Свет – Тьма. Вечная сага

«Это не из-за еды…» – успокаивала я себя.

Сейчас никакая сила в мире не смогла бы заставить меня съесть даже ложку. Просто я находилась на грани: до предела истощенные нервы молили об отдыхе, память – о забвении, а душа – о покое. Просто я чувствовала себя ужасно одиноко и ужасно скучала. За короткие мгновения, что мы провели вместе, я приросла к Давиду всей кожей, разумом и аурой. И безумно хотела, чтобы он снова оказался рядом – обнял, поцеловал, поддержал…

Ещё не успев об этом подумать, я вдруг ощутила присутствие Стража. Увидела тень его фигуры, скользнувшую по материи шатра, почувствовала полный тоски взгляд и услышала тяжёлые удары сердца. В следующее мгновение тёплое дыхание легло на мою шею, всколыхнув ещё мокрые волосы, и я замерла. Что-то коснулось руки. Вот он кончиками пальцев провёл по плечу, дошёл до сгиба локтя, скользнул дальше по предплечью, задержался на запястье и осторожно тронул внутреннюю сторону ладони…

Кисть непроизвольно дёрнулась, прервав призрачные ощущения.

Я перевернулась на спину.

Естественно, палатка оказалась пуста. Кроме моего исхудавшего тела в ней никого больше не было – ни живого, ни мёртвого. И лишь снаружи доносились негромкие голоса людей, вторгавшиеся в этот одинокий мир. Наверное, я опять задремала или начала бредить – и то, и другое могло являться правдой с одинаковой долей вероятности. Наверное, рано или поздно горькие воспоминания окончательно сведут меня с ума, до последней капли выжмут истощённое сознание и превратятся в навязчивый кошмар, каким раньше являлись сны о нём…

Повинуясь внезапному и ещё неосознанному порыву, я резко встала, подошла к выходу и откинула полог.

Я не могла больше находиться в тесном шатре, тонкая ткань которого слабо фильтровала звуки и впускала внутрь чужую суету и страхи. Мне стало душно. Я задыхалась от обилия тревожных мыслей и ощущала неудержимое желание уйти туда, где моё одиночество никто бы не потревожил – подальше от ярких огней и людского шума.

Но тут же вспомнила просьбу Эмили.

Женщина просто беспокоилась или предвидела это? Или сказала специально, чтобы ненароком обронённой фразой зародить противоречивое желание сделать всё наоборот? Как в трюке про белую обезьяну, о которой нельзя было думать…

Опасаясь с ней столкнуться, я осторожно выглянула из палатки.

Запал Битвы уже иссяк, а пламя потянулось к земле и утратило яркость. В этом мире отсутствовали закаты и рассветы, полуденные часы и вечерние сумерки. Просто мрак становился то чуть гуще, то чуть реже, то светлее, то серее, а то превращался в непроницаемую темноту. И я знала, что сейчас близилась ночь. Оставшиеся в живых Воины расселись вокруг костров и вели расслабленные беседы, стараясь пустыми разговорами заглушить думы о прошедших и будущих сражениях. Эмили стояла ко мне спиной возле небольшой группы мужчин, и через монотонный людской гомон пробивался её мягкий, но звонкий голос, казавшийся сейчас даже весёлым.

Действовать нужно было быстро.

Я знала, что хрупкая женщина одним лишь прикосновением могла остановить меня и заставить вернуться, потому, стараясь не шуметь, молниеносно скользнула в сторону, обогнула шатёр и поспешила затеряться в толпе. Я надеялась, что Эмили меня не заметила и не почувствовала. Хотя если она сказала это специально, то, конечно же, сделает вид, что ничего не видела…

Словно провинившийся ребёнок, улизнувший из-под пристального надзора матери, я вырвалась на свободу. Только легче от этого не стало. Я снова бродила среди костров и разглядывала лица людей, как делала почти каждый день своего пребывания в тёмном мире. С одним исключением – теперь я никого не искала, а просто шла. Меня никто не замечал и никто не пытался остановить, потому что никому не было до меня дела. Я шла, пока меж палаток не показался край лагеря, где больше не горело ни единого огонька. Он походил на театральный занавес из плотной, чёрной материи – образованный концентрическими линиями пятачок света резко обрывался, и за ним начинался мрак, скрывавший что-то чарующее, непонятное и пугающее. Только я уже видела подобный спектакль, и заканчивался он печально…

Я обогнула последние палатки, переступила через натянутые между ними верёвки и решительно шагнула за границу последнего круга. Темнота тут же сгустилась вокруг, подобно кокону, окутав физически ощутимой пеленой, и, несмотря на поднимавшийся от земли пар, мне вдруг стало зябко. Я взглянула наверх. Серое зарево, тронувшее низкое, тяжёлое небо, никуда не исчезло, но сейчас почти не давало света. Лишь спустя некоторое время я начала различать грань, где оно соприкасалось с землёй, а затем – темневшую на его фоне цепочку скал и Врата Тьмы.

И поняла, что меня тянуло туда.

Склонившиеся, словно навечно разделённые и стремившиеся друг к другу, острые пики напоминали о самых счастливых моментах в моей жизни. По идее, я должна была их избегать, но вместо этого, как законченная мазохистка, поспешила к чёртовым скалам. Просто странная сила словно толкала меня вперёд, а в груди теплилось щемящее чувство, будто я забыла очень важную вещь или что-то не сделала.

Может, там меня ждал Давид?..

Нет, невозможно. Ведь я своими глазами видела, как его тело рассыпалось пеплом…

Сердце снова сжалось, хотя крошечный и невероятно плотный комок боли, в который оно превратилось, просто не мог сжаться сильнее. Что есть мочи я стиснула кулаки, пока не побелели костяшки пальцев, и ускорила шаг. Однако, как бы долго и как бы быстро не шла, видневшиеся вдали скалы не приблизились ни на сантиметр и продолжали дразняще маячить на горизонте. Я должна была уже преодолеть большую часть пути. Только, как и время, которое здесь то растягивалось, то сжималось, то останавливалось, не подчиняясь обычным физическим законам, пространство искривлялось по своему усмотрению и равнозначно удалялось от меня.

Наконец, сдавшись, я обнаружила себя одиноко стоявшей по центру овала, обрамлённого острыми зубьями скал. Вокруг царило безмолвие. Даже гром почему-то стих, а поле, на котором ещё недавно кипела Битва, опустело. Столько людей сражалось сегодня здесь, столько погибло, но теперь на гладкой, отполированной поверхности не осталось ничего: ни тел, ни обломков доспехов, ни крови. Старцы и Черти тоже ушли, и шевелился лишь пар, сочившийся из мелких трещин и поднимавшийся в напитанный смертью воздух.

Я попыталась разобрать, куда дальше поведёт меня внутреннее чутьё, но оно почему-то замолчало. Во все стороны: до Врат, до лагеря и до гор слева и справа было примерно одинаковое расстояние – на час пути.

С досадой плюнув на предательский ориентир, я пошла туда, где мы с Давидом брели по невидимой тропе, и странным образом уже минут через пять скалы выросли передо мной во всём своём великолепии. Только теперь, когда под ногами стали попадаться мелкие камни, а вокруг – камни с человеческий рост, я поняла, что забыла надеть сапоги. Осколки больно царапали босые подошвы, я сбивала пальцы, но поворачивать обратно даже не собиралась. А потом начался долгий подъём, без поддержки Стража казавшийся невероятно сложным. Каждый шаг требовал огромных усилий, каждый отвес я преодолевала сквозь слёзы, но мне нравилась эта боль, поскольку хотя бы на время она заставляла забыть о боли душевной.

Я карабкалась наверх, пока не изранила руки и ноги в кровь и окончательно не выбилась из сил. И остановившись, в очередной раз принялась пытать свою интуицию, чтобы понять, куда меня занесло. А главное – зачем. Два призрачных пика теперь маячили левее. Со всех сторон чёрными великанами вздымались хищные зубья утёсов с острыми как бритвы краями. А недалеко виднелся выступ, похожий на трамплин для прыжков в воду, сильно выдававшийся вперёд над почти вертикальным обрывом.

И мысль, будто гигантская волна, тут же накрыла мой разум…

Ни секунды не раздумывая, я направилась к камню и забралась на него, осторожными шагами подошла к самому краю и с замиранием сердца заглянула в бездну. Дно не просматривалось – оно скрывалось под подушкой из пара и мрака далеко-далеко внизу. Пропасть ужасала, но одновременно зачаровывала и манила неизвестностью. Хотелось нырнуть в неё, как в море, а затем свободно и гордо расправить крылья и воспарить. Она словно обещала, что я не разобьюсь, а полечу, подобно птице, и кожу мне будет обдувать обжигающе горячий ветер…

«Забытые минуты света,

Мечты о счастье и тепле –

С собою их уносит ветер,

Что дует вновь в лицо тебе…»

Прочитанное когда-то давно произведение неожиданно выплыло на поверхность из далёких глубин подсознания, удивительно точно описав данный момент. Я нахмурилась и попыталась вспомнить продолжение, будто сейчас это было безумно важно. Память немного посопротивлялась, но в конце концов поддалась и показала старую, пожелтевшую страницу, на которой чуть ниже темнели напечатанные слова:

«Колючим льдом застыли слёзы,

В душе уже надежды нет.

Блестят в бездонном небе звёзды –

Не греет их холодный свет.

Кричишь в немую пустоту,

Она глотает фразы жадно.

Обман и горе, жизнь, судьбу –

Всё пожирает безвозвратно…»

Я не могла сказать точно, когда сборник стихов попал в мои руки, но теперь эти строки застряли в голове, будто заноза, от которой невозможно было избавиться. Они крутились и крутились, снова и снова, и слишком точно передавали состояние и ситуацию, в которых я оказалась. С одним исключением – через непроницаемую пелену туч на бурлящем небосводе не было видно никаких звёзд, поскольку здесь их не существовало вовсе…

Вернувшись мыслями обратно к земле, я расчётливо смерила ужасающее расстояние до дна пропасти. Что произойдёт, если я не полечу? А я не полечу, ведь в мире, где нарушались все физические законы, закон всемирного тяготения по-прежнему работал и его невозможно было преодолеть. Я обязательно разобьюсь, моё тело упадёт на острые пики, которыми было усеяно ущелье, и… Развеется ли оно пеплом, как тела Воинов, погибших на поле, или я навеки останусь лежать среди тёмных скал, забытая всеми и даже Старцами? И куда попаду, если совершу самоубийство? В Ад как грешница? Или в Рай как Воин Света?

Но выпустит ли меня тёмный мир по собственному желанию? Дадут ли мне умереть? Ведь Давид пытался и у него не получилось…

Я укоризненно покачала головой. Гадать было бесполезно. Я не смогу получить ответы на эти вопросы, пока в моём физическом теле теплится жизнь. И никто из смертных не сможет. Мне просто нужно было решить: хотела ли я рискнуть и пересечь данную грань или же хотела всю жизнь тешиться надеждой, что, когда умру, наконец, обрету долгожданный покой. И сейчас лишь один шаг отделял меня от этого решения…

– Ну, почему? – задала я вопрос пустоте, однако она проглотила мой голос, как в поэме забытого автора.

– Почему?! – закричала я, раздирая горло, и звонкое эхо заметалось среди камней.

– Почему?..

Почему Свет выбрал нас?

Почему забрал Давида?

Почему осталась я?

И почему боялась умереть?..

Я не хотела жить без него.

Я не хотела ни за кого сражаться.

И не стану, поскольку меня здесь больше не будет…

– Прости, – прошептала я, обращаясь сразу ко всем, кто когда-либо был мне дорог.

Судорожно вздохнула и сделала шаг…

Внезапно пронёсшийся над долиной звон колокола всколыхнул всё вокруг. Он многократно отразился от каменных стен, задвоил контуры скал и покрыл их края мелкими трещинами. Я замерла в испуге, опасно балансируя над бездной. А затем резко отшатнулась, упала на уступ и отползла подальше, проклиная злосчастный звук. Каждый раз он звучал в самый неподходящий момент, словно специально меня спасая. Не позволил тёмным лишить жизни раньше, не позволил покончить с собою сейчас, да ещё и напомнил о данных Давиду и Эмили обещаниях.

Я уронила голову на колени и заревела от безысходности, даже не пытаясь подавить звонкие всхлипы, орошавшие пространство вокруг. Мне было плевать, что кто-то мог их услышать.

Потом слёзы закончились, и я просто сидела, невидящим взглядом уставившись перед собой. Ни единое движение больше не нарушало покоя чёрных скал, ни один звук, кроме гулкого громыхания в вышине, не отражался от гладкой поверхности. Потеряв счёт времени, я наблюдала, как бездонное ущелье непроглядной пеленой постепенно обнимал мрак. Как на дальней стороне овала, видневшегося между уступами гор, гасли крошечные огоньки лагеря, пока их не осталось штук десять. Как в небесах всё чаще сверкали молнии, а из трещин неторопливо сочился пар, будто одеялом накрывая уставшую землю. И не знала, что делать дальше: повторить ли попытку или смириться со своей участью и вернуться в лагерь, чтобы завтра снова встать в строй.

Но Высшим Силам уже было известно, что на второй шаг я не смогу решиться…

Тихий и непривычный шорох, будто кто-то потревожил мелкие камни, вдруг вывел меня из раздумий. Я встрепенулась, словно испуганный голубь, но больше ничего не услышала. Безмятежные скалы хранили молчание.

Наверное, показалось…

Однако вскоре шорох повторился – слишком отчётливый, чтобы быть слуховой галлюцинацией.

Я вскочила на ноги и принялась озираться по сторонам, больше из любопытства, чем из страха встретиться с каким-нибудь чудовищем или нарушившим границу смертным. Даже если в данный момент тихой поступью ко мне подкрадывалась смерть, я не боялась. Только это оказалась не она. Далеко, среди валунов я заметила какое-то движение, подошла к краю утёса, чтобы лучше рассмотреть, и увидела крошечную фигурку, совсем непохожую на старуху с косой. Словно дикий кот на охоте, человек осторожно и бесшумно скользил, перемещаясь от камня к камню и скрываясь в их глубокой тени.

И не нужно было обладать хорошим зрением, чтобы понять – Воин принадлежал Тьме.

В голове сразу зароились вопросы: кем был этот тёмный, что высматривал на границе и как остался незамеченным Дозором, расставленным по периметру скал? Однако потом я осеклась, вспомнив, что Иван легко проник на нашу территорию, а значит, это не составляло большого труда. Второй ответ тоже не заставил себя долго ждать. Приглядевшись, на небольшом расстоянии от охотника я заметила ещё два силуэта, едва различимых в кромешной мгле – добычу. И поддавшись очередному благородному и глупому порыву, сорвалась с места, поскольку понимала, что подобная сцена не предвещала ничего хорошего.

Бежать босиком по каменистой поверхности оказалось неприятно и местами даже больно, но всё равно я порадовалась отсутствию сапог, которые породили бы оглушительное эхо и оповестили всех вокруг о моём приближении. А так звук неаккуратных шагов практически заглушался редкими раскатами грома, и я могла надеяться, что сосредоточенная троица не услышит и не заметит моего приближения. Когда же расстояние между нами достаточно сократилось, я спряталась за большой валун. И уже оттуда попыталась разглядеть и самого тёмного, и тех, кого он так упорно преследовал, чтобы разобраться – что здесь вообще происходило и стоило ли мне в это лезть.

Тоненькая фигурка хищника принадлежала скорее юноше или вообще ребёнку, поскольку худощавое телосложение и резкие, угловатые черты выдавали в нём ещё несформировавшегося человека. Однако двигался он невероятно грациозно и не по-детски уверенно. Поскольку я следила за ним, а он следил за двумя другими Воинами, лица мне видно не было. Потому я перевела взгляд дальше – на его жертв.

И обомлела, узнав Ивана.

Он не надел доспехов, и сейчас его широкую спину покрывала лишь тонкая ткань, а единственным атрибутом для защиты был меч. Рядом шла девушка. Высокая, практически с него ростом, одетая в пресловутую униформу и красовавшаяся таким же отсутствием обмундирования – Вероника. Кто же ещё? Светлые волосы она собрала в конский хвост и спрятала под рубашку, что сделало её похожей на стройного юношу, ведь девичьего в широкоплечей фигуре было мало. Свободной рукой она сжимала ладонь парня и периодически, когда не оглядывалась по сторонам, бросала на него взволнованные взгляды.

Нахмурившись, я наблюдала за этой сценой.

А потом неожиданно поняла…

Возле любого тёмного Воина я чувствовала угрозу, агрессивную ауру, на интуитивном уровне научившись различать «Своих» и «Чужих». Подобная аура окружала человека, преследовавшего беглецов, исходила она и от самого Ивана, когда тот поменял Выбор и пришёл в скалы. Однако сейчас угрозы я не ощущала – Иван с Вероникой покинули лагерь Тьмы…

Чтобы вернуться!

Сердце радостно и громко забилось в груди, оповещая всех о моём присутствии.

Елиазар оказался прав!

Я оказалась права!

Иван всё-таки стал тем избранным, который был способен изменить исход Битв! И хотя никогда и ни при каких обстоятельствах он не смог бы причинить Веронике вред, увести её за собой оказалось ему по силам!

Опьянённая внезапным открытием, я на несколько мгновений забыла о маленьком охотнике и очнулась только тогда, когда он шевельнулся, явно приготовившись к броску. Времени на обдумывание стратегии не осталось. Тёмный рассчитывал на эффект внезапности, долго выслеживая беглецов и выжидая подходящий момент для нападения. У меня же такой возможности не было – действовать нужно было здесь и сейчас. Я рванула вперёд, подобрав первый попавшийся камень и моля всех Богов и Высшие Силы, чтобы они не позволили мне промахнуться. Противостоять ему в ближнем бою я просто не смогу. Я не готовилась к спонтанной вылазке, оставив доспехи и даже обувь в палатке Эмили. А где сейчас находился мой меч, вообще не представляла – он остался лежать на поле брани и исчез вместе с телами павших Воинов. Конечно, потом оружие появится на своём законном месте, но сейчас это никак мне не поможет.

«Они убили стольких светлых Воинов!» – подкинул язвительную мысль разум.

Или Тьма…

«Он убил Стража, а ты хочешь защищать его ценой собственной жизни?» – вопил он.

Я понимала, что мои действия были нелогичны и нерациональны. Я понимала, что тёмный мог убить меня, безоружную и опрометчиво затеявшую с ним схватку. Только сердце подсказывало, что я поступала правильно. Пусть после смерти Давида Свет перестал для меня что-либо значить – я пыталась помочь не ему, я пыталась помочь Ивану. И потому, сократив расстояние до предела, размахнулась и бросила камень…

Рука не дрогнула. Снаряд попал в голову тёмного, заставив того потерять равновесие. Однако бросок оказался недостаточно сильным, чтобы нанести ему ощутимый вред или лишить сознания. Воин нырнул вперёд, упал на колени и схватился за затылок, на котором заблестела кровь. Не проронив ни звука, он стал озираться по сторонам, пытаясь обнаружить бросившего камень, то есть меня. Я быстро спряталась за валун и лихорадочно принялась подыскивать, чем можно было бы обороняться в ближнем бою, ведь понимала, что теперь поединка никак не избежать. Но, как назло, рядом лежали лишь огромные булыжники, поднять которые человеческое тело просто не могло. А оставшиеся крупицы силы Фалега, иногда пробивавшиеся из неизведанных глубин, сейчас предательски молчали. Они словно специально оставили меня разбираться с данной ситуацией самостоятельно, хотя с их помощью я могла бы обрушить на тёмного целую скалу, и Свет получил бы желаемое…

Несмело выглянув из-за камня, я увидела, что Воин развернулся и двинулся в мою сторону, позабыв о первоначальной цели. Теперь его лицо, освещённое вспышками молний, можно было отчётливо разглядеть. Как и фигура, оно принадлежало скорее ребёнку, а непропорционально большие глаза блестели от возбуждения и буравили валун тяжёлым взглядом, будто просвечивая его насквозь. Короткие, неаккуратно остриженные волосы падали на лоб рваным краем, но я прекрасно помнила, что ещё несколько часов назад они являли собой длинные и красивые локоны…

Ко мне шла Мелания – тринадцатилетняя девчушка, которую Судьба занесла в беспросветный кошмар, выдернув из кошмара земного. Совсем ещё юная, но невероятно опасная. Я судорожно сглотнула, вспомнив, какие чудовищные удары она наносила, распалённая яростью сражения и подстрекаемая изнутри злобой и ненавистью. Если бы не спасительный звон колокола, Мелания убила бы меня вооруженную и в латах. А сейчас, когда я не держала в руках ничего, кроме воздуха, я была обречена…

Что ж, мне нужно было только задержать её.

Больше не таясь в укрытии, я бросилась к ближайшей каменной россыпи и схватила первый попавшийся осколок, который неожиданно удобно лёг в руке. Случайно или нет, но один его край имел режущую грань, словно лезвие кинжала, а другой сужался, наподобие рукоятки. Я двинулась на Меланию, крепко сжимая это примитивное оружие и стараясь ничем не выдать своего страха, поскольку не бояться девочку было просто невозможно.

– Предатели! – хищно прошипела она, когда мы поравнялись. – Вы все предатели!

Очевидно, что Мелания не хотела быть услышанной, ведь насколько бы ни была велика её сила, даже она не смогла бы справиться сразу с тремя Воинами, утратив преимущество внезапности. Но и я не хотела, чтобы Ваня с Вероникой вернулись – а вдруг справится?..

– Ты тоже предала Свет! – напомнила я.

И отметила, что раскаты грома стали звучать ближе и громче, словно специально заглушая наши слова.

– Нет! Я просто вернулась! – возмутилась девочка.

– Вот и они возвращаются! – воскликнула я. – Дай им уйти!

– Они предали Тьму! Они не должны жить!

– Тогда ты тоже не должна! – упрямо продолжала настаивать я, указывая на двойные стандарты.

– Думаешь, сможешь меня убить? – скептично вздёрнула бровь Мелания, рассматривая моё оружие.

– Не смогу, – честно призналась я. – Но не позволю убить их!

– Нет, тоже не сможешь! – рыкнула она и, словно японский самурай, прыгнула на меня, рассекая воздух.

Я отскочила в сторону и импровизированным ножом полоснула Меланию по руке, но не смогла нанести особого урона. Зато её меч, обрушившийся на место, где я только что стояла, высек из камня искры. Разозлившись из-за промаха, тёмная один за другим с бешеной скоростью принялась совершать колющие выпады, пытаясь меня достать, а я, словно балерина, закрутилась на месте, невероятным образом пропуская их мимо себя.

Но потом отточенное лезвие всё же задело моё предплечье. Сначала я ничего не почувствовала – мышцы, сосуды и нервные окончания моментально рассоединились раскалённым металлом, который частично их прижёг. Затем по руке заструилась кровь, а в мозг начали поступать болевые импульсы, вопящие, что целостность организма была нарушена. Я схватилась за рану и сосредоточенным взглядом впилась в Меланию, которая по-королевски гордо выпрямилась, вздёрнула острый подбородок и довольно улыбнулась.

– Тебе со мной не справиться! – пафосно произнесла она.

– Знаю, – прошептала я, глядя в бездонные, карие глаза, чем-то похожие на глаза Давида, только холодные и злые. – Я ведь безоружна…

– Тогда зачем тебе это? – не унималась девочка.

– А тебе зачем? – огрызнулась я. – Это против правил! Нам нельзя сражаться вне Битв!

– Поэтому ты швырнула мне камень в затылок?! – съязвила она и атаковала снова.

Мелания больше не являлась запутавшимся в буре эмоций подростком. Она знала, что и для чего делала. И делала это бездушно и расчётливо, с точностью робота и с беспристрастностью киллера. Она не задумывалась над тем, что было хорошо, а что плохо, подобно машине, просто выполняя заложенную в её голову программу: выследить и ликвидировать двух беглецов и убить меня, если я попытаюсь помешать. Именно для этого Тьма держала девочку на расстоянии – она предвидела, что Иван неизбежно станет одним из них. Именно для этого сегодня сделала её тёмной – чтобы он не смог забрать Веронику. И именно для этого Свет привёл меня в скалы.

Кто запустил эту партию раньше?

Кто из Высших сделал первый ход?

И наблюдали ли они сейчас за нашей схваткой, делая ставки каждый на своего игрока, или планировали следующий шаг, уже зная, чем всё закончится?

Но исход мог быть только один. Юное создание словно с пелёнок упражнялось во владении мечом, а мои жалкие попытки увернуться и избежать смерти на сражение совсем не походили. Вокруг крошился камень, разлетались искры и брызги крови – конечно же не Мелании, а моей. Вскоре рубашка на мне полностью покраснела, а на коже не осталось ни единого целого сантиметра, и, в очередной раз чудом пропустив мимо чудовищный удар, но получив при этом новое скользящее ранение, я остановилась, тяжело и часто дыша.

– Не хочешь просить пощады? – надменно спросила Мелания.

– Нет, – хрипло ответила я, хотя у самой перед глазами уже всё плыло. – Ты меня не пощадишь…

– Верно!

И она ударила снова – с размаху рубанула от плеча, а затем повторила действие в обратном порядке, описав в воздухе восьмерку. Я отпрыгнула назад, потом второй раз. И неожиданно наступила на острый камень, взвыв от боли и почувствовав, как из стопы хлынула тёплая жидкость. Потеряла равновесие и чуть не пропустила выпад, от которого в последний момент всё-таки смогла увернуться.

Но последовавший за ним толчок повалил меня на землю.

Я рухнула, бессильно мотнув головой и едва успев выставить окровавленные руки. Сопротивляться дальше просто не имело смысла. Я знала, что сейчас Мелания опустит меч и отделит мою голову от тела. Однако в ней, пока ещё являвшейся частью организма, билась одна единственная мысль – лишь бы Иван успел уйти…

– Лиза! – его голос раздался совсем рядом, и я застонала от досады.

Только не это…

Всё было зря…

– Уходи!.. – слабо прохрипела я, но Иван не услышал.

С трудом подняв лицо, я увидела, что Мелания оставила почти поверженную и недобитую меня и переключилась на свою основную цель. Девочка знала – мне осталось недолго, поэтому опасности я больше не представляла. А парень не был способен справиться с ней в одиночку. Для нас обоих Мелания являлась слишком сильным соперником. За несколько ударов Иван был сбит с ног. Она победно нависла над ним как коршун над добычей, желая выполнить задачу до появления третьего Воина – Вероники, которая оказалась менее быстрой, чем её спутник, и сейчас только бежала к месту схватки.

Но все мы прекрасно осознавали, что помочь девушка не успеет…

Собрав в кулак остатки сил, я поднялась на трясущихся ногах и бросилась Мелании на спину, чтобы перехватить её руку. Однако в слабой и неуверенной хватке девочка извернулась, словно кошка, напряжённо дёрнулась, и в этот момент где-то под рёбрами моё тело пронзил раскалённый металл.

Я задохнулась.

Широко распахнутыми от боли и ужаса глазами я смотрела в две чёрные бездны, наполненные холодом и мраком, и отчётливо видела перед собой красное пламя, преследовавшее меня во снах. Во взгляде девочки горел иной огонь, но он был не менее страшен. Её лёд сковывал разум, проникал в мозг, парализовал волю и расползался дальше, окутывая конечности причудливыми узорами и подбираясь к самому сердцу. Скривившись в довольной ухмылке, Мелания глубже воткнула свой меч, а затем резким движением вытащила его и отпустила руки.

Я безвольно упала на землю, ударившись виском о твёрдую поверхность.

Кажется, к Мелании подскочил Иван.

Кажется, он отшвырнул её в сторону с такой силой, что девочка пролетела по воздуху несколько метров и врезалась спиной в скалу.

Кажется, парень склонился надо мной и просунул руку под голову, придерживая её, как недавно я придерживала голову Давида.

– Лиза… – словно через тугую пелену позвал он. – Лиза!

– Оставь… Убьёт… – попыталась я ответить, но в горле что-то противно булькнуло, заставив закашляться.

Перед глазами всё поплыло, не позволяя ни сосредоточиться, ни сфокусировать взгляд, ни задержать его на Ванином лице. Мне было ужасно больно: бок словно пожирало изнутри адское пламя, а разрезанные лёгкие горели от отсутствия кислорода. Я попробовала втянуть немного воздуха, но вместо этого в них попала жидкость, вызвав новый приступ кашля. Попыталась ещё раз, но потом сдалась и безвольно уронила голову.

– Ты только не умирай! – прошептал Иван, когда я перестала дёргаться.

– Она…

– Вероника всё сделала, – тихо ответил он дрогнувшим голосом, буквально прочитав мои мысли.

С трудом переведя взгляд, я всё-таки смогла увидеть, чем закончилось для тёмной нападение вне Битвы.

Недалеко от нас распростёрлось крошечное тело девочки. Её карие глаза застыли, ледяной огонь в них угас, но юное лицо осталось таким же злым и решительным. Над ней, сжимая в руке окровавленный меч, стояла зеленоглазая. Являясь одним из самых сильных Воинов Тьмы, а теперь и Света, Вероника всё сделала быстро и профессионально – Мелания умерла мгновенно, не имея ни малейшего шанса вернуться. Однако это не вызвало у меня ни радости, ни удовлетворения.

– Я отнесу тебя в лагерь, – сказал Иван и попытался меня приподнять.

– Нет… – я схватилась за него.

И тут же уронила руку обратно – это движение отняло последние силы.

– Я не дам тебе умереть! Что я скажу твоему отцу?!

– Ты ей уже не поможешь, – произнесла незаметно подошедшая Вероника, сочувственно коснувшись Ваниного плеча.

И она была права.

В тёмном мире не держали смертельно раненых, а я уже чувствовала, как немели конечности, как лёгкие всё больше наполнялись кровью и как жизнь стремительно покидала моё тело. Нести меня к людям не имело никакого смысла – лагерь находился слишком далеко, и я умру раньше, чем они достигнут первого круга. К тому же из-за меня они замедлятся, а им нужно было быстрее покинуть чёрные скалы. Ведь на месте Тьмы, после неудачи Мелании, я бы послала в погоню всю тёмную Армию, лишь бы их остановить.

– Прости меня, Лиза… – Иван сокрушённо повесил голову и заплакал скупыми мужскими слезами. – Я принёс столько боли, а ты…

– Сними…

– Что?

Я потянулась к шее и бесчувственными пальцами ухватилась за цепочку, а Иван приподнял мою голову, чтобы помочь её снять. Как могла, я вложила крест в его руку, больше просто погладив ладонь, чем зажав кулак. Однако даже от этого движения я содрогнулась в мучительных конвульсиях, и из раны вылилась новая порция крови.

– Помни…

– Конечно, – тихо ответил он. – Я никогда тебя не забуду. И никогда не заслужу прощения.

– Уже… Простила… – из последних сил прошептала я.

А потом боль неожиданно утихла, и я испытала невероятную лёгкость и облегчение. Кошмарный сон, в этой реальности облачившийся в иные формы, закончился тем же: Давид был мёртв, и я уходила вскоре после него. Я обмякла в Ваниных руках. Голова перекатилась набок, и перед затуманенным взором встали маячившие на горизонте кривые пики Врат Тьмы, да труп девочки, застывшим взглядом по-прежнему наблюдавший за нами. Но ни то, ни другое меня уже не интересовало, поскольку у подножия далёкого утёса показалась человеческая фигура – светлое пятно в кромешном хаосе и мраке, разгонявшее темноту вокруг, подобно пламени крошечной свечи. Складки его белоснежной одежды колыхались, вторя невидимым течениям воздушных масс, а в неторопливой поступи читалась усталость от вечной жизни, которая никогда не сможет оборваться, как обрывалась сейчас моя. Я расслабленно выдохнула, выпустив из лёгких последний воздух, и улыбнулась.