Свет – Тьма. Вечная сага

Глава 4. Смирение

Снова кровь.

Снова смерть.

Снова бойня, казавшаяся отсюда, с поля брани, глупой и бессмысленной. Без стратегий и стратегов, без батарей, генералов и офицеров. Просто люди сражались с людьми и просто убивали друг друга, чтобы Свет или Тьма могли управлять человечеством в следующем тысячелетии. Но здесь и сейчас правила только Тьма. В нас не осталось ничего светлого, мы ничем не отличались от своих врагов, и наши души одинаково горели жаждой крови.

Иван сказал верно – Высшие Силы превратили нас в убийц и будут превращать снова и снова, вне зависимости от наших желаний. Можно ли было это прекратить? Можно ли было остановить ненужные смерти не только сейчас, но и на все последующие тысячелетия? И что лично я могла сделать, кроме как подчиниться и продолжить сражения? К сожалению, я ощущала себя бессильной… Я не удержала Ивана, так разве могла я удержать от вражды всех этих людей? Или я должна была встать между двумя Армиями с призывом остановиться и никогда больше не воевать? Да они снесли бы меня, даже не заметив этого!

Один человек способен решить Судьбу всего мира…

Нет, Елиазар соврал – в данном случае от одного человека ничего не зависело.

А если и зависело, то это точно была не я.

Я же безжалостно орудовала мечом, не замечая людей, которые, словно специально, натыкались на его лезвие и падали замертво. Я не задумывалась о них. В доспехах и шлемах все они стали для меня просто тёмными – врагами, которых нужно было убивать и которых я ненавидела каждой клеточкой своего тела. Изнутри жёг огонь разочарования и обиды, что Тьма забрала моего друга, совратила отца и лишила жизни маму, горечи и досады, что Давид предпочёл не знать меня, и ненависти к Тьме и к Свету, что они втянули нас в свои игры. Ненависть являлась уделом тёмных, но я тоже ненавидела, и лишь это чувство помогало мне держаться и вновь и вновь поднимать тяжёлый меч. Я больше не боялась за себя, не стремилась выжить или завоевать для кого-то победу, а эфемерные разногласия Высших Сил перестали меня интересовать. Эта ненависть разрослась так сильно, что ночью, когда Тьма пришла соблазнять возвращением утраченной дружбы и потерянной любви, я не задумываясь прогнала её. Просто для себя я твёрдо решила, что не повторю поступок Ивана и не предам сражавшихся рядом со мною людей. Поэтому с возросшей решимостью я продолжила делать то, для чего была рождена, и убивать тех, кто волею Судьбы встал на другую сторону.

А ведь одним из моих противников мог оказаться Иван.

Когда с очередной головы слетал шлем, я с замиранием сердца разглядывала спрятанное под ним лицо, боясь обнаружить знакомые черты. В глубине души я надеялась, что он окажется неспособен лишить меня жизни, поскольку пощадил вчера в скалах. Однако разум упорно твердил, что чувства, прежде соединявшие нас, превратились в прах, как только Иван увидел её и пересёк границу из чёрных скал.

Так сложно было поверить…

Иван… Мой Ваня… Всегда добрый, отзывчивый, готовый помочь и примчаться по первой просьбе, вчера смотрел на меня, как на самого ненавистного человека на земле. Свет приложил столько усилий, сплёл столько судеб в запутанный клубок, но всё же потерял своё главное Оружие. А я потеряла друга. И, сколько бы теперь ни старалась, Тьма, да и я тоже, сделали своё дело – он ни за что мне больше не поверит и не вернётся на нашу сторону. Слова не достигнут его разума, если чувства Ивана к Веронике являлись хоть наполовину такими же сильными, как мои к Давиду.

Мы все просчитались…

А потом сознание вдруг встрепенулось, поскольку между двигавшимися в смертельном танце фигурами я заметила Воина, моментально захватившего всё моё внимание. Конечно, его лицо скрывала железная маска, однако неосязаемыми фибрами души я почувствовала, что это был Давид. Мне больше не требовалось видеть, чтобы ощущать его присутствие рядом. Мой разум и моё тело словно настроились на его волну, сердце билось в его ритме, а каждый несмелый удар вторил движениям Стража. Однако радости эта встреча не принесла и лишь сильнее всколыхнула прежние эмоции, превратив их в плотный комок горечи.

Давид знал, кто я, знал, что я приду в его мир, но прогнал меня…

Так стоило ли такого любить?

Я яростнее замахала мечом, стараясь больше не смотреть в его сторону. Даже если нам предстояло сталкиваться девять оставшихся дней, я не желала лить слёзы из-за человека, которому была не нужна. Но предательские эмоции захлёстывали сознание, а душа отчаянно кричала, что любила Стража много тысячелетий подряд. Я знала, что и на земле, и в этом странном мире особенно существовали вещи более важные, чем какая-то там «Любовь». Разумом я всё понимала, однако не могла удержаться от подобного поведения даже сейчас, когда вокруг сотнями гибли люди.

Почему?..

Почему замирало сердце, когда очередной Воин падал к моим ногам, а из-под его шлема выбивались светлые волосы? Почему на глаза наворачивались слёзы, стоило мне лишь вспомнить вчерашний разговор с Давидом? Они текли по щекам, обжигали кожу, застилали взор и размывали страшные картины. И я не могла остановить этот поток, как бы ни старалась. Просто одного мимолётного взгляда оказалось достаточно для понимания – я буду любить Стража вечно. Что бы ни произошло и в какие бы обстоятельства не поставила нас Судьба, ничто не заставит меня забыть о нём.

Никогда…

– Лиза!

Я вздрогнула всем телом, не сразу сообразив, чей голос нарушил мою отчаянную задумчивость. Его обладатель находился за спиной, но я боялась обернуться. Я даже не пошевелилась, однако мир словно развернулся на сто восемьдесят градусов, не дождавшись, когда я решусь сделать это сама. В пристальном и колком взгляде Ивана, по сути, не было ни жестокости, ни злобы, ни агрессии, но он обжигал таким холодом, что я съёжилась в крошечный, трясущийся комок. Душу моментально охватил страх, погубив на корню какую-либо решимость. Мне захотелось убежать, куда-нибудь спрятаться, лишь бы избежать этой встречи.

Только было уже поздно.

Иван вышел из облака пыли, и тёмные, дымные клубы потянулись за его плечами, подобно летящей мантии. Он двигался спокойно и неторопливо, не обращая внимания ни на кого вокруг. На него почему-то никто и не нападал, почтительно расступаясь в стороны, словно освобождая дорогу высокопоставленному лицу. Изнывая от наивной надежды, я всматривалась в подсвеченные синим пламенем родные глаза и пыталась разглядеть в них хоть каплю оставшейся человечности. Но не видела ничего, кроме непроницаемой стены ледяного огня.

Парень остановился в нескольких шагах от меня и чуть приподнял меч, небрежно ткнув в воздух остриём.

– Привет тебе из Ада, сестрёнка, – тихо произнёс Иван.

– Ваня, не надо… Я не буду с тобой драться, – пролепетала я, сделав неловкий шаг назад и наступив на чьё-то лежавшее под ногами тело.

– Тебе придётся. Таковы Правила, – без нотки сожаления отчеканил он. – Решай сама: или ты поднимешь меч, или я просто убью тебя.

– Нет, прошу…

– Есть ещё вариант, – слегка пожал он расслабленными плечами. – Переходи к нам.

– Что?!

Я опешила от столь явной вербовки, но быстро пришла в себя. Действительно, сейчас я находилась не в том положении, чтобы меня соблазнять или что-то мне обещать. Тьма откровенно ставила перед фактом, даже шантажировала, ведь выбора практически не осталось…

– Подумай. Ты можешь избежать схватки, можешь сохранить и жизнь, и нашу дружбу. Ты ведь этого хотела?

– Да… Но не так.

– А как? – усмехнулся Иван. – Ах, как я мог забыть – у тебя же любовь! Извини, но Страж в наши планы не входит. И ещё… – голос Ивана зазвучал жёстче, он словно давил на сознание, прогибая, угнетая волю и заставляя согласиться на все условия: – Ты ему не нужна! Ты для него – никто! Он хочет избавиться от тебя, как от назойливой мухи! А там мы по-прежнему сможем быть вместе. До определённых границ, конечно. Я не против двоежёнства, но Веронике это вряд ли понравится.

– Ты ненормальный!.. – выдохнула я, проглотив обидные слова и жестокую правду.

– Это расценивать как «Нет» или как «Да»?

– Нет! Я не пойду к Тьме!

– Вот ты и выбрала, – и он решительно поднял своё оружие.

– Ваня, опомнись! – отчаянно крикнула я, отступая назад от надвигавшегося на меня парня. – Мы же дружили! Мы же любили друг друга! Ты не можешь меня убить!

– Это было давно! – бросил Иван и рубанул с плеча.

Я успела отпрянуть от просвистевшего в воздухе лезвия, но потеряла равновесие и едва устояла на ногах. В следующее мгновение Иван сделал выпад, не оставив мне времени опомниться и возможности увернуться. Звякнул металл, и правую кисть пронзила острая боль, вызванная вывернувшейся рукоятью. Я вскрикнула, но удержала меч, не позволив своему оружию отлететь в сторону. Следующие два удара прошлись вскользь по поверхности щита и каждый из них всё сильнее прижимал меня к земле. Зажатая между Иваном и спинами сражавшихся людей, я оказалась в слишком неудобном положении, чтобы защищаться или бежать. И всё же мне чудом удалось вырваться – я буквально проскользнула под рукой парня, переместившись за его спину.

Этот манёвр дал мне короткую передышку. Пока Иван озирался по сторонам, пытаясь меня найти, я смогла перевести дыхание и сориентироваться в ситуации. Но она оказалась безвыходной. Мне больше некуда было отступать – вокруг дрались плотные ряды Воинов, занимая почти всё свободное пространство. Сил держать меч не осталось – правое запястье горело огнём, словно за него когтистой лапой схватился Фалег. Пришлось отбросить щит в сторону и второй рукой перехватить рукоять, чтобы себе помочь.

– Так! – радостно завопил Иван, наконец, обнаружив меня и приняв мои действия за боевой настрой. – Давай, сражайся!

– Ваня, не надо…

– Давай!

Пламя в светлых глазах разгорелось сильнее, переродившись во всепожирающий пожар. Азарт схватки настолько захватил его сознание, что, казалось, Иван уже не понимал, кого он с таким рвением пытался убить. Всё, что я знала, что когда-то любила в нём, стремительно исчезало, выжигаемое слепой агрессией. Иван превращался в совершенно другого человека: злого, безудержного и отчаянно желавшего разрубить меня на куски. Ещё несколько дней назад он хотел начать всё заново, а теперь смотрел так, словно нас ничего и никогда не связывало. Словно годы, проведённые вместе, стёрлись не только из его памяти, но и из временного континуума. Я больше не являлась для него другом и даже просто человеком – я превратилась в мишень, на которую Иван нацелил всю свою ярость.

– Ваня, не делай этого… – простонала я, пытаясь отбить сокрушительные удары, сыпавшиеся, как из рога изобилия. – В тебе же остался Свет! Я же знаю!

– Ничего ты не знаешь!

Иван сделал очередной выпад. Лезвие его меча скользнуло по моей руке, попав в щель между пластинами доспехов и разрезав ремни, ткань рубашки и мышцы. Правый наруч повис на одном крепеже, по коже заструился тёплый ручеёк крови, и лишь после всего этого меня настигла боль от рассечённых нервов.

– Ааааа! – я схватилась за предплечье, пытаясь не выронить оружие из мигом онемевших пальцев, и на секунду потеряла с Иваном зрительный контакт.

Однако повторного удара почему-то не последовало.

– Как вы меня достали! – неожиданно заорал Иван. – И вся ваша праведная болтовня! Света нет ни во мне, ни в тебе! Ты мне врала, а потом, как последняя сучка, побежала за одним из них! А я, дурак, верил, надеялся на что-то! Но я нашёл утешение! Я решил нашу проблему! Могу решить и твою, только пожелай!

Я отчаянно замотала головой, не в силах выдавить из себя ничего, кроме жалкого поскуливания.

– Тогда хватит причитать! Поднимай свой меч, мы не закончили!

Иван ударил ещё несколько раз, пробив мою жалкую защиту и оставив на латах глубокие вмятины. Лишь по счастливой случайности эти удары пришлись по сплошным поверхностям и не расчленили меня на куски. За одно мгновение я успела испугаться до смерти…

А потом неожиданно испытала безразличие.

Зачем сопротивляться? Друг пытался убить, любимый не хотел знать, родителей у меня не осталось. Хоть отец и не умер, но он стал чужим, и я никогда уже не смогу ему довериться и доверять, как раньше. Долго отражать натиск Ивана не получится – из-за раны моя правая рука практически не функционировала, и я могла лишь слабо защищаться. А парень был слишком предан выбранным идеалам и ни за что уже не отступится от задуманного.

Для меня Битвы закончатся здесь и сейчас.

Осознание этой мысли пришло мгновенно, в сотую долю секунды, и так же быстро я её приняла. Душа, измученная переживаниями, измотанная проблемами и уставшая от угрызений совести, вздохнула с облегчением, предвкушая скорое избавление. Я расслабилась, левой рукой неловко отшвырнула меч в сторону и опустилась на одно колено. Затем сняла надоевший шлем и в смиренном жесте склонила перед Иваном голову.

– Прости, – прошептала я, лишь слегка приподняв глаза. – Прости за всё, что я тебе сделала… Но так не должно быть… Я не хочу, чтобы так было.

Иван на мгновение замер, наблюдая за моими действиями. А потом размахнулся, чтобы, подобно палачу, перерубить подставленную шею.

– Ты сама это выбрала, – произнёс он глухим от напряжения голосом.

И опустил свой меч…

Умирать было страшно.

Но я ничего не почувствовала.

Его клинок словно не коснулся моего тела, и лишь громко лязгнул металл, резанув по барабанным перепонкам неприятным звуком. Я поняла, что всё ещё ощущала рану на руке, слышала запах крови в горячем воздухе и видела покрытую багровыми пятнами землю под ногами. Сознание не исчезло, боль не прекратилась, страх не пропал. Я слегка покачнулась, и вестибулярный аппарат моментально отреагировал, заставив восстановить равновесие.

Я была жива.

Ничего не понимая, я подняла лицо и обнаружила, что меч Ивана наткнулся на неожиданное препятствие – оружие Давида. Страж навис, подобно огромной скале, и перехватил предназначавшийся мне смертельный удар. В прорези шлема блеснули его чёрные глаза, и на мгновение мне показалось, что в них тлело нечто большее, чем желание помочь попавшему в беду соратнику…

– Пойдём, ты ранена! – услышала я нежный голос.

Эмили появилась так же неожиданно, как и Давид, подхватила меня под мышки и попыталась оттащить от сцепившихся Воинов. Я подчинилась и неуверенно поднялась на ноги, опершись здоровой рукой о её хрупкое плечо. Миниатюрная женщина потянула в сторону, а я всё пыталась обернуться, не в силах оторвать взгляда от завязавшейся схватки между двумя дорогими мне мужчинами.

– Лиза, пойдём! – настойчиво и раздражённо повторила она. – Не бойся за него, Битва скоро закончится!

– Не за него! – выдохнула я. – За них обоих…

– Ну, за них! Нужно уйти отсюда!

– Нет! – не выдержала я и вырвалась из её рук.

И замерла в нерешительности, не зная, что дальше делать и к кому бросаться.

Иван и Давид бились яростно и жестоко, словно дикие звери. Казалось, вот-вот они побросают мечи на землю и вцепятся зубами в глотки. Воин Тьмы и Воин Света – они составляли единое целое, Инь и Ян, половины которого пытались уничтожить друг друга в вечном движении и вечной борьбе, но никак не могли друг друга одолеть. Я тоже разрывалась между ними на части: одного я любила, другим дорожила, однако в этой схватке я являлась лишней. Помешать одному означало погубить его, помочь – погубить другого, а остановить обоих и не напороться на лезвия мечей, молниеносно взлетавших в воздух, не представлялось возможным. И потому я осталась стоять на месте, наблюдая за смертельным танцем практически равных соперников.

И всё же Давид оказался сильнее. Каким-то совершенно неожиданным и непонятным даже мне – стороннему наблюдателю – образом ему удалось извернуться и выбить оружие из рук Ивана. Страж приставил клинок к горлу парня, зафиксировав лезвие в нескольких миллиметрах от гортани, и с секунду они ненавидящим взглядом смотрели друг другу в глаза. Физически Битва остановилась, но я видела, что в их умах шла напряжённая борьба: ярость боролась с инстинктом самосохранения, а желание уничтожить – с возможностью отступить.

А затем Давид сделал движение, явно намереваясь добить побеждённого…

– Не надо! – я ринулась вперёд и вцепилась в его руку. – Не убивай его!

– Отойди! – рявкнул Страж и попытался меня стряхнуть.

Но я буквально повисла на нём.

– Давид! Прошу!..

Он раздражённо фыркнул и грубо толкнул, из-за чего я потеряла равновесие и едва устояла на ногах. Иван же, воспользовавшись моментом, извернулся из его захвата и скрылся в толпе, недобро блеснув напоследок голубыми огнями. Радость, ликование и облегчение захлестнули душу. Я не удержалась и бросилась Давиду на шею, глухо ударившись доспехами о его броню и совершенно позабыв, что ещё недавно не хотела его больше видеть.

– Спасибо! Спасибо! – зашептала я, уронив голову на его плечо и зажмурившись, чтобы сдержать вновь подступившие слёзы.

Я испытывала целую бурю эмоций оттого, что мне удалось спасти Ивана и что этот суровый и непонятный мужчина всё-таки вступился за меня.

Страж попытался освободиться, но я ему не позволила, стиснув объятья ещё крепче и ощутив, как взметнулась и рассеялась в нём вспышка злости. Он тяжело вздохнул. Казалось, даже слегка приобнял меня за плечи, но лишь на секунду. А потом вновь отшвырнул в сторону, как надоевшего котёнка. Над головой мелькнуло беспокойное небо, и вот я уже приземлилась на чьё-то тело и соскользнула вниз, по запястья погрузившись руками в чужую кровь. Радость тут же сменилась недоумением. Однако, подняв лицо, я увидела, что Давид схватился с новым противником и в процессе сражения всё дальше уводил его от места, на котором мы только что стояли.

Мгновение счастья – и вечность ужаса, боли и крови.

Секунда рядом – и вот Страж снова покидал меня, оставив наедине с трупом и сотней врагов.

Возможно, это была наша последняя встреча.

Возможно, он больше не вернётся – погибнет или просто не захочет…

Невыносимо!

Я обхватила голову руками и заплакала, кажется, даже завыла, совершенно наплевав, что на меня вот-вот мог обрушиться чей-то смертельный удар.

У меня не осталось сил, чтобы снова взять в руки оружие. Меня ещё не убили, но уже уничтожили морально, а рядом больше не было Эмили, чтобы поднять с колен тело и дух. И, если бы кто-то из тёмных сейчас пожелал бы отнять мою жизнь, как того желал Иван, я не стала бы сопротивляться…

Но на меня никто не нападал. Наверное, потому что валявшаяся под ногами и измазанная кровью я практически сливалась с мёртвыми, устилавшими землю сплошным ковром.

Вокруг, на гигантском панорамном экране словно показывали плохое, жестокое кино, за которым я наблюдала отрешённо и безучастно. Действие происходило где-то далеко, в чужих декорациях и чужом пространстве и никак не касалось места, на котором сидела я. Через незримый защитный барьер не проникали ни Воины, ни страшные твари, и только тёплые брызги иногда долетали до моего лица, заставляя содрогаться от отвращения и жалости.

Я видела, как мелькали доспехи и мечи, искаженные яростью лица людей и причудливые фигуры Духов и Бесов. Сверхъестественные порождения Высших Сил проносились мимо в обличиях животных, мифических созданий или непонятных, бесплотных существ, мощными ураганами врываясь в гущу событий и сметая всё на своём пути.

Я видела, как из пелены чёрного тумана, окружавшего тёмное Войско, словно концентрировались огромные, чадящие фигуры и рассыпались снопами искр. Они напоминали дымные костры, в недрах которых тлело Адское пламя, и внушали глубинный страх и трепет. То были Демоны – высшая нечисть среди всех порождений Тьмы, – а их противниками становились Ангелы, казавшиеся рядом с массами абсолютной черноты нежными созданиями, сотканными из чистого света.

Я видела, как на другом конце поля Аратрон схватил тёмного Воина, который не успел убраться с его пути. Длинными руками он поднял человека над головой и бросил вниз, разбив о землю, как фарфоровую куклу. А в следующее мгновение Дух уже был возле меня и устремил в мою сторону все четыре лица. Мимолётного взгляда хватило, чтобы распознать в скрюченной под ногами фигурке отсутствие угрозы, и он двинулся дальше, выискивая себе бессмертного соперника. Однако я запомнила не его чудовищный облик, а воспалённые, человеческие глаза – все четыре пары, смотревшие на меня с разных уровней. В них не было укора, как не было сострадания, жалости или злобы, только безмерная печаль, граничившая с усталостью. Словно яд, она моментально проникла в самую глубину и моей души, парализовав волю меланхолией, а разум смертельной депрессией.

А если бы Духи могли выбирать? Пожелали бы они умереть, пресытившись кровью, жестокостью и устав от вечной жизни? Пожелали бы Старцы не видеть, как менялось человечество, как черствели и покрывались безразличием сердца людей? Пожелали бы они вообще не появляться в нашем мире? А спускаться сюда? Зачем они делали всё это? Зачем сражались с нами и за нас? Ведь та же Тьма и существа, порождённые ею, были гораздо ближе к ним, нежели люди.

Быть может, потому что им действительно было за что бороться?..

Пронёсшийся над долиной долгожданный звон колокола, ещё недавно вызывавший ужас и дрожь, сейчас показался мне сладостной мелодией. Я ждала его, как ожидали школьники спасительного звонка, чтобы поскорее вырваться из класса и сбежать от возможности получить двойку.

Каждая клеточка моего тела вздохнула с облегчением – на сегодня всё!

Закончился очередной день в Аду. Однако он чуть не стал для меня последним, и осознание этого ещё бередило душу, не позволяя почувствовать себя в безопасности. Я знала, что после скоротечной ночи всё повторится. Иван вернётся. Он не оставит меня в покое и снова попытается убить, а Давид вряд ли так же удачно окажется рядом, чтобы спасти.

Наверное, мой личный Ад не закончится никогда…

Как и прежде, люди стали разбредаться в разные стороны, моментально потеряв интерес друг к другу. Они огибали меня, не задевая и словно не замечая вовсе, волочили по земле тяжёлые, напившиеся густой крови мечи, держались за раны, подбирали потерянные щиты и шлемы. А я всё сидела. Не шевелясь, боясь поднять голову, чтобы не привлечь внимание, и лишь изредка всхлипывая, тем самым нарушая воцарившуюся тишину.

Я не могла заставить себя подняться. Я не могла заставить себя пойти в лагерь. И даже Давида, если он выжил в последней схватке, искать не хотелось. Я не знала, примет ли он меня или прогонит снова, а ещё раз испытывать разочарование и унижение желания не было. Его секундная оттепель могла ничего не значить и никогда больше не повториться. Вдруг он спас меня лишь из солидарности к Свету? Вдруг это моё разыгравшееся воображение разглядело в его мимолётно брошенном взгляде нечто большее, чем было там на самом деле? Мне не стоило тешить себя напрасными надеждами и потому я осталась сидеть, сгорбившись возле трупа неизвестного Воина.

Отрешённым взглядом я скользила по узорам его лат, постепенно осознавая, что для него уже всё закончилось. Везде и навсегда. Кем был этот человек, погибший от тёмного меча здесь, на поле брани, и переставший дышать там – в далёком и недосягаемом мире земном? Как умерло его тело, лишившись души?

Теперь всё это было уже неважно…

Я не знала, сколько прошло времени после удара невидимого колокола. Люди проходили мимо всё реже, а вдали, у подножия чёрных скал, один за другим зажигались крохотные жёлтые костры. Их тёплый, манящий свет развеивал сгустившийся кровавый мрак, но не мог облегчить ни физических, ни моральных мук, тем более с такого расстояния. Постепенно огоньков становилось всё больше, а людей вокруг всё меньше, и в конце концов я поняла, что кроме трупов и меня на поле никого не осталось.

Над головой сверкали молнии, после окончания Битвы поредевшие и поблекшие, а следовавшие за ними раскаты грома звучали еле слышно, застревая в тяжёлом и влажном воздухе. Теперь только этот звук, да гулкое биение моего одинокого сердца нарушали безмолвие поля брани и напоминали о том, что я всё ещё была жива. Земля парила, поднимая вверх сладкий запах крови. Он напоминал смесь железа с сахаром, пробирался в ноздри, кружил голову и давил на желудок. Наконец, я не выдержала, и меня вырвало прямо на узорчатые латы светлого Воина. Но следов почему-то не осталось ни на нём, ни на клочке земли рядом, которую по-прежнему покрывали лишь кровавые пятна.

А может, всё вокруг являлось галлюцинацией моего больного рассудка? Может, я продолжала сходить с ума и на самом деле валялась сейчас где-то в клинике для душевнобольных? Я не ела, не спала и не сражалась на самом деле, а кровь и бездыханные тела мне только мерещились? И я могла покинуть это место в любую секунду, просто проснувшись где-нибудь в своей кровати. Не надо было никуда бежать, не надо было перебираться через скалы, нужно было лишь захотеть…

Однако я даже встать не могла, а не то, чтобы выбраться из затянувшегося кошмара.

Я попыталась подняться, но ноги меня не послушались. От напряжения кровь из раны полилась сильнее, вызвав приступ боли и головокружения, а вместе с ней из разрезанных вен медленно вытекала и жизнь. Конечно, эта рана не являлась смертельной, раз звук неведомого колокола не унёс меня к мёртвым, но силы таяли на глазах, не позволяя покинуть поле. Теперь я отчаянно желала вернуться, только воплотить в жизнь своё желание и перенестись к далёким и манящим огням не могла.

Краем глаза я заметила движение, словно мёртвые начали восставать, и это заставило меня встрепенуться. На фоне серого неба и чёрной пропасти скал я разглядела плывущие светлые пятна, которые явно не были Воинами Тьмы или Света. Они двигались медленно, замирая через каждые несколько секунд, но продолжая целенаправленно следовать к центру круга. Через какое-то время я смогла различить седые бороды и спускавшиеся до пят белёсые балахоны, не испачканные ни единой каплей чужой крови. Старцы размеренно наклонялись к земле и словно что-то поднимали с неё обеими руками, однако меж их широко разведённых ладоней не виднелось ничего, кроме воздуха и пара.

Любопытство тут же взяло верх над усталостью. Я повернулась в другую сторону, кинув беглый взгляд на Врата Тьмы, и обнаружила у себя за спиной чёрные фигуры, похожие на обгоревшие головешки. Видимо, это были Черти, сбросившие человеческие обличия. Зрелище оказалось завораживающим, но, как всегда, жутким, словно я перенеслась в очередной эпизод бесконечного фильма ужасов, поэтому, ведомая детским страхом быть замеченной, поспешила отвернуться.

И наткнулась на стоявшего передо мной Елиазара.

Я не видела Старца с тех пор, как шагнула из окна в объятия заката. И, хоть он не особо со мной церемонился, появлялся и исчезал, когда считал необходимым, в его присутствии я чувствовала себя немного спокойнее. Елиазар словно являлся связующей ниточкой между нашим, физическим миром и этим пугающим, тёмным пространством. Возможно, я втайне надеялась, что раз он смог затащить половину из нас сюда, то и вернуть в земной мир тоже сможет. Возможно, даже меня. Возможно, прямо сейчас…

– Пойдём, – спокойно молвил Елиазар, протянув мне руку. – Тебе нечего делать среди мёртвых. Дай им уйти.

С секунду я смотрела на Старца, разглядывая в его бездонных и бесконечных глазах своё жалкое, скорчившееся отражение и испытывая неловкость и стыд. А потом несмело вложила грязную ладонь в его – белую, как снег, и такую же холодную. Елиазар одним лёгким движением поднял меня на ноги, развернулся и двинулся к лагерю. Я же, как могла быстро, устремилась за ним, стараясь не упасть от головокружения. Мысленно я умоляла, чтобы Старец не начал упрекать меня за медлительность и неуклюжесть. Не хотелось казаться слабее, чем я была на самом деле, но Елиазар и так знал все мои слабости и конечно же слышал мысли. И потому не корил меня за них. Он просто шёл, вернее парил над поверженной плотью, преисполненный спокойствием и грустью.

Вокруг Старцы и Черти продолжали собирать погибших, не обращая внимания на последнего живого человека, которого под конвоем вели в безопасное место. Тела не сжигали, не закапывали в гладкую и прочную как гранит землю, не вывозили с поля на тележках или повозках. Старцы простирали руки к беспокойному небу, и лежавшие перед ними Воины рассыпались пылью, которая невесомым облаком взмывала в воздух и сливалась с клубами пара. Тёмных же Воинов собирали иначе. Черти окутывали их, словно маленькие смерчи, полностью скрывая от посторонних глаз. А когда они следовали дальше, на земле не оставалось ничего, даже пролитой крови.

Я наблюдала за их действиями со смешанным чувством любопытства и жалости.

Куда уходили все эти люди, разделённые на два противоположных лагеря?

Мы сражались за Свет, и теоретически это было хорошо и правильно. Но если после убийства тёмных светлые отправлялись в Рай, то куда отправлялись Воины из тёмного Войска? В Ад? Не слишком ли это была заманчивая перспектива – получить подобную награду за служение Тьме? И разве была между нами чёткая грань, ведь многие люди могли встать на сторону Тьмы из лучших побуждений, из желания помочь близким или исправить свои ошибки. Так что же, они заслуживали Ада? А находиться на светлой стороне могли и законченные эгоисты, которые думали только о себе. И их ждал Рай?

А может, на самом деле ни Рая, ни Ада не существовало? Может, погибшие на чёрном поле переносились в другой подобный мир или другую подобную реальность? Или возвращались на землю, чтобы уже там умереть от удушья, утонуть, разбиться или неожиданно скончаться на операционном столе? И их родные будут проклинать Судьбу, несчастный случай или глупого родственника, покончившего с собой, но настоящих причин не узнают никогда. Как не узнают и того, что не было шанса их спасти…

Я опустила взгляд, стараясь впредь смотреть только себе под ноги. Не хотелось видеть, как сотни людей сейчас покидали нас навсегда…

– Мы действительно сами выбрали этот путь? – наконец, нарушила я молчание.

– Да, – без тени эмоций ответил Елиазар. – Люди ещё придут к соглашению, но не в этом тысячелетии. И не в последующих.

– Неужели ничего нельзя сделать?

– Возможно, когда-нибудь. Но не сейчас.

– Но ведь мы все этого не хотим!

– Ошибаешься.

– Неужели есть те, кому нравится вот так… Убивать?

– Считаешь, они лишь среди тёмных? – Елиазар бросил на меня едва заметный взгляд.

– А разве нет?

– Увы, нет. Среди светлых тоже есть те, кому данный способ кажется правильным. И не только люди.

– Но…

– Мы в лагере, – внезапно оборвал меня Елиазар.

Вздрогнув, я оторвала взгляд от гладкой поверхности под ногами и обнаружила впереди сотни огней, рассыпанные среди шатров. От осознания, что я, наконец, оказалась в безопасности, по телу растеклась тёплая волна, согревшая душу и плоть, а на глаза навернулись слёзы. Навстречу из лагеря медленно двинулась невысокая фигура, всё это время словно ожидавшая только нас. Свет ближайшего костра подсвечивал её сзади, создавая размытые контуры и скрывая лицо в глубокой тени. Однако вскоре я разглядела в незнакомке Эмили, которая, как всегда, своей доброй улыбкой разгоняла сгустившуюся вокруг тьму.