– Потому что я хочу тебя себе.
– Почему?
– Что ты заладила со своими “почему”? – он наклоняется ниже, прижимая губы к моей мокрой от слез щеке. – Потому что ты моя, – и с этими словами он снова целует меня, но уже не так яростно, а наоборот, трепетно и ласково.
И от этого моё сердце ещё сильнее ноет. Я могу принять взрыв страсти между нами, как было до этого, но не могу вынести его нежности. Слёзы сами собой катятся из глаз, пока я не всхлипываю в голос, разрывая поцелуй.
– Что опять?
– Я люблю тебя, бесчувственный ты чурбан, – хрипло проговариваю я, а после сама притягиваю его к себе одной рукой, а второй стаскиваю с нас оставшуюся одежду.
Сначала с себя широкую юбку-брюки, а после с Дарка, расстегиваю его гульфик и обхватываю его член, направляя в себя, изнывающую от желания. Когда наши тела становятся одним целым, я протяжно выдыхаю. Но и тут мужчина меня удивляет, не спеша качая бедрами. Словно своими медленными движениями он решает ещё больше свести меня с ума. Обняв его по-крепче за плечи, я толкаю Александра, переворачивая снова на спину, и седлаю его бедра. Теперь я сама контролирую скорость и глубину и, уперевшись ему в грудь, качаю бедрами с каждым разом всё быстрее и быстрее, пока тело не охватывает первая судорога. Замираю наверху, едва лишь самый кончик его плоти погрузив в своё жаркое лоно. Я чувствую его дрожь, чувствую свою дрожь от напряжения, и, стоит мне лишь опуститься, погрузив в себя весь член, как Александр обхватывает мою талию, наклоняя к себе и не давая сдвинуться, и в считанные секунды доводит меня до ярчайшего оргазма. В этот раз он даже не пытается сопротивляться, отдавая всего себя. Я чувствую тьму в крови, в своем сознании, но и воспринимаю её иначе. Она словно оберегает меня и охраняет от какой-то напасти. Но Дарк достаточно быстро забирает силу себе, и я, не сопротивляясь, отдаю её, прекрасно помня, как она чуть не свела меня с ума. Мы так и лежим на полу, он на спине, я сверху, прижимаюсь к его груди и слушаю, как сильно и гулко бьется сердце мужчины.
– Не оставляй меня больше, – его слова звучат настолько неожиданно, что я не сразу осознаю смысл, который он вкладывает в них. Лишь спустя минуту или около того я поднимаю голову и всматриваюсь в его лицо. Но Дарк отводит взгляд, словно стыдится своего признания.
– Саша, я люблю тебя, и по своей воле ни за что не оставлю тебя, – обхватываю его лицо руками, вынуждая смотреть на меня. – Я. Тебя. Люблю.
– Ты только моя, – он обхватывает меня за затылок и, наклонив к себе, жадно целует в губы.
– Я всегда была только твоей.
Снова опускаю голову ему на грудь и прикрываю глаза, чувствуя, как бессонная ночь и удовлетворение после секса клонят меня в сон, но так же ощущая мужскую плоть внутри себя, словно мы и не разъединимся никогда. И на этой светлой мысли я проваливаюсь в сон.
Когда открываю глаза, оказывается, что я лежу на кровати, накрытая покрывалом и меховой шкурой, но, к сожалению, одна. Повернув голову, вижу, что за окном темно, а значит, или очень рано, или слишком поздно. Но без надобности вылезать из тепла не хочу, наоборот, глубже зарываюсь в своё уютное “гнездышко” и потягиваюсь всем телом, ощущая легкую ломоту после занятий сексом.
– Хотел бы я забраться к тебе, – слышу голос и, улыбнувшись, высовываю голову из-под меха. Александр стоит в дверях, прислонившись плечом к косяку и пристально смотрит на меня, чуть сощурив свои колдовские глаза.
– Так присоединяйся, у меня здесь так тепло и мягко… – краснею, понимая, что мои слова можно понять совсем в другом ключе.
– Не могу, и я пришел сказать, что нам пора. Пересечем Стену сегодня.
– Но ты же говорил…
– Планы изменились, – бросает он и выходит из комнаты.
Упрямо лежу ещё минут десять, но, услышав за окном ржание лошадей и громкие команды всадников, понимаю, что, если не оденусь, рискую быть выставленной перед всеми людьми Даркинга совершенно голой. Поэтому, хоть и через не могу, но я выбираюсь в прохладу комнаты. На стуле лежит уже готовый черный кафтан, теплые брюки, сапоги и моя соболиная накидка. Даже мило в какой-то степени видеть, как он снова желает утвердиться в своей власти надо мной, пусть это и лишь одежда. Я не сопротивляюсь, надевая на себя всё, что приготовлено, пока не замечаю порез на руке. Странно, но я не помню когда получила его. Однако концентрировать внимание на этом у меня нет времени, на улице уже слышится стук копыт, когда всадники запрыгивают на лошадей. Прихватываю свою накидку и покидаю комнату, сожалея, что не получилось провести ночь на этой шкуре медведя.
Выхожу на улицу и вижу, что лишь моя лошадь переминается с ноги на ногу, придерживаемая за уздечку Иваном.
– Садись, – он подводит лошадь ближе к небольшой лавочке возле входа в дом. – До скифа ещё надо добраться.
– Но почему обязательно сегодня ехать туда? – ворчу больше себе, чем ожидая ответа, однако Иван отвечает:
– Дарку доложили, что Василий стягивает войска к Шенто. Каждая минута, что мы проводим здесь, может повернуть ход войны.
– Но я не хочу участвовать в ваших разборках.
– Ты уже участвуешь, красотка, с того момента, как Дарк за тобой послал в Сумид.
– Но он тогда же не знал, что я кинж.
– Ты уже столько времени с ним, а до сих пор настолько наивна, – Ваня качает головой и отъезжает к остальным.
Я же пришпориваю свою лошадь, пытаясь выхватить из толпы фигуру в черном. Но не вижу Дарка нигде, пока рядом с собой не слышу его голос:
– Кого-то потеряла? – оборачиваюсь и от неожиданности не могу вымолвить ни слова.
На нём та старая и местами грязная накидка, бывшая когда-то белой, а на голове что-то наподобие парика, который делает из Морозова старика. Хотя тут как посмотреть, если посчитать его прожитые годы, то Александр даст фору мумиям. Лицо его покрыто морщинами, а кожа свисает как у шарпея.
– Как? – хотя бы одна связная мысль сформировалась у меня в слова.
– О чем ты? – ну, хотя бы голос его не изменился.
– Как ты таким стал, ведь в доме я видела…
– Мафи знают свое дело, особенно такие, как Женя.
– Но разве можно в обратную сторону изменять внешность?
– Они могут все, даже сделать из девушки мужчину, – он задумчиво окидывает меня взглядом ставших серыми глаз, словно прикидывает варианты, потом улыбается: – Нет, не стоит, иначе я почувствую себя извращенцем.
– Что? – кажется, мой мозг забыли положить мне в черепную коробку, когда выпроваживали из дома.
– Не бери в голову, – его губы немного растягиваются в улыбке, но меня сейчас волнует другое. Не то, что он шутит, даже не то, что он выглядит, как древний старец, а то, что мы ночью собираемся пройти сквозь Стену Тьмы, которую и при дневном-то свете не каждый решится пересечь.
– Дарк, почему именно сейчас? Ты же говорил – завтра, – внимательно всматриваюсь в него и только поэтому замечаю, как он отводит взгляд. Всего на мгновение, но словно набираясь сил что-то сказать.
– Потому что сейчас моё время, тьма правит миром ночью, а солнце – днём. Я не могу рисковать оставшейся командой.
– Ты всё же не доверяешь…
– Твоя кровь говорит за тебя, Лена, – он отворачивается, словно собирается уехать от меня, поэтому, недолго думая, я наклоняюсь и хватаю его коня за поводья.
– Что ты имеешь ввиду?
– Ты можешь всё сорвать своим вмешательством. И при солнечном свете это, скорее всего, и произойдет. Я могу справится с аконети, а эрути тебе не дадут быть мои люди.
– Значит, я всего лишь пленница? Снова?
– Считай, что это так, до тех пор пока мы не окажемся по другую сторону тьмы.
– Ты подлый, низкий, эгоистичный…
– Скиф впереди! – кричит кто-то из людей Дарка, и мы осаживаем коней.
– Я никогда не пытался казаться лучше.
– Да, я сама виновата, что обеливаю тебя постоянно.
– Поговорим позже, милая, – он поднимает руку и проводит по моей щеке, снова заставляя меня забыть про гнев. Я ненавижу эти его фокусы, но ничего не могу с собой поделать. Мы спешиваемся с лошадей и поднимаемся на палубу песчаного парусника. Это приспособление напоминает что-то среднее между нашей баржей и большими санями с плоским сиденьем. Вот только в передней части скифа натянут и уже хлопает на легком ветру парус. Он такой черный, что лишь знакомый звук говорит о том, что парус есть. Все остальные кинжи, кроме Дарка, переодеваются, надевая черные кафтаны.
– Почему они все в твоем цвете?
– Так нужно, Лена, а сейчас закрой-ка лицо, не хочу, чтобы тебя изуродовали твари, обитающие там.
– Как ты заботлив, – язвлю я, надевая капюшон и покрепче запахивая накидку.
– Ох и поплатишься ты потом, дерзкая девчонка, – он уже наклоняется поцеловать, но я отшатываюсь. Просто не могу себя заставить целовать этого незнакомого мне старика. – Да, я понял, – он хоть и кривит губы, но вижу, что его это задело.
– Прости, я не могу, когда ты такой…
– А что бы ты делала, если бы я и был такой? Ты хотя бы представляешь, сколько это: тысяча лет?
– Нет, – я отворачиваюсь от него, не в силах выносить его горечь. – Мне всего лишь двадцать семь.
– Это так мало, что я даже не помню, каким я был в свои двадцать семь.
– Я хочу называть тебя по имени, – внезапно выдаю я и резко поворачиваюсь, успевая поймать растерянность на его лице. – Я хочу, чтобы мы были вместе, хочу, чтобы ты любил меня.
– Не многовато ли “хочу” для тебя одной? – он не отвечает ни на один из моих вопросов, как всегда, умело меняя тему. – Но давай поговорим об этом тогда, когда с Орловыми будет кончено.
– Дарк, я не собираюсь помогать тебе уничтожать Алексея.
– Щенок бастард, он никогда не станет королем, а я говорил именно про Орловых, отца и сына.
– Всё равно я не хочу на своих руках кровь.
Посудина сдвигается с места, когда парус наполняется воздухом. Обернувшись, я вижу, что на мостике стоит аконети и, подняв руки вверх, генерирует воздушные массы. Пока я глазею на него, внезапно понимаю, что мы оказываемся в вакууме. Сначала они словно в туман погружаются, так что не видно даже своих рук, а после я лишь чувствую крепкую хватку Дарка. Он держит меня за запястье, поглаживая внутреннюю сторону ладони большим пальцем. Повернув голову в его сторону, я понимаю что даже наших сплетенных рук не вижу. Умом я понимаю, что мне должно быть до усрачки страшно, особенно когда появляется какой-то непонятный шелест. Сначала едва слышный в этой липкой тишине, но с каждой секундой всё отчетливее и отчетливее.
– Сейчас! – приказ Дарка раздается резко, как удар хлыста, но я не сразу осознаю, что говорит это он мне. Сначала я не понимаю, что происходит, но когда мои пальцы начинают светиться, я удивленно смотрю на Морозова. Он уже не похож на старца. Здесь, во тьме каньона, он вновь становится собой, но и не собой одновременно. Он ещё крепче сжимает руку и кричит, заглушая этот настырный шелест. – Лена! Немедленно призывай свет!
Мне кажется, будто я его слушаюсь, но в итоге понимаю, что я не властна над своей силой. Через прикосновение именно Дарк управляет мной, вызывая такой яркий свет, что больно глазам. И именно в этот момент я вижу чудовище из моего кошмара под асирией. Черное чешуйчатое тело, огромные кожаные крылья, как у драконов, и острые, как бритвы, зубы. Инстинктивно я пытаюсь спрятаться, особенно когда этот монстр пронзительно кричит, словно человек, потерявший всех своих родных. Но свет становится ещё ярче, и тварь улетает, продолжая пронзительно кричать.
– Давайте быстрее, – командует Дарк, но я не понимаю, говорит ли он это вслух или лишь в моей голове. Я вообще теперь мало что понимаю. Ужас от увиденного не отпускает, но я даже с места сдвинуться не могу. – Нам осталось преодолеть последнюю треть пути, но я уверен, чешуйры вернутся, желая полакомиться свежей плотью.
– Дарк…
– Потом, – отрезает он, и я вновь обращаюсь в слух.
Сначала это похоже на свист, но в какой-то момент превращается в ужасающий шквал звуков. Тысячи кожаных крыльев бьются над нашими головами. А меня вновь посещает чувство, что надо здесь остаться. Что эти чудовища рады мне. Но не успеваю я осознать, как одна из чешуйр пикирует на корабль, срывая с верхней палубы аконети Дарка. Парус тут же повисает, отвлекая Морозова. В то же мгновение гаснет и мой свет, словно меня отключили от розетки. Я лишь где-то на задворках сознания фиксирую, что это он управлял моей силой. Но как только над головой раздаются крики и взмахи гигантских крыльев, я понимаю, что в этой темноте никто из нас не выживет. Расцепив наши с Александром руки, я возвожу их кверху. Закрываю глаза и сосредотачиваюсь на силе, на её гудении в крови, на её мощи, что наполняет меня сначала немного, потом всё сильнее и сильнее, пока тело не начинает гореть. Распахнув глаза, я тут же зажмуриваюсь. Но использовать две силы одновременно я ещё не пробовала. Однако выбора у нас всё равно нет. Приоткрыв глаза, я вижу кровь на палубе, но не вижу Дарка. И в этот момент паника охватывает меня. Осматриваюсь уже внимательнее в суете и криках на скифе, пока не замечаю, что он борется с одной из чешуйр, защищая своего раненого аконети. Вздох облегчения – и вновь концентрация на силе. Сначала тьму каньона рассекает молния, так что он разделяется пополам, но лишь в том месте, где небесная стрела поразила. Чудища с криками разлетаются, обдавая нас затхлым воздухом. Но я уже не обращаю внимания, всю свою силу направляя на парус, наполняя его золотистым светом, таким образом ещё и освещая весь скиф, помогая избежать атак из тьмы. Страх и злость охватывают меня в тот момент, когда одна из разъяренных тварей кидается прямо на Даркинга. И даже прежде чем я успеваю подумать, кожаные крылья летучей твари охватывает пламя, заставляя её саму стать источником света. Я ещё добавляю ветра, пока вся тьма не исчезает так же внезапно, как и появилась. Едва лишь скиф останавливается за границей Стены, я падаю на палубу, теряя сознание.
Глава 20
Мне хорошо и уютно в темноте, но меня трясут и дергают, что-то кричат, так что я постепенно возвращаюсь в реальность. Чувствую, как болит всё тело, будто меня избивали не один час. Глаза открывать не хочется, но звуки становятся более четкими, а не как до этого, словно прорывались сквозь вату. Первое, что слышу, это шум города: ржание коней, колеса экипажей, крики людей. А потом снова голос, который я готова вечно слушать на повторе. Приоткрываю глаза и вижу, что Даркинг склонился надо мной так низко, что я могу различить красноватые блики в колдовских глазах. Попытка поднять руку и обнять его проваливается, потому что кроме век я ничем не могу пошевелить.
– Как ты, милая? – Саша проводит по моей щеке рукой, так что меня в одно мгновение отпускают тревога и усталость.
– Теперь лучше, – умудряюсь все же повернуть голову и прижать щеку к его ладони. – С тобой рядом мне намного лучше.
– Ты ужасно выглядишь, – я вижу в его глазах тревогу. Тревогу у великого и всемогущего заклинателя теней? – Но мы выбрались из Стены Тьмы.
И тут я вспоминаю всё, что было во тьме: ужасающие твари, крики людей на скифе и атака одной из них на Дарка. Распахиваю глаза и пытаюсь сесть, но тело не слушается меня, однако я упорно пытаюсь принять вертикальное положение, и Саша подсовывает мне под спину свой кафтан.
– Ты в порядке? – всё же поднимаю руку и касаюсь его предплечья.– Ты не ранен?
– Не больше, чем остальные, – он поглаживает мою руку, и только тут я вспоминаю о порезе и о том, что было со мной лично на скифе.
– Дарк… ты…
– Не здесь, – он прерывает меня, а после поднимается. И я понимаю, что он не хочет, чтобы его люди узнали, насколько он подлый манипулятор. Это же надо заморочить голову сексом, чтобы получить мою кровь.
– Нет, здесь! – ещё выше подтягиваюсь, потому что смотреть на него снизу вверх и одновременно наезжать не получается. – Ты в полной мере использовал меня, хотя нет, даже не меня – мои способности там, во Тьме. Я слышала у себя в голове твой голос. Как ты это сделал? Как поработил мою волю?
– Лена, давай поговорим об этом позднее, – он оборачивается, и я вижу небольшую группу разноцветных кафтанов. Кинжи. Но остановится я уже не могу. Боль, обида и злость на его предательство в такой сокровенный и интимный момент захлестывает меня с головой, лишая всяких доводов рассудка.
– Нет! Отвечай сейчас же!
– Оставьте нас, – он обращается к кинжам, и те, коротко кивнув, покидают комнату. Только сейчас я понимаю, что нахожусь в какой-то комнате и в кровати, а не на палубе скифа. – Ты должна помнить, что ещё слишком слаба.
– Ты использовал меня как марионетку! – кажется, в моем голосе проскакивают визгливые нотки, но я игнорирую их.
– Ты сама не можешь контролировать свои силы, что и доказала.
– Ты… ты.. ты ещё так спокойно говоришь о том, что отобрал мою силу?!
– Ты не можешь сама управлять такой мощью, тебя едва не убило это! Посмотри на себя! – с каждым словом он всё больше повышает голос, пока не начинает кричать на меня. Дарк – кричит! Такого я ещё никогда в жизни не видела. Он мог злиться, мог ревновать, мстить, но всё это происходило так вкрадчиво и тихо, что пугало до усрачки. Теперь же я и вовсе растерянно хлопаю ресницами. Мужчина оказывается рядом и, схватив меня за руку, поднимает её выше. Мои ладони все сплошь покрыты ожогами, так что кожи почти не видно. – Видишь? Видишь, чего тебе стоило бесконтрольное использование трех способностей?
– Всё равно это не оправдывает тебя! – вырываю у Морозова свою руку. – Как и не оправдывает того, что ты захватил управление моей волей. Как ты это сделал?
– Лена…
– Отвечай мне, как ты это сделал! – скидываю и покрывало с ног, намереваясь встать, но Александр оказывается рядом и опускает меня обратно на кровать.
– Тебе пока нельзя подниматься.
– Ты ответишь мне? Поэтому у меня на руке был порез?
– Твоя кровь, да, через неё я смог управлять твоей силой.
– Ты гнусный, мерзкий ублюдок! – отворачиваюсь от него, чувствуя, как сердце разрывается от боли. Я любила его, а он использовал момент, чтобы подобраться к моей силе. Прав был Леша, Дарк хотел только мою силу. А вся романтическая хрень вроде “ты нужна мне”, “будем править вместе” или “я не могу без тебя” – лишь лапша на мои уши, чтобы усыпить бдительность.
– Да, я взял твою кровь, чтобы мы смогли пересечь Стену Тьмы.
Я только рот открываю от подобного ответа, не находя подходящих эпитетов. Он даже не пытается скрыть свой подлый замысел. Во все глаза смотрю на него, на то, как сверкают гневом его глаза.
– Ты ещё хуже, чем о тебе говорят.
– Лена, ты можешь перестать повторять, что я использовал тебя и немного подумать головой?
– Что ещё ты можешь сказать. Пока я там была в любовном угаре, ты подло порезал мне руку и использовал кровь. Теперь понятно, почему ты так спешил выехать из Джама к Стене. Действие крови ведь ненадолго?
– Нет, максимум двенадцать часов.
– Я ненавижу… нет, хуже, я презираю тебя.
– Да успокойся ты, идиотка! – он хватает меня за плечи и встряхивает. – И послушай! Ты видела свои руки? Что было бы с тобой, если бы ты дольше использовала все три силы? Ты бы погибла, не выдержав подобной мощи, или сошла с ума, как мой дед!
– Это не оправдывает твоего подлого поступка! Ты мог бы сказать мне.
– И ты бы согласилась? – он качает головой, и я понимаю, что действительно не дала бы себя резать. – Вижу, что нет.
Он присаживается на край кровати, а я по-прежнему не свожу с него глаз.
– Лена, сила которая в тебе, не одна, и даже с одной без тренировок было бы сложно справиться во тьме. Поэтому без моей помощи ты бы не справилась.
– Как это удобно для тебя, – язвлю в ответ ему.
– Да прекрати, – он морщится, а после поднимается и подходит к двери, но там оборачивается: – Я позову лекаря, чтобы с тобой закончили.
– Да, правильно беги отсюда. Больше ты ничего от меня не получишь!
– Разве? – он быстро возвращается и, наклонившись, накрывает мои губы своими, от неожиданности ему удается ещё и язык в рот мне засунуть. Я хотела бы сопротивляться, но не могу. Тело предает меня. – Так-то лучше, – он ещё раз смазанно целует меня в губы и отодвигается.
– Чудовище, – шепчу я.
– Зато твой, – с этими загадочными словами он покидает комнату, а я внезапно улыбаюсь.
Я сто процентов уже повредилась умом, иначе почему моё настроение скачет с самого низа до самого верха? Хотя ответ прост. Я люблю его, со всеми его заморочками, с его методами и манипуляциями. Это, наверное, истинный мазохизм, но мне наплевать, главное, что в моменты счастья я рядом с ним. Но дальше предаваться размышлениям у меня нет возможности: в комнату входит женщина в красном кафтане с серой вышивкой на рукавах и присаживается возле моей кровати, начав колдовать над моими сгоревшими ладонями.
– Спасибо вам, – внезапно говорит женщина.
– За что? – я действительно не понимаю, за что она благодарит меня, в то время как это я должна благодарить за исцеление моих рук.
– Вы спасли моего мужа, там, во Тьме.
– Не уверена.
– Он аконети, на которого напали чешуйры. Вы спасли ему жизнь и вывели всех из страшной тьмы Стены.
– Я ничего такого не сделала…
– Все говорят об этом. А Даркинг подтвердил.
– Да? – мой вопрос относится ко второму, но, видимо, женщина не понимает этого.
– Конечно, никто никогда такого не видел, поэтому все, кто был на скифе и выжили, благодарны вам.
– А что Даркинг подтвердил?
– Что без вас они бы все погибли. Вы – героиня.
– Ну надо же, – отворачиваюсь, особенно когда женщина берется за вторую руку.
– Господин очень вас ценит, – не знаю почему, но услышать это от чужого человека мне неожиданно больно. – Иначе бы не сидел возле вас двое суток.
– Двое суток?
– Да, как только привез, так и не отходил.
Эта информация совершенно сбивает меня с ног. Представить Дарка, отдающего приказы, манипулирующего к своей выгоде другими людьми, в гневе или же страсти я могу легко. Но заботливого Морозова – это картинка из области фантастики даже для этого места. Странно, что уже столько времени прошло с того момента, как я оказалась здесь, но я больше не скучаю по Питеру или цивилизации. Хотя иногда мне не хватает возможности позвонить, вместо того чтобы скакать куда-то на лошадях. Но больше всего меня поражает воздух. Настолько он чистый здесь, что хочется пить его, наслаждаясь каждым глотком. И это несмотря на наличие печей и дымоходов в домах местных жителей.
– Ну вот и всё, – удовлетворенно произносит женщина. – Осталось лишь покраснение, которое само пройдет через несколько дней.
– Как вас зовут? – я с удивлением и смущением понимаю, что не знаю своего доктора по имени.
– Нина, – она слегка улыбается. – Нина Заморина. А моего мужа, которого вы спасли, зовут Алексей.
– Очень приятно, Нина, – слабо улыбаюсь, чувствуя, что, несмотря на двое суток бессознанки, меня клонит в сон.
– Отдыхайте, это после лечения вполне естественный процесс, – женщина поднимается и отходит к двери, которая открывается, и я вижу вернувшегося Дарка. Мрачность на его лице не обещает ничего хорошего, но бороться с состоянием организма у меня нет ни желания, ни сил. – Она поспит какое-то время, это нормально для её состояния.
– Откуда вам известно её состояние, если вы никогда не видели таких, как она?
– Я сужу по физическому состоянию кинжей, а не по их силам или слабостям, – несмотря на то, что Дарк выше рангом, лекарша задирает подбородок, словно мужчина оскорбил её.
– Ладно, посмотрим, что будет дальше.
Это последнее, что я слышу перед погружением в мягкий кокон сна. Сны мне не снятся, но зато, когда я просыпаюсь, ощущения мои намного лучше, чем накануне. Да к тому же в окно льется солнечный свет, играя бликами на начищенном до белого цвета поле. Повернув голову, я вижу мужчину в кресле. Опустив голову на грудь, он спит, даже не переодевшись с того момента, как мы взошли на скиф. На Дарке всё тот же порванный кафтан, черная рубашка местами немного темнее – это кровь, запекшаяся на ткани. Не замечаю, как прошу всех святых, чтобы это была не его кровь. Осторожно шевелю руками, кожа на кистях нятанута, но не болит, потом проверяю ноги, пошевелив голенями, и скидываю с себя одеяло. Хочу воочию убедиться, что Саша не ранен.
Я больна им. Несмотря на все манипуляции, несмотря на боль, которую он не раз причинил и физическую, и душевную, я продолжаю тянуться к нему. Видимо поэтому вокруг него столько людей. Они все любят его. По-разному, но любят. Спускаю ноги на пол и делаю неуверенный шаг в сторону мужчины, но, плохо держа равновесие, ударяюсь о стул, который остался после вчерашнего сеанса врачевания.
– Твою мать! – боль в пальце такая острая, что я, совершенно не стесняясь, выражаюсь. И, как и следовало ожидать, мой вопль и звук удара тут же будят мужчину.
– Лена, тебе ещё рано вставать, – он тут же оказывается рядом.
– На тебе кровь, – я выпаливаю первое, что и заставило меня подняться с кровати. – Она твоя?
– Лишь частично, – на мгновение мне кажется, что я вижу улыбку, но она исчезает также быстро, как появилась. – Но давай ты лучше вернешься в кровать.
– Саша, – шепчу, всматриваясь в его глаза. – Покажи, что ты не ранен. Я не смогу спокойно лежать, пока ты истекаешь кровью.
– Я в порядке.
– Покажи! – и я хватаю его за рубашку, вытаскивая её из брюк.
– Тише, милая, не стоит так сильно волноваться, тем более что я действительно в порядке, – но он всё же стаскивает через голову рубашку, представая передо мной во всей своей полуобнаженной красе. Его торс действительно покрыт шрамами. И здесь в солнечном свете я, как никогда до этого, рассматриваю его. Все предыдущие разы нам было не до изучения друг друга, да и ни о каком дневном свете в покоях Дарка и речи быть не могло. Зато теперь я осторожно касаюсь в разных местах то шрама от пореза, то шрама от чьих-то зубов. Они почти сгладились, но некоторые не такие бледные. На плече, на боку, а ещё на спине. Твари всё же покромсали его.
– Это всё чешуйры? – он вздрагивает от каждого прикосновения моих пальцев к шрамам, но не сдвигается с места.
– Да, одна из тварей хотела забрать моего аконети, – Морозов оборачивается ко мне. – И когда я попытался защитить его, атаковала меня.
– Я помню, – шепчу, проводя ладонями по его рукам и плечам, пока не смыкаю пальцы у него на шее. – Это последнее, что я запомнила.
– Потому что я отвлекся, и ты выпустила свои силы из-под контроля.
– Но иначе бы все погибли.
– А так чуть не погибла ты. Мне плевать на всех, Лена, если я могу потерять тебя.
– Меня? – прищуриваюсь, склонив голову набок. – Или мои силы, которые ты хочешь контролировать?
– Ты уже убедилась, что не можешь одна справиться сразу с тремя стихиями. Так зачем отрицать очевидное…
– Ты так и не ответил на вопрос, – запускаю руку в волосы мужчины на затылке, наслаждаясь ласками шелковистых прядей между пальцев. – Боишься?
– Нет.
– Тогда ответь, – придвигаюсь ближе, почти касаясь своей грудью его обнаженного торса. – Что тебе стоит?
– Всё. Мне нужно всё. И ты, и твоя сила.
– А если придется выбирать?
– Одно без другого не может быть.
– И всё же?
– Лена, – он наклоняется, почти касаясь моих губ и щекоча их теплым дыханием. – Я выберу тебя. Всегда выбирал тебя.
Подаюсь вперед, целуя его в губы, пока не чувствую отклик мужчины. Он сначала делает вдох, а после словно сдается, обхватывая меня руками и вжимая в себя. Два удара сердца – и он подхватывает меня под бедра, а после прислоняет к стене, задирая подол кафтана, который на мне. Губы мужчины оставляют жаркие отметины у меня на шее, плечах и груди. Но я словно с каждой жадной меткой лишь сильнее распаляюсь. Мне хочется ещё больше его ласк, его тьмы, его самого. Изгибаюсь, чувствуя животом его эрекцию.
– Саша, – шепот – и я берусь за пояс его брюк, стараясь стащить их и добраться до нужной мне части тела. – Позволь мне кое-что сделать…
Выскальзываю из его рук, опускаясь на колени, и расстегиваю гульфик, высвобождая напряженную плоть. Морозов упирается одной рукой в стену за мной, а другую запускает мне в волосы и тянет, вынуждая посмотреть на него.
– Ты уверена, что хочешь этого?
– Я хочу этого с того самого момента, как ты впервые поцеловал меня, Морозов, – обхватываю рукой член, проведя от головки до основания и обратно.
– О-ох, – выдыхает Александр, когда я целую его головку. – Лена-а-а…
Его грудные стоны – словно музыка для моих ушей, поэтому накрываю губами и начинаю сосать, сначала медленно, а после поддаюсь ритму, который задает мужчина, ухватив меня за волосы и толкаясь глубже в горло. Я же одной рукой ласкаю его, а другой держусь за бедро Александра. Его оргазм я чувствую по мелкой дрожи члена и, стараясь максимально расслабить мышцы горла, вбираю его в себя по самое основание. Слушаю хриплые стоны, по-прежнему удерживая мужчину за ягодицы. Он перестает дрожать и за волосы отстраняет мою голову, чтобы наклониться и поцеловать в губы. А после подхватывает на руки и несет в кровать, укладывая поверх одеяла.
– Моя Лена, – он снова целует меня, сначала лицо, не обделяя глаза, щеки и губы, потом спускается ниже, захватывая зубами напряженную вершину соска. И только тут я отстраненно фиксирую, что на мне исчезла одежда. Когда только успел?
– Да, Саша, – выгибаюсь, чувствуя, как от его прикосновений моё тело начинает привычно вибрировать.
Но когда он спускается ещё ниже, я начинаю мелко дрожать. Каждое касание языка и губ просто лишает разума. Запускаю пальцы ему в волосы и прижимаю ближе к себе, особенно когда чувствую, как всё тело словно напрягается от грядущего фантастического оргазма. Но Дарк отстраняется, заставляя меня возмущенно вскрикнуть, балансируя на грани кульминации. Мужчина же нахально улыбается и, закинув мои ноги себе на плечи, медленно толкается членом, погружаясь на всю длину, руками обхватывает мои запястья, прижимая их к подушкам. Не свожу глаз с его напряженного лица, пока наслаждение вновь не захватывает меня, туманя сознание, а толчки Александра становятся быстрее и резче. И когда оргазм, наконец, накрывает меня, Дарк подается вперед, накрывая мои губы своими, почти сложив меня пополам. Отпускает мои руки и ноги, и я тут же притягиваю его ближе к себе, обнимая и руками и ногами.
– Как ты? – шепчет он, невесомо целуя меня в шею, обнимая и прижимая к себе в ответ на мои объятия.
– Я улетела и не чувствую земного притяжения.
– Тогда надо тебя покрепче держать, чтобы ты в окно не вылетела.
– Саша, – он поднимает голову, и я продолжаю, глядя ему в глаза: – Земного притяжения нет, но есть другое, которое гораздо сильнее. Это моё притяжение к тебе, Морозов, – подвигаюсь и целую его губы.
Сначала это нежный поцелуй любви, но постепенно он меняет свои оттенки, становясь обжигающе страстным.
За этот день мы ещё дважды занимаемся любовью, и под конец я вновь перетягиваю на себя часть тьмы Дарка. А после добровольно возвращаю ему её, боясь припадков, которые были у меня во дворце кинжей.