Я чуть не расплакалась, подумав, что всё произошедшее являлось лишь несбыточным сном. Что это моё воображение разыгралось не на шутку, выудив на поверхность потаённые желания и страхи и на несколько часов превратив их в реальность для затуманенного сновидением разума. Однако уже в следующую секунду поняла, что над головой у меня находился каменный свод, а не матерчатый потолок шатра, и что я лежала, укутанная в серое одеяло, а под ним…

Я откинула край и снова обнаружила себя голой.

Нет, не приснилось…

Мы действительно были близки. От осознания этого факта я испытала странную смесь эмоций: я смутилась и покраснела, хотя вчера первая поцеловала Давида, взволновалась и обеспокоилась, ведь он стал мне ещё дороже, обрадовалась и затрепетала, поскольку теперь мы являлись парой во всех смыслах. Вот только радость омрачало воспоминание о давно минувшем разговоре с Иваном, которое оставило после себя тянущее и тревожное ощущение. Почему разум породил это сновидение именно сейчас? С момента нашего расставания прошла целая вечность. Но, видимо, моя совесть не могла найти успокоения и вновь и вновь возвращала мысли к совершённому, заставляя размышлять, правильно ли я тогда поступила. Что бы произошло, если бы я не прислушалась к маме, к Елиазару и осталась с Иваном? Если бы мы пришли в этот мир, как пара, а потом я встретила Давида, а он – Веронику… Возможно, то же, что и сейчас, только горечь расставания нам пришлось бы пережить под тёмным небом. Так стоило ли терзаться? Наш разрыв являлся неизбежностью, и я ни секунды не жалела, что Судьба свела меня со Стражем.

Которого, кстати, опять не оказалось рядом.

Наверное, Давид перенёс меня в альков, а сам остался сторожить Врата Тьмы.

Вздохнув от досады, я огляделась в поисках одежды. И обнаружила её аккуратно сложенную стопкой возле постели. Естественно, чистую и свежую. Я могла поклясться, что её не только выстирали, но и отутюжили, хотя утюгов в этом мире, конечно же, не существовало. А чуть поодаль лежали мои латы, мой меч и стоял неизменный металлический сосуд. Быстро вскочив на ноги, я натянула рубашку, плеснула в лицо немного воды и вышла из-под каменного свода.

Как я и ожидала, Давид сидел возле костра, задумчиво помешивая содержимое появившегося из ниоткуда небольшого котелка. Все вещи на смотровой башне были рассчитаны на одного человека – на Стража, который охранял границу и бил в колокол при приближении Тьмы. Но сейчас, демонстрируя свою осведомлённость, Высшие Силы создали вещи и для меня: одежду, посуду и порцию пресловутого варева.

Подойдя чуть ближе, я поняла, что Давид меня не заметил, погрузившись в тяжёлые и мрачные мысли. Устремлённый вдаль невидящий взгляд, нахмуренные брови и глубокая борозда на переносице говорили о том, что внутри Стража шла борьба: решительность боролась со слабостью, необходимость с желаниями, а любовь с долгом. И ещё его одолевала ненависть к тому, что вызвало подобные думы.

Что же произошло, пока я мирно спала и смотрела сон про оставленную далеко позади жизнь?

Проследив за его взглядом, я не увидела ничего необычного. Только промежуток в каменном ограждении, где начинался спуск с вершины, и зияющую пропасть за ним. Но вскоре почувствовала, а вернее осознала – чей-то неуловимый призрак ещё витал над ровной площадкой, ещё сидел возле огня бок о бок со Стражем, разговаривал с ним, а потом покинул это место, спустившись по гигантским ступеням. Являлся ли незримый посетитель Старцем, Чёртом или Духом – я не могла сказать точно, но кожей ощущала его эфемерный след, не успевший растаять во времени. Должно быть, разговор с Иваном мне вовсе не приснился. Я на самом деле слышала голоса, а моё сонное сознание превратило подслушанные обрывки фраз в пережитую когда-то ситуацию. И следуя за зовом пробудившейся паранойи, с каждой секундой я становилась всё увереннее в своих подозрениях.

– Кто здесь был? – наконец, спросила я, вглядываясь в опустевшие каменные ворота.

– Иона? – встрепенулся Давид. – Я тебя не заметил…

– Я это поняла, – протянула я, а потом перевела взгляд на Стража…

И обнаружила его совершенно иным: задумчивость сошла с красивого лица, тяжесть во взгляде пропала, словно её никогда и не было, а глубокие морщины, только что пересекавшие лоб, разгладились. Однако они оставили после себя предательские следы – едва заметные красные полосы. Давид по-прежнему оставался суровым и серьёзным, но больше ничего в его облике не выдавало мрачных раздумий.

– Так кто здесь был? – повторила я вопрос.

– Ты о чём? Здесь только мы с тобой…

Он встал и двинулся навстречу, разводя руки для объятий.

– Но, я же чувствую… – возразила я, сделав шаг назад.

Я настороженно рассматривала лицо Стража, понимая, что он пытался что-то скрыть. Однако от его такого честного и такого невинного взгляда в душу прокрались сомнения. Возможно, у меня, как всегда, разыгралось воображение, и я напридумывала то, чего на самом деле не было… Но в этот момент почему-то вспомнила схватку с Иблисом и то, как Бес незаметно захватывал сознание, навязывая нужные эмоции при зрительном контакте. Я поспешила отвести глаза в сторону, и сомнения тут же рассыпались тысячей осколков.

Давид мною манипулировал!

Я не могла поверить, что Страж был на такое способен, но очень надеялась, что у него для этого имелись серьёзные причины. О предательстве я даже не задумывалась – в чёрном мире просто не существовало предателей. Мы принадлежали либо тёмным, либо светлым, находились либо на одной стороне, либо на другой, и третьего было не дано. А потому желание Давида убедить меня в несостоятельности моих подозрений, имело иной характер.

Только вот какой?..

– Не делай этого! – предупредила я ледяным голосом. – Не смей!

– Прости, – искренне попросил он, остановившись в шаге от меня. – Я хотел тебя успокоить…

– Я спокойна!

– Но тебя что-то встревожило.

– Я слышала голоса. И чувствую чьё-то присутствие.

– Здесь никого не было, – доверительно повторил Страж и прижал меня к себе, как маленького, испуганного ребёнка. – Наверное, тебе приснилось.

На душе стало немного легче, хотя не желавшее успокаиваться сознание продолжало терзаться сомнениями и подозрениями. Оно упорно твердило, что Давид скрывал что-то важное. Однако пытать его я больше не стала и нехотя напомнила себе, что на земле мне светила психушка…

– Точно? – всё ещё недоверчиво, но с огромным желанием сдаться, переспросила я.

– Точно, – подтвердил он. – Мы совершенно одни, пока не придёт смена.

Я кивнула.

А затем резко обернулась и посмотрела на второй пик, где шелохнулась тень тёмного Стража. И с шумом выпустила из лёгких весь воздух, ощутив, как стыд адским пламенем поджёг мои щёки. Вчера, в охватившем нас вихре эмоций я перестала обращать внимание на творившееся вокруг, считая, что единственным свидетелем произошедшего было пламя крошечного костра. Однако тёмный на другой башне буквально сверлил нас взглядом, и я поняла – он обо всём знал.

– Это ужасно! – прошептала я, прижавшись спиной к Давиду. – Он нас видел!

– Забудь, – спокойно отозвался Страж. – Он не опасен. В данный момент точно.

Я промолчала, но не смогла оторвать взгляда от фигуры, облокотившейся на каменную изгородь. Давид поцеловал меня в макушку и крепче сжал в объятиях, словно стараясь защитить от всего тёмного мира и моих личных страхов. Но потом неожиданно отстранился.

– Подожди. Мне нужно кое-что сделать.

– Сейчас? – я недоумённо обернулась, вновь почувствовав себя беззащитной.

– Сейчас. Я и так увиливал от работы почти всю ночь, – усмехнулся он и направился к треноге.

Будто копируя его движения, Страж на другой башне тоже подошёл к треноге, поднял металлический молот и замахнулся, как замахнулся Давид в нескольких метрах от меня. Одновременно они ударили с силой, граничившей со сверхъестественной и недоступной простым людям. Я зажмурилась и зажала уши ладонями, представляя, каким оглушительным окажется звон в непосредственной близости от его источников, если даже там, далеко внизу, он пробирал до костей.

Но звука не последовало.

Я ощутила лишь вибрацию, которая распространилась от треноги вверх к кривому пику и спустилась вниз к подножию скалы. Никак не ожидая, что мои ладони обладали стопроцентной звукоизоляцией, я отпустила руки, но так ничего и не услышала – только колокол едва заметно дрожал и покачивался на хрупкой основе. Всё ещё не доверяя слуху, а вернее его отсутствию, я быстро подошла к краю площадки, перегнулась через ограду и уловила далеко внизу отголоски того звона, который привыкла слышать и которого привыкла бояться. Вернувшись в вертикальное положение, перевела изумлённый взгляд на Стража, аккуратно прислонившего молот к треноге, не в пример Парвати, небрежно бросившей его на землю в свою смену.

– Удивлена? – спросил Давид.

– Да. Но начинаю привыкать, – откровенно призналась я. – Что теперь?

– Теперь нужно дождаться смены. Сегодня Узоме повезло пропустить Битву.

– Жалко, что не нам…

– Нет! – уверенно ответил Страж. – Тебе всё равно пришлось бы спуститься. А мне пришлось бы остаться здесь и наблюдать, как вы умираете… Как, возможно, умираешь и ты… Так что мне не жаль! – он сделал паузу, успокаивая своё раздражение, а затем добавил: – Кстати, Узома менее приветлив, чем Парвати, но ты не обращай на него внимания. В душе он не такой грубый, каким хочет казаться.

– Что ж, мне с ним детей не крестить, – пожала я плечами.

– И то верно, – усмехнулся Давид, опустившись на камень возле костра и жестом подзывая к себе. – Есть хочешь?

– Нет уж, спасибо, – замотала я головой, с отвращением покосившись на серую жижу, но всё-таки присела рядом.

– А я за тридцать лет привык…

– А я за девять дней как-то не очень, – нервно усмехнулась я, но блаженно осознала, что прошло уже больше половины…

Я положила голову на плечо Стража и некоторое время просто наблюдала, как он задумчиво ковырялся ложкой в своей миске. Однако вскоре это однообразное и бестолковое занятие мне надоело, и я перевела взгляд на беспокойную пелену туч. Они висели совсем низко, тяжёлыми ватными краями цепляясь за согнутые пики. И казалось, забравшись на одну из вершин и протянув руку, можно было дотронуться до них…

– Я так соскучилась по синему небу, – поделилась я печальными мыслями. – Сможем ли мы вернуться?..

– Мы будем стараться, – глухо отозвался Давид, хотя прекрасно понимал, что для него это было менее вероятно, чем для меня.

– А потом? Если мы вернёмся, что будет потом? Вдруг мы всё забудем?..

– Я обязательно запомню и буду искать тебя хоть всю оставшуюся жизнь, – уверенно ответил он, отставив миску в сторону и приобняв меня за плечи. – А когда найду, сделаю предложение.

– Что?!

Я отстранилась и удивлённо на него посмотрела.

Сердце затрепетало от радости, однако разум требовал проявить осторожность. Мы оба прекрасно понимали, что в нашем положении проблематично было о чём-либо мечтать. Впереди ожидало ещё пять Битв и полная неизвестность. И никто не мог сказать точно, чем всё это закончится. Однако Страж произнёс фразу, которую мечтала бы услышать половина женщин всего мира. И половина из этой половины с радостью согласилась бы, а я почему-то сомневалась. Я знала, что наши чувства друг к другу были сильнее, чем земная привязанность, ведь сами Высшие Силы создали нас друг для друга. Но думать о замужестве сейчас казалось мне кощунством. Невозможно было строить планы на будущее, которого могло не случиться и которым мы не способны были управлять. Я остерегалась, как бы такая дерзость окончательно не разозлила Высшие Силы…

– Ты слышала, – улыбнулся Страж, не позволив мне отодвинуться слишком далеко. – Конечно, это звучит банально, но я хочу, чтобы ты стала моей женой. К сожалению, в этом мире я ничего не могу тебе предложить, но там…

– Подожди! – задохнулась я. – Ты ведь женат!

– Это не проблема – я разведусь. Ты знаешь, что жену я не люблю уже тридцать лет.

– Но она тебя любит! – воскликнула я, окончательно освободившись от его тяжёлых объятий. – Для неё прошло не так много времени! Она ждёт твоего возвращения, а ты…

– Изменяю ей, – ледяным голосом закончил Давид мою фразу. – Я ждал тебя тридцать лет, а любил всю жизнь! Много жизней! Думаешь, это можно назвать изменой?

– Дело не только в этом! У тебя ещё есть дочь. Хочешь, чтобы она росла без отца?..

– Ей шестнадцать, она поймёт.

– Как раз сейчас ей будет сложно что-либо понять! Да и я тебе в дочери гожусь.

– Возраст – это лишь цифра, – помрачнев, ответил Страж. – Просто скажи, что ты не хочешь.

– Хочу! Не представляешь, насколько сильно хочу! Но здесь мы можем быть вместе, не задумываясь ни о чём, а потом всё будет иначе! Если будет это потом…

– Эй, – Страж лёгким движением развернул моё лицо к себе и, успокаивая, чётко произнёс: – Мы переживём все Битвы, слышишь? Мы дождёмся финала, каким бы он ни оказался. Мы вернёмся в нормальный мир и проживём там долгую-долгую, счастливую жизнь. При таком раскладе ты бы стала моей женой?

– Не знаю! Дэвид, я не знаю!

– Почему ты сомневаешься? – продолжал настаивать он.

– Я боюсь своим ответом всё испортить…

– Поверь, ты ничего не испортишь, – неожиданно устало отозвался Страж, и я вновь увидела в его глазах печаль, от которой защемило сердце и которая уничтожила все сомнения.

– Да, – нервно закивала я, отбросив противоречивые чувства. – Я бы хотела стать твоей женой. Там.

– Спасибо… – Давид с облегчением выдохнул, будто от моего ответа зависела его жизнь, и прислонился лбом к моей голове. – Не представляешь, как это важно для меня…

Но в этот радостный момент мне почему-то стало совсем нерадостно. Внутри что-то болезненно сжалось, словно я вот-вот могла его потерять, словно мы виделись последние секунды. Однако Давид не исчезал, а продолжал сидеть рядом, аккуратно касаясь рукой моей щеки. И я начала верить, что небесную кару придумало лишь моё воображение и что мы могли позволить себе мечтать…

– Какого Чёрта?! – раздался неожиданно громкий голос за нашими спинами.

Мы оба вздрогнули и резко обернулись, только я удивлённо, а Давид – испытывая явное раздражение.

Возле прохода в каменной ограде стоял рослый мужчина – африканец, – цветом кожи практически сливавшийся с чёрными сумерками. На его вытянутом лице застыло выражение крайнего недовольства, которое он даже не пытался скрыть, а глубоко посаженные чёрные глаза гневно сверкали исподлобья.

– Твою мать! Ты чем тут занимаешься?! – африканец красноречиво сплюнул на землю, уперев в бока огромные ручищи.

– И я рад тебя видеть, – будничным тоном отозвался Давид. – Лиза, это Узома, мой сменщик.

Страж не закончил стандартную фразу, понимая, что представлять меня недовольному гиганту было бесполезно. И я тоже это понимала. Я напряжённо кивнула Узоме, но осталась проигнорированной – мужчина даже не посмотрел в мою сторону и, нахмурившись, продолжил буравить Давида глазами.

– Ты что, пришёл сюда свидания устраивать? – прорычал африканец.

– Лиза, иди собирайся, – спокойно обратился ко мне Давид. – А я поговорю с Узомой.

Я послушно юркнула за скалистый выступ, где остались лежать мои вещи, и принялась поспешно одеваться. Хотелось провалиться сквозь землю от стыда и смущения, хотя, вроде, мы все были взрослыми людьми и все всё прекрасно понимали. Однако, несмотря на это, я чувствовала себя просто ужасно, словно школьница, застигнутая в комнате у парня, или…

Нет, так думать о себе я не хотела.

И знала, что Узома так тоже не считал.

– Ты что творишь? Ты же в Дозоре! – услышала я голос мужчины, доносившийся с другого конца площадки.

Только теперь он звучал спокойнее и тише. Узома уже не нападал, а будто пытался образумить несмышлёного напарника.

– Ей не запрещено здесь находиться, – парировал Страж.

– Да понятно, что не запрещено! – судя по паузе, африканец снова сплюнул. – Хоть весь лагерь приведи, это твоё дело! Но ты даже моё появление не заметил!

– Ты мне не враг.

– А если бы был? Нет, я, конечно, понимаю – она твоя половина и всё такое… Но она тебя погубит!

– Заткнись! – отрезал Давид.

Однако его голос дрогнул.

Вздрогнула и я, ведь один раз это уже произошло. Кто знает, может тогда Узома тоже предупреждал Давида о причине его смерти – обо мне. Но Страж не прислушался к голосу чужого разума…

– Запомни мои слова! – проворчал Узома.

И я поняла, что пора было уходить.

Собрав в кулак всю имевшуюся волю и смелость, я вышла из-за пика и наткнулась на недобрый взгляд африканца.

– Пойдём, у нас мало времени, – не позволяя обстановке ещё более накалиться, Давид потянул меня к разрыву в каменной ограде.

Но, подойдя к самому краю и уже ступив одной ногой с утёса, я не выдержала и обернулась.

Африканец грозно стоял возле костра, сцепив могучие руки на широкой груди и провожая нас укоризненным взглядом. Его вид явно демонстрировал, насколько мужчина был недоволен случившимся. Только в глазах я не заметила злобы или презрения – в них светилась лишь тревога. Вся его напускная грубость являлась маской, бронёй, за которой Узома прятал ранимую душу, чтобы никто и никогда не догадался о её существовании, поскольку суровый и сильный Воин просто не мог позволить себе проявлять эмоции.

Поддавшись внезапному порыву, я несмело улыбнулась, словно бы извиняясь, что раскрыла его секрет. И неожиданно этот страшный и сердитый гигант улыбнулся мне в ответ.

– Действительно, он менее приветлив, – заметила я, когда мы отошли достаточно далеко.

– Узома суровый парень, – согласился Давид, сосредоточенный на спуске. – Но добрый. Просто ему так легче скрываться от реальности.

– Он боится показаться слабым, – констатировала я факт.

И, как назло, в этот самый момент зацепилась ногой за острый выступ. Но Давид снова предвидел моё падение и вовремя подставил руки, не позволив свалиться в пропасть. Я благодарно упала в его надёжные объятия и на несколько секунд позволила себе к нему прижаться.

– Все мы хотим казаться сильнее, чем есть на самом деле… – усмехнулся Страж.

Странным образом обратная дорога заняла меньше времени, и вскоре мрак расступился, выпустив из себя в первый светлый круг. Лагерь встретил нас гулким оживлением и тёплыми красками костров, казавшимися нестерпимо яркими после непроглядной темноты на вершине. В воздухе уже висело тяжёлое напряжение, перемешанное со звоном металла и доносившимися со всех сторон тихими ругательствами – люди устали, и некоторые высказывали своё недовольство старым, проверенным способом. Мы проследовали через толпу, большая часть которой уже облачилась в пресловутые доспехи, и подошли к нашей палатке.

Но неожиданно я остановилась у входа как вкопанная.

Пространство было незнакомым, будто я отсутствовала несколько месяцев, а не несколько часов. Немногочисленные вещи лежали не на своих местах, хотя за эту ночь не сдвинулись ни на миллиметр. Матерчатый свод давил, словно сообщая – нам будет тесно здесь вдвоём. Однако, обогнув меня, Давид по-хозяйски прошёл внутрь и принялся разбирать доспехи на подставке, ничего не замечая или претворяясь, что не замечает. Я тоже сделала несмелый шаг, пытаясь отогнать преследовавшие с утра подозрения. Только они никак не хотели оставлять меня в покое.

За время сборов Страж не проронил ни слова, раздумывая о чём-то своём с серьёзным и неизменно угрюмым видом. Я понимала, что расспрашивать его было бесполезно – Давид ничего не расскажет или снова начнёт всё отрицать. Поэтому лишь незаметно наблюдала, пытаясь украдкой заглянуть в его мысли.

Что же изменилось?

Мы и прежде молчали, помогая друг другу надевать доспехи и погружаясь каждый в свои мрачные думы. Но интуиция подсказывала, что его нынешнее состояние было как-то связано с неизвестным утренним гостем.

Что этот кто-то или что-то сказал Давиду?

И почему он не хотел делиться со мной удручающей его информацией?..

Неожиданно Страж сгрёб меня в охапку и крепко поцеловал, как целовал вчера ночью возле танцующего костра. Как целовал, если бы мы виделись в последний раз. Я замерла, снова ощутив жар, моментально охвативший всё тело, но упёрлась руками в его грудь и со вздохом отстранилась.

– Что происходит? – спросила я, вглядываясь в лицо Давида.

– Просто теперь я люблю тебя ещё больше, – предложил он оправдание, которое согрело мою душу.

– Я не хочу стать причиной твоей смерти, – серьёзно произнесла я, понимая, что правдивого ответа от него добиваться было бесполезно. – Поэтому сегодня постарайся любить меня поменьше.

– Слышала Узому? – впился он взглядом.

– Конечно, слышала, – грустно отозвалась я. – И видела. И помню.

– Не станешь, – отрезал Страж.

А затем резко развернулся и вышел из палатки, увлекая меня за собой.

Я почти бежала следом, то разглядывая его спину, то оборачиваясь на находившихся рядом Воинов. И он, и остальные с каждым шагом становились всё мрачнее, но я знала, что плохое настроение Давида с приближением Битвы никак не было связано. Странное, скребущее чувство внутри всё разрасталось, но это не был страх его потерять. На моих глазах Страж прошёл шесть Битв и две без меня, доказав, что он был слишком сильным соперником, чтобы легко отдать свою жизнь. Вот только слова Узомы снова и снова звучали в голове, прокручиваясь, как заевшая пластинка, и заставляя размышлять на неприятную тему. Я могла стать причиной его смерти – я это знала. Однако после вчерашней Битвы казалось маловероятным, что Давида убьют при попытке мне помочь, ведь помощь мне больше не требовалась. И такой же маловероятной казалась его смерть от руки Ивана. Мы оба стали вдвое сильнее и теперь у нас просто не осталось равных врагов среди смертных. А тем более среди неопытных смертных.

Но если что-то пойдёт не так?

Если что-то или кто-то разъединит нас?

Может, это и имел в виду темнокожий Страж?..

Я взглянула на Давида, стоявшего справа от меня. Его взгляд был устремлён вдаль – к двум чёрным, скрюченным пикам, откуда каждый день приходила Тьма, и где совсем недавно закончились самые счастливые минуты в моей жизни. Отчаянно, пока ещё оставалось время, я пыталась разгадать, что же скрывалось в душе Стража, но у меня по-прежнему ничего не получалось. Давид будто закрыл свой разум, не позволяя проникнуть в него даже на том дилетантском уровне, на котором я могла. И от того мои страх и любопытство распалялись ещё сильнее.

А также обида.

Я думала, что между нами не будет ни тайн, ни недомолвок. Я доверяла Стражу безгранично, а вот он…

Но долго обижаться мне не пришлось.

Девятая Битва накрыла нас вместе со звоном колокола, который уничтожил все посторонние мысли и переживания. В голове остался только чёткий алгоритм действий, заложенный Высшими Силами за тысячи лет не прекращавшихся сражений: увернуться от удара, размахнуться, нанести удар; отбить чужое оружие, сделать выпад, проткнуть своим оружием врага. В различных вариациях и с различными противниками, но мы повторяли одни и те же движения снова и снова. Вновь работая в четыре руки, высматривая опасность в четыре глаза, обрабатывая информацию двумя головами и двигаясь двумя телами в отработанном до мелочей смертельном танце. Однако, стоило мне вновь ощутить уверенность, что мы могли бы пройти все испытания до конца, как хрупкая связь между нами неожиданно оборвалась…

Бесплотные нити натянулись и лопнули. Я перестала слышать биение второго сердца, ощущать импульсы, которые его мозг отправлял к мышцам и благодаря которым наперёд знала, что сейчас сделает Страж. От меня словно оторвали кусок плоти, и на его месте появилась зияющая рана.

Испугавшись, что Давида убили, я обернулась. Но он оказался рядом. Дрался, будто разъярённый лев, ничуть не сбавляя темпа и полностью погрузившись в сражение. Просто на этот раз он спрятал от меня не только свои мысли, но и своё тело.

С секунду я наблюдала за Стражем, позабыв об окружавших нас сотнях тёмных, но он заметил, что я бездействую, и зло воскликнул:

– Иона, сражайся!

И, широко размахнувшись, рассёк воздух над моей головой.

От неожиданности я присела, подумав, что Давид хотел меня убить. Но его меч прошёл сквозь чужую плоть, и сверху хлынул фонтан крови. Шлем тёмного полетел в сторону и с глухим звоном приземлился в нескольких метрах от нас.

– Да что с тобой?! – воскликнул Страж, вернув меня к действительности.

Пришлось переключить внимание обратно. Однако сражаться без прикрытия за спиной оказалось намного сложнее. Я словно перенеслась в первые Битвы, когда делала это неуклюже и неумело, ещё не получив необходимого опыта. Несколько раз я оборачивалась, проверяя, жив ли Давид, но он, как ни в чём не бывало, мастерски орудовал мечом, не обращая внимания на образовавшуюся между нашими сознаниями пропасть. И всё дальше уходил от меня, так что, в очередной раз обернувшись, я едва смогла различить его фигуру среди мелькавших доспехов, щитов и мечей.

Теперь Страж завладел всеми моими мыслями. Я испытала недоумение – почему он меня бросил, если сам просил не отходить от него ни на шаг? И выполняя данное обещание, попыталась сократить расстояние между нами, прорубая себе дорогу среди скопления Воинов. Но они, подобно приливным волнам, накатывали снова и снова, будто специально оттесняя назад, так что за несколько долгих минут я продвинулась не больше, чем на пару метров…

А потом застыла на месте.

Замер весь мир и все вокруг: и люди, и Духи, и Бесы. Их движения замедлились, а крики стали глухими и неразборчивыми, пробиваясь к затуманенному сознанию сквозь вязкую, тугую пелену. То, что происходило на моих глазах, уже не являлось далёким сном, подобно наваждению преследовавшим меня столько времени подряд. Всё повторялось в более извращённой, более жестокой и непостижимой форме, которую мой мозг отчаянно пытался отрицать.

Давида настиг удар.

Опять.

Снова.

В который раз.

Как в сотнях кошмаров, как во всех жизнях многие тысячелетия подряд, его настиг удар.

Будто в замедленной съёмке, тёмный Воин по самую рукоять вонзил в него меч, насквозь проткнув и тело, и доспех. Только сейчас Страж не спасал мне жизнь, не отвлекался и не терял из виду соперника – он сдался. В решающий момент он просто опустил своё оружие, даже не попытавшись отбить столь очевидный и элементарный выпад. И не позволив прийти ему на помощь, поскольку, находясь на таком расстоянии, вмешаться я бы просто не успела.

Я покачнулась от бессилия, надеясь, что это был очередной сон или перемещение в прошлое, и солёная вода тут же потекла по щекам, размывая изображение, мешая смотреть, думать и что-либо понимать. Казалось, я стояла так целую вечность. Но потом, разомкнув тяжёлые веки и, наконец, осознав, что я по-прежнему находилась в жестокой реальности, которая уже не изменится, ринулась вперёд. Внутри пробудилась неведомо откуда взявшаяся мощь, придававшая сил и стремительности. Словно вновь превратившись в Духа, я во все стороны расшвыривала и расталкивала преграждавших путь Воинов и за одно мгновение преодолела немыслимое расстояние, успев подхватить голову Стража, прежде чем она коснулась земли. Осторожно, боясь сделать ему больно, сняла шлем, а затем резко скинула железяку и с себя.

Давид ещё дышал, но его красивое, суровое лицо стремительно тускнело, превращаясь в серую маску. Жизнь неудержимо вытекала из него через огромную рану, которая была смертельной. И я ничем не могла помочь.

Нет! Нет! Нет!..

– Давид! – умоляюще позвала я.

Он посмотрел на меня мутным, уже неосознанным взором. В его глазах, затухавших, подобно уголькам погасшего костра, не читалось сожаления или мольбы о помощи – только грусть и бескрайняя любовь. И ещё тревога. Даже сейчас, когда его душе грозила неизвестность, Страж волновался, что оставлял меня одну, а я никак не могла понять, почему он позволил такому произойти.

– Зачем?!..

В ответ Давид прохрипел что-то невнятное, захлебнулся собственной кровью и затих навсегда…

Я нервно гладила его по коротким волосам, целовала, пытаясь вдохнуть хоть немного жизни в оледеневшие губы, шептала, кричала, плакала, но всё было бесполезно. Он ушёл в неведомое пространство вместе с сотнями светлых и тёмных Воинов, и даже Свет и Тьма не могли теперь его вернуть.

Люди вокруг вдруг ожили, фигурки задвигались, мечи зашевелились, а Битва возобновилась. Но на нас – мёртвого Воина и склонившуюся над ним девушку – никто не обращал внимания и не нападал, обходя стороной, словно неожиданное препятствие. Все были заняты своим делом, которое для тысяч собравшихся в тёмном мире людей, Духов и Бесов являлось более важным, чем какие-то там чувства.

И лишь его убийца по-прежнему стоял рядом.

В каких бы вариациях не сплетались события в новой действительности, на небо нас вела одна дорога – и Страж, и я это помнили и понимали. Тёмный Воин, лишивший жизни Давида тысячу лет назад, сейчас должен был убить и меня.

Так зачем было это откладывать?

– Убей… – прохрипела я, но мой голос потонул в лязге и рёве толпы.

Я сидела, скорбно склонив голову и ожидая, когда тёмный очнётся от ступора и нападёт. Но он не шевелился, нависнув над нами серебристой скалой. Не выдержав затянувшейся паузы, я подняла лицо и сквозь расступившуюся пелену слёз вдруг увидела некогда родные глаза кристального цвета.

– Ваня?.. – только и смогла выдавить я, испытав отрешённое безразличие ко всему происходившему.

Да, это был он.

Иван всё-таки осуществил задуманное – убрал с дороги мешавшего ему Стража. Точнее, Давид сам позволил себя убрать ради неизвестных целей. Теперь никто не мешал парню убить и меня, однако по непонятным причинам он этого не делал. Он стоял, напряжённо сжимая меч, по лезвию которого, словно змея, скользила тонкая струйка крови, и просто смотрел, как я, раздавленная и сломленная, рыдала и хваталась за убитого им человека.

И колебался.

Находясь в растерянности, Иван забыл закрыть своё сознание, и его мысли лежали передо мной как на ладони. Я не хотела их читать, но всё же уловила в глубине ледяного сияния неожиданные сомнения, зарождавшиеся под покровом безрадостных эмоций. Там трепыхалось осознание жестокости совершённого поступка, пробивавшееся сквозь пелену безжалостного огня и приказа уничтожить поставленную цель. Появившиеся угрызения совести были слишком слабы, чтобы выиграть войну за одурманенный разум, и всё же они сдерживали его тело, не позволяя Тьме управлять им.

Я не знала – нападёт ли Иван, как Воин из сна, или уйдёт, поддавшись непонятному для тёмного приступу жалости. Но с каждой секундой всё отчётливее понимала, что не желала сопротивляться, бороться или мстить. Я ждала смерти и надеялась, что Иван видел это.

Poprzedni 1 ...31 323334 35 ...37 Kolejny

Свет – Тьма. Вечная сага

Глава 8. Неотвратимость

Osoby, które czytają tę książkę, przeczytały również