пошли к выходу. Как выяснилось, они отправились патрулировать здание, как их партнеры этажом ниже. Не найдя больше ни души, я вернулась в собственное тело. По пути я бросила взгляд на свое тело, и было забавно видеть себя со стороны. Та еще картина, скажу я вам. Я сидела, согнувшись, с копной кое-как собранных серебряных волос и брала апельсин за апельсином, словно перебирала фрукты для кухни. Только я их не перебирала. Я высасывала из них энергию и прямо на глазах они иссыхали, сморщивались, некоторые чернели, и я тянулась за следующим.
Я вернулась в тело и подняла голову. В этот момент двое присутствовавших сотрудников резко отвернулись, суетливо берясь за свои дела. Им явно было не по себе, чего не скажешь о Дэвиде. Тот глубоко задумался над блокнотом, в который аккуратно записал всю переданную мной информацию.
– Значит, они ничего не делают? Ни о чем не говорят? – Дэвид думал так интенсивно, что, кажется, еще миг и станут видны крутящиеся шестеренки в его голове.
– Нет. Они патрулируют этажи, контролируют все здание, постоянно передают по рации, что происходит за пределами стен, провожают каждую машину, обсматривают соседние здания. Это не просто хулиганы, Дэвид, у них слаженная работа, они понимают полужест своего главаря и идут исполнять как послушные псы. Не знаю, но у меня холодок по спине от их главаря. Мне даже показалось, что он меня увидел, но, слава Юпитеру, только показалось. Они точно где-то служили. Повадки у них, как у Рембо в фильме.
– Понятно и не понятно одновременно. – Дэвид хмыкнул еле слышно. – Зачем же им дети? Кстати, Стивен, выяснили, почему там только пятьдесят детей? Куда делась остальная сотня? – Дэвид обратил взгляд на парня с наушниками.
– Да, шеф. – Стивен с ушами залез в клавиатуру и через несколько секунд выдал ответ. – Остальные уехали на трехдневный палаточный лагерь для подготовки гербариев перед открытием сезона учебы. В здании те, кого не пустили родители.
– Что ж, они об этом пожалеют.
– Дэвид – меня пронзила неприятная мысль – если это лагерь, то там должны быть воспитатели, взрослые люди. Но я не видела никого, кроме боевых псов и детей. Где же воспитатели? – мой голос дрогнул. – Я не подходила вплотную к детям. Возможно, их связали и положили между кресел на пол или заперли в шкафах. Я прошла по всем кабинетам и никого не видела, только в шкафы я не заглядывала.
– Да, это действительно странно. Мне вся эта история не нравится.
– Шеф, командующий первой и второй группами готов на штурм. Они ждут сигнала. – Стивен отодвинул одно ухо наушника в сторону, с волнением вглядываясь в лицо командира. Да на Дэвида тут все молятся. Сколько ему лет? Сорок пять, если не ошибаюсь. Стать авторитетным лидером в его возрасте – дорогого стоит. Талант. Дэвид задумался на секунду и обернулся ко мне. Его карие глаза в освещенном искусственным светом фургоне отдавали чернотой. Я бы сейчас не стала спорить, где заканчивается радужка и начинается зрачок. В глазах появился хищный блеск. Наш Дэвид принял решение. Он никогда не сомневается, по крайней мере, внешне. Он пока единственный из моих знакомых, кому бы я доверила свою жизнь, хотя мы знакомы всего несколько месяцев.
– Хелен, если мы пойдем штурмом, эти психи успеют убить детей. В этом сомнений нет. Но так как нет никаких требований, нет никаких действий с их стороны, они явно выжидают, тянут время. Возможно, ждут подкрепления, а может определенного часа. У меня остается единственная гипотеза – жертвоприношение. Может, они смертники или сатанисты, но просто так никто не захватывает полсотни детей в плен. – Дэвид подошел ко мне вплотную и присел прямо передо мной, будто перед ребенком, которому надо объяснить взрослые вещи. Впервые я смотрела на него сверху вниз. Эта непонятная мне перемена испугала больше, чем то, что он мне говорил. – Если они заметят хоть какую-то угрозу, нам не избежать жертв. Хелен, ты должна обезвредить всех преступников, кроме одного.
– Главного? – голос сорвался. Я смотрела в карие глаза Дэвида и понимала, что значит обезвредить в его понимании. Они не хотят рисковать. Слишком велика цена, а я не настолько всемогуща, чтобы одновременно обездвижить восемь человек и оставить их в живых. Все, что я могла – это не дать последнему перестрелять детей до прихода помощи. Я сглотнула комок в горле и почувствовала неприятное сосущее чувство под ложечкой. – Я никого никогда не убивала, Дэвид. Не знаю, справлюсь ли. Если я вас подведу, и они почувствуют неладное, будет бойня.
– Поэтому я спрашиваю тебя, возьмешь ли ты такую ответственность на себя. – Дэвид не давил, он всматривался в мое лицо, решая, правильно он поступает или все же сильно рискует.
– Да… да, возьму. Только не знаю, начать с зала или со второго этажа. – Меня потрясывало, да и черт с ним. С совестью и эмоциями разберусь потом. Я дала себе обещание, что спасу детей даже ценой убийства. А за свои слова приходится отвечать.
– Как часто они сообщают по рации изменения обстановки?
– Пока я там была… Где-то одно сообщение в тридцать-сорок секунд. Я могу отключить сначала второй этаж сразу же за очередным их сообщением, а затем заняться залом. В принципе, успею, пока они не хватятся.
– Отлично. Как ты сможешь их ликвидировать за это время?
– Я никогда не пробовала свой удар в состоянии вне тела. Вполне вероятно, я не смогу обездвижить за пять секунд троих и при этом сохранить им жизнь. А пока буду бить одного, другие сообщат главному, или начнут стрелять. Единственное, что я могу предложить – это пролететь сквозь их тела и с помощью сгущения энергии перервать что-то жизненно важное. Примерно так я толкнула пожарного в амбаре. Это доли секунды… только вот что им повредить, я не знаю. – У меня тошнота подступила к горлу. Я сижу тут в фургоне и обсуждаю, как мне убить кучу народа. Блин.
– Если хочешь наверняка, то крупный сосуд мозга, или само основание мозга – слово вставил Стивен. Мы с Дэвидом посмотрели на него так, будто он появился из пустоты. Однако парень не смутился, молодец Стивен. Он смотрел на нас широко распахнутыми зелеными глазами, но в них был не страх, а азарт. Словно началась самая интересная часть долгожданного сериала. – Хэлл (ух-ты, так меня никто не называл), если ты сомневаешься в собственном ударе, то и порвать сможешь только мягкие ткани. Представь, что тебе легче порвать в своем настоящем теле. – Он выжидательно уставился на нас с Дэвидом, но так как никто из нас не ответил, Стивен продолжил сам. – Естественно мозг. Повреди хоть один сосуд, и они точно не смогут стрелять. И вполне смогут остаться в живых при своевременной помощи.
– Это риск – Дэвид со вздохом встал. – Я не буду рисковать полусотней детей. Пока мы болтаем, они могли уже убить половину. Будем медлить, сядем в кровавую лужу. Хелен, действуй наверняка. Основание мозга, там, где позвоночник переходит в череп. Нет дыхания, нет угрозы. Мне не важна их жизнь, а вот у детей вся жизнь впереди. Всю ответственность беру на себя. – Он посмотрел на меня долгим требовательным взглядом. Да поняла я, поняла! Сегодня лишаюсь девственности по полицейским меркам. Я сглотнула и кивнула.
– Окей. Я смогу отвлечь, а может даже отрубить их предводителя секунд на десять, может пятнадцать. Хорошо бы, чтобы подмога была на подходе к этому времени.
– Как только очистишь второй этаж, дай знать. Мы моментально приступим к штурму. – Я в очередной раз кивнула и решилась. Сколько не дыши перед смертью, не надышишься. Уж лучше одним ударом отсечь больную голову. Как образно, не правда ли? В следующую секунду я была вне тела и стояла рядом с вооруженными до зубов мужчинами и ждала, когда один из них скажет свои последние слова.
Глава12
Мне пришлось ждать секунд пятнадцать, но это была целая вечность. Я примерилась к их росту, на каком примерно уровне надо будет проходить (точнее пролетать или левитировать, но звучит это как-то сказочно, точно не для сегодняшней ситуации), я уже решила, что буду дергать, используя руки. Как таковых кистей я у себя в таком состоянии не видела, но вполне управляла руками как в обычной жизни. Забавная штука – бестелесное состояние.
Пока я витала в собственных размышлениях, дальний от меня преступник нажал кнопку и проговорил заученную фразу. У меня все похолодело. Сейчас или никогда. У меня больше не было времени примеряться и думать. Просто делай, потом разберешься с остальным. Я рванула к первому мужчине, прошла выше задуманного, но правильно пустила поток энергии в кисть и с силой рванула на себя. Сильнее, чем надо было бы, хрустнули позвонки, но зато наверняка. Жертва захрипела, закатила глаза и упала в судорогах на кафельный пол. Двое остальных среагировали с заторможенностью. Пока один наклонялся к агонирующему напарнику, я отрубила третьего и вернулась к склонившемуся. На все ушло не больше пяти секунд. Передав сигнал команде через физическое тело, я направилась на третий этаж. Двоих в коридоре было не сложно устранить. Хорошо, когда тебя не видят, но я чувствовала, что начинаю выдыхаться, тратя много энергии на физическое воздействие в бестелесном состоянии, не смотря на поддержку «фруктового отряда». Сегодня я перепрыгнула через свою голову и сделала для себя практически невозможное во всех смыслах.
Пришла очередь последних трех. Если я не устраню основных захватчиков до штурма, все старания окажутся зря. В зале ничего не изменилось, двое ходили кругами вокруг кресел и рассматривали стены, так как окон в помещении не было, а светловолосый сидел на сцене, но уже свесив обе ноги. Патрулирующие боевики находились на достаточном расстоянии друг от друга, но для меня это расстояние не займет и секунды. Уже отработанным движением я скользнула по первому преступнику, тут же метнувшись ко второму. Оба были мертвы еще до того, как их главарь поднял голову. Я была рядом с ним, готовая в любой момент применить всю оставшуюся энергию на его сдерживание. Но он не был удивлен. Он вообще никак не отреагировал, как пустая кукла. Только что на его глазах умерли его товарищи, а он сидел все в той же позе и смотрел в пустоту. Прошла секунда и его взгляд стал осознанней. Теперь мы определенно смотрели друг на друга.
– Приветствую тебя, тень. – Я вздрогнула. Двигался только рот. Голос безжизненный, без интонаций, словно все, на что хватало сил мужчине – это выдыхать. Никакой жизни не ощущалось в этом теле. Я замерла, как в прошлый раз.
– Я знал, что ты придешь. Я ждал. Сейчас сюда ворвется толпа военных, поэтому у меня мало времени. – Мужчина моргнул, причем один глаз отстал от другого на долю секунды. – Сегодня ты будешь жестко страдать, – он сдавленно поверхностно засмеялся и от этого звука под ложечкой перевернулся неприятный комок – а вот завтра я буду ждать тебя, в семь часов вечера, рядом с деревянным навесным мостиком в центральном парке. Я дам ответы, которые тебе нужны. – Не успел он договорить фразу, как в зал ворвалась группа захвата. В бронежилетах и защитных шлемах, с оружием наперевес, смотрелись они очень впечатляюще. Одни тут же занимали пост для прикрытия впереди идущих напарников. Слаженная, точная работа. Один из военных прошел сквозь меня, но ни он, ни я ничего не почувствовали. Трое схватили и разоружили главаря, вывернув его руки настолько, что тот невольно охнул. В какой-то момент произошло нечто. Нечеткая тень отделилась от торса главаря и растворилась как пар над чаем. Вместо кукольной пустоты, лицо мужчины исказилось болью и глубочайшим недоумением. Он оглядывался так, будто впервые видел это помещение, пытался что-то спрашивать, но получил такой смачный пинок в солнечное сплетение, что его сложило пополам. Рухнуть на пол помешали военные, которые за локти уже волокли его к выходу. За всем этим я почувствовала, что пора возвращаться в тело, или худо мне будет не на шутку. Но скверно мне было не только из-за траты энергии. Я убила семь человек, не успев договориться со своей совестью. И вот сейчас это преображение их главаря… Я старалась отогнать мысль подальше, затолкать ее куда-то в пыльный угол и достать, когда мои нервы успокоятся, но внутренний голос не уставал повторять, что те, кого я убила, скорее всего, так же как и их предводитель, ничего не знали о происходящем. Я убила оболочки ни в чем не повинных людей, а главный кукловод умыл руки и скрылся в тумане. Черт.