Я подумала о Хару, который сопровождал нас до самого зеркала, сквозь которое мы с Ашаресом провалились в тронный зал Железного дворца, и мое сердце сжалось от тоски, когда я вспомнила, как он выл.

– Что дальше, Ашарес? – бросила я. – Завтра в полночь все будет кончено.

– Зря вы не слушали меня, – мрачно улыбнулся тот. – Нет той силы в Зазеркалье, которая способна остановить моего господина.

По моей спине пробежал холодок. И даже мое «нет» не остановит его, верно?

– Он не выберется из клетки, пока Дерион в Алмазном дворце.

– Глупо думать, что он всерьез собирается в ней сидеть.

Я стиснула зубы.

– Я приказываю отпустить меня!

– Ваши приказы закон для меня, – сказал бессмертный, слегка наклонившись к моему уху, – только если они не идут вразрез с приказами повелителя.

– Значит, я снова пленница?

– Нет, но мне не позволено выпускать вас отсюда. В пределах дворца вы можете делать все, что захотите.

– Тогда прочь с дороги, – я попыталась отодвинуть стул и, оттолкнувшись, поставила его на ногу Ашареса. – Я собираюсь погулять по дворцу. Одна.

Я постаралась доставить бессмертному как много больше неприятных ощущений, но, пожалуй, Ашарес давно забыл о боли. Высвободив ногу, он пошел следом за мной к дверям, и я огрызнулась:

– Я хочу побыть одна.

– Я должен быть рядом ради вашей безопасности.

Ну, разумеется, ради нее.

Ашарес сопроводил меня в библиотеку. К моему изумлению карта Пустоши хранилась за стеклом в небольшом помещении архива. Здесь же лежали книги, которых я раньше не видела.

– Пустошь исследована полностью, но последнее зеркало, созданное богиней, девятое зеркало под названием Клеос так и не найдено, – сказал Ашарес.

– Что это за книги?

– Я думаю, это любимые книги Эморы.

– Акар сохранил ее любимые книги? Зачем?

– Возможно, он думал, что она вернется, – задумчиво произнес бессмертный, – а, может, он хотел найти в них ответы. Эти книги были созданы людьми и воспевали богов. В этих книгах мой повелитель черпал знания о том, кто такие люди, и где могло быть последнее зеркало. Говорят, Эмора восхищалась поэзией, зодчеством и искусством. У людей не было дара творения, но они умели создавать невероятные вещи.

– Эмора не была злом и любила людей, но в один момент решила уничтожить их, – пробормотала я.

«Потому что вы лицемерны, лживы и порочны».

Я подошла к карте, задумчиво водя по ней взглядом.

«Она умерла очень давно. Это душа принадлежала девушке».

«Он никогда не знал других женщин, кроме Эморы. Она бы не позволила ему. Никогда… его преданность предназначалась только ей, как и моя любовь, как и верность Борогана».

«Тангор не ценил того, что ему досталось».

Я судорожно вела взглядом по карте.

– Сирин, – это имя сорвалось с моих губ на выдохе, – она жила в Замке.

«…здесь есть какая-то связь с ее телом».

– Что? – удивился Ашарес.

– Эмора была ревнива, но позволила Сирин жить в Замке встреч. Что, если Сирин была ее любимицей?

– Что? – опять произнес Ашарес, но уже с большим трагизмом, будто даже допустить это невозможно.

– Что, если Тангор полюбил ее?

– Нет, – неожиданно горячо запротестовал Ашарес. – Как можно подумать, что Тангор предпочтет смертную?

– Он смог забрать душу Сирин, чтобы она не погибла, и спрятал ее. Но, чтобы он не вспомнил куда именно, Эмора лишила его памяти, – снова заговорила я. – И приказала Акару уничтожить людей. Тангор забрал лишь немногих. В наказание за этот проступок Эмора наложила проклятье и заколдовала Зеркала.

Я схватила первую попавшуюся книгу, ощущая под пальцами легкий отклик магии. Как королева леса, я почувствовала ее природную стихию. Страницы были стары, а чернила размыты, но в моих руках книга вдруг приобрела почти первозданный вид.

– Магия творения, – ахнул Ашарес. – Вы и правда королева Мертвого леса…

– Это о любви, – усмехнулась я собственным мыслям, игнорируя слова бессмертного.

Схватив другую книгу, я подарила и ей новую жизнь. Прочитала строки и закусила губу.

– Это баллады о любви, стихотворения, песни… Эмора нуждалась в любви, но никто не мог полюбить ее по-настоящему. Никто из тех, кого она сотворила. Она была очень одинока.

Я коснулась пустого кулона из белого кальбена, осознав, что добровольно отдала Сирин Акару. Что он сделает с ней, если догадается? Или он уже все знал?

– Проклятье, Ашарес! – воскликнула я, заставив того вздрогнуть. – Она всегда была у меня, а я и не догадывалась! Это ведь именно она! Это Сирин!

Кровь кипела у меня в жилах. Я хотела рассказать обо всем Ха-шииру и Дериону. Неужели вместе мы не найдем выход?

– Ашарес, пожалуйста, отпусти меня! Я знаю, почему Эмора так разозлилась на людей.

– Не могу, – оборвал меня бессмертный. – У меня есть приказ повелителя.

– Заладил ты, – процедила я, возвращая книгу обратно в полку.

Подошла к окну, хмуро рассматривая небо.

Мысленно позвала Алема, прикоснулась к нему душой, ощущая мягкое тепло, что тянулось от его сердца к моему даже сквозь расстояние. Алем был где-то рядом, как и Хару. Они оба услышали меня и сразу откликнулись. Я почувствовала, как всколыхнулся Черный лес, а затем отозвалось и сердце Дериона.

Я снова всмотрелась вдаль, в темноту неба, предвкушая рассвет. Потянулась к Алему сильнее – меня бросило сквозь ночной мрак и звезды в потоках безумного ветра. Перед глазами закружился горизонт, сморгнула – зрение подбросило картины горных вершин, объятых снегом. Я видела глазами снежного кондора.

– Вы здесь закончили? – спросил Ашарес, почувствовав что-то неладное.

– Да, – бросила ему через плечо: – Теперь пойдем потренируемся немного.

Закрыла глаза, посылая Алему мысленный приказ и не разрывая связь между нами.

Ашарес был бы счастлив, если бы я все-таки пошла спать, дав ему возможность проследить за ходом сражения, которое развернулось у самого входа в Железный дворец. Но я ликовала, понимая, что досаждаю ему и мешаю его планам. А еще, я хотела сотворить то, что не пристало юным человеческим девам – избавиться от бессмертного.

На тренировочной площадке он откровенно скучал.

– Хочу пострелять из лука по мишеням, – огорошила я его.

Он молча принес лук и стрелы, которые собрался выдавать мне по одной, стоя у моего плеча. Разумеется, он понимал, что я могу покалечить его, но с покорностью протянул мне крагу и лучную перчатку, чтобы тетива не поранила мне руку.

– Хват осуществляем тремя пальцами, – сказал бессмертный, когда я положила стрелу на тетиву.

Нахмурившись, я прицелилась в мишень.

– Ты и правда отрезал бы мне нос или ухо, Ашарес?

– Прошу простить, госпожа, но я должен был привезти вас во дворец.

Значит, да.

Я отпустила тетиву, наблюдая, как стрела вонзается в мишень. Когда я протянула руку, Ашарес покорно вложил в нее очередную стрелу.

– Как думаешь, Акар огорчился бы, увидев меня без уха?

– Я думаю, он убьет меня даже за то, что я посмел вас ударить, – заявил бессмертный.

Стрела сорвалась – я промазала. Повернула голову.

– Убьет?

– Да, – без капли страха заявил Ашарес. – Вряд ли это получится скрыть, – он взглянул на мой нос, который, наверно, был еще опухшим. – Я буду благодарен, если моя смерть будет быстрой.

– Но ты же бессмертный, – я получила новую стрелу и опять прицелилась.

– Это значит, что я не умру от болезней и старости, и мои раны заживут быстрее, чем у любого другого человека. Но убить меня можно.

– Тогда знай, что я не желаю тебе смерти, – я резко повернулась и выпустила стрелу Ашаресу в бок.

Он отшатнулся, но даже вида не подал, что ему больно.

Я успела выхватить еще одну стрелу, которую он уже приготовил для меня, и выстрелила ему в плечо. На удивление, он не упал, а лишь попятился назад, поджимая верхнюю губу.

– Глупая выходка, – прохрипел он, обламывая древко.

А затем залепил мне пощечину, от которой зазвенело в ушах.

Мы сцепились, и я пальцами вдавила наконечник глубже ему в плечо, отчего бессмертный, наконец, зарычал от боли и треснул меня снова, да так, что брызнула кровь. И я тоже ударила, крепко сжав кулак, раздирая костяшки пальцев о его челюсть и зубы. Ну, куда уж мне против воина, да еще и драгманца, который обладал бессмертием? Разумеется, он отцепил меня от себя и швырнул на пол. И я покатилась кубарем, сдирая кожу о мелкие камни, которые валялись всюду.

– Зачем было делать это? – заворчал Ашарес, приваливаясь вдруг на стойку.

Его дублет почернел от крови.

Он схватился было за меч, который висел у него на поясе, пошатнулся, сделал два шага ко мне и безмолвно упал.

И когда я вздрогнула от глухого звука упавшего тела, когда стерла израненными пальцами кровь, бежавшую по щеке, я поняла, что у меня есть всего пара минут прежде, чем бессмертный очнется.

Я приблизилась к нему, замечая у него на бедре свой кинжал, который он отнял в замке, выхватила его и рванула в библиотеку.

Времени было слишком мало, поэтому я разбила стекло рамы рукоятью кинжала и, забрав карту Пустоши, сунула ее за пазуху.

Алем был уже близко, я чувствовала, как он спешит. Я даже слышала биение его сердца – особенно сильное, когда я взобралась на окно, чтобы прыгнуть вниз из башни библиотеки.

– Стойте! – этот крик был криком отчаяния, впервые так явственно прозвучавшем в голосе Ашареса.

Я лишь мельком оглянулась на бессмертного, замечая, что он бросился ко мне с таким мученическим выражением лица, будто за мой побег его ждала кара пострашнее смерти.

Не дожидаясь больше, я прыгнула вниз, зная, что Алем подхватит вовремя.

Глава двадцать третья

Когда я снова открыла глаза, меня ослепил свет золотистого теплого солнца.

Кровь засохла на лице и стянулась коркой. Оторвав голову от спины Алема, я взглянула за горизонт, откуда, наконец, появилось светило.

Остался всего один день.

Сегодня в полночь все решится.

– Алем, в Замок! – приказала я кондору, прижимаясь к нему щекой.

Я знала, что он не предаст. Он также верен и предан, как и лесной король.

«Твоя любовь – преданность животного, собачий инстинкт, Дерион».

«Эмора оставила в нем слишком много от зверя».

Еще несколько минут назад я бы приказала отвезти меня в Алмазный дворец, но сейчас я не желала терять ни секунды. Время ускользало так быстро, что я боялась не успеть получить ответы на все вопросы.

Мы летели над облаками. Ветер трепал мою одежду и волосы. Вытягивая руку, я ловила его израненными пальцами.

Небо стремительно светлело.

Наконец, Алем приземлился во внутреннем дворе замка, и я сползла с его спины, трясясь от холода и усталости.

– Подожди здесь, – я прижалась к нему, а затем бросилась в дом.

Замок был мертв – Бороган спал. Все камины были потушены.

Я впервые была благодарна тому, что с восьми лет работала горничной в доме архитектора Энталя и уж топить камины умела на славу, даже если поленьев оставалось не так много. Когда огонь разгорелся, я упала на колени перед ним, согревая озябшие руки.

– Прости Бороган, но я не смогла принести Светоч, – сказала, слушая, как трещит пламя. – Но я знаю про Сирин.

Бороган молчал, и я вспылила:

– Почему ты не отвечаешь мне? – схватилась за голову, запуская пальцы в волосы. – Сегодня ночью мы с Ха-шииром умрем! Ты снова останешься без пищи, но теперь Акар будет еще более жестоким, слышишь? И у него душа этой девушки, понимаешь? Теперь он сможет найти последнее созданное богиней Зеркало!

«Ты нашла ключ…»

Я резко отпрянула от огня.

– Что?

«Войди…»

Вскочив на ноги, я бросилась к покоям Эморы и встала, как вкопанная, увидев, что двери приоткрыты, а из-за них выбивается золотистое сияние, проникнутое магией. Сердце у меня пропустило пару ударов.

Я медленно приблизилась и скользнула за дверь, зажмурившись из-за света. Но едва я вошла, он моментально потух.

Я стояла на входе в спальню, которую совершенно не затронуло время. Даже книга, распахнутая на туалетном столике, лежала так, будто хозяйка ее только что сюда положила. Здесь пахло сладким парфюмом и шоколадом. Огромная кровать была расправлена и измята, будто Эмора только недавно проснулась и вылезла из нее, чтобы насладиться солнечным утром.

Я аккуратно пошла к центру комнаты, слушая глухой звук собственных шагов.

– Моя милая, ты здесь что-то забыла? – черноволосая девушка выплыла из-за одной из стоек, поддерживающих балдахин, и небрежно поправила длинные блестящие волосы.

Она скрестила на груди руки, облокотилась плечом о стойку и тепло мне улыбнулась.

– Не робей. У меня здесь практически не бывает гостей.

– Вы… вы…?

– Хочешь чаю? – она поманила меня пальцем, и прошла босая к столику, уселась в глубокое кресло.

Она почти полностью скрылась в нем, вот только локти небрежно раскидала в стороны, а кисти свесила с подлокотников.

– Ну же, составь мне компанию. Сегодня такое прекрасное утро, – раздался ее требовательный голос. – Или мне позвонить в колокольчик, как делает госпожа Агнесс, когда зовет тебя?

Я выглядела не лучшим образом, чтобы познакомиться с богиней. И, признаться, я не знала, как вести себя: то ли бросаться обвинениями, то ли раболепно молчать.

– Я знала, что кто-нибудь когда-нибудь придет, чтобы оживить ее, – сказала Эмора, когда я села в соседнее кресло, пытаясь стереть кровь с щеки. – Ох, уж и досталось тебе, милая. Надеюсь, это не Акар. Мой прекрасный любовник бывает излишне жесток. Он любит боль, смерть и страдание. А еще он любит предаваться любви… знала бы ты, как хорошо у него это получается, – и Эмора захихикала.

Она была в тончайшей кружевной сорочке, которая открывала ее хрупкие, смуглые щиколотки. Красивая шея и ключицы, ложбинка между грудей, мягкая линия губ – да, она была прекраснее, чем на тех старых фресках.

– Угощайся чаем. Я заварила с ромашкой. Дерион всегда любил мой ромашковый чай. Ты не находишь, что его рога очень занимательны, Тея?

– Не знаю. Вы говорили, что кто-то придет «оживить ее»?

Я взяла чашку из полупрозрачного хрупкого фарфора и вдохнула аромат чая. Откуда он взялся здесь?

– Н-да, – улыбнулась богиня. – Оживить девчонку. Ее, – и она вынула из чашки ложечку и указала куда-то мне за спину.

Я обернулась, с ужасом обнаруживая в спальне Эморы каменный гроб с человеком внутри.

– Сирин!

– О, вы знакомы? – притворно удивилась Эмора.

– Да. Десять лет.

– Солидно. И она, позволь спросить, ни разу тебя не предала?

– Ни разу.

– Что ж, повезло.

Богиня приникла к краю чашки, лукаво и безотрывно наблюдая за мной.

– Вы знаете, кто я? – спросила я тихо, тоже пытаясь глотнуть, но горячий чай не лез в горло.

– Ты старшая горничная и королева Черного леса, – с улыбкой отчеканила богиня, снова отпивая чай. – И ты та, кто нашел ключ от дверей в эту комнату.

– Разве?

– Ага. А еще ты хочешь снять проклятие и отыскать девятое зеркало, чтобы вернуться домой.

– Да.

– А ты знаешь, кто я? – ее темные глаза опасно сверкнули.

– Богиня.

Она покачала пальцем и поставили чашку на стол. Ее лицо стало серьезным, глаза сузились.

– Я та, кого предали, моя милая, – сказала она. – Я та, которая две тысячи лет ждала возмездия. Каждые десять лет здесь появлялись души, и я искала ту самую. И вот, – она всплеснула руками и широко улыбнулась, – Сирин здесь.

– Ее у меня нет.

– Конечно, нет, – согласилась Эмора. – Она у Акара, верно?

– Да.

– О, он будет рад принести мне ее. Я думаю, он простит мне все, едва только увидит. С другими он, быть может, жесток, – она плавно поднялась и подошла ко мне, склонилась, касаясь моего подбородка, – но со мной он очень нежен и ласков. Он простит мне даже свое наказание, ведь они все провинились.

Распрямившись, она задумчиво склонила вбок голову.

– Бороган открыл двери именно тебе, а я уж думала это будет твой дружок, бесстрашный дагор Брогхарна. Кстати, ты знаешь, что в детстве его называли Широ? Это мило, правда? – она прошла к одному из манекенов, огибая каменный гроб. – Что бы мне надеть на встречу с моими дорогими созданиями?

– Вы все это время были здесь? В этой комнате?

– Что за глупости, моя дорогая, – она бросила на меня недоумевающий взгляд из-за плеча. – Разумеется, нет. Я похожа на дуру? – а затем принялась бродить мимо манекенов, разряженных в платья. – Я повелела Борогану открыть двери тому, кто скажет про Сирин. Как только он сделал это, я появилась здесь. Прошла сквозь Морлос.

– Но Бороган мог впустить меня раньше. В обмен на Светоч.

– Не мог, – пробормотала Эмора, остановившись у манекена в белом воздушном платье, сделав выбор в его пользу. – Наглый врунишка. Дерион пробовал обмануть меня, и я заставила его всегда говорить правду. Акар никогда и не пытался лгать, он слишком горд для этого, ну а Бороган, оказывается, тот еще плут.

– Значит, все это время вы хотели получить душу Сирин? Чтобы наказать?

Эмора в нетерпении сорвала платье с манекена, а затем скинула сорочку и развернулась ко мне.

– О чем ты говоришь, разве я такая жестокая? Это вовсе не наказание. Это возмездие. Сирин должна страдать также, как страдала я.

– По-моему, она уже вдоволь натерпелась.

– Вы люди зачем-то все время лжете, – Эмора быстро надела платье, но я успела заметить, как совершенно ее тело. – Ты поступила также, когда Калеб чуть не захлебнулся в болоте. И спасла его зачем-то. Я удивлена.

– Вы все обо мне знаете?

– Не так хорошо, к сожалению, как знал бы Тангор, – поморщилась она. – Печально, что даже сейчас я скучаю по нему.

– Как снять проклятие? – я поднялась из кресла и подошла к гробу.

Эмора преспокойно выбирала украшения к платью.

– Милая, это очень глупый вопрос, – сказала она, – проклятие не снять. Оно незыблемо.

– То есть мы с Ха-шииром умрем?

– Ну, конечно, глупышка.

– А девятое зеркало?

– Забудь о нем, – Эмора вдруг развернулась и уставилась на меня: – Иди-ка сюда!

Я еще раз взглянула на Сирин, которая лежала неподвижно, будто уснув. Темноволосая, юная и красивая она казалась младшей сестрой самой богини. Редко можно встретить такую красоту среди простых смертных.

Когда я подошла к Эморе, она взяла в ладонь мой кулон и повертела его в пальцах.

– Занимательная вещица, – произнесла, растягивая слова и пытливо вглядываясь в сердцевину камня. – Кальбен способен вбирать в себя душу. Отдай мне его.

Я молча сняла подвеску – разве можно спорить с богиней?

– Он прекрасно подойдет к моему наряду, не находишь? – и она надела подвеску и вскинула брови: – Ну, как я тебе?

– Хорошо.

– Жадина. Тебе жалко маленького комплимента? – она укоризненно поцокала языком. – Неужели презираешь меня?

– Нет.

– Ты стала женой Дериона и получила каплю его магии. Ты должна быть счастлива, но ты желаешь большего верно? Как и всякая алчная человеческая душонка.

– Нет.

Она усмехнулась.

– Разве ты не хочешь стать мною, к примеру?

– Мне и собой быть неплохо.

– Ты и правда лгунья, – улыбнулась она. – Но ты хочешь жить.

– Да.

– А для чего тебе эта жизнь? Что ценного в жизни простой горничной из Молберна?

Когда я подавленно смолчала, Эмора рассмеялась.

– Вот видишь, милая, – она потрепала меня по щеке, а затем брезгливо взмахнула пальцами: – Ну и грязная же ты. Сегодня особенный день, а ты вся в крови и ссадинах. Пойди и умойся, а я выберу для тебя платье.

– Зачем?

Эмора закатила глаза.

– Ну не глупая ли дурочка? – вздохнула она так, будто я смертельно ее утомила. – Я же сказала, особенный день. День возмездия. И день краха моих врагов.

Я безропотно поплелась в сторону, куда она указала взмахом пальцев.

Разве так я представляла Эмору? И представляла ли, вообще, что встречусь с ней?

Проклятье действительно незыблемо, или она солгала?

Когда я умылась и взглянула на себя в зеркало, поморщилась от сожаления. Бровь рассечена и опухла, под глазами залегли тени. Я выглядела неважно. Пожалуй, много хуже, чем могла выглядеть полумертвая Сирин, пролежав в гробу две тысячи лет.

Когда я вернулась в спальню, Эмора раскладывала на кровати платья и придирчиво выбирала.

– Все не то… Как же сложно выбрать достойный наряд. Возможно, последний в твоей жизни.

– Что вы собираетесь со мной сделать?

– Мы все немного развлечемся сегодня вечером.

– Я могу уйти из замка?

– И куда же ты собралась? – озадаченно замерла Эмора и развернувшись, сложила на груди руки. – Разве где-то в другом месте веселее, чем со мной?

– У Железного дворца сейчас целая битва.

– Мальчишки любят играть с оружием, – беспечно отозвалась богиня. – Особенно Акар.

– Он сейчас в Алмазном дворце.

– И поделом.

– В клетке.

– Не волнуйся, скоро он будет здесь. Никто не пропустит последний бой часов. Я предвкушаю, как закрутятся события. Поэтому разве не обидно встретить свое будущее в таком виде, – и она указала на мой потрепанный костюм. – О! – она захлопала в ладоши. – Алый! Цвет крови. Надевай.

Когда я, громко сопя, пошла за ширму, Эмора подошла к гробу Сирин.

– Сколько сил мне потребовалось, чтобы сохранить ее тело в первозданном виде, ты даже не представляешь, – и она вздохнула и отерла лоб тыльной стороной ладони, – может, и ее приодеть. Сегодня она повстречает своего любимого. Интересно, узнает ли он ее?

– Тангор? – выглянула я из-за ширмы. – Он тоже будет здесь?

– Появилась бы я, если бы его не было, – хмыкнула Эмора. – Конечно, все должны быть в сборе. Тангор – вообще, главный зритель этого спектакля.

Неужели она сотворила все это из-за мести?

– Не все люди такие, как Сирин, – сказала я из-за ширмы.

Эмора долгое время молчала, а затем рассмеялась.

– И правда, – согласилась она. – Есть те, кто хуже. Ты, например, Тея.

– Я? – просипела я, втискиваясь в платье.

– Да, – я услышала уверенные шаги Эморы, – ты целовалась с моим лучшим любовником, посмев занять мое место в его постели. Ты вышла замуж за моего самого преданного раба и почитателя. Ты склонила моего верного соратника, Борогана, к предательству. Ты принесла сюда душу Сирин… впрочем, за это тебе спасибо.

Ширма отлетела прочь, и я вздрогнула.

Эмора схватила меня за плечо, развернула лицом к стене и принялась шнуровать корсет.

– Ты посмела ранить меня глубже, чем кто-либо до этого, – прошептала богиня мне на ухо, стягивая ребра так, что я шумно выдохнула. – Совсем скоро ты поймешь, почему твоя смерть должна стать прекрасным окончанием этого дня, а твоя кровь, брызгающая в разные стороны, прощальным фейерверком.

Она развернула меня лицом к себе.

– Поверь, милая, нам всем будет весело сегодня.