Может, этой разлуке и не суждено было сбыться,
Но упал белый снег на просторы избитой души -
И рябины костер, как сомненья, не даст мне забыться,
И янтарная «Р» зазвенит в бирюзовой тиши.
2003 г.
***
Надолго солнце укрыли тучи,
А без него на земле так скучно,
И даже ветер – властитель могучий
Уже устал завывать прегрустно.
Сплели интригу красиво, дерзко
Зима и осень в союзе с землею;
Закрыли небо облачной клеткой,
Разворовали тепло с красою.
Теперь пустынна и брошена всеми
Старушка –наша земля родная,
И с неба снег облетает, как время,
Как и с березок листва золотая.
2003 г.
Белое пламя.
Загорелись сны белым пламенем -
Значит снова ты мне не веришь
И в глазах весны алым знаменем
Эту истину не заметишь:
Я ждала тебя на краю зимы,
Синей шалью укутав плечи,
Но в огне небес догорели сны,
И весенний воздух не лечит.
Словно крик ворон, сизых сплетен дым
С пепелища сердца слетает -
На любовь талон не дают седым -
Слишком поздно – огонь затухает.
2003 г.
Сердце печали.
Ты видишь, что в этих звуках,
В жемчужной душе молчанья
Все вышито цветом разлуки,
Последнего в мире свиданья.
Ты знаешь, что сердце печали
Замолкнет, когда ты исчезнешь,
И синие, желтые дали
Ты в грусти моей не заметишь.
Сегодня Луна соскочила
С цикличного круга сомненья,
Упала в туман и разбилась,
Как наша любовь и мгновенья.
2003 г.
Снежность.
Он кружил, касался тихо неба,
И не нужно было говорить,
Что судьба его короткая нелепа -
Эту снежность белую дарить.
Цель – растаять, смыл – увидеть вечность,
На мгновенье он Бог мира, царь.
Этот вальс чарует бесконечность…
Но срывает листья календарь.
2003 г.
О браке.
В закрытых глазах небес
Ты не прочитаешь прощенья -
В плену обручальных колец
Последний твой шанс на спасенье.
Тогда в огрубевшей душе
Свобода проснется и сгинет,
И не возвратится уже,
И сладкий свой плен не покинет.
2003 г.
***
Зачем ты сердце такое живое?
Зачем ты любишь кого попало,
Так глупо веришь; за что такое
Мне наказанье судьба послала?
Разбившись и помолчав немного,
Опять мечтаешь, так глупо светишь.
И оправданья нет у Бога
За эту боль, что порой не стерпишь.
Он запрещает мечтать о счастье.
В чем виновата я перед Богом?
Опять разбилась мечта на части,
Хоть не успела родиться толком.
2003 г.
***
Снег падает
Я чувствую его прикосновения
К земле, Не радует,
Ведь я ищу забвение
Во сне.
Луна горит -
Я чувствую – ее сиянье
Касается, манит
В глубины подсознанья.
Мир умер в ночь,
Когда земля закрыла
Его от глаз, но чувствует душа
И не уходит прочь
Та скорбь, что я зарыла,
Забыв о нас, в земле сырой дыша.
2003 г.
Стразы.
В его губах, в глазах его безбрежных
Одна простая фраза : "Все равно".
Так глупо было верить. Смерть надежды
Опять пронзает душу. Я давно
Привыкла к этой нестерпимой боли
И к холоду его прекрасных глаз.
Я, как и он, боюсь лишиться воли,
Забыть про цель в плену блестящих страз,
Но у меня есть смелость пред стихией
Идти вперед – а он боится грез,
А без мечты взлететь и снег – не снег, а иней,
Прикованный зимой к ветвям берез.
Снег вышивает стразами узоры
На небе пасмурном и на моей душе,
И так нелепы эти уговоры -
Он не поверит, что так нужен мне.
2004 г.
Машины.
Опечалены хрустальные долины -
Разлюбила их Луна вчера.
Разрезая тьму, летят вперед машины
В странном мире звезд и серебра.
Бесконечной кажется дорога,
Безупречной первая слеза,
Ты отпустишь руль, летишь в объятья Бога,
Словно позабыв про тормоза.
Остановит ли тебя свои дыханьем?
Или ждет в конце небытие?
Так не важно, призрачным желаньем
Мысль была, что ты любил ее.
2004 г.
Вечность.
Ценою всему неизбежность -
В бокале сухого вина
Разбилась, рассыпалась вечность
И снова живет тишина.
Все пальцы в крови от осколков,
Но веру не склеишь из них,
Любовь – это сложно и долго -
То чаша одна на двоих.
Я знаю, что будет дальше,
Когда отмерцают свечи,
Я знаю, что солнце ярче -
И черным плащом на плечи
Свободу и право на счастье,
От нас все зависит, поверь,
Давай разобьем на счастье -
И больше не будет потерь.
2004 г.
Любовь.
Если суждено, то ты ко мне вернешься
Через тысячи веков, когда уже надежды нет,
Я не знаю как, но ты не ошибешься,
И к виску приставишь пистолет.
Ты придешь, в глаза мои посмотришь :
«Смерть, иль плен?» – опять задашь вопрос
И с плечей моих, как шаль, свободу сбросишь,
Заточив в дворец из белых роз.
2004 г.
Святочная ночь.
Зачарованная танцем,
Околдованная снами,
Отпечатанная в глянце
Эта ночка между нами.
Золотистыми очами
Звезды смотрят и колдуют,
Чтобы соблазнил речами
И разнежил поцелуем.
Угли черных глаз сжигают,
Святочная ночь толкает,
Все мечтанья оживают,
Сердце неизбежно тает.
2004 г.
Врозь.
Задернуты шторы души,
От ссоры до ссоры верши
Свой суд, приговор – давно
Не смотрит душа в окно
Сквозь прутья не видит звезд -
Я путь позабыла –врозь.
2004 г.
В день выборов.
Прижмешься к стеклу – ближе, ближе,
Там ветер деревья колышет,
Там жизнь настоящая дышит,
А здесь все спокойней и тише.
Тепличным цветкам воли мало,
Ты видела это, я знала,
Когда стекла те разбивала
И стужу в сердечко пускала.
2004 г.
Ложечка.
Не смогу я тебе выменять
У торговцев заветной мечтой,
Все богатства мои в имени,
Что с рожденья храню за душой,
Все богатства – в одной ложечке -
Для тебя берегу этот клад,
Незнакомый, любимый Сережечка,
У тебя же ведь есть блат,
Ты же можешь спросить у торговцев,
Угадать и влюбиться в меня,
Ты мое незнакомое солнце,
Я тобою живу, для тебя.
2004 г.
***
Розы, обжигающие грудь,
Руки, обнимающие крепко,
Губы, как в бреду, твердят : «Забудь -
Там тупик и золотая клетка».
С этим именем безумным на губах,
Сумасшедшей страстью застилаю,
Бред романтики горит в твоих глазах,
Я любви не верю и не знаю.
Эта страсть – последний шанс для бегства,
Чтоб любовь, как клетку, зачеркнуть.
Ты герой придуманного действа,
Выпей яду, чтоб сильней заснуть.
2004 г.
Ива.
Ива руки свои тянет,
Крепко шею обнимает,
Что-то шепчет, что-то знает,
Ветер пальцы ей ломает,
И за жизнь чужую бьется,
И наркотиком свобода,
Не вернется – не вернется,
Страха не простит природа.
2004 г.
Цвет.
Ночь вокруг другая, странная,
Неземная, нереальная,
Нарисованная дьяволом,
Чтоб ты стала падшим ангелом.
Эти силы неподвластные,
Колдовские и прекрасные
Подменили неба цвет,
Чтобы обмануть рассвет,
И душа в терзаньях искренних
Стала вся цветов немыслимых,
Цвета синих глаз его,
Цвета с небом одного.
2004 г.
Князь тьмы.
Она сказала нет – и сердце замолчало,
Свет черных глаз ее не для тебя,
Дым сигарет, вино – и все сначала
Боль полоснула лезвием огня.
Потом стал водку пить, потом почти смирился,
Ты мне не мстил, а все- таки сгубил,
Нельзя любви просить у князя тьмы – ты снился
Мне в страшных снах, и ты меня любил.
Теперь я пью, как ты, забыть тебя пытаясь,
Другие губы не несут покой,
На крошки бью мечты, свирепо улыбаясь,
Не важно все пред этою тоской.
2004 г.
Невесомая.
От мороза потрескалось небо,
Проступила в нем звездная гладь,
И луной улыбнулось нелепо,
Продолжая нелепо сиять.
И кристаллами снега сгорает
В небесах невесомая грусть,
В огоньках невесомого рая,
В темноте желтой линией путь.
От мороза, забвения, ветра
На душе, на планете покой
И змеится опасная вера
Над опасной змеиной тропой.
2004 г.
Причины.
А если завтра ничего не будет,
Зачем же ждать, готовиться к любви?
А если все вокруг – чужие люди?
И для дыханья мне нужны глаза твои.
И если не сейчас жить, то когда же?
По чьей указке ты живешь во сне?
Мечты растишь не для души, а для продажи,
Но в этой грусти не виновен снег.
А если сорвалась в безумную пучину,
Забыв про все запреты и мечты,
Зачем искать в безумии причину
Того, что мне безумно нужен ты.
2004 г.
Жадная.
Соцветия желтых огней,
Их ночь обнимает бархатно
И после разлуки сильней
К себе прижимает жадная.
Двенадцать часов не виделись
И столько же на свидание,
Из сердца тоску ты высели,
Не думай о нас заранее.
И в душу свою ненасытную
Огни ночь вкрутила, как лампочки,
Ее не считай бесстыдною,
Но жадною, жадною, жадную.
Рассвет надевает тапочки,
Пора! Но была желанною.
2004 г.
Знание.
Три сантиметра до мозга,
Три километра до сердца,
Если не веришь, то розги.
Знание- сахар с перцем.
Шрам на груди – боль навечно.
Будет жить, но калека,
Шаг впереди – ну конечно,
Любовь – синей тенью на веко.
2004 г.
Цветет.
Ель цветет вишневыми цветами,
Солнце надевает темные очки,
Чтоб не видеть, что твориться между нами -
Мы с тобою просто дурачки.
2004 г.
Завещанье.
Рассвет обесчестил страданье -
Святую обитель души,
Порвет на клочки завещанье
И гордую боль обнажит.
И звон колокольный венчанья,
И бисером ворот расшит,
И снова томит ожиданье
Ночной колокольной тиши.
Последнее с миром прощанье
Себе и ему разреши,
Ведь утро порвет завещанье
И снова, опять согрешит.
2004 г.
Пароходы.
Ворожила над своей судьбой,
Одевая венчик из маиса,
Распрощалась навсегда с тобой.
Ты – моя просроченная виза.
Победила как свое проклятье,
Как тотальный беспросветный страх,
Бросила, как пальмовое платье
И плескалась голая в волнах.
Три недели полные свободы
Брызгами победы на губах,
Но спешат на остров пароходы
И стучится в сердце новый страх.
2004 г.
Оковы.
Сердце нацепило оковы,
Отрезало крылья и заточило в ад,
Я долго не смогу без воли,
Но не могу, не буду, не хочу назад!
Твержу как больной ребенок,
Что люблю его, только его на свете,
Заразилась страстью, но звонок
Голос времени – медсестры в рецепте.
Больше, чем сущность, чем личность сила,
Страсти логичней, меня укусила.
Доживаю дни последние в муках
Даже жалости не прошу – разлуки!!!
Я ненавижу закат за смиренье,
Но он живет, лишь когда проигрывает смерти!!!
Прошу – не выносим позор бессмыслия
Я не хочу, не думаю -… бессилие,
Терпенье перелистать еще миг из жизни.
ЕГО все нет – не хочет – стисни
Зубы, дождись секунды, чтоб страдать еще больше потом
Минутны эти оковы
Я забуду! Я сильная!! Я должна жить!!!
Июнь. 2004г.
Страдание.
Воплями развешено
По стальным углам
Темное страдание
Деревянных ран.
Брошено – обижено,
Реже обезличено,
Злое – благородное,
Справедливо – постное,
Мечется меж прутьями
Битву проигравшее,
Пленницей меж судьями,
Пламенем сгоравшее
Потолок весь в трещинах,
Кружит, издевается,
Больно, черт, обещана
Бритва венам в пятницу.
2004 г.
Безмолвие.
Молчит дорогое безмолвие
И вечности лишь улыбается,
Загадки в нем спрятаны новые,
А может, оно издевается?
А может, глухое и глупое?
И разум в конец потерявшее,
Как баба Яга с верной ступою,
Терзает, колдует пропащее.
Молчит, как ни бейся над тайною
Мое дорогое безмолвие,
Люблю тебя, – я печальное
Твое дорогое спокойствие.
2004 г.
Солнце. Земля. Ночь.
Словно желтая пуговица вдруг оторвалось
И скатилось с небес в затуманенный пруд.
И без солнца земля вдруг ночи улыбнулась,
Нацепив на кокошник Луны изумруд.
И земля, как девица безгрудая,
Перед ночью в смущенье застывшая,
В омут кинулась безрассудная,
Никогда до сих пор не любившая.
Вся сгорела в ее черном пламени,
Все изведала тайны и таинства,
Растворясь в первозданном желании
И в мечте о свободе и равенстве.
Утро сотней лучей, как пощечина,
Но не верь ему, что ты грешная,
Ведь серебряной ниткой прострочена
Ваша клятва, от звезд побелевшая.
2004 г.
Варшавская серия.
21.
Двадцать одна нерешенная небом загадка,
Двадцать одна покоренная мной высота.
Даже роса в лепестках мне покажется сладкой,
Даже Луна, как невеста, сегодня чиста.
Розы твои ароматом вечерним пленяют,
Розовый дым застилает все сердце мое,
Россыпи звезд, как цветки не известного рая,
Россыпью звуков душа молодая поет.
Миг вдохновенья, любви, моего дня рожденья,
Миг – 21-й сверкнет серебристым крылом.
Рейс до Варшавы проводят сверчки дикой песней,
Рейс новой жизни, где мы будем только вдвоем.
2004 г.
Политик и девушка.
Да, кстати,
Фиолетовое платье
И упоительна прохлада юной ночи,
Не хватит
Зарплаты,
Чтоб заплатить за взгляд в шальные очи
Морочит
И манит все в небесные палаты,
И партбилет забыт,
И желтый свет размыт,
Но шторы не позволят, не пустят в дом
Луны твоей транзит
Любви ее фантом
И проститутка не всплакнет о нем.
2004 г.
Варшава ненавистная.
Будь мои другом,
Солнцем, сияющим в сердце,
Будь моим смыслом,
Счастливой моей высотой
В волны слезу, и назло ненавистным разлукам
Брошу три пенса
И Висла возьмет их с собой.
Этот мой дар,
Эта взятка за встречу в Варшаве,
В мыслях пожар
Без оглядки спешу в никуда.
Жизнь без тебя, мой кошмар,
В дырах вся и в заплатках,
Вновь на перрон – и лишь в Польшу
Идут поезда.
В рамке железной
Застыло лицо без улыбки,
Где бы ни шла я, глаза эти смотрят мне вслед,
Черною бездной
Пугают, любовью, ошибкой,
Вновь заставляя купить ненавистный билет.
Звезды опали с небес
И приклеились к волнам,
Мир весь застыл, ослепленный такой красотой,
Ты вдруг не вспомнил принцесс
И в волнении томном
Душу открыл – и я буду сегодня с тобой.
Может, бессмысленно,
Разум не верит в удачу,
Кончится ночь,
И Варшава уйдет вслед за ней.
Будь моей истиной,
Тихой, нелепой, таинственной
Сердцу не в мочь
Жить вдали от варшавских огней.
2004 г.
Пароходы.
Ворожила над своей судьбой,
Одевая венчик из маиса,
Распрощалась навсегда с тобой,
Ты – моя проскоченная виза.
Победила, как свое проклятье,
Как тотальный беспросветный страх,
Одевала пальмовое платье
И плескалась голая в волнах.
Три недели полные свободы,
Брызгами победы на губах,
Но спешат на остров пароходы
И стучится в сердце новый страх.
Июнь. 2004г.
Польская царевна.
Где же слезы твои, царевна?
Я не вижу твоей печали.
Неужели в темнице этой
Ты все веришь, что звезды венчали?
Ты все ждешь одного спасенья
В белых латах на черном коне,
Иль смирилась с отцовским веленьем,
Иль мечтаешь об илистом дне?
Эти стены твои неприступные,
Ты должна воплотить идеал,
Ведь порывы и слезы минутные
Не для сильных, но, это обещал,
Гарантировал, что одиночество
Не коснется крылами царевен,
А свободы, а воли так хочется,
Просит сердце твое перемен.
Но довольно, не в слезах измена,
Это горечь по крови, по венам,
Не вини в ней себя иль отца.
Ледяные твои идеалы
С серым миром, с людьми не совместные,
Не бросай же их, их так мало,
Не заменят их речи лестные.
Кто-то скажет – упрямство тупое,
Одинокой ей в мире ходить,
Или вольной, иль сердце живое
До конца, до венца сохранить.
2004 г.
Good – night.
Спокойной ночи,
В снах опять молчанье,
И мысли мчатся наугад по ветру,
Целуешь в очи -
Снова ожиданье,
Очередную ложь возьмешь на веру.
Ты не умеешь по-другому жить,
В ошибках,
В слепом стремленье их преодолеть,
Ведь если в сердце песню заглушить,
То в скрипках
Не смогут струны серенады петь.
«Спокойной ночи», -
Скажет мать ребенку, -
«Оставь тревоги, все прости себе».
Еще короче жизнь на день,
Но звонко
Звенит душа в серебряной мольбе,
Звенит она надеждой о тебе.
2003 г.
Чай с мандаринами.
Вместо пива три стакана чаю
И ни слова больше о любви
И молчаньем долгим отвечаю
На звонки его и на твои.
Я давно в спокойствии бессильном
Изменила, предала тебя,
Солнце катится по небу мандарином,
Не мечтая, не страдая, не любя.
Опустели выжженные дали,
Поплатившись за любовь к теплу,
Звезды бережно их на руках качали
И сдували горечи золу.
Крепким чаем, как живой водою,
Оросит их ночь, ее цветы
Не позволят думать, что с другою
На чужбине изменяешь ты.
2004 г.
Зной.
Солнце бросит лучи на обочину,
Застирает их в лужах Донца,
Поразвесит, как рюшки, пристроченные
К синим платюшкам чебреца.
Сильно ляписто желто-синее,
Словно скромности не обучено
И в зеркалах воды так искренне
Улыбается злополучное.
2004 г.
Грин.
В лапах ветра, иль в объятьях моря,
Или в гавани веселой и чужой,
Иль со штормом диким громко споря,
Где угодно, только не со мной.
Пусть другой причал вдруг озарится
Алым пламенем далеких парусов,
И девчонка, вольная, как птица,
Будет мчаться, не боясь оков,
Но не я, пойми, что слишком долго
Я ждала тебя мятежный Грей,
От любви осталась воля только
И рассказ о верности твоей.
2004 г.
Ромка.
И звезды пишут золотой строкой,
Что я люблю тебя, и мраморное небо
Все в крапинках от белых облаков
Надеется на что-то, верит слепо,
А я не верю и осколками тепла
Ласкаю память и сжигаю сердце,
Я не боролась и не сберегла
И не открыла в душу твою дверцу,
И ты уехал очень далеко,
И вряд ли вспомнишь глупую девчонку,
Что выводила золотой строкой
На небе мраморном, что очень любит Ромку.
2004 г.
Стужа.
Забываю, забываю эти дни…
Или, может быть, в маисовом тумане
И не мы, а, может быть, они
Забывали ложь и кутались в обмане.
Заторможен, запорошен этот путь:
Два скитальца, снежная пустыня,
И ни клятвы, и ни чувства не вернуть,
И любовь не вспомнит нас отныне.
Но безмолвны снежные края,
Ложь оледенила эти души,
И она любила, но не я.
И не ты виновен – это стужа.
2004 г.
Милый август.
Горизонт заволокли печали,
И пред взором мраморной ночи,
Словно крейсер, медленно отчалил
Милый август – и причал молчит.
Паутина белая тумана -
В ней запутались и звезды, и поля -
Принакрыла мир, как шаль нежданно -
И лишь высятся, как мачты, тополя.
И тоска, как ранняя простуда,
В сердце лета крепко залегла,
В гавань неба уж спешит три судна -
Это осень в небо приплыла.
2004 г.
Желанье.
Его губами ты не утолишь желанья
Ни через час, ни через два, ни через жизнь,
Как яд загубят, и нелепы ожиданья,
И крикнуть хочется желанью: « Отвяжись!»
Он смотрит в сердце синими глазами,
И словно мозг не в состоянии понять,
Что не должно быть ничего меж вами,
Нельзя мальчишку в губы целовать.
А эти руки и слова презренья -
В холодном сердце каменный расчет,
И сотни раз не достает везенья,
Чтоб убежать туда, где он не ждет.
Ведь стоит посмотреть на губы эти -
Ты бросишь все, как сотни раз подряд,
И нет лекарства от желанья, нет совета
И смысла нет желанью потакать.
2004 г.
Не жду.
Закрываю глаза и опять
Губы вижу твои и целую,
И себе не могу приказать,
Что не жду тебя и не тоскую,
Что, возможно, уже никогда
Не дотронусь к любимым ресницам,
Дни текут, как речная вода,
И летят как осенние птицы,
Ты, наверно, меня не любил,
И тем более глупо ждать встречи,
Если там, вдалеке, изменил,
И не правда, что время излечит.
И стихи, и слова – это зря,
Телефон мой молчит и нет почты,
Но в надежде купалась заря,
И весной вновь распустятся почти.
2004 г.
***
Ее зажеванные старые пластинки,
Портреты осени и замшевый браслет
Вернешь во вторник, а в четверг Иринка
Отдаст кондуктору засаленный билет.
И целых семь часов озябшие вагоны
Конвоем пасмурным ее будут стеречь,
И глупо думать, что всесильны телефоны,
Что смогут чувства хрупкие сберечь.
2004 г.
***
Легче не верить, чем найти,
Лучше надеяться, чем потерять,
И в попытках досчитала до пяти,
Спотыкнулась, но веселая опять.
Все не важно : прогорело и ушло.
Шесть но шесть – … наверно, тридцать восемь,
Если боль, то выпей карвалол,
Если грусть – то просто плачет осень.
2004 г.
Рабство принципов.
Чешуйчатые мысли,
Ячейками сознанье,
Копаниями в смысле
И тихим ритмам данью,
Венком лавровым давят
И возвращают к боли
И смеси подсознанья
Кошмарным сном уколют
Змеятся и шипуют,
Изобретя лекарство,
Но ты любил такую
Из боли и из рабства,
Из шелкового плена,
Из нервов и из крови,
Но больше нет царевны…
Опять венком на брови
Чешуйчатые мысли…
И изумрудным блеском
Коварных глаз нависли
Недобрые подвески.
И яд уже под кожей,
Агония терзает,
Ее любовь, быть может,
Была… и вновь босая,
С распущенной косою,
В лиловом сарафане…
Что делать с головою,
Когда душа в тумане,
Кто еще не ясно,
Продлится ли мгновенье?
И свет горит напрасно -
Бушует злобный гений
Рассудком окрещенный.
И вдруг мечтаешь очень,
Что победят загоны,
И ставишь троеточье…
Но мысль змеей гремучей,
Когда душа на грани,
Прогонит злые тучи,
Вернет душе желанье.
И снова все как было,
И снова власть и скука,
Обрезанные крылья,
Нелепая разлука.
В принципиальном рабстве,
Где чувства – грех запретный
И мысль опять властна,
И не живут царевны,
И смеси слез небесных
С травой и жемчугами,
И бисерная бездна
Под босыми ногами.
2004 г
Красные бусы.
Красные буквы. Длинные точки.
Он не вернется. Дни все короче.
Солнце на грани. Небо в испуге.
Чьих-то стараний длинные руки.
Мокрый асфальт. Искорежены стекла.
Красный Фиат и ока – все поблекло.
Жизнь возвратилась болью в затылке,
В лицах врачей и в знакомой улыбке.
Дождь зарыдает. Солнце довольно -
Он уезжает. Ты поешь сольно.
Красные бусы пришлет в бандероли :
«Помню о встрече. Помни о Коле.»
2004 г.
Копье.
Комп завис, заброшены тетрадки,
Достоевский нежится в пыли,
Не полит цветок, и чай остыл несладкий,
Что-то радио бурчит про Сомали.
Сядешь у стены и волосы распустишь.
И зачем теперь весь этот мир,
Если он ушел – и не воротишь?
Только чайник надрывается, как мим.
Лучше б жизнь ушла, хотя теперь не важно.
Дождь – встаешь, идешь снимать белье.
Ночью тихо, холодно и страшно.
И все грезится – торчит в груди копье.
2004 г.
Оркестр осени.
Забудь, что я была твоей невестой
В прекрасных грезах, в сизо – дымчатой весне,
Но очень правит музыкой небесной,
И лишь неправда на хрустальном дне:
Ты осушил бокал, и боль разлук хмельная
Нагрянет завтра, послезавтра, через год,
В холодном сердце осени, рыдая,
Огонь задует листьев хоровод,
Но не вернется та, что называл невестой -
Растаяла, как дымка по утру,
В гремящих звуках осени оркестра
Неверной нотой вскрикну и умру,
И не забуду, не смогу поверить,
Что из неправды сшиты небеса,
Что пред другою ты откроешь двери,
И будут грезится тебе ее глаза.
Ах, если б знать, что там на дне, отрава…
Стихает осень, уходя за горизонт,
Чернеет неба серебристая оправа,
Ах если б знать, что это только сон.
2004 г.
Странный подарок.
Заболели глаза светофора,
Он закрыл их и больше их нет,
Без интриг, без пустых разговоров
Просто смолк, просто выключил свет,
Зазвенело в ушах телефона -
Лишь на миг померещился звук
И умолк, и молчаньем бетонным
Омрачился весь мир – он стал глух.
Пальцы синих замков отказали
И не чувствуют свой механизм -
В этот миг мы с тобою расстались,
Вспоминать не хочу – мазохизм.
Губы чашек потрескались ночью -
Не почувствуешь больше их вкус,
Не коснешься, хоть и захочешь -
Это рок, это глупый Макбус!
Простудился, заложен и насморк
Освежителя воздуха нос,
Мир без запахов – странный подарок,
Без духов, аппетита и роз,
Без тебя… я, конечно, привыкну,
Если хочешь ты так, но судьба
Проиграет последнюю битву,
И ты сбросишь оковы раба.
Ну и что? Жизнь ушла уже дальше.
Ну и где вашей осени дар?
Купишь вновь на ее распродаже
Две мечты и оранжевый шарф.
И в телесной своей оболочке,
Без души, что сгорела дотла,
В кружевной белоснежной сорочке,
В ожиданье любви и тепла.
2004 г.
Ветер.
В замерзшем воздухе хрустальный поцелуй
Покажется тебе таким холодным,
Коснись огня березы и задуй
Ее свечу, сорви ее корону.
Она подумает, что ты жестокий зверь,
А корысть с жадностью – твои родные сестры,
Что не красива, не нужна теперь
И будет клянчить полушубок пестрый.
Ты дашь ей белую, пушистую фату,
Почти возненавидев за упрямство,
Но снова в губы поцелуешь высоту,
Забыв невесту и земное царство.
Береза главного, конечно, не поймет :
Твой путь – кружить в раздумье по планете,
Лишь высота разделит твой полет
В холодном равенстве, без чувств и без ответов.
2004 г.
Сбой.
Ты в бледном сне безмолвие хватала
Так жадно ртом, так трепетно нутром,
Хотелось сохранить, но гигабайтов мало,
И как назло сломался CD-ROM.
В бреду летели призраки не спешно,
Как будто тени нереальных королей,
Как будто скроены из ткани белоснежной
И с высоты взирали на людей.
Пылали щеки, холодели вены,
В твоей реальности закончился апрель,
Забытый лик надежды сокровенной
Вдруг на холсте осветит акварель.
И снова всадники, и драйвера слетели,
Болезнь в душе – спасение во сне,
Всего лишь сбой – твоя мечта простая,
И перепишешь файлы, но не все.
Всего лишь вирус – мысль, что все случится,
Одно лишь правило – безмолвие скопить,
Твой путь как синус к цели не стремится,
А жизнь – заранее проигранный гамбит.
2004 г.
Лак. (Инне)
Ты окунула пальцы в ночь
И превратилась в дьяволицу,
А утром снова дождь и дочь,
И тень обыденности в лицах.
Но млечный путь шарфом на плечи
Послушно лег, и вновь согрел,
И в миг повел тебя далече
В прозрачной тьме, где месяц бел.
Ночь стала ласковой подругой,
В бездумье радостном творя,
То, что нельзя, там где упруго,
Где нет законов букваря.
Стираешь утром лак незримый,
И вновь порядочная мать,
Уходишь в офис. Вечер – фильмы,
Но не заставят ночью спать.
2004 г.
Говорили:
– Хочу напиться!
– Что, опять Танатос?
Тогда уж лучше сразу умереть,
Чем отравлять себя,
Играя в виноватость
И стоить оправданий глухих сеть.
– Хочу его!
– Прости, но это Эрос.
Старо как мир. Смешно как анекдот.
Секс, как кино,
Разбавит жизни серость,
Раздавит, уничтожит и пройдет.
– Дай денег мне!
– Зачем? Ведь не потратишь!
Когда их много – нечего купить.
И в казино одна.
И до утра – тишь.
И завтрак предоставит общепит.
– Работу, дом, семью…
– Пять дней – и ты все бросишь.
Представь, пять дней не говорить с зарей!
Не слышать от небе « I love you»
Сможешь?
– И я так думаю. И я грущу порой.
– Свободу, может быть?
– Не может! А конечно!
Беда лишь в том, что есть она в тебе.
И мы не роботы.
И я люблю быть грешной.
А максимум свободы лишь в рабе.
_ Ну что же? Что тогда?
Терпенья ты не дашь мне.
Я не хочу все это продолжать!
Зачем молчишь, звезда,
Зачем горишь над башней,
Поешь о чем-то, в воздухе дрожа.
2004 г.
Полгода.
Саламандрами горели дни и ночи,
Из туманов вырастали города,
Ведьмы пели мантры,
Ты забыл мой подчерк,
В дальних странах с почтальонами беда.
Яркий блеск сапфировых событий,
Изумруды улиц и людей,
Ускоряли бег секунды,
Солнца нити
Нас не связывали крепче и сильней.
Красных крыш не скромные вуали
Заменили в памяти твой лик.
Ты молчишь.
Полгода мы не лгали,
Ведьмы прошлое сожгли, как черновик.
2004 г.
Луиза Ноттингтон.
Возьмите же перчатку, мой сеньор,
Через три дня
В полночном карнавале
А объятьях молодости, страсти и вина
В бардовой маске и загадочной вуали
Я встречу вас – вот слово вам мое.
Венеция укроет нас от глаз
Ревнивых графов,
Баронесс неверных,
Не будет вальсов -
Лишь огни таверны.
Я не оставлю ничего от вас.
Не зря зовете рыжею тигрицей,
Прощайте, котик,
Мой ночной герой,
Не приезжайте в Ноттинг,
Милый мой,
Дуэли с графом не должно случиться.
Она назначена?! О Боже, на заре?
Зачем же мнете вы в руках перчатку?
И если вы умрете,
Кто же сладко
Меня утешит в полуночной тьме.
Не нужно слов – нет времени для них.
Хочу быть вашей
В эту же минуту
Нет страсти краше,
Чем пред смертью лютой.
Целуй свою Луизу Фредерик!
2004 г.
Сандаловый талисман.
– Сколько дал он тебе за бессмертие?
Залепетали лотосы,
Обернутые
Синей фольгой тьмы.
И птичьи возгласы,
Словно стертые
Чужой рукой, немы.
– Ты подарила ему смысл, материк и столетье.
Законы древние,
Не работают
В африканской деревне,
Выжженные
Злобою.
– Почему сандаловый талисман получил он?
Рай для зоологов,
Нефтяных магнатов
И ювелиров.
Порядка строгого,
Непредвзятого,
Нет в краю сапфиров.
– Потому что Африке был предначертан Ливингстон.
2004 г.
ENTER
Отожму ENTER – снова твои глаза
Не в клавишах, не в песне – между строк,
Знакомый свитер – и грозит душе гроза,
Мешается, как сахарный песок.
Я ненавижу сладкий чай и свитер,
Но что-то заставляет пить его,
И надевать любовь и отжимать твой ENTER…
Заела песня. DEL и чай в окно.
2004 г.
Пломбир с папайей и кусочками гидры.
Подайте сердце мне его
Под острым соусом из страсти,
Чтоб с пылу – с жару обожгло,
Чтоб насладиться нынче всласть им.
Так быстро? Дешево? Легко?
Так жирно! Тягостно! В кино
Я не пойду с ним. О другом
Твердит желудок мой давно.
Опять вчерашний ресторан.
И голод. И вопрос, что выбрать
Среди рецептов разных стран
Один накормит сердца гидру.
Куплю мороженое – что ж -
Чуть дольше, холодней, безумней
И жарким взглядом не поймешь
Бронежилет души разумной.
Желанье страстно обладать,
Все съесть и снова не оставить,
Но он не тает и опять
Как лед у берегов Австралий!
Хочу всего его слизать,
Но голод силы отнимает,
И вот уж он посмел сказать:
«Мне гидру с перцем и в томате!»
И голова горит в огне,
И челюсти на части душу
Всю рвут. Он не подвластен мне!
Зачем же мне тогда он нужен?
Уходим! Срочно отступаем!
Закажем лучше бутерброд.
Подумаешь, пломбир с папайей -
Ну что ж из головы не йдет.
И есть не хочется и скучно.
Врач запретил пломбир кусать,
Но ведь кусок души откушен -
И гидра будет тосковать.
2004 г.
Тишина.
Четыре призмы – двадцать пять в них граней,
Нет – нет! Не сходится, ведь лишняя одна -
Она бесцветней, холодней, кристальней,
И в ней не видит отражения Луна.
И в ней света нет совсем – лишь вакуум бестелесный,
Пустое множество, вдруг замерзший пульсар,
В ней, может быть, рождаются все бездны,
И к ней стремятся после своего конца.
X, Y, Z и t и мир четырехмерный,
Зима и осень, лето и весна,
Огонь, земля, вода и воздух, и наверно
Четыре сотых в мире весит тишина.
2004 г.
***
Мои заклины – твои заклинанья,
Как изоклины, как оправданья.
Лепил из глины мои изваяния.
Я sms-кой длинной признания,
Пишу наивно, все знаю заранее,
И как ангиной болею желанием -
Плетусь с повинной в рай после изгнания.
2004 г.
Тоска по рунам.
Камешки зеленые в руке,
И ладонь от них мне кажется зеленой,
Между линий жизни и судьбы знамена
Цвета листьев и воды в реке.
Между линий жизни и судьбы в прыжке
Замороженная временем личина
На ладони вся, и лишь одна причина
Вглядываться в то, что вдалеке:
На измене, на сомненье, налегке
Доставала ручка эти кости -
Эти руны, эти камни бросьте -
Не в душе им место, а в песке.
Море зеленью штормило, и в виске
Мысль стучала не смотреть в ладони,
Может, в буре этой кто-нибудь утонет -
Он нуждается в одной твоей руке…
Руны плачут, но не врут тоске.
2004 г.
***
Ноябрь! Обгорело солнце,
Апельсиновой коркой с небес
Осыпалась его бронза
Так звонко падала на лес,
И превращалась в снежинки.
Воронеж! Заморочились в желтое,
Запутались в неводе тумана
Кувшинки звезд, в их золоте
Не было радости и изъяна -
На синем фоне желтые льдинки.
Ушел! Села у двери
И четыре дня плакала
От того, что прилетели снегири
И зима мерзкой жабой проквакала:
«Декабрь!»
2004 г.
М. Детрих
«В одном из неснятых фильмах Федерико Фелинни…»
«Сплин».
Его ошибкой был один момент,
Когда пустил к себе,
Когда посмел подумать,
Что может изменить сказанье кинолент,
Что о его судьбе
Отснимут люди. – Мать
Его была рабыней сериалов
И много лет мечтала,
Пыталась,
Укрылась от жизни в них,
Но вот в одном из баров
Попьяне, по ошибке подписала
В контракте суррогатном « М. Детрих»
Феллини снял, снимал,
Пока однажды ночью,
Срывая занавесок пелену.
Над глупым телом женщины воочию
Герой не встретил ту, любимую, одну.
Он закричал, он взбунтовался дико:
«Судьба, прошу, отдай же мне ее.»
– Я не могу, – сказал Феллини, – нет интриги,