Свет – Тьма. Вечная сага

– Я быстро, – пообещала я и скрылась под пологом.

Внутри пахло уютом, хотя ни одной вещи, создававшей его, в скучной и аскетичной обстановке не появилось. Интерьер по-прежнему наполняли предметы первой и единственной необходимости – ничего нового и ничего лишнего. Но их вполне было достаточно. Я быстро сняла перепачканные доспехи, быстро ополоснулась над чаном, теперь радуясь всем сердцем, что смывала с себя только чужую кровь, и так же быстро натянула чистую одежду. А напоследок извечно женским движением, которое на генетическом уровне проявлялось у каждой, даже самой маленькой девочки, запустила пальцы в мокрые волосы и слегка взбила их, стараясь придать причёске хоть какую-то опрятность. Но без расчески и зеркала добиться этого было практически нереально. Поэтому, смирившись с неизбежно плохим видом, я просто вышла наружу.

Давид так и стоял возле входа, словно неподвижно замерший титан. За это время он не сменил позы, не сдвинулся ни на миллиметр и даже не заметил моего появления, погрузившись в тяжкие раздумья.

– Я закончила, – произнесла я, слегка коснувшись руки Стража, чтобы обратить на себя его внимание, витавшее где-то очень-очень далеко.

Он угрюмо кивнул и скрылся в шатре, позволив проводить себя озадаченным взглядом.

Ну, а чего я, собственно, ожидала – восхищённых возгласов и бурных объятий? Это я теперь чувствовала себя чистой и свежей, а он после Битвы больше получаса простоял на жаре, с ног до головы закованный в металлическую броню.

Пытаясь скоротать время, я подошла к ближайшему костру и устроилась рядом. Увидев нового человека, молодая женщина, внешне чем-то похожая на Таю и до моего появления сидевшая в одиночестве, молча протянула мне миску. Я благодарно кивнула, так же молча её приняла и сделала вид, что начала есть. Однако после пары ложек, которые по задумчивости всё-таки отправила в рот, отставила тарелку. Теперь мы вдвоём разглядывали весёлое пламя, ничем не нарушая мысленное уединение друг друга. Приятный жар огня медленно, но верно заставлял мышцы расслабляться, монотонный треск успокаивал нервы, а причудливый танец завораживал и убаюкивал разум, делая мысли вязкими и тягучими, словно суп…

Из гипноза меня вывели шаги Стража, раздавшиеся за спиной.

Я обернулась, но не обрадовалась, поскольку выглядел он не так, как остальные Воины, ожидавшие заслуженного отдыха. Давид сменил одежду, однако на его руках и ногах блестели наручи и поножи, которые сейчас должны были болтаться на подставке в шатре. Меч он каким-то образом прикрепил на пояс, а в руке держал заготовленный факел – длинную, чёрную головешку с широким концом. Точно такой же вид был у Стража, когда он пошёл ловить тёмного, нарушившего границу, следовательно, это не предвещало ничего хорошего.

– Куда ты? – удивлённо спросила я, поднявшись навстречу. – Зачем меч?

– Я должен тебя оставить, – сухо ответил Страж, подтвердив мои подозрения.

– Почему?

– Нужно идти к Вратам, сегодня моя смена, – спокойно произнёс он. – А тебе нужно восстановить силы, так что палатка в твоём полном распоряжении.

– С моими силами всё в порядке! – возразила я и уверенно направилась к нему. – Я пойду с тобой!

– Нельзя! Это опасно! – отрезал Страж.

– Не опаснее, чем сражаться с Иблисом! – я скрестила руки на груди, показывая, что переубедить меня не получится. – Я иду с тобой!

– Не знаю, можно ли… – нахмурился Давид.

– Можно! – уверенно ответила я. – И ты сам сказал не отходить от тебя ни на шаг! Вот я и не отойду.

Губы Стража растянулись в плохо скрываемой ухмылке. Он убрал вторую руку из-за спины, где всё это время что-то держал, и протянул мне меч и латы.

– Ты знал! – воскликнула я, принимая доспехи.

– Предполагал, – уточнил Давид, и его улыбку как ветром сдуло. – Но предупреждаю, что это не свидание, а работа, причём очень опасная! Меня будешь слушаться беспрекословно! Если я скажу бежать – ты побежишь! Если скажу прятаться – ты спрячешься! И никаких вопросов или возражений, поняла?

– Так точно, сэр! – отсалютовала я, в глубине души радуясь, что он не стал долго сопротивляться.

– Тогда идём, – произнёс Давид и зажег факел от пламени костра.

Размашистой походкой он направился прочь из лагеря со скоростью, которая снова оказалась мне недоступна. Сначала я практически бежала следом, но вскоре вошла в ритм и перестала отставать. Вместе мы минули стройные ряды палаток и костров, которые проходили всего час назад, и погрузились в непроглядный мрак опустевшего поля. На его окраине уже не осталось следов кровавого месива – Старцы и Черти успели подчистить всё до блеска. Но в центре ещё происходило движение. Я различала светлые пятна балахонов и чёрные головешки существ из Ада, которые медленно двигались туда-сюда, выполняя столь необходимую работу. Однако осознание, что сейчас я должна была находиться в лагере, а не бродить вместе со Стражем, заставило быстро отвернуться и не проявлять любопытства, дабы не быть замеченной.

Постепенно на пути стали попадаться разбросанные неизвестной силой гигантские камни. Гладкая поверхность поля, словно выровненная по строительному уровню, сменилась неровностями и выступами, которые приходилось перешагивать, обходить или перелазить. Один раз я споткнулась, но Давид умудрился поймать, хотя шёл впереди и не мог видеть моего падения. Почувствовав себя неуклюжей и неповоротливой, я принялась внимательнее разглядывать землю под ногами и так увлеклась, что не заметила, как мы забрались на приличную высоту. Здесь начиналась тропа, проложенная вдоль хребта. По привычке обернувшись, я увидела далеко внизу тусклое мерцание костров и поняла, что сейчас мы зашли намного дальше, чем в ту ночь, когда я преследовала Стража и когда узнала, что Иван стал тёмным…

– Мы так далеко! – произнесла я вслух, пытаясь отвлечься от неприятных воспоминаний, подступивших со всех сторон, словно вражеское Войско.

Звонкое эхо моего голоса разлетелось среди скал на много километров вокруг, перепрыгивая от одного утёса к другому. Я испугалась, что кто-то, или что-то, мог нас услышать, но Давид не обратил на звук никакого внимания. Он спокойно обернулся, оценивая пройденное расстояние, и так же спокойно спросил:

– Хочешь вернуться?

– Нет, – быстро ответила я, замотав головой. – Куда ты, туда и я!

– Так я и думал, – Страж невесело улыбнулся и направился дальше.

Я нахмурилась, лишь через мгновение осознав двусмысленность сказанной фразы. Однако сегодняшняя Битва вселяла столько уверенности и оптимизма, что о печальных вероятностях думать просто не хотелось.

На то, чтобы обойти горный хребет по периметру, ушло минут тридцать, а затем начался подъём к вершине. Склон оказался очень крутым и для меня практически непокоримым. Я никогда не занималась альпинизмом, потому с трудом преодолевала возникавшие на пути препятствия, и Давиду приходилось мне помогать. Несмотря на то, что в одной руке он держал факел, освещая дорогу скорее для меня, чем для себя, Страж с лёгкостью карабкался наверх. Он буквально запрыгивал на скалистые выступы, используя лишь силу ног, а потом затаскивал туда меня. Однако в очередной раз соскользнув с очередного уступа, я непроизвольно посмотрела вниз, куда полетели обломки края. И неожиданно обнаружила, что камни складывались в лестницу, которая, словно гигантская змея, извилисто ползла к подножию. Эта лестница явно была создана не для людей, и я не решалась даже вообразить, какими огромными, должно быть, были существа, для которых Высшие Силы выплавили её в горном монолите…

Когда же утомительный и долгий подъём, наконец, закончился, мы вышли на площадку – такую же ровную и гладкую, как и земля далеко внизу. С правой стороны ввысь устремлялся тонкий, изогнутый пик, будто замерший во взмахе кончик хлыста. Издалека он выглядел продолжением всей скалы, но на самом деле являлся макушкой конуса чуть меньшего диаметра, поставленной на срезанную поверхность. По краю Высшие Силы создали ограду из камня в половину человеческого роста с неровным, естественным краем. Она сплошным кольцом опоясывала смотровую площадку и имела разрыв в единственном месте – там, где начиналась лестница великанов и откуда пришли мы.

Возле пика горел небольшой костёр, беспокойное пламя которого окрашивало каменные своды тёплыми оттенками. Рядом стояла металлическая тренога с подвешенным в центре колоколом, а возле, на земле, лежал молот. Именно этот свет я видела в самую первую ночь, и именно этот колокол мы слышали каждый день. Его звон регулировал наш подъём и отбой, предупреждал о приходе Тьмы и об окончании Битв. Правда, сейчас он казался слишком маленьким, чтобы создавать столь оглушительный звук. Но в странном месте не было ничего невозможного…

В этой жизни я впервые разглядывала башню своими глазами. Однако понимала, что уже видела её в сознании Духа: и костёр, и треногу, и острый пик, в основании которого находился альков, служивший укрытием для Стражей. А ещё…

Я посмотрела в сторону, проверяя украденные знания.

Там, на второй скале возле бордюра чёрной тенью замер человек, всё это время пристально за нами наблюдавший. И под его тяжёлым взглядом я непроизвольно поёжилась.

– Это тёмный Страж, – сказал Давид, заметив моё оцепенение.

– Знаю, – тихо ответила я.

Не потому, что хотела казаться осведомлённой, а потому, что действительно знала, почерпнув информацию у Духа.

Я знала, что не только светлые охраняли Врата Тьмы. На другой башне находился такой же костёр, освещавший такой же пик, и стояла такая же тренога с колоколом, в который тёмный ударял, чтобы оповестить своих о наступлении утра, ночи или новой Битвы. Я знала и то, что периметр скал патрулировали Дозорные – цепочка тусклых, невидимых с земли огней шла вдоль горного хребта, образуя почти ровный овал. И по другую сторону Врат тоже. Нас охраняли светлые Стражи. Их – тёмные. А на месте соприкосновения двух геометрических фигур, перетекавших друг в друга наподобие ёмкостей песочных часов, находился портал, который охраняли и светлые, и тёмные – Врата Тьмы для нас и Врата Света для них…

Мысленно описав огромный круг и вернувшись к нашей площадке, я обнаружила, что Давид вёл себя очень странно. Он насторожился и словно что-то высматривал на небольшом клочке огороженного пространства. Его мускулы напряглись, жилы вздулись, и я буквально увидела до предела натянутые нервы под бледной кожей. Неожиданно Страж поднял руку, пытаясь заслонить меня от незримой опасности, и резко повернул голову в сторону звука, который слышал только он.

– Что случилось? – спросила я, оглядывая пустынную площадку из-за его спины.

– Подержи, – вместо ответа он сунул мне факел, обеими руками взялся за меч и выставил его перед собой.

– В чём дело?.. – повторила я вопрос, приняв тлевшую головешку.

– Тссс, – шикнул Страж и медленно двинулся к скалистому выступу.

В тишине поднебесья эхо его тяжёлой поступи отбивало неровный такт, и при всём желании Давид не смог бы остаться незамеченным. Но именно тишина заставила его насторожиться – на скалах всегда должны были находиться Стражи. Они менялись, заступая в Дозор посменно, как люди в обычной охране. Некоторым улыбалась удача, и они пропускали одну-две Битвы из тринадцати, что, безусловно, повышало их шансы выжить. А сейчас башня пустовала, и ничего на маленьком пяточке пространства не выдавало присутствия третьего человека, который обязан был нести сегодня дежурство…

– Парвати? – позвал кого-то Давид, подкрадываясь к пику.

Несмотря на его напряжение, я опасности не ощущала. Рядом не было ни тёмного Воина, ни Беса, ни Чёрта – я бы почувствовала их присутствие. В крайнем случае мы находились на Вратах одни. Однако, вторя поведению Стража, я тоже непроизвольно стиснула рукоять меча и чуть вжалась в каменную ограду.

– Парвати… – ещё раз позвал Давид, подойдя к скале вплотную.

– Я здесь!

От неожиданности я подпрыгнула на месте. И лишь спустя мгновение поняла, что звонкий голос принадлежал выскочившей из-за пика тени. Давид тоже вздрогнул, а потом с шумом выдохнул воздух из лёгких и опустил оружие.

– Чокнутая! – выругался он, провожая глазами тень, которая, пританцовывая, скользнула к костру.

Когда она подошла, вернее подплыла ближе, и тусклые всполохи выхватили плавные очертания вполне физического тела, я ощутила болезненный укол ревности.

Я увидела женщину, наделённую классической красотой. Для своей расы, конечно – она была индианкой. Меж её широких бровей красовалась чёрная бинди, нарисованная сажей и говорившая о том, что, возможно, в реальном мире у неё остался муж. Сквозь одежду, сидевшую на ней не бесформенным мешком, как на многих других и на мне, в том числе, а идеально, будто она надела платье от модного дизайнера, проглядывало стройное, подтянутое тело. Абсолютно чёрные волосы женщина собрала в две толстые косы, спускавшиеся по плечам ниже груди и небрежно распущенные на концах. А такие же чёрные глаза, словно искрившиеся от возбуждения, напоминали благородные обсидианы, закованные в миндалевидные оправы из густых и длинных ресниц.

На вид женщине было лет сорок пять или чуть больше, поскольку её кожа, казавшаяся бронзовой в обманчивом свете костра, уже потеряла юношескую упругость. В носогубных складках пролегли скорбные морщины, а в уголках глаз начали собираться мелкие лучики, создававшие впечатление постоянного веселья. Однако, несмотря на этот маленький изъян, женщина оставалась ослепительно красивой.

– Испугался? – весело спросила Парвати и лукаво улыбнулась, продемонстрировав идеально белые зубы.

– Конечно! Разве можно так?!

– Да брось! Что со мной могло случиться?! – воскликнула женщина, а потом перевела взгляд на меня, всё ещё вжимавшуюся в бордюр и до неприличия пристально её разглядывавшую. – Так! И кого ты к нам привёл?

– Это Лиза, – ответил Давид, окончательно расслабившись. – Лиза, это Парвати. Она – Страж.

– А бывают Стражи… Женщины? – ляпнула я первое, что пришло в голову.

Я попыталась принять невозмутимый вид, но не получилось – вид у меня стал ещё более сконфуженный, поскольку ответ был очевиден.

– Ну, Воины-женщины же бывают! – открыто рассмеялась она и подошла ближе, бесцеремонно взяв меня за руки. – Дай-ка я на тебя посмотрю! Дэвид столько о тебе рассказывал!

Я опешила.

Дэвид, то есть Давид, рассказывал?

Обо мне?

С чего вдруг?..

– А ты симпатичная… И сильная! – вынесла свой вердикт Парвати и намеренно громко зашептала, обращаясь к Стражу: – Везунчик! Не упусти её!

Я поперхнулась, а Давид вздёрнул одну бровь и укоризненно посмотрел в чёрные обсидианы, явно давая понять, что женщина вмешивалась не в своё дело.

– Ладно-ладно! Уже ухожу! – закатила она глаза и юркнула за выступ, крикнув уже оттуда: – Только меч свой заберу!

Воспользовавшись секундной паузой, Давид посмотрел на меня взглядом провинившегося ребёнка, а я в ответ скривила губы. Семейной разборки я, конечно, не устрою, но объясниться ему придётся.

– Я готова! – торжественно сообщила Парвати, вновь появившись в свете костра с мечом и латами в руках, а потом добавила неожиданно серьёзно: – Только ты зря привёл её сегодня. В лагере тёмных какое-то оживление, и мне это не нравится. Будь осторожен!

– Буду, – так же серьёзно ответил Страж.

– Пока, Лиза! – снова весело кивнула женщина и мигом соскользнула с уступа, скрывшись за каменными перилами.

Я проводила радостный ураган эмоций растерянным взглядом, а затем развернулась к Давиду, давая понять, что готова слушать его оправдания.

– Не обращай внимания, – скупо усмехнулся он, забрав у меня факел и затушив его о землю. – Она всегда такая.

– Оригинальная особа! – заметила я. – И кто же она?

– Мой Наставник. Парвати помогала, когда я только появился в этом мире… И мы сдружились.

– Насколько близко? – задала я прямой вопрос.

– Не настолько, чтобы волноваться, – улыбнулся Давид, положив обугленную головешку возле костра и вернувшись ко мне. – Она просто друг.

– Друг – женщина?

– Перестань!

– Ты не говорил о ней, а ей обо мне рассказал!

– А когда бы я успел?! С тобой мы знакомы два дня, а с ней я провёл тридцать лет! Она хорошая… Может, вы даже подружитесь…

Теперь я скептично посмотрела на Стража. Конечно, я хорошо относилась к некоторым людям, таким как Эмили или Мелания. Но заводить здесь подруг… Я не могла позволить себе подобную роскошь, ведь, если мы не умрём завтра или послезавтра, через пять дней всё равно покинем тёмный мир навсегда…

– Ладно, я не умею шутить! – сдался Давид, и улыбка слетела с его лица, сменившись обыденным, угрюмым выражением. – Но Парвати действительно хорошая. Она много раз вытаскивала меня из лап тёмных, когда мне ещё не хватало мозгов и я делал глупости. На земле она впала в кому несколько лет назад, а здесь для неё прошли столетия. У неё богатая семья, родственники поддерживают её жизнь, но это так долго, что мне сложно даже представить…

– Вечность среди чёрных скал… – понимающе кивнула я.

– Да… Парвати видит, как мы приходим и уходим, а сама не может освободиться – ни вернуться, ни умереть. И при этом умудряется сохранять оптимизм!

– Думаешь, она останется здесь? Её не отпустят?

– Не знаю, – ответил Страж, помрачнев.

Я замялась, задав неуместный вопрос, ведь у Давида была схожая ситуация. Если мне повезёт выжить, я смогу вернуться, а вот вернётся ли он – не знал никто. И даже память, сохранившаяся у меня от Духа, молчала.

– Прости, – тихо произнесла я, коснувшись его колючей щеки.

– Ничего, я привык… Пойдём, – Страж взял меня за руку, подвёл к дальнему краю площадки и указал на простиравшуюся за ограждением пропасть. – Я хотел показать тебе лагерь тёмных.

Сначала я не видела ничего.

Пространство перед взором наполнял густой мрак, отделявший мир тёмных от мира светлых. Но потом, когда глаза немного привыкли, я начала различать многочисленные острые скалы, окружавшие большую, овальную плоскость, как они окружали и нас. А на дальней стороне овала мерцали голубые огни, похожие на далёкие звёзды, отражавшиеся в водах ночного озера. С любопытством и волнением я вглядывалась в неведомый и далёкий мир, в призрачное сияние чужих костров, а память всё упорнее подбрасывала собственные воспоминания.

Вот я снова находилась в комнате. Я цеплялась за край кровати, парализованная и объятая смертельным страхом. Передо мной полыхал шар синего света, и Тьма демонстрировала заманчивые и жуткие картины. Я боялась этих видений, боялась хищного, но такого пленительного своего отражения и боялась наказания, которое она могла обрушить на меня.

Я боялась, боялась, боялась…

Как же давно это было.

Теперь прежние страхи исчезли, сменившись новыми, а испуганная, ничего не понимающая девочка осталась в другом мире и другом времени. Я пережила многое и познала кусочек мудрости Высших Сил. Я изменилась, как изменились и все мы. Наши жизни и наши души были исковерканы. И мы никогда уже не станем прежними, даже если сможем вырваться из кольца скал.

Я перевела взгляд на острые вершины и жадно впилась взглядом в тёмную даль, вспоминая, как хотела сбежать за их пределы. Только это было невозможно, поскольку созданный Высшими Силами клочок материального пространства замыкался на себе, подобно петле Мебиуса. Всё физическое могло существовать только внутри него и благодаря нему. И если бы кто-нибудь когда-нибудь всё-таки разорвал этот замкнутый круг, то его бы просто не стало. За пределами овалов не существовало ничего, и даже мрак казался каким-то неестественным. У него отсутствовала глубина, он являл собою плоскою поверхность, словно кто-то покрасил фанеру в чёрный цвет и создал из неё неумелые декорации. Возможно, таким и выглядел абсолютный конец пространства и времени, как конец нашей Вселенной, где не присутствовало ни одной физической величины и ни одного материального параметра, который можно было бы рассчитать или измерить.

Абсолютный физический ноль – абсолютная тьма…

«Или свет» – почему-то подумала я, вспомнив слова Елиазара.

Ведь, насколько бы ярким он ни был, без физических объектов, от которых он мог бы отразиться, мы никогда не узнали бы, что он есть. Однако свет являлся вполне материальным явлением – потоком фотонов и квантов электромагнитного излучения, а потому никак не мог существовать в пустоте, в которой не должно было быть ничего. Но если следовать данной логике, то получалось, что Тьма действительно существовала и существовала в бесконечности, а наш мир и все остальные миры находились в ней. И Свет тоже, что делало Высшие Силы неравнозначными и зависимыми друг от друга…

Такие рассуждения были логичны с точки зрения логики земной и даже с точки зрения логики, на которой базировался этот полуматериальный мир. Но при этом абсолютно неправильны с точки зрения Высших Сил и их бесконечно вечного безпространственного пространства…

Заглянув на мгновение за сверхъестественную грань, я вдруг осознала, насколько хрупок был наш физический мир, насколько он был жалок и смешон. Ведь, стоило Высшим Силам только пожелать, и мы бы исчезли в один миг.

Однако они не желали.

Даже Тьма.

Всё, что она делала: пугала, соблазняла и калечила – являлось лишь развлечением. Если бы на то была её воля, ни один жалкий человечек и ни один гордо смешной Воин уже не ступал бы по земле ни в нашем мире, ни в другом. И Битвы прекратились бы раз и навсегда. Но они не прекращались, поскольку так забавно было наблюдать, как песчинки пытались управлять Вселенной. Мы действительно являлись их игрушками – миниатюрами, наделёнными зачатками разума и крупицами воли…

Нет, не игрушками.

Мы были детьми – ещё не взрослыми, ещё не разумными, ещё не достигшими понимания созданиями Высших Сил. И они строжились, но любили нас, потакая прихотям и слабостям, подобно слабости проявлять волю. Они позволяли её нам, поскольку не могли запретить. А мы копошились в своих крохотных мирках, словно мелюзга в песочнице, но эти мирки представляли собой единственное, что понимал и принимал наш неразвитый разум. И мы должны были бороться за них до конца…

– Ходят слухи, что тёмные живут в шикарных условиях, – прервал мои размышления Давид. – У них есть огромные ванны, мягкие кровати, изобилие пищи на любой вкус. И им прислуживают Черти и Бесы. А ещё говорят, что там творится полный разврат и все спят друг с…

– Не надо подробностей! – остановила я Стража, не желая слушать низменные пошлости.

– Это бред?

– Конечно.

– Тогда что там? – Давид уткнулся подбородком в мой затылок, продолжая разглядывать голубые огни вместе со мной. – Кажется, ты знаешь ответ.

– Такой же лагерь, как и наш.

– А обещания Тьмы?

– Она их выполняет. Каждый человек видит то, что хочет видеть. Кто-то думает, что ест не кашу, а изысканное блюдо, спит не в палатке, а в золотом шатре… Но она действительно может сделать жизнь такой, какой хочется.

– Значит, Тьма – это хорошо?..

– Не лучше и не хуже, чем Свет, – ответила я, понимая, что пришла моя очередь объяснять. – Они просто разные. Абсолютно разные. А суждения, что есть хорошо, а что плохо, носят относительный и очень субъективный характер. В зависимости от каждого отдельного человека. Представь, если бы ты был фермером, и твои посевы сгорали от палящего солнца. Ты бы молился о дожде, чтобы собрать богатый урожай и получить много денег. А теперь представь себя виноделом, у которого из-за частых дождей виноград покрывается плесенью и гниёт – ты молил бы лишь о солнце. Понимаешь? Так и здесь – кому-то нужен Свет, а кому-то Тьма. Мы – светлые – верим в то, что Свет принесёт людям мир. А они – тёмные – верят, что Тьма сделает жизнь лучше.

– Но что в ней может быть хорошего?

– Многое из того, чем мы пользуемся сейчас, пришло вместе с Тьмой или явилось её следствием. Свет пребывает в слепой и радостной эйфории, он совершенствует душу, очищает и кристаллизует её. Тьма же потакает телу, приводя в действие разум и изменяя окружающий мир. Например, она дала человечеству научно-технический прогресс. Сейчас не нужно тяжело и трудно выращивать, добывать или готовить пищу – её можно купить в супермаркете недалеко от дома. Не нужно проливать пот, возделывая поля и строя дома – всё это делают машины. Не нужно ходить пешком – для этого есть автомобили и общественный транспорт. Не нужно топить печи – есть центральное отопление и электричество. И не нужно приносить воду из колодца – она течёт прямо в чайник из водопровода. А теперь попробуй убрать всё это: обесточить сети, перекрыть подачу воды, уничтожить запасы продуктов и топлива – и люди станут абсолютно беспомощными. Тьма помогла нам проникнуть в суть вещей, расщепить атом до чистой энергии и подняться к звёздам. Вот только следствием её правления явились также экологические катастрофы и деформация человека как вида на генетическом уровне. Она делает нашу жизнь проще и комфортнее, но одновременно отравляет и меняет нас, поскольку плюсов без минусов не бывает…

– Что же произойдёт, если выиграет Свет? Всё это просто исчезнет?

– Я не знаю… – честно призналась я. – Возможно, техника изживёт себя или станет другой, появится безвредное производство, и мир постепенно очистится. Возможно, человек перестанет гоняться за материальными благами и начнёт уделять больше внимания духовному развитию, искусству, созиданию и созерцанию. И возможно, мы сами станем лучше… Я не знаю.

– Или скатимся в каменный век! – скептично заметил Давид. – Будем жить в пещерах, заворачиваться в шкуры, забудем про гигиену и лекарства и помрём от болезней.

– Уверена, Свет не желает для нас подобной участи, – с улыбкой парировала я.

– Но мы ведь не знаем наверняка! Мы можем только надеяться.

– Возможно, поэтому они и выбирают Тьму, – задумчиво протянула я, в тайне мечтая, что сумею разгадать секреты чужой души, сидевшей сейчас возле одного из этих голубых костров, пока не стало поздно. – Потому что они не такие идеалисты, как мы…

– Ты вспомнила о своём Иване? – немного холодно спросил Страж.

– Перестань называть его «Моим». Он не мой.

– Так ты о нём подумала?

– Да. Ведь сейчас он где-то там, внизу… – выдохнула я, ощутив тяжесть, навалившуюся на сердце. – Раньше Ваня тоже был идеалистом и верил, что можно изменить жизнь к лучшему. Он верил Свету… И мне… Не представляешь, как больно понимать, что он желает нашей смерти…

– Все тёмные желают нашей смерти. Не только он.

– Но не так… Сегодня ты в третий раз встал между нами. Теперь Ваня не просто злится – ты мешаешь ему выполнить приказ. А значит, сначала он попытается убрать тебя.

– Я ему не позволю, – уверенно произнёс Давид и крепче сжал меня в объятиях.

– Знаю, только… – я чуть развернулась и с тревогой посмотрела в его глаза, в которых, будто в двух огромных зеркалах, отражалась зияющая темнота…

И не удержалась.

Я поцеловала его так, словно много тысячелетий ждала лишь этого момента, словно Давид был мне дороже воздуха, дороже жизни и дороже всех сокровищ земного мира. И даже окружавшая нас бесконечность вдруг превратилась в безразличную и пустую, как только я представила, что в ней больше не было его. Душой, разумом и телом я хотела слиться с ним в единое целое, как это случилось сегодня на поле боя. Стать одним организмом, одним существом…

Но Страж не ответил взаимностью. Он снова опасался Запретов и Правил. Опасался разрушить иллюзию, выпустив на волю физическое влечение, и потому отстранился.

– Подожди, – выдохнул он, крепко сжав моё лицо обеими руками. – Мы не можем…

– Я была Духом, – напомнила я события прошлой Битвы. – И знаю, что можно, а что нельзя. В этом нет ничего запретного… Я больше не боюсь.

С секунду Давид недоверчиво смотрел на меня, пытаясь в своём сознании разложить по полочкам все страхи и моральные нормы. А потом молниеносным движением впился губами в мои губы и заключил в железные объятия. Одну руку он запустил в волосы, а второй полностью обхватил плечи, словно боялся, что сейчас я вырвусь и покину его навсегда.

Больше не нужно было сдерживать пожар, с новой силой разгоравшийся между нами и пылавший в тысячу раз разрушительнее и ярче, чем прежде. Мы прижались настолько близко, что слышали каждый вздох друг друга, ощущали каждый удар двух бившихся в такт сердец и угадывали мысли и желания двух объединившихся разумов. Точнее, желание было одно – и оно всё дальше и дальше уносило нас в огненную бездну. Мы упали на землю возле костра, будто два раскалённых уголька, случайно покинувшие его недра. Страсть обжигала тела, испепеляла одежду и оставляла лишь обнажённые души, очищенные от сомнений, страхов и скверны, и, наконец, обретшие уверенность и покой…

Я лежала в объятиях Стража, не в силах поверить, что это произошло.

Участившееся дыхание с трудом замедлялось. Кровь бешено пульсировала под покрытой испариной кожей. Мы ощущали жар, исходивший от безмятежно горевшего рядом огня, но он не мог сравниться с пламенной бурей, которая пронеслась между нами. Единственный молчаливый свидетель произошедшего продолжал весело трепыхаться и танцевать под свою, неведомую музыку, не осуждая, не высмеивая и не одобряя наш поступок. Он остался равнодушным, как осталась равнодушной бесконечность. Небо не обрушилось нам на головы, Ангелы не спустились к Вратам Тьмы, чтобы поразить грешников, кара Высших Сил не постигла нас, потому что между нами пылала любовь.