Свет – Тьма. Вечная сага

Давид ждал меня, но почему-то не хотел, чтобы я приходила.

Из-за чего?

Ответа на этот вопрос у меня не было, как и на миллион других.

Я не знала, смогу ли найти Стража за гранью. Не знала, не приведёт ли наша встреча к его или к моей гибели, как это случилось в прошлом. И не знала, что произойдёт, если мы всё-таки отыщем друг друга. Я не представляла, гражданином какой страны он являлся, как выглядел и как его теперь звали. Я пыталась найти о нём какую-нибудь информацию, но единственное, что мне было известно – Страж находился там достаточно долго. И я старалась как-то сопоставить это знание с земным временем.

Чтобы вернуться в Ад на двадцать минут мне потребовалось два дня, а значит, на земле оно текло намного медленнее. Так сколько же его душа отсутствовала в теле? Дни, месяцы, годы?

Такую отсрочку могла дать только кома…

Или же наоборот – длительное пребывание Стража в тёмном мире в нашей реальности могло занять всего несколько дней или даже часов. Следовательно, он мог потерять сознание за минуту до того, как я оказалась в заброшенном доме. Однако с момента моего путешествия в прошлое прошло уже два месяца, поэтому вычисления снова сводились к коме. А в интернете, к сожалению, не публиковали списки подобных больных.

В общем – я не знала ничего и потому мне оставалось только ждать.

Надеяться, бояться и ждать, когда Легат достигнет Земли. Лето близилось к завершению, однако падать он совсем не собирался. Каждый день по телевизору передавали, насколько сократилось расстояние между метеоритом и нашей планетой. И если раньше я не обращала на подобные новости особого внимания, то теперь отслеживала каждое сообщение, мелькавшее в средствах массовой информации.

Мы все отслеживали.

Прогнозы снова изменились. До страшного события озвучивали временной промежуток в два месяца, но точную дату никто назвать не мог. Легат сводил с ума учёных, нарушая все известные законы физики. Он не только невероятным образом менял траекторию полёта и, словно живой, огибал другие небесные тела, но и так же странно менял скорость, то замедляясь, то ускоряясь.

Неизменным оставался лишь конечный пункт – воды Чёрного моря.

Из последствий пророчили цунами силой в пять-шесть баллов и землетрясения, в свете чего города черноморского побережья подлежали эвакуации. Религиозные фанатики кричали со всех углов о том, что близился конец света, и что человечество скоро погибнет. Им вторили и некоторые учёные, подкрепляя религиозные домыслы научными фактами. Люди ожидали этого со страхом и любопытством, и лишь немногие – с горечью и грустью. Те, кто знал, что Легат был не простым куском железа, рассекавшим межзвёздное пространство по своей огромной орбите, а являлся Посланником, несущим страшное для всех миров. И что после его падения тысячи людей, якобы случайно оказавшихся в зоне стихийного бедствия, перенесутся за пределы нашей реальности.

Глава 14. Легат

– Спасибо, что подвёз, – тихо произнесла я, откинувшись на спинку пассажирского кресла и позволив голове перекатиться по подголовнику.

Вместо ответа Ваня лишь пожал плечами и устремил вперёд невидящий взгляд.

Он по-прежнему старался всячески помочь, хотя и так делал более чем достаточно. А в последнее время стал часто забирать после работы и подвозить домой, чтобы я не ходила одна по темноте. Только мне упорно казалось, что это была не основная причина. Например, сегодня я освободилась раньше, но он всё равно приехал…

Мы сидели в его машине.

За крошечными окнами подходил к концу очередной унылый день. Погода снова испортилась, и из-за низких, серых туч, практически не пропускавших солнечного света, даже утром казалось, что на улице вот-вот наступит вечер. На лобовое стекло с тихим стуком падали крупные капли, собираясь в небольшие ручейки и стекая вниз. Образованные ими причудливые узоры постоянно менялись, шевелились и двигались, не позволяя разглядеть происходившее снаружи.

«Как в день нашего расставания…» – подумала я, но вслух произносить не стала, чтобы не бередить старые раны.

Однако сегодня дождь не будет идти всю ночь. Далеко на горизонте уже появилась и с каждой минутой всё росла светлая полоса, края которой освещали яркие лучи клонившегося к закату солнца.

– Как прошёл твой день? – наконец, нарушил тишину Ваня, оторвав меня от созерцания крошечного просвета среди тугой серости.

– Трудно, – вздохнула я. – Думала, он никогда не закончится…

Вопреки ожиданиям, я всё-таки вернулась в университет. Решила попробовать. Совмещать учёбу и полноценную работу, а не подработку, оказалось очень трудным занятием. Приходилось постоянно и везде договариваться, после учёбы бежать на работу, проводить на ногах весь остаток дня или оставаться в ночную смену, отрабатывать пересдачами пропущенные пары и учить предметы везде, где только можно было: на переменах, во время перерыва на чай, в автобусе и вместо ночного сна. А вечерами делать бесконечную работу по дому.

Прошло всего несколько недель первого семестра, но я уже чувствовала досадные последствия такого графика. Я постоянно клевала носом, отключаясь то на занятиях, то в маршрутке, то посреди смены, то над учебниками. Однако к вечно уставшему и сонному состоянию я давно привыкла, ведь скоро исполнится год, как мне начали сниться кошмары. И если раньше я не могла нормально заснуть, то теперь спать стало просто некогда.

И всё же, несмотря на трудности, так мне было легче. Загруженному мозгу, постоянно занятому запоминанием новой информации, составлением списков домашних дел, подсчётом бюджета на продукты и бытовые мелочи, некогда было думать о борьбе Высших Сил и нашей роли в этой борьбе.

Мне пока хватало борьбы земной.

Я изо всех сил старалась материально поддержать нашу развалившуюся семью, но в результате получалось, что большая часть заработанных мною денег уходила отцу на выпивку. Он всё так же продолжал топить своё горе в бутылке. Точнее, горя уже не осталось, а осталась только бутылка и его беспросветное похмелье…

– Зачем ты себя изводишь? – Ваня посмотрел на меня взглядом, полным жалости и сочувствия, от которого я испытала стыд.

Я не хотела, чтобы меня жалели. Я хотела казаться сильной, ведь Воин просто не может проявлять слабость. Однако жалость – это было то, в чём я действительно сейчас нуждалась. И ещё помощь, о которой я не смела просить.

– А разве у меня есть выбор? – я устало взглянула на Ваню.

– Есть, я ведь предлагал… – он опустил глаза на руль.

– Нет, – быстро отрезала я. – Я же сказала, что не буду брать у вас деньги. Я справлюсь… Я привыкну.

– Ну-ну, – он мотнул головой. – Мои родители прекрасно понимают, какая у тебя ситуация, и они готовы тебе помогать. Я знаю, что ты гордая, но, если понадобится, ты только скажи…

– Конечно, – небрежно отозвалась я, естественно, решив, что никогда этого не сделаю. – Как только верну вам весь долг…

– Эту тему мы уже обсуждали, – твёрдо произнёс Ваня. – И ты обещала больше её не поднимать.

– Обещала… – пришлось мне признать.

– Вот и не поднимай.

– Я не могу брать у вас деньги, – выдавила я, чувствуя себя ужасно неловко. – После того, как вы потратились на мамины похороны, это просто неудобно. Я и так столько вам задолжала…

– Забудь об этом.

– Не могу.

– Ладно. Но ведь есть другой способ, – произнёс он, чуть нахмурившись. – Тебе необязательно работать и учиться. Возьми академический отпуск. Потом, когда станет легче, восстановишься и сможешь спокойно продолжить…

– Ты думаешь, у меня будет это «Потом»? – задала я вопрос, заставивший его замолчать.

– Тогда тем более – зачем? Стоит ли себя изводить, если у нас всё равно нет будущего?

– А если есть? – снова задала я вопрос, на этот раз поставивший его в тупик.

– Ну, давай тогда я брошу учёбу и пойду работать вместо тебя! – предложил Ваня, и по его серьёзному взгляду я поняла, что он не шутил.

– Ну, конечно! – воскликнула я. – Я очень благодарна и тебе, и твоим родителям, но не вгоняй меня в ещё большую кабалу… А университет я как-нибудь окончу. В конце концов, на цвет диплома работодатели смотрят редко.

– Никто тебя ни во что не вгоняет, – усмехнулся Ваня и слегка потрепал меня по голове, словно младшую сестру.

Но потом опомнился и неловко убрал руку.

– Как бы там ни было, такой график помогает мне… Не позволяет думать, что нас ждёт…

– Знаешь, мне вообще начинает казаться, что всё было…

– Просто сном, – согласно кивнула я.

– Просто сном, – эхом повторил Ваня. – Прошло столько времени…

– Уже не верится, что всё происходило на самом деле, – озвучила я и его, и свои мысли.

– Думаешь, про нас забыли? – Ваня нахмурился и сдавил руль так, что кожа обшивки захрустела.

– Вряд ли. Всё, что делают Высшие Силы, для чего-то нужно. Поверь, я в этом убедилась и не раз… Мне кажется, сейчас что-то вроде затишья перед бурей. Нас подготовили и оставили ждать… И пока мы сами по себе…

– Когда же всё начнётся? – нетерпеливо воскликнул он. – Это ожидание убивает!

– Не лучше ли долго ждать, чем быстро погибнуть? – осторожно произнесла я. – В любом случае мне кажется, что скоро… Но мне и месяц назад так казалось, а метеорит до сих пор не упал. Слышал? Он снова замедлился, словно выжидает нужный момент…

– Так ты не знаешь?

– Нет. Елиазар не говорил.

– Исаия тоже не говорил… – Ваня чуть успокоился и устало вздохнул.

– Исаия? Старец, который призвал тебя?

– Да…

– Я думала, ты тоже общался с Елиазаром, – немного удивилась я.

Почему-то мне в голову не приходило, что нас могли посещать разные Старцы.

– Возможно, мы говорим об одном человеке… То есть о существе, – хмыкнул Ваня. – Ведь он мог представиться, кем угодно.

– Действительно, какая разница? – мотнула я головой. – Всё равно Свет больше не приходит.

– А Тьма?..

Ваня задал вопрос, от которого я вздрогнула. Я не знала, как рассказать ему о своём новом кошмаре. Я больше не боялась, что он посчитает меня сумасшедшей, но всё же мои видения были слишком личными и затрагивали до предела натянутые струны в душе.

– Нет. Наверное… – произнесла я, от волнения задрожав всем телом. – Но ко мне приходит мама…

– Что? – Ваня напрягся и нахмурился, став похожим на того изменившегося себя, каким я видела его во сне.

– Я вижу её почти каждую ночь с тех пор, как выписалась из больницы… Она зовёт меня… И просит помочь ей… Но я в это не верю.

– Не веришь, что ей плохо?

– Когда мы были на кладбище, я чувствовала, что она, наконец, нашла покой…

– Что же тогда означает твой сон?

– Мне кажется, это Тьма… Она пытается использовать самое дорогое, что у меня осталось – воспоминания о маме. И у неё получается. Каждый раз я начинаю сомневаться и каждый раз мне хочется броситься ей на помощь…

– Не поддавайся.

– Я стараюсь… Но я ведь не знаю наверняка… Вдруг это не Тьма? Вдруг я ошибаюсь?

– Варвара Михайловна и так много страдала. Я уверен, что она не может страдать и там…

– Я тоже на это надеюсь… А к тебе Тьма ещё приходит?

– Периодически, – Ваня нервно дёрнулся и странно на меня покосился. – Знаешь, эта страшная тётка соблазняет меня тобой…

– Да?.. – только и смогла выдавить я.

Я знала, что Тьма обязательно использует наш разрыв, но не думала, что останусь для Вани самым дорогим человеком и теперь. Прошло столько времени… Неужели у него до сих пор сохранились ко мне чувства? Неужели он только пытался убедить меня в обратном? Я надеялась, что эти домыслы окажутся неправдой, но, судя по тому, как он напрягся, я не ошиблась…

– А что за тётка? – спросила я, чтобы увести разговор подальше от себя и уже примерно представляя, о ком он мне расскажет.

– Противная какая-то… Пожилая. Вся в розовом с ног до головы, как поросёнок, и с жутко-розовой помадой… Она наблюдает за мной, иногда пытается заговорить… Но я её игнорирую или посылаю куда подальше, – Ваня невесело рассмеялся. – Видела бы ты её!

– Я видела… – в ужасе прошептала я. – Когда-то она и ко мне приходила… Елиазар назвал её Чёртом…

– Всё нормально, – уловил моё настроение Ваня. – Пока мы вместе, нам никакие Черти не страшны!

– Конечно…

Однако шутка не удалась.

Мы давно уже были не вместе, а просто рядом.

Я виновато отвернулась и перевела взгляд на залитое дождём стекло, а Ваня погрузился в свои раздумья. И в салоне повисла удушливая тишина. Я молча слушала, как о крышу разбивались тяжёлые капли, размышляя о том, что слишком засиделась в его машине. Но уходить не хотелось. Одна мысль, что из уютного, тёплого салона нужно было выйти под дождь, а потом провести вечер и ночь в пропахшей сигаретами и парами алкоголя опустевшей квартире, удручала. Но и задерживаться дольше я не могла. Дома ждала целая куча дел, которые нужно было переделать, прежде чем моя голова коснётся подушки.

Всего на три часа…

– Мне пора, – первая нарушила я неловкое молчание. – Завтра рано вставать, а мне ещё нужно прибрать за отцом и подготовиться к занятиям…

– Кстати, как там Павел Наумович? – спросил встрепенувшийся Ваня.

– Как всегда… Плохо… Пьет, курит, а потом спит в алкогольном угаре. Я боюсь, что однажды он заснёт с сигаретой, и тогда…

– Старайся так не думать.

– Это трудно…

– Слушай, плюнь на всё! – он опустил свою широкую ладонь на мою руку и слегка сжал её. – Завтра я заеду и помогу тебе прибраться, договорились? Прости, что не сегодня – у меня ещё есть дела. Но завтра мы вместе всё сделаем! А вот это… – Ваня свободной рукой потянулся к заднему сидению. – Это вам на ужин, чтобы тебе не пришлось готовить.

Он выудил оттуда большой пакет, поставил его мне на колени и слегка улыбнулся, явно довольный, что сюрприз удался.

Я почувствовала тяжесть содержимого и поняла, что это были контейнеры с готовой едой. Смутившись, заглянула в пакет – повеяло запахами, от которых желудок требовательно заурчал, ведь я с утра ничего не ела. Еды оказалось столько, что мне одной хватило бы на неделю, а с отцом о вахте возле плиты можно было забыть дня на четыре.

– Вань, ты не обязан…

– Это мама готовила, – перебил он меня. – И сказала, что обидится, если ты откажешься, ведь тогда всё это придётся выбросить.

Или отдать. Нуждающимся. Таким, как я…

– Ну… Спасибо твоей маме! – усмехнулась я злым мыслям.

Но при этом ощутила, как в душе разлилось тёплое чувство благодарности и жгучее чувство неловкости.

– Плюнь сегодня на всё, – повторил Ваня. – Обещай, что ляжешь спать раньше, а то вид у тебя ужасный… То есть, я не про шрамы… – тут же начал оправдываться он. – Ты выглядишь уставшей…

– Да. Хорошо, – я быстро сдалась, не испытывая желания поднимать эту тему.

Я понимала, что теперь выглядела мягко говоря пугающе, и считала странным, что Ваня до сих пор не сбежал в ужасе. А ещё я действительно нуждалась в отдыхе и помощи, хоть и старательно это отрицала.

– Вань, зачем ты это делаешь?.. – еле слышно спросила я.

– Я же сказал, что это мама… – начал он свою отговорку.

– Нет… Зачем ты продолжаешь со мной возиться? Я ведь некрасиво поступила тогда…

– Привычка, – пошутил Ваня, однако веселья в его голосе не появилось, а потом он рассудительно добавил: – Я знаю, что у тебя были причины со мной расстаться, и понимаю, почему ты ничего не рассказала. Но теперь… Это нас связывает.

– Думаешь, этого достаточно? – я несмело взглянула на него.

– А ты думаешь, нет?

– Я сейчас вообще не способна думать, – попыталась я уйти от ответа.

– А ты бы хотела… Попробовать снова? – сощурился он, теребя старенькую обшивку руля.

– Я…

Я на секунду задумалась, пытаясь разобраться в своей душе – чего же мне действительно хотелось?

Внутри боролись два противоречия.

С одной стороны, я испытывала безмерное чувство благодарности за то, что Ваня всегда, во всех обстоятельствах был рядом и не собирался отступать, несмотря ни на что. Даже когда я сама его прогоняла. И да – я всё ещё его любила, ведь такие чувства не могли исчезнуть бесследно. Расстаться можно было врагами или несостоявшимися любовниками, так и не заглушив в себе прежние эмоции, но не друзьями. Нельзя было дружить с человеком, зная, что с ним связывало нечто большее. Воспоминания всё равно будут бередить душу, вновь и вновь раздувая тлеющие угли и не позволяя до конца погасить это пламя. И должно было пройти слишком много времени, чтобы оно окончательно погасло.

Похоже, Ваня разделял подобные мысли. Мы не могли находиться рядом, не вспоминая о том, что было между нами, испытывали неловкость и всё ещё боялись касаться друг друга. Я краснела, если Ваня брал меня за руку или случайно оказывался слишком близко. А он слишком часто оказывался слишком близко, особенно в последнее время. Однако гораздо тяжелее мы переносили долгую разлуку. Я объясняла это навалившимися несчастьями, но, возможно, существовало и другое объяснение, ведь никто не смог бы внушить нам любовь, если бы мы действительно не любили…

Но потом я вспомнила лицо Давида, его чарующие, тёмные глаза, суровые черты, и на секунду моё сердце остановилось. Я испытывала к Давиду нечто большее, чем к Ване. Должна была испытывать, ведь он являлся моей парой. Так сказал Елиазар, но ведь я ничего о нём не знала. Была ли я готова ждать встречи со Стражем, не имея гарантии, что вообще его увижу? В той страшной реальности могло произойти всё что угодно, в том числе и ничего. И потому вероятность, что мы так и не столкнёмся в данном воплощении, тоже была высока. Равно как и вероятность, что мы погибнем, так и не узнав друг друга. Да и воспоминания, и сны о прошлом постепенно стирались за повседневными делами и заботами, тускнели от времени, и теперь я уже не была уверена, что всё это являлось правдой.

А Ваня существовал, он был настоящим, и та тайна, которая разъединила нас, теперь действительно нас объединяла. Свет хотел, чтобы мы расстались – и мы расстались. Но дальше нам необязательно было находиться врозь. Пусть ненадолго, пусть всего на несколько дней, недель или месяцев, отведённых нам на земле, но мы могли бы вновь ощутить простое мирское счастье.

Однако имело ли это смысл?

Ведь всё изменится, когда начнётся Битва. Возможно, Ваня умрёт в первые минуты боя. Возможно, умру я, и все мои глупые мысли и любовные переживания умрут вместе со мной. Никто из нас не знал, что произойдёт даже через секунду. Так как мы могли на что-то надеяться и строить планы?

– Я… Не уверена, – наконец, произнесла я, отмахнувшись от переполнявших голову размышлений. – Я бесконечно тебе благодарна… Но… После того, что произошло… И после того, что произойдёт… Мы ведь оба можем не выжить… Или один из нас… Есть ли в этом смысл, тем более сейчас? С учёбой, с работой, с папой… У меня нет ни времени, ни сил… А нам они ещё понадобятся, ты же знаешь…

Я задохнулась, но так и не смогла произнести главные слова – я не смогла рассказать ему о Давиде. Да и стоило ли Ване о нём знать?..

– Лиз, я помогу тебе, – спокойно и уверенно ответил он. – Я рядом и я помогу.

– И ты бы хотел?.. – задала я несмелый вопрос, от которого что-то в груди тревожно ёкнуло.

Вместо ответа Ваня снова потянулся на заднее сидение.

Теперь в его руке появилась тёмно-красная роза – распустившаяся, с бархатистыми, мягкими лепестками. Парень молча протянул её мне, а я так же молча её приняла. Осторожно взялась за длинный стебель, но он оказался гладким – шипы были заботливо срезаны, чтобы я не поранилась. Не обязательно Ваней, а, скорее всего, девушкой в цветочном магазине, но всё равно это оказалось очень приятно. Я поднесла розу к лицу и вдохнула тонкий аромат из самого сердца цветка. Голова чуть закружилась, но не от запаха, а оттого, что я снова почувствовала себя нужной…

Нужной ему.

Лёгким движением руки он убрал выбившуюся прядь волос и заправил её мне за ухо. Я встрепенулась и увидела, что он был совсем близко…

– Может, попробуем снова? Сколько бы это ни продлилось, – почти прошептал Ваня.

Я закрыла глаза и нервно вздохнула, пытаясь справиться с охватившим меня волнением и смущением. Пытаясь понять, что же я на самом деле хотела ответить – да или нет… И в этот момент почувствовала лёгкое, почти невесомое прикосновение к своим губам, словно их случайно тронули крылья бабочки. Я распахнула глаза, встретившись с Иваном удивлённым и испуганным взглядом.

Но не отстранилась, а просто замерла.

Мне вдруг отчаянно захотелось живого человеческого тепла. Его тепла. Его крепких и надёжных объятий, которые столько раз не давали мне скатиться в бездну безумия…

Ваня снова коснулся моих губ – уже ощутимее и настойчивее. И я ответила. Робко, неловко и несмело, словно мы целовались в первый раз.

Я хотела ему ответить.

– Мне нужно ехать, – через некоторое время выдохнул он.

Я лишь сдавленно кивнула.

Не обращая внимания на риск промокнуть насквозь, Ваня вышел под дождь и открыл дверь с моей стороны, взял пакет и галантно предложил руку, чтобы я выбралась из машины. А затем мы вместе добежали до подъезда, низко пригибаясь под потоками воды, словно такой способ передвижения мог защитить нас от ненастья.

– Тебя проводить до квартиры? – спросил он, остановившись под навесом крыльца.

– Не нужно, я сама.

Ваня взял моё лицо в ладони, ещё раз осторожно коснулся губ и провёл пальцами по линии подбородка.

– До завтра, Лиз.

– До завтра, – прошептала я в ответ.

Пока я доставала ключи, пытаясь удержать в руках розу, пакет и сумку, Ваня, уже не спеша и не замечая ливня, вернулся в машину, завёл двигатель, и у меня за спиной раздался шум рассекавших лужи колёс. Я обернулась, случайно выронив связку из онемевших пальцев, и с досадой проводила его взглядом.

Двор опустел.

Однако я осталась стоять, отрешённо разглядывая пожелтевшие деревья и размокшие в лужах листья, вдыхая полными лёгкими холодный и сырой воздух и пытаясь унять бурю мыслей и чувств, которые наполняли голову и сердце. Так прошло несколько минут, пока меня, наконец, не пробил озноб. Он напомнил, что нужно было возвращаться домой, ведь ночевать на улице я всё равно не могла…

Сжимая мокрую связку ключей, я медленно преодолела несколько пролётов грязной, серой лестницы и оказалась возле входной двери. Чувство было такое, словно я забралась на вершину Эвереста: голова закружилась, лёгкие обожгло недостатком кислорода, а перед глазами всё поплыло. Возможно, не из-за плохой физической формы, а из-за бьющих через край эмоций, но, так или иначе, витать в облаках было некогда. Меня ждал бой, поэтому я глубоко вздохнула и открыла замок.

Перед глазами предстала всё та же картина: на диване мёртвым сном спал небритый и давно не принимавший душ отец, рядом валялась недопитая бутылка и стояла неизменная пепельница, окурки из которой уже вываливались во все стороны и пачкали потёртый ковёр. Даже на выдохе я ощутила стойкий запах перегара, пропитавший обои, мягкую мебель и шторы в маленькой квартире, и поспешила открыть все форточки, чтобы запустить немного свежего воздуха. После чего принялась за мытьё посуды. Когда с ней было покончено, температура в квартире приблизилась к нулевой отметке, но окна закрывать ещё не хотелось – слишком глубоко въелся ненавистный и тошнотворный запах. Я вернулась в зал и накрыла отца одеялом, чтобы не добавить к его запою ещё и пневмонию. Тот мигом свернулся в позу эмбриона и что-то невнятно проворчал, напомнив беспомощного младенца, сладко спавшего в своей колыбели.

Его вид пробудил во мне какие-то материнские чувства и вызвал приступ умиления, смешанный с изрядной долей жалости. Да, теперь я его жалела, ведь видела, как отец день за днём спивался от горя и терял связь с реальностью. Неважно, по своей воле или нет он выбрал такой путь. Он любил хотя бы маму, и этого мне было достаточно.

Я просто не могла его ненавидеть.

Повинуясь внезапному порыву, я погладила взрослого мужчину по голове, ощутив под ладонью холод сальных волос. А потом не удержалась и поцеловала его в лоб, как целуют маленьких детей…

Неожиданно тишину пронзил резкий и шипящий звук.

Я развернулась, взволновано пытаясь найти его источник, но им оказался обычный телевизор. В передаче началась реклама, которую специально делали намного громче, чтобы привлечь внимание, и, возможно, из-за этого я не заметила раньше, что он работал. Яркий свет на мгновение ослепил, прорезав темноту сгустившихся в квартире сумерек. На запылившимся экране, посреди сказочного леса заплясали маленькие, пухлые медвежата и запели песенку о готовом детском завтраке. Они раздражали своей пестротой и крикливостью и являлись сейчас такими же неуместными, как конфетти или воздушные шарики под потолком. Я схватила пульт, но случайно нажала не на ту кнопку и лишь переключила канал…

– Здравствуйте! В эфире новости, экстренный выпуск!

Я замерла, не в силах оторвать взгляд от экрана, и лишь нащупала позади себя кресло, чтобы не упасть на вдруг подкосившихся от страха и волнения ногах. Ладони мигом вспотели, хотя ещё секунду назад я хотела накинуть кофту, чтобы не замёрзнуть окончательно. Девушка, сидевшая на фоне динамичных, голубых декораций, выглядела очень серьёзной и быстро читала по листочку текст. А затем во весь экран показали снятые с дрона кадры – как от морской поверхности, прямо к стратосфере поднималось огромное облако пара, по форме напоминавшее дракона…

– По неизвестным пока причинам скорость метеорита неожиданно возросла в тысячи раз, что зафиксировали астрономические станции и орбитальные спутники по всему миру, – продолжала вещать женщина из студии. – Также вновь изменилась его траектория, и буквально несколько минут назад Легат упал в воды Чёрного моря, то есть на два месяца раньше, чем предполагали учёные. Его падение спровоцировало выброс большого количества пара, образовавшегося вследствие столкновения раскалённого небесного тела с поверхностью воды, и серию волн, которые в ближайшее время достигнут суши. По предварительным подсчётам их высота составит семь-девять метров, что приведёт к практически полному разрушению городов, находящихся в прибрежной зоне. Местные жители и туристы в данный момент эвакуируются в безопасные районы, однако полной эвакуации ввиду ограниченности временных ресурсов, нехватки транспортных средств и людских резервов произвести не удастся. Также в городах всё ещё остаются сотрудники экстренных служб и правоохранительных органов, следящие за пресечением случаев мародёрства…

Ведущая продолжала рассказывать подробности падения метеорита, комментируя транслируемые в прямом эфире кадры, но я её уже не слушала, в панике обхватив голову руками. Я знала, что произошло на самом деле, а остальная информация меня не интересовала. Гибель многих людей в ближайшие несколько часов, безусловно, станет печальным и страшным событием, но просто умереть, наверное, было не так уж и ужасно. Гораздо худшее предстояло перенести тем, кто выживет в атаке цунами, и даже тем, кто находился сейчас в сотнях и тысячах километров от места падения Легата.

То есть нам.

От волнения и страха у меня затряслись руки. Пульт выпал из непослушных пальцев и с грохотом упал на пол, разлетевшись в разные стороны осколками и запчастями. Но я даже не шелохнулась, чтобы их собрать – я просто не обратила внимания на такую мелочь. Всё вокруг исчезло: неопрятная квартира, запах табачного дыма и алкоголя, телевизор и отец, спавший в пьяном угаре у меня за спиной. Остались только я и дракон, расправивший крылья над тёмной морскою пучиной, спокойной на поверхности, но уже неудержимо стремившейся к берегу в её глубинах, таивших в себе разрушения и смерть.

Я знала, что этот момент когда-нибудь настанет, и всё же не ожидала, что Посланник прилетит так рано. Тем более, сегодня. Ведь ещё несколько минут назад мы сидели с Ваней в машине, строили планы на завтрашний день и на возможную дальнейшую жизнь, даже не подозревая, что её конец уже начался.

Внутри бурлил огненный коктейль эмоций: смесь страха, досады, волнения, жалости, трепета, гнева, злости и разочарования оттого, что не в моих силах было что-либо изменить. Кто-то наверху решал, когда мы должны были жить, а когда умирать, когда нужно было начать Битву и, возможно, когда её закончить. Высшие Силы не интересовало, сколько нерешённых проблем и забот осталось у нас на земле. Они плевали на наши желания и страхи, потому что у них имелись свои, высшие цели, которые были гораздо важнее всех людских вместе взятых…

Судорожно хватая ртом воздух и стараясь отогнать тяжёлое чувство безысходности, тисками сдавившее грудную клетку, я кинулась к сумке и принялась перетряхивать её в поисках сотового телефона. И спустя несколько долгих минут в руке всё же оказался заветный прямоугольник металла и пластика, который тут же завибрировал, напугав меня до полусмерти.

– Ваня, ты смотришь?! – крикнула я, ещё не успев поднести сотовый к уху.

– Нет, я на трассе, – послышался из динамика его растерянный голос. – Я включил радио и услышал… Это передают по всем каналам.

– Ох… – я прикрыла рот рукой и сползла на пол.

В трубке повисла гнетущая тишина.

А что мы собственно могли сказать друг другу?

Поделиться переживаниями?

Но каждый переживал сейчас по-своему и по-своему боялся и не знал, что делать.

Поддержать друг друга?

Но в чём?

Как Ваня мог поддержать меня в том, о чём не имел ни малейшего представления? И как я могла поддержать его, если у меня самой не осталось сил казаться твёрже, чем я была на самом деле?..

– Ваня, мне страшно, – призналась я, наконец, нарушив тишину. – Мне очень страшно…

– Мне тоже, Лиз, – отозвался он. – Что дальше?..

– Я не знаю… Не представляю, – прошептала я, чувствуя себя не менее растерянной, чем он. – Возможно, придётся что-то сделать… С собой…

– Убить себя?

– Почти… Понимаешь, авария… – я набрала в грудь побольше воздуха, решив поделиться с ним неприятной информацией. – Её подстроили, чтобы перенести меня туда… Чтобы я смогла вспомнить прошлую Битву…

– В смысле… Ты уже была там?! – воскликнул Ваня.

– Да… И не раз… Так сказал Елиазар.

– Лиз… – Ваня на секунду замялся, а в его голосе прозвучало столько жалости и сочувствия, что у меня сжалось сердце. – Я даже не представлял!

– Ничего… Я тоже… До недавнего времени.

– Мне такого не показывали.

– Просто ты в первый раз будешь в этом участвовать…

– Я думал, так у всех…

– Нет, Вань, не у всех. Помнишь мои кошмары? Это были вовсе не кошмары, это были воспоминания…

На секунду на линии снова повисла тишина.

– Почему ты не рассказала раньше? – наконец, тихо спросил Ваня. – Я не обвиняю, но мне нужно было знать.

– Прости… Я не хотела, чтобы мои кошмары стали и твоими тоже.

– Они и так были моими! – возразил он. – Я переживал, просто не знал, в чём проблема! И мне пришлось тебя отпустить!

– Но ты вернулся…

– Вернулся… Только всё могло быть иначе! Мы могли не расставаться!

– Мне жаль, что так вышло… – я прикусила губу, снова умолчав о том, что этого желал Свет, а не я. – Вань?