Свет – Тьма. Вечная сага

Я ждала, ждала, ждала…

– Убей! – крикнула я охрипшим голосом, когда ожидание стало совсем невыносимым. – Ты же этого хотел!

Однако, вновь вскинув заплаканное лицо, не обнаружила его рядом.

Иван бился со светлым, который налетел неожиданно, будто маленький ураган, и явно превосходил тёмного в силе. Едва достигая ему до плеча, миниатюрный Воин один за другим наносил молниеносные удары, крошившие доспехи парня как хрупкое стекло, и за несколько мгновений практически превратил их в кучу металлолома. Светлый двигался настолько стремительно, что Иван не успевал следить за схваткой. А последний удар, обрушившийся на его плечо, поверг парня на землю. Он пал на колени, словно на исповеди, больше даже не пытаясь сопротивляться. В победном жесте светлый Воин занёс свой меч над его безвольно болтавшейся головой и…

И приказ Света заставил меня вскочить на ноги.

– Стой! – крикнула я, схватив меч Давида и в одно мгновение оказавшись рядом с ними.

Я вклинилась между Иваном и маленьким Воином, подставив под удар свою грудь и приготовившись к завершающему движению светлого. Но тот успел остановиться. Под шлемом незнакомца сверкнули удивлённые глаза Мелании, смотревшей на меня, как на сумасшедшую.

– Что ты делаешь?! – прошептала девочка.

– То, что должна! – выдохнула я, ожидая, когда получу удар в спину и буду отомщена за свою глупость. – Его нельзя убивать!

– Но он же тёмный! – негодующе возмутилась она. – Отойди!

– Нет! – замотала я головой. – Ты его не убьёшь!

– Но…

– Это приказ!.. – крикнула я.

Но вдруг поперхнулась своими словами, будто кто-то незримый сдавил мне горло раскалённой перчаткой, не позволив произнести фразу до конца. Я задохнулась, отчаянно хватая ртом воздух и осознавая, что Мелания сейчас поняла меня совершенно неправильно. Словно со стороны я наблюдала за последствиями одного не вовремя сказанного слова, наложившимися на множество факторов, случайностей и недоразумений, которые сплелись в голове девочки в единую нить, ведущую её в бездну…

– Приказ? – карие глаза округлились, и в них сверкнул недобрый огонёк. – Ты приказываешь мне?!

– Мелания, послушай… – я подняла руки в примирительном жесте, но никакие жесты помочь уже не могли.

– Отойди.

– Нет…

– Отойди!

– Можешь убить меня, но я не уйду! – упрямо крикнула я и крепче сжала свой меч.

– Я не могу биться со светлой… – недоумённо тряхнула головой девочка, на секунду подарив надежду, что не всё ещё было потеряно. – Но ты не светлая…

– Мел…

– Ты – предатель! – выплюнула она результат логических рассуждений своего юного мозга.

– Ошибаешься… – пролепетала я, но от взгляда на Меланию у меня мурашки пробежали по коже.

Внешне девочка ещё стояла, скованная напряжением, но я видела, как в недетской душе зачатки злобы, зависти и ненависти расцветали пышным букетом смертельно опасных цветов. Вся несправедливость, которая случилась в её короткой и безрадостной жизни, все обиды и все сомнения прорвались наружу мощным потоком. Она ещё была с нами, но уже стала чужой, ещё решала в уме сложное уравнение выхода из нестандартной ситуации, но внутри уже всё решила и лишь боялась это принять. А когда последние крупицы сомнений развеялись – страх исчез из карих глаз, и в их тёмной глубине занялось адское пламя.

Я с содроганием осознала, что, придя на помощь одному тёмному, которого должна была ненавидеть всей душой, только что породила другого – более опасного и более сильного.

– Это ты ошибаешься! – прошипела Мелания и буквально прыгнула на меня.

Мы сцепились, как две разъярённые львицы, не поделившие добычу, и кубарем покатились по окровавленной земле. Несмотря на юный возраст, Мелания обладала невероятной силой, из застенчивого ребёнка, прятавшегося в углу палатки от остальных людей, на поле боя превращаясь в свирепого Воина. А потому приобрести такого соперника было равносильно смертному приговору. Со сто процентной уверенностью я знала, что проиграю эту схватку, и всё же продолжала слабо сопротивляться. Не для того, чтобы спасти свою жизнь, которая уже была потеряна, а выкраивая время, чтобы Иван успел покинуть опасное место.

Буквально через несколько минут Мелания пригвоздила меня к земле, раздавив грудь невероятной тяжестью костлявого колена. Девочка прижимала не только физически, по-подростковому тоненькие ручки и ножки просто не могли выдавать подобное давление. Разжигаемая Тьмой, её мощь шла изнутри, возрастая с каждой секундой и становясь всё сокрушительнее. Голыми руками я пыталась удержать меч, который она отчаянно вдавливала в мою шею, но слабая плоть рвалась и кровоточила, уступая натиску металла. И звук колокола буквально спас меня – Мелания встрепенулась, резко вскочила на ноги и ринулась прочь, рыкнув напоследок, словно дикий зверь.

– Чёрт! – выругалась я, ударив кулаком по луже крови.

Сегодня я должна была умереть дважды, но, видимо, Высшие Силы решили, что мне ещё было рано.

Неужели я сделала недостаточно?!

Неужели я могла испортить что-то ещё?!

Несколько секунд я просто лежала, рассматривая бурное небо и пытаясь отдышаться. А потом тяжело приподнялась на локтях, выискивая Меланию глазами.

Тоненькая фигурка девочки пару раз мелькнула где-то на горизонте и вскоре окончательно затерялась среди потрёпанной толпы. Она направилась в сторону, куда следовали все тёмные Воины – к Вратам Тьмы, навсегда позабыв дорогу в наш лагерь. Ивана рядом тоже не оказалось – парень воспользовался подаренной возможностью и исчез без слов благодарности. Осознанно или нет, но я уже дважды спасла его чёртову тёмную голову, хотя желала разнести её не меньше, чем Мелания. Вот только в моём геройстве не было никакого смысла, поскольку они перестали являться врагами в тот самый момент, когда в юных глазах зародилось тёмное пламя. Вместе они могли бы меня добить, но Иван предпочёл сбежать, а девочке просто не хватило времени…

Как странно воплотился мой сон…

Наяву происходило всё то же, но не так – равновесие сбилось, последовательность нарушилась. Вместо тёмного Воина мой друг и бывший возлюбленный убил самого дорогого мне человека, но пожалел меня. А светлая, которая должна была биться с нами бок о бок, чуть не отняла мою жизнь.

Однако я всё ещё дышала…

Может, этого и добивался Свет? Пытался сбить нас с тысячелетиями проторенного пути и разрушить стройную цепочку событий, по которой мы следовали снова и снова? Вдруг даже небольшого отступления было достаточно? Или я ошибалась? Может, я делала всё наоборот – не приближала победу, а своими ошибками лишала нас какой-либо возможности победить? Ведь вряд ли Свет должен был потерять столь необходимого ему Ивана и одного из самых сильных Воинов в обеих Армиях – Меланию…

Совершенно запутавшись, я тяжело поднялась и направилась к Стражу.

Я столько раз наблюдала смерть Давида, что, казалось, уже должна была привыкнуть его терять. Однако, увидев замершее на земле тело, не выдержала. Сердце сжалось в крохотный комок и почти перестало биться, едва трепыхаясь за железными прутьями грудной клетки. Я медленно опустилась на колени, осторожно приподняла его голову и погладила колючую щёку. Иглы дикобраза впились в ладонь, напомнив о таких простых, земных ощущениях и заставив слегка улыбнуться. Страж всё ещё обладал мужской, жёсткой красотой, но в глубине потухших глаз больше не пылала ярость и не томилась тоска – они были пусты. Он навеки замер среди крови и пыли с перепачканным лицом, со слипшимися волосами и устремлённым в неведомое пространство застывшим взглядом. По-прежнему оставался самым родным, но, к сожалению, самым далёким – любимым, обретённым среди вечности на несколько недолгих мгновений и утраченным в кровавой игре Высших Сил…

Я потеряла его. Потеряла снова, как и тысячу лет назад. Как потеряю ещё множество и множество раз через тысячи и тысячи жизней. События могли разворачиваться по-разному, с различными персонажами и в различных вариациях, но итогом всегда была и будет его, моя или наша смерть. У нас не получилось обмануть Судьбу и исправить задуманное Высшими Силами. И не получится никогда. Мы являлись слишком слабыми, чтобы бороться с ними, слишком беспомощными, чтобы противостоять гигантской машине, которая плевала на наши чувства.

Другого пути нам было просто не дано…

Любовь бы умерла за пределами этой реальности. Её бы раздавили стрессы, быт, обыденность и недовольства – всё то, что не имело никакого отношения к вечности. Каждый день они бы копились, как песчинки в песочных часах, и вдруг, проснувшись однажды утром, мы бы поняли, что превратились в людей, живущих рядом, но каждый своей, отдельной жизнью. Эта сказка просто не имела счастливого конца, поскольку после счастья не могло быть ничего. После бурной радости, после пышного финала не должно было оказаться жизни, наполненной проблемами и заботами, ссорами и непониманием, взаимными придирками и неустроенностью, которые захватили бы нас в земном мире, отравляя воспоминания о высших, божественных чувствах. Им позволили зародиться, чтобы уничтожить и отпустить в бесконечность, ведь так они навсегда останутся в наших бессмертных душах…

– Ему пора, – услышала я знакомый голос.

Даже не поднимая головы, я поняла, кто стоял рядом.

И, наконец, осознала, чьё незримое присутствие ощущала на Вратах Тьмы – не Елиазара, но одного из Старцев. Возможно, того, с которым общался Давид. В одно мгновение множество вопросов превратилось в пыль: и странное поведение Стража, и его задумчивость, и необъяснимая горечь в глубине чарующих глаз.

Он всё знал.

Знал, что должен встретиться в Битве с Иваном.

Знал, что должен поддаться ему.

Знал, что тёмный убьёт его, и потому целовал и держал меня в объятиях, как в последний раз…

Ведь это и был последний раз.

Я медленно перевела взгляд на светлую фигуру Елиазара. Он добродушно и спокойно смотрел на нас. Не торопил и, кажется, разделял мою печаль, однако на вечном лице она не оставляла никаких следов.

– Вы приказали ему сдаться, – произнесла я без упрёка или злости.

– Да.

– Зачем?

– Так было нужно, – просто ответил Старец.

Я должна была ему верить.

И я верила, но горечи это не унимало.

Напротив, я вновь ощутила себя игрушкой в чужих руках. Воображение нарисовало картину: Свет и Тьма – два Ангела в белых и чёрных одеждах – сидели за шахматной доской, а на её поверхности находились миллиарды и миллиарды клеток, вместо фигур заставленные людьми. И Высшие Силы передвигали, переставляли и отдавали нас на растерзание, без ропота скидывая убитых с игрового поля. Да, они поступали бездушно, но без этого мы сами, как таковые, перестали бы существовать, ведь вне игры наше существование не имело никакого смысла…

– Ему пора, – повторил Елиазар, нарушив тишину, окутавшую нас.

Сколько он ждал меня, я не знала – может, пару минут, а может, много часов. Только на поле уже не осталось никого живого, и лишь Старцы бродили среди мёртвых, собирая их души, да где-то за моей спиной подобную работу выполняли Черти. Я понимала, что должна отпустить Стража, однако по-прежнему сидела, обхватив его тело руками. Мне хотелось навсегда остаться рядом, замереть каменной статуей или присоединиться к нему на пути в бесконечность, но Старец не мог этого позволить…

Наконец, я наклонилась и поцеловала Давида в ледяные губы.

– Прощай… – прошептала я. – Моя душа с тобою всегда…

И ощутила, как внутри волной протеста всколыхнулось отчаяние. Оно ринулось наружу, подобно взбесившемуся огненному зверю, раздирая грудную клетку, разрывая лёгкие, испепеляя сознание и болезненно выжигая шрамы на сжавшемся сердце. Но внешне я осталась спокойна и лишь отрешённо наблюдала, как Елиазар медленно вскинул руки к небу, а затем безмолвно, одними губами что-то произнёс, обращаясь к Высшим Силам.

В то же мгновение Давид посерел. Его кожа ссохлась и обтянула кости, подобно старой бумаге, будто он умер не сегодня, а много дней назад. Будто кто-то незримый высосал из него последние капли жизни, за секунды превратив могучее, подтянутое тело в дряхлое и немощное, какое должно было быть у умершего собственной смертью старика. Чёрные глаза, пленившие мою душу и терзавшие память, провалились, оставив глазницы пустыми, нос впал, а губы поджались, оголив зубы и предав красивому лицу ехидное выражение. Оно превратилось в сморщенный череп, а сам Страж – в костлявую, наполовину истлевшую мумию.

Лишившись влаги, его тело стало почти невесомым. Я осознала, что держала в руках хрупкие останки, которые могли обратиться в прах от любого неловкого движения, дуновения ветра или колыхания душного воздуха, и замерла, стараясь не шевелиться и не дышать. Но, несмотря на все усилия, серая поверхность вдруг пошла трещинами. И Страж рассыпался пеплом. Лёгкие частицы, словно хлопья снега, взмыли ввысь и закружились в безмолвном танце, устремившись к беспокойному небу. Они скользили легко и плавно, не подчиняясь земному притяжению, растворяясь в клубах пара и исчезая, навеки покидая тёмный мир.

Я не знала, куда увлекал их незримый ветер, но это было прекрасно…

Глава 9. Конец

Душа во мне больше не жила.

Тысячелетиями привязанная к душе Стража, она ушла вместе с ним, оставив плотскую оболочку пустой и неприкаянной. Словно марионетка, кукла, лишённая содержимого, моё тело брело среди искалеченных трупов и высоких фигур Чертей и Старцев, забиравших своих мёртвых. Невидящим взглядом я провожала таявший в воздухе пепел и исчезавшую под чёрными вихрями кровь. Ужасные картины теперь не шокировали, недавно поражавшие сознание вещи – совершенно не волновали, как не волновали Битвы, Ангелы, Демоны, Свет, Тьма и другие миры. Зачем было пытаться их понять или осознать? Мне стало всё равно, кто теперь одержит победу. Я и в своей жизни больше не нуждалась, а во всех остальных и подавно…

Что же дальше?

Бороться?

Сражаться?

Пытаться выжить?

Зачем?..

Я не хотела видеть ни это небо, ни далёкую синеву неба земного. Просто не могла, поскольку знала – боль и страдания, которые испытывала сейчас, продлятся до конца моих дней. Никакие воспоминания их не утолят, никакие радости не затронут. Наше странное, угрюмое счастье превратится в постоянное напоминание о совершённых ошибках, недосягаемых возможностях и жутким кошмаром, разрывающим разум на части, будет преследовать меня.

Моё сердце замерло, оледенело, сбросив все надежды и мечты…

Моя душа рассыпалась прахом…

Мне не требовалось умирать физически, чтобы умереть окончательно. И лишь неведомая сила продолжала подталкивать вперёд, заставляя тело переставлять конечности, лёгкие набирать воздух, а кровь течь по венам. Сознание отключилось. Будто на автопилоте я размеренно покрывала шагами расстояние до далёких, тёплых огней и просто в один прекрасный момент поняла, что остановилась перед очередной палаткой, больше не в состоянии сдвинуться с места.

Перед нашей с Давидом палаткой.

Несколько секунд я отрешённо рассматривала обычную серую ткань, боясь сделать следующий шаг. Но потом всё же решилась, подошла ко входу и откинула полог…

Ничего не изменилось.

Внутреннее пространство наполнял всё тот же мягкий, золотистый свет, те же лежанки, застеленные тонкими одеялами, покрывали каменный пол, те же подставки для доспехов и кувшин с водой стояли в углу, и даже две стопки одежды по-прежнему аккуратно возвышались на постелях. Среди предметов, необходимых для жизни в тёмном мире, не появилось ничего нового и ничего необычного, однако всё это стало чужим. Теоретически я могла и перепутать, ведь все шатры походили друг на друга, как тысячи капель воды в море. Но я не перепутала – теперь здесь жили, вернее существовали другие люди, а наш с Давидом след исчез навсегда.

Словно в подтверждение моим безрадостным мыслям позади раздались низкие голоса. В лагере совсем не было тихо, его наполнял постоянный, оживлённый гул, будто от роя пчёл, но сознание почему-то выхватило именно их. Я обернулась и увидела двух мужчин, которые шли в мою сторону.

И замерла…

Ноги словно приросли к земле, сердце вздрогнуло и лихорадочно забилось, переполняемое сомнениями и радостью. Но также быстро успокоилось и затихло, спрятавшись обратно в свою клетку.

Не он…

Он просто не мог вернуться.

Высокий, темноволосый Воин, в котором на мгновение я увидела Давида, бесспорно напоминал Стража. Но лишь напоминал. Мужчина оказался азиатом. Его прямой и острый нос словно утопал между округлыми скулами, вытянутые в струну тонкие губы имели совершенно другую форму, а в широко расставленных, раскосых глазах почти не просматривались зрачки. Да и тело мужчины скорее принадлежало не могучему Воину, а гимнасту. Скрытые под доспехами широкие плечи несли на себе тяжесть гиперразвитых мышц, мешавших рукам свободно спускаться вдоль торса, а ноги, наоборот, были слишком худыми. Я разглядывала его, с каждой секундой находя всё больше различий со Стражем, умершим на моих глазах, и постепенно теряла интерес. Неожиданно пробудившиеся эмоции, потревожившие опустошённую душу, вспыхнули ярко, подобно взрыву фейерверка, но также быстро и погасли, оставив после себя лишь дым и призрачное эхо.

Второй мужчина, на которого я сначала не обратила внимания, был ниже ростом и имел шикарную шевелюру золотисто-рыжих волос, хотя их цвет слегка потускнел под слоем пыли. Его почти прозрачная кожа будто сияла изнутри и казалась единственным ярким пятном посреди поглотившего нас мрака. Интеллигентное лицо выдавало хорошее воспитание и образование, полученное в лучших школах и университетах, худощавое тело – отсутствие физических нагрузок, а тихий голос и скупые фразы – сдержанность и некоторую стеснительность. Когда они приблизились, я увидела, что и ресницы, и брови золотоволосого тоже сияли. И непроизвольно улыбнулась ему, словно солнцу, неожиданно вышедшему из-за облаков в непогожий день.

– Вам нужна помощь? – поинтересовался золотоволосый и привычным движением попытался поправить очки, которые здесь отсутствовали.

Лишь в этот момент я заметила, что мои руки тряслись, а вся палатка, полог которой я держала, буквально ходила ходуном. Ощутив ужасную неловкость, я быстро отпустила серую ткань и потупила взгляд.

– Простите… – замялась я. – Это ваша палатка?..

– Да. Что-то не так? – спросил азиат.

– Я… Наверное… Я перепутала, извините… – заикаясь, еле выдавила я.

И поспешила удалиться, не смея снова встретиться глазами с темноволосым Воином, поскольку, несмотря на очевидные различия, всё ещё видела в нём тень Давида. Правда, обойти двух здоровых мужчин оказалось не так просто, и, проходя мимо, я нечаянно задела его плечом. Звякнули латы, незамедлительно вызвав волну предательских мурашек. Наверное, этот звук никогда не сотрётся из памяти и бесконечно долго будет напоминать, через какой Ад нам со Стражем пришлось пройти, чтобы найти друг друга и тут же потерять…

– Помощь точно не нужна?.. – с искренним беспокойством спросил мужчина, изящным движением руки вдруг преградив мне дорогу.

– Нет!

Я отскочила как ошпаренная.

Я испугалась.

Я не представляла, какие эмоции могла испытать, стоило ему лишь прикоснуться ко мне. Но знала, что они заново вскроют едва затянувшиеся раны, горечью разогреют замёрзшее сердце и окончательно уничтожат измученный разум. Нет, я не хотела переживать подобное вновь! Моему сердцу было легче, когда оно не билось…

– Всё нормально! – почти крикнула я и поспешила прочь, едва сдерживая слёзы.

Неужели впредь в каждом мужчине с тёмными волосами я буду видеть Давида?

Неужели до конца дней я не смогу смотреть людям в глаза, боясь разрыдаться от воспоминаний?

Как это вынести?

И куда теперь идти? Наш крошечный, золотой мир исчез, растворился в небытии, а я неприкаянной тенью осталась бродить без пристанища для души и тела. Долго, безучастно и бесцельно я скиталась по лагерю, пока не начала узнавать места: встречались люди, которых я уже видела, палатки и костры располагались там, где я ожидала. А затем я заметила светловолосую женщину, которая, словно маленький мотылёк, порхала между огнями. Она присаживалась к раненым Воинам, тут же вскакивала и перелетала на другое место, пытаясь помочь всем вокруг, пожалеть, утешить, поговорить или просто принести еду.

Эмили…

Я вернулась в старый «Дом», но облегчения не ощутила. Так хотелось тишины, хотелось забиться в угол и спрятаться ото всех, как делала Мелания, но я не знала, позволят ли Высшие Силы остаться здесь или мне суждено было вечно бродить по кругам собственного Ада и нигде не находить себе места. Будто услышав мои мысли, женщина встрепенулась, подняла лицо и просияла нежной, взволнованной улыбкой, на которую была способна только она.

– Лиза, ты жива! – воскликнула Эмили. – Я так волновалась!

Она подбежала и обняла меня, прижавшись чистой одеждой к запачканным кровью доспехам. Но в ответ я смогла лишь коснуться её плеча – на большее меня просто не хватило.

– Жива… Жива, – вяло повторяла я, а сама не верила.

Не хотела верить.

И больше не сдерживаясь, я разревелась в голос, позволив раздиравшей изнутри боли выплеснуться на её хрупкие, но такие сильные плечи. Я знала, что могла ей открыться, что Эмили всё поймёт, примет и не осудит за слабость.

– Ну, не плачь, – она похлопала меня по спине, словно маленького ребёнка, хотя я была выше на целую голову, а потом отстранилась и вытерла ладонями мои слёзы. – Всё закончилось, ты…

– Снова с вами, – сдавленным голосом подсказала я. – А его нет… Давид мёртв…

– Тише, девочка….

– Что мне теперь делать? – спросила я, не в силах остановиться.

– Жить, дорогая, – ласково ответила она. – Просто жить.

– Но я не хочу… – я безвольно опустилась на землю, сложив израненные руки на колени. – Я не смогу…

– Ты всё сможешь…

Эмили присела рядом. Осторожно погладила меня по растрёпанным, слипшимся волосам и заглянула в зарёванное лицо, чуть повернув его к себе за подбородок. И от её взгляда по телу разлилось приятное тепло, остановившее бурный поток.

– Ты должна быть сильной, – чётко, но мягко произнесла женщина. – Ты должна бороться за свою жизнь и выжить. Ради него. И ради того, кто остался у тебя на земле. Кто-то ведь остался? Я уверена – Страж бы этого хотел… Не сдавайся, слышишь меня?

Я вяло кивнула. Всхлипнула. А потом закивала отчаяннее:

– Я… Слышу. Я понимаю…

– Пообещай, что не станешь делать глупостей, иначе попадешь туда, где гораздо хуже…

На секунду глаза Эмили потемнели, а меж бровей пролегла скорбная морщинка, которую я не замечала раньше. Она знала, о чём говорила, поскольку в её жизни произошло что-то подобное. «Она мне словно дочь, которой никогда уже не будет…» – всплыл в памяти обрывок разговора, но женщина быстро спрятала горькие воспоминания на те уровни сознания, до которых я не смогла бы добраться, даже если бы захотела. Я вовсе не хотела, просто получилось как-то само собой. И потому я поспешила оставить разум Эмили в покое. Больше не ощущая моего присутствия, она едва встряхнула головой, словно скидывая мрачные мысли. И внешне тут же стала прежней: светлой, доброй, утешающей Эмили, рядом с которой было так уютно и легко.

– Обещаю, – грустно вздохнула я, понимая, что это было уже второе подобное обещание.

– Хорошо… Боже, твои руки! – воскликнула женщина, наконец, заметив изрезанные ладони. – Ну, ничего, мы всё исправим. Пойдём.

Она помогла мне подняться, довела до палатки и откинула полог. Но я остановилась возле входа, обнаружив внутри только две постели, на одной из которых лежала стопка приготовленной для меня одежды.

– Мелании с нами не будет… – заметив моё замешательство, тихо пояснила Эмили.

– Да… Знаю… – я потупила взор, вспоминая бешеный огонь в таких юных, но таких сердитых глазах девочки. –Тьма, наконец, приняла её…

Мелания ушла, запутавшись в поглотивших душу эмоциях, и в том была моя вина. Но если это было так легко, то почему я всё ещё находилась здесь? Я столько раз злилась на Свет, ненавидела родных и готова была поддаться искушениям, однако по-прежнему сражалась на стороне светлых. Почему? Где проходила грань, отделявшая Тьму от Света, переступив которую мы присоединялись к тёмному или к светлому Войску, отрекаясь от прежних убеждений?..

– Я оставлю бинты, – прервала Эмили вихрь моих едва оживших мыслей. – Можешь спокойно умыться и перевязать раны. Тебя никто не побеспокоит…

Она слегка тронула меня за предплечье, сочувственно улыбнулась и вышла из палатки. На едва оттаявшей душе тут же снова стало пусто и тоскливо. Каждый раз, когда кто-то уходил из моей жизни, то словно забирал с собой её часть: мама, отец, Давид, Иван и даже Мелания… Пока её просто не осталось. Бездонная пропасть, мгновение назад наполняемая светом и добротой Эмили, моментально превратилась в вакуум, всосавший в себя всё, даже слёзы, с бешеной скоростью теперь пожиравший меня изнутри. И я не знала, что могло бы его остановить.

Наверное, ничто и никогда…

Задохнувшись от вдруг сдавившего грудь металла, я принялась буквально срывать с себя доспехи и грубо швырять их на землю возле подставки. А потом невольно замерла и несмело провела пальцем по причудливому узору, забитому грязью и спёкшейся кровью. Лишь сейчас я осознала его значение. В изгибах линий, в переплетениях завитков присутствовало что-то чарующее и магическое. Они, словно сплетения нитей Судьбы, то появлялись, то исчезали, то завязывались в тугие узлы, то разбегались в разные стороны, не соприкасаясь больше никогда.

Совсем как наши жизни…

Почему всё в них было так запутанно и сложно? Разве нельзя было иначе?..

А как иначе?

Подобно прямым параллелям, существовать рядом, но отдельно, никогда не соприкоснуться и даже не сблизиться? Нет, лучше уж на мгновение, но пересечься среди пространств и времён, ощутить высшее, абсолютное счастье и хоть немного побыть вместе. А потом вечно вспоминать о нём…

О нём…

Я зажмурилась, ощутив привкус вновь подступившей тоски. Казалось, что Давид был где-то рядом. Что вот-вот он мог откинуть полог и войти в палатку, обнять, крепко прижать к себе и больше никогда не выпускать из своих объятий…

Однако минуты шли, но ничего не происходило. Я всё так же в одиночестве стояла посреди опустевшего шатра, а рядом находились лишь бездушные предметы, не имевшие к нему никакого отношения. Тяжело вздохнув, я подошла к сосуду и принялась отчаянно смывать с себя кровь и пот, почти до мяса раздирая кожу ногтями в попытке избавиться не только от грязи, но и от гнетущих воспоминаний.

Не помогло.

Вымывшись, переодевшись и замотав ладони, я села на постель, обвила колени руками и уткнулась в них носом, как это делала Мелания. Наверное, целую вечность я не слышала ничего, кроме металлического запаха крови, пропитавшего всё вокруг, но сейчас снова заметила, что ткань источала едва ощутимый аромат чистоты, будто её постирали с кондиционером. Хотя и кондиционера, и порошка, и мыла здесь, конечно же, не существовало. Напичканные ароматизаторами, земные продукты бытовой химии воздействовали на рецепторы и создавали импульсы, которые мозг расценивал как приятные запахи, но таковыми вовсе не являлись. Они были едкими, искусственными и даже ядовитыми. А этот запах был настоящим. Он дурманил разум, унося куда-то далеко-далеко, в нём слышались ноты ранних цветов, утренней прохлады и свежего бриза…

Поддавшись его зову, я поплыла в пространстве и увидела огромный луг. Мягкий, зелёный ковёр сочных трав едва заметно шелестел и колыхался, послушно склоняясь под незримыми течениями воздуха. Чуть выше, над его поверхностью шёлковой вуалью стелился туман, вот-вот готовый растаять с первыми лучами солнца. А лёгкие, сиреневые сумерки, ещё не превратившиеся в розовый рассвет, добавляли живописной картине мистические штрихи. Захотелось раскинуть руки и побежать к горизонту, собирая в ладони смешанную с росою пыльцу…

– Поешь.

– А?..

От неожиданного появления Эмили я вздрогнула всем своим измученным телом. Наверное, я задремала…

– Тебе надо восстановить силы, – мягко повторила женщина и поставила рядом со мной миску серого варева. – Поешь.

В ответ я лишь скривилась.

– Надо. Сколько дней ты уже не ела? – спросила она, слегка нахмурившись.

– Не помню, – протянула я, действительно позабыв, когда в последний раз закидывала в себя эту дрянь.

Кажется, пару ложек я съела перед тем, как отправиться на Врата Тьмы…

Заметив смену эмоций на моём лице, которое из капризного стало абсолютно несчастным, Эмили присела рядом и снова погладила меня по голове.

– Я знаю, что тебе больно, – мягко начала она. – Знаю, что тяжело… Но нужно жить, а для этого нужно питаться. Даже здесь. Твой организм не требует пищи, но это не значит, что он в ней не нуждается. Он уже перерабатывает сам себя, ты просто не видишь, насколько сильно похудела. Такими темпами ты долго не протянешь…

– И пусть, – фыркнула я.

– Осталось четыре Битвы, – продолжила Эмили, пропустив мою фразу. – Всего четыре, а потом нас отпустят. Но ты не сможешь сражаться, если у тебя не останется сил…

– Ладно, – быстро и немного раздражённо сдалась я, останавливая проповеди о пользе бесполезного питания. – Я поем… Только позже…

Я не хотела дальше слушать её увещевания и не хотела ещё больше нагружать проблемами. Просто не могла допустить, чтобы всё своё время Эмили потратила на меня. Здесь и так хватало горя, а она была всего лишь женщиной – очень доброй и славной, но не всесильной. В конце концов даже у неё мог закончиться запас сочувствия, и она бы сломалась, как ломались мы, только её некому будет выводить из такого состояния.

– Если что-нибудь понадобится – зови. Я буду недалеко, – удовлетворённо кивнула Эмили, сделав вид, что не почувствовала моего вранья, и направилась к выходу из палатки.

Но внезапно остановилась.

– Елизавета…

– Да?..

– Сегодня не ходи никуда. Снаружи опасно, ты же знаешь, – произнесла она и вышла.

Я проводила женщину хмурым взглядом.

Фраза Эмили прозвучала странно, но более странным являлось неподдельное беспокойство, промелькнувшее в ангельских глазах. С чего она решила, что я собиралась куда-то идти? У меня не осталось ни сил, ни воли, ни желания выходить под беспокойное небо. А единственное, чего я хотела – спрятаться ото всех, чтобы меня никто не увидел, не нашёл и не потревожил. Словно в подтверждение моим мыслям, снаружи раздался угрожающий раскат грома. Я сжалась на постели, подтянув колени поближе к груди, но вовсе не из-за страха – слишком привычным стал этот, когда-то пугавший меня звук. Потом покосилась на еду, оставленную Эмили, и небрежно оттолкнула миску подальше от себя. Жижа неприятно хлюпнула, перелилась через край и растеклась по каменному полу серой кляксой. Меня тут же замутило. Пытаясь справиться с внезапной слабостью, я легла, свернулась калачиком и обняла себя руками.