Учитель для ангела

Нужно сказать, что свою гвардию Вран унаследовал от предшественника на посту стационарного агента, но первым же делом проредил состав старых бойцов и набрал новых. При этом он руководствовался исключительно соображениями их личной преданности, а ещё отсутствием религиозного фанатизма. Его труды окупились с лихвой, гвардейцы готовы были идти за своим командиром хоть в смертельный бой, хоть прямиком в адское пекло. Так что какие-то жалкие неудобства вынужденной ночёвки под открытым небом не вызвали ни намёка на недовольство. Через час блужданий в лесной чащобе отряд наконец вышел к ручью, где Вран и решил разбить лагерь. Раздав указания и умывшись с дороги, он пошёл проведать свой нечаянный трофей. Увы, проявить куртуазность ему не удалось, потому что ведьмочка крепко спала, свернувшись калачиком прямо на земле.

Шанс познакомиться со спасённой девицей представился Врану только утром, да и то при весьма пикантных обстоятельствах. Он проснулся рано, когда только-только начало светать, и лес наполнился зыбким мерцающим сиянием, сочившимся сквозь кроны деревьев. Решив искупаться перед долгой дорогой до замка, Вран направился к ручью, но не дойдя десятка шагов до воды, буквально застыл словно парализованный, потому что обнаружил на берегу лесную нимфу. Мокрое обнажённое тело нимфы матово поблёскивало, словно было сделано из серебра, с длинных слипшихся от воды прядей то и дело срывались капли и с тихим звоном плюхались в лужицу у её ног. Трепетавшие на ветру ветви ивы, под которыми укрылась нимфа, создавали удивительный эффект змеиной кожи, причём свето-тени как бы плавно струились по её телу.

Зрелище было настолько завораживающим, что некоторое время Вран просто тупо наслаждался прелестной картинкой, будучи не в силах отказать себе в этом удовольствии, несмотря на всю неоднозначность ситуации. Наконец девушка почувствовала, что за ней наблюдают, и тут же юркнула за дерево, прихватив свою одежду. Впрочем, через пару минут она уже появилась перед своим спасителем аккуратно одетой и даже условно причёсанной.

– Прости, малышка, я вовсе не хотел мешать твоим водным процедурам,– галантно извинился Вран,– просто тоже думал искупаться перед завтраком.

– Ну что Вы,– нимфа хитро улыбнулась, демонстрируя нарушителю своего спокойствия смешные ямочки на розовых щёчках,– мне даже в голову не могло прийти, что благородный лорд опустится до того, чтобы подглядывать за голой девицей. Да я бы и не посмела выражать претензии человеку, который спас мою жизнь, теперь я Ваша должница.

– Может быть, моя должница соизволит представиться? – Вран ехидно ухмыльнулся, принимая игривый пас малолетней кокетки. Как ни странно, столь естественная просьба не на шутку смутила самоуверенную девицу, её щёчки сразу покрыла неестественная бледность, а в глазах заметался страх.

– Пожалуйста, не просите меня назвать моё имя,– промямлила она, чем немало озадачила своего спасителя, который никак не ожидал с первой минуты знакомства наткнуться на какую-то страшную тайну.

– Так ты действительно ведьма? – навскидку предположил он.

– Конечно, нет,– девушка сразу вспыхнула как порох,– меня оклеветали, но я предпочла признать свою вину, чтобы не подвергаться пыткам.

– Ладно, не стану допытываться,– Вран решил отложить выяснение отношений до лучших времён, когда сможет завоевать доверие перепуганной девчонки,– но как-то я ведь должен к тебе обращаться.

– Меня зовут Эвиана,– представилась барышня, заученным движением делая книксен.

– Рад познакомиться, Эва,– Врана уже давно насторожила её уверенная и в то же время вежливая манера выражаться, совсем не похожая на говор простой горожанки, но до этого изящного поклона он всё ещё лелеял надежду, что спасённая девица была не из благородного сословия. Однако теперь у него уже не осталось никаких сомнений, что судьба подкинула ему подлянку в виде дочки какого-то вельможи. – Меня зовут… Рэйнальд,– он запнулся, поскольку поймал себя на том, что едва ни назвал своё настоящее имя.

– Неужели провидение даровало мне счастье познакомиться со знаменитым лордом-отшельником Рэйнальдом Гилмором? – Эвиана тут же навострила ушки, ожидая подтверждения своей догадки.

– Меня действительно называют отшельником? – наигранно посетовал лорд, мысленно поздравляя команду внедрения за удачную легенду. – Чем же я обязан такой сомнительной известности?

– Простите мою бесцеремонность,– Эвиана деланно потупилась, однако её взгляд, брошенный на Врана из-под опущенных ресниц, отнюдь не отличался смирением, он так и лучился любопытством. – Говорят, Вы так сильно любили свою жену, что после её кончины удалились от мира и уединился в своём замке. Странно, но Вы же совсем не старик,– в голосе девушки прозвучала растерянность,– я вовсе не так себе Вас представляла. Ой, я не хотела Вас обидеть,– вот теперь она натурально смутилась,– это не моё дело.

– Я не в обиде,– вопреки собственным уверениям, Вран действительно почувствовал себя обиженным, но не словами наивной девушки, а тем, что по легенде лорд-отшельник был как-то слишком уж не молод. Явная неадекватность сего странного эмоционального отклика привела его в полное замешательство, и на пару секунд благородный лорд завис.

– Не думала, что мне выпадет удача познакомиться с человеком, способным на такие чувства,– пролепетала Эвиана, как бы намекая на то, что в присутствии отшельника одинокой беззащитной девушке не нужно опасаться за свою честь, даже если он лорд.

– Под охраной моего отряда ты можешь чувствовать себя в полной безопасности,– рассеянно отозвался Вран, всё ещё пребывая в шоке собственного неадеквата. – Я доставлю тебя домой в целости и сохранности.

– Нет, только не домой,– Эвиана отпрянула, словно Вран собирался её схватить,– мне нельзя туда возвращаться, я сбежала от отца.

– Отец плохо с тобой обращался? – от подобных откровений Вран слегка опешил. В этой локации женщины занимали сугубо зависимое положение, и представить, чтобы юная девица благородного происхождения убежала из дому, было очень сложно.

– Он собирался выдать меня замуж за старика,– в голосе Эвианы прозвучало такое искреннее возмущение, словно она обвинила отца в гнусном преступлении. А ведь такое случалось здесь сплошь и рядом, женщин из знатных родов сватали чуть ли не в младенчестве. – Вы просто не видели моего жениха,– она всё же сочла нужным пояснить причину своего возмущения,– он отвратительный, грубый и жирный, как боров, а вдобавок ещё и старый, даже старше Вас. Гораздо старше,– добавила нахалка, заметив, что упоминание о возрасте явно покоробило её спасителя.

– Успокойся, Эва, я вовсе не собираюсь возвращать тебя домой против воли,– Вран сделал вид, что не обратил внимание на бестактность девицы. – Если тебе больше некуда идти, то я почту за честь предоставить тебе кров в моём замке. Кстати, ты умеешь ездить верхом? – небрежно поинтересовался он, чтобы перевести разговор в безопасное русло.

– Конечно, умею, меня учили верховой езде с пяти лет,– заносчиво сообщила Эвиана. Однако, когда после завтрака к девушке подвели лошадь, её заносчивость враз сменилась растерянностью.

– Что не так? – проворчал Вран, которому капризы девицы уже начали надоедать.

– Седло,– Эвиана смущённо потупилась,– я ездила только в дамском седле. Но Вы не беспокойтесь, я справлюсь,– тут же бросилась она уверять своего спасителя,– только, наверное, придётся разрезать подол юбки. Могу я одолжить Ваш кинжал?

Вран совсем пал духом. Дамское седло было явным признаком того, что эту девицу готовили к чему-то большему, чем ведение хозяйства в захолустном поместье или произведение на свет выводка благородных деток. Скорей всего, Эвиана с самого рождения была предназначена для того, чтобы блистать при дворе какого-нибудь герцога, а то и принца.

– Вот только беглой принцесски мне и не хватало для полного счастья,– досадливо подумал попавший в переделку страж,– мало мне, что ли, ссоры с инквизицией? Ладно, делать нечего, не бросать же этот подарочек судьбы в лесной чаще,– он со вздохом залез на своего коня и подал руку Эвиане. – Не стоит портить одежду,– галантно объявил благородный лорд, одним ловким движением усаживая девушку перед собой,– она тебе ещё пригодится, пока портной будет трудиться над твоими новыми нарядами.

Отряд всадников медленно двинулся сквозь лес к тракту. Странно, но на сей раз их командира отчего-то совсем не заботила тяжкая доля его лошади, гораздо больше его сейчас волновали вовсе уж неуместные в походе вопросы. Каждое прикосновение к прохладной бархатной коже пассажирки отчего-то рождало в животе Врана приятную тёплую волну, запах её волос будоражил кровь не хуже выдержанного вина, а её голос вызывал ассоциацию с журчанием ручья. Увлёкшись анализом новых для себя ощущений, неискушённый в обращении с дамами аэр даже не заметил, что на его губах блуждает мечтательная улыбка. А ведь это был первый случай в его игровой практике, когда мимика лица рефлекторно отразила его душевное состояние.

Глава 11

Потемневшая от пыли и времени люминесцентная лампа вдруг коварно замигала и погасла, погружая архивные стеллажи в темноту. От неожиданности Василиса вздрогнула и инстинктивно отпрянула назад от чёрных пыльных недр верхней полки. Её неловкое движение сместило и так уже шаткое равновесие приставной лесенки, которая тут же начала опасно крениться влево, норовя соскользнуть с края полки. Падать вниз на облупленный грязный кафель Василисе вовсе не улыбалось, а потому она судорожно вцепилась в первое, что подвернулось под руку. Спонтанное решение оказалось правильным, лестница благополучно выровнялась, а вот Василисиной спасительной соломинке повезло меньше. Громоздкий, но, как оказалось, лёгкий металлический ящик не удержался на полке и со всей дури грохнулся на пол.

Подлая лампа противно зажужжала и снова включилась, заливая картину разрушения ярким белым светом. Василиса слезла с лестницы и охнула от ужаса, по всему полу были разбросаны какие-то странно поблескивавшие листки, сплошь покрытые ни на что не похожими закорючками. Крохотный висячий замочек, запиравший ящик, не выдержал варварского обращения и открылся, вывалив содержимое хранилища в архивную пыль. Это была настоящая катастрофа. Перед глазами Василисы тут же возникла кошмарная картинка, как незащищённые от света и воздуха листки старинной рукописи темнеют и рассыпаются в прах. Она даже зажмурилась на секунду, не в силах перенести вида неизбежного разрушения.

Наверное, случившееся можно было счесть закономерной расплатой за Василисину самонадеянность, именно так и должно было закончиться незаконное проникновение в неоцифрованные архивы музея. И ведь она отлично понимала, что нарушает правила доступа, но всё-таки стырила ключ у Трофимыча, понадеявшись на своё везение. А во всём был виноват тот дурацкий спор с Германом, на который Василиса тщетно попыталась забить, сочтя его шуткой. Увы, её новый любовник оказался человеком последовательным и дотошным, сначала он донимал её просьбами, а потом и вовсе изобразил обиженного. Герман Василисе откровенно нравился, а потому она решила не портить отношения и отработать свою часть сделки. Как она и подозревала, никаких упоминаний об использовании электричества в восемнадцатом веке в электронном архиве музея не нашлось, и спорщица с чистой совестью отчиталась в своей неудаче, предполагая, что заработала приз в виде безвкусной, зато дорогой броши.

– Поиск по цифровым источникам? – в голосе Германа было столько сарказма, что Василиса даже обиделась. – Ну ты даёшь! Неужели ты действительно считаешь тех ребят, которые сочинили для вас историю, безмозглыми дилетантами? Какой бы надёжной ни была защита, рано или поздно кто-нибудь обязательно сольёт в сеть цифровую копию, а это грозит жуликам полным разоблачением их махинаций. Ты же не считаешь, что ради истины так называемые учёные готовы добровольно отказаться от своих званий и регалий? Нет, опасным документам место не в сети, а на пыльных полках закрытых архивов.

– Ну извини, у меня нет доступа к неоцифрованным архивам,– пробурчала Василиса.

– Это признание проигрыша? – Герман ехидно подмигнул спорщице. – Я не против. Когда сообщишь своим нанимателям об ошибке?

– Вот ещё,– возмутилась Василиса,– у нас ничья. У тебя ведь тоже нет доказательств.

– Вообще-то, кое-что у меня имеется,– Герман загадочно улыбнулся,– правда, назвать бесспорным доказательством эту вещицу было бы некорректно, но это всё же лучше, чем твой полный ноль. – В подтверждение своих слов на следующий день он принёс Василисе небольшую металлическую шкатулку с выгравированной на крышке картинкой, изображавшей какой-то праздник. – Видишь фонари и иллюминацию? – Герман провёл пальцем по гравировке, обозначая соответствующие детали картинки. – А между прочим, это коронация так называемого Петра Великого, чистый восемнадцатый век.

– Шкатулка ничего не доказывает,– тут же начала канючить Василиса,– это могли быть, например, газовые фонари или свечи.

– Ага, башня, покрытая свечками,– съязвил Герман. – Признайся уж, что проиграла.

– Ни за что,– заявила отчаянная спорщица, заводясь уже не на шутку. – Я смогу проникнуть в архив, серьёзной охраны там нет. Так что готовь свою брошку.

Вот так Василиса и угодила в эту переделку. Мысленно взмолившись всем богам, чтобы грохот от падение ящика не достиг ушей Трофимыча, она открыла глаза и снова охнула, но теперь уже от облегчения. Странные листки рукописи и не подумали скукожиться, они преспокойненько лежали живописной кучей на грязном полу без малейшего намёка на желание рассыпаться в прах. Василиса радостно пискнула и бросилась их собирать. Вот тут-то её и посетило откровение. Оказывается, листки не были бумагой или пергаментом, они были металлическими, но при этом такими же лёгкими и гибкими, как шёлк.

– Это же не человеческая технология,– Василиса застыла над кучей странных артефактов в полном недоумении,– выходит, историки действительно врут. Наверное, и с электричеством дело обстоит не лучше,– она скрипнула зубами с досады и принялась складывать листки обратно в ящик. – Плакала моя брошка, а заодно и репутация непогрешимого эксперта.

Даже будучи заполненным металлическими листками, ящик оказался не настолько тяжёлым, чтобы женщина с базовой физической подготовкой ни смогла бы затащить его по лестнице на верхнюю полку. Отдышавшись после трудов праведных, Василиса продолжила свои поиски и вскоре, как и ожидала, наткнулась на вполне достоверное подтверждение слов Германа. Дольше торчать в этой пыльной душегубке было бессмысленно, пора было возвращаться домой и честно признать поражение. Василиса быстренько уничтожила все следы своего пребывания в запретном архиве и направилась к выходу. Проходя мимо злополучного стеллажа с ящиком, она не удержалась от того, чтобы прошипеть что-то непечатное в адрес подлых врунов от истории. Именно этот момент старая лампа выбрала для того, чтобы снова погаснуть.

Пару секунд Василиса стояла в кромешной темноте, проклиная всё, до чего могла дотянуться её мысль, а именно лампу, ящик, листки с закорючками и, главное, продажных историков, из-за которых она и оказалась в таком незавидном положении. Наверное, ей стоило немного подождать, и свет снова осветил бы её путь домой, но в душе Василисы бушевал такой пожар, что ожидание для неё было хуже смерти. Женщина решительно выпрямилась и шагнула в темноту. Увы, как оказалось, это был весьма опрометчивый поступок, и наказание за нетерпеливость последовало незамедлительно. Василисина нога наткнулась на что-то гладкое и очень скользкое, и это что-то не преминуло выскользнуть из-под её ступни. В результате, она грохнулась на пятую точку, угодив копчиком аккурат на выщербленный кафель.

Шипя от боли и потирая ушибленное место, Василиса принялась ощупывать пол в поисках неожиданного препятствия, уже понимая, что это было такое. Вскоре её ладонь, как и ожидалось, наткнулась на металлический листок, который каким-то образом умудрился спрятаться от её зорких глаз. Как только иноземный артефакт оказался в руке Василисы, лампа снова зажужжала, как бы объявляя о скором пришествии света. Однако, вместе с жужжанием, раздался и ещё один звук, который сейчас был совсем некстати. Мягкие шаги зазвучали в конце коридора, медленно приближаясь к стеллажу, рядом с которым диверсантка от истории устроила себе вынужденный перекур. Засунув листок в сумку, она бесшумно отползла в дальний угол и укрылась за каким-то шкафом.

К счастью для Василисы, посетитель архива оказался не охранником, а просто работником с доступом. Не останавливаясь, он прошёл мимо её убежища и углубился в лабиринты стеллажей. Василиса не стала дожидаться, когда работник пойдёт назад и потихоньку пробралась к выходу. Об украденном листке она вспомнила только вечером, когда полезла в сумку за телефоном. Матово поблескивая, её трофей распластался на столе, словно приглашение к приключению, и Василиса, разумеется, приняла пас Игры. Первым делом она безжалостно вкрутила стоваттную лампочку в сорокаваттный патрон настольной лампы и принялась исследовать свою добычу.

В какой-то момент азартной исследовательнице показалось, что такие закорючки уже встречались в её реставраторской практике, и она полезла в личный архив, чтобы проверить своё предположение. Увы, предположение оказалось ложным, ничего похожего там и к помине не было, но чувство узнавания отчего-то никак не хотело покидать Василисину голову. Внезапно в этой голове всплыла совершенно нелогичная мысль о том, что закорючки являются не целыми рунами, а лишь их проекцией на плоскости. Откуда она это взяла, Василиса не смогла бы рассказать даже под пытками, но проникнув без спросу в её голову, эта мысль застряла там как рыба в сети. Недолго думая, Василиса принялась с жаром экспериментировать с артефактом, покрутила листок и так и эдак, согнула, скрутила в трубочку, попробовала смотреть на него расфокусированным взглядом, даже прошлась по поверхности горячим утюгом, но всё было тщетно, огрызки рун оттуда так и не показались.

Пока Василиса таким образом развлекалась, на город коварно спустилась ночь. Пообещав себе продолжить издевательства над краденым листком утром, она отправилась на боковую, однако среди ночи вдруг проснулась с чётким ощущением, что знает, как взломать закорючечный шифр. Василиса подскочила в постели, словно её ужалили, и прямо голышом бросилась рыться в ящике стола, куда она обычно сваливала ненужное барахло. Вскоре поиски увенчались успехом, и довольная экспериментаторша выудила из пыльной кучи стеклянную призму, полученную ещё в школе в качестве награды за победу в соревнованиях по плаванию. От долгого хранения в неподходящем месте стекло так сильно перепачкалось, что призма совершенно утратила прозрачность, так что Василисе пришлось потратить едва ли ни полчаса, чтобы довести свой прибор для чтения закорючек до требуемой кондиции.

Впрочем, сетовать на потею времени было бы верхом неблагодарности, так как приложенные усилия полностью окупились. Как только рассеянный призмой свет коснулся заветного листка, тот словно растворился, превратившись в полупрозрачную сферу, сплошь покрытую объёмными рунами, напоминавшими не то вьющиеся растения, не то рисунок на шкуре невиданных зверей. Василиса так и застыла с открытым ртом. Да, она не ошиблась, эти знаки были ей знакомы, но только не по её реставраторской работе, очень похожие руны покрывали всю поверхность загадочной шкатулки, которая продолжала терзать её в ночных кошмарах. Сделанное открытие погрузило Василису в ступор, ведь тогда получалось, что и эта шкатулка тоже явилась из иного мира.

Один артефакт мог запросто быть случайной находкой, но два уже наводили на мысль, что мы очень мало знаем о своём прошлом. Если у пришельцев хватило времени на то, чтобы баловаться ювелирными поделками, то что же ещё они умудрились тут натворить? Какие невообразимые технологии были ими спрятаны от глупых людишек и до сих пор хранились только в пыльных архивах, да у частных коллекционеров? Снова лезть в охраняемый архив Василисе было откровенно стрёмно, а вот отыскать шкатулку можно было бы без большого труда. Отчего-то она даже не сомневалась, что под лучами, разложенными призмой в радугу, шкатулка сразу же откроет ей все свои секреты. Возможно даже, что и её кошмарное содержимое тоже найдёт своё объяснение.

Пока Василиса прикидывала, как бы ей разузнать, кому продали шкатулку, рунический рисунок вдруг пришёл в движение. Знаки принялись менять свои очертания, они плавно перетекали с места на место, образуя всё новые рисунки, похожие не то на облака, не то на морскую пену. Василиса с восторгом наблюдала за этим завораживающим движением, и её мысли, поначалу скачущие как саранча, начали успокаиваться, пока совсем ни растворились в нирваническом танце рун. И вот тогда случилось уже настоящее чудо: то, что раньше казалось лишь непонятными значками, внезапно обрело смысл, превратившись в образы и понятия. Нет, образы не были чёткими, и они не складывались в последовательное послание, скорее, это были какие-то несвязные, зато очень яркие осколки разбитой мозаики.

Главным, как бы несущим образом была вода, если этот поток бирюзового цвета вообще можно было назвать водой. Впрочем, необычный цвет был не единственной и даже не главной странностью потока. Отчего-то он не поддавался закону гравитации и тёк сразу во все стороны, изгибаясь и заворачиваясь в петли, поднимаясь к розоватым небесам и устраивая хоровод вокруг каких-то полупрозрачных строений. Не успела Василиса как следует изучить бирюзового проказника, как картинка сменилась. Теперь её окружали плети растений, свисавшие откуда-то сверху. Внезапно на одном из растений раскрылся большой голубой бутон, выбросив из сердцевины целый фонтан серебристых звёздочек. У Василисы буквально перехватило дыхание, ведь точно такой цветок был изображён на шкатулке из её кошмаров.

Образы продолжали сменять друг друга, и в них не было ничего знакомого, все они были нездешними, пришельцами из иного мира. Погрузившись в этот удивительный калейдоскоп, Василиса не сразу осознала, что чья-то неугомонная мысль настойчиво долбится в её мозг, пытаясь просочиться сквозь защитный барьер рациональности. Попробуйте сходу принять идею о том, что вы, оказывается, способны воспринимать телепатические послания, и поймёте, как это будет непросто. Вот и Василиса не сразу смогла осознать, что автор, зашифровавший своё послание в живых рунических письменах, пытается донести до неё свои мысли. Однако, стоило ей принять подобную гипотезу, как её сознание словно открылось навстречу новому знанию.

Это вовсе не был какой-то текст, зазвучавший в её голове, просто Василиса внезапно уловила всё послание целиком, и было оно очень грустным, почти трагическим. Она чётко поняла, что автор послания медленно, но верно терял память. Эти картинки, которые в начале мелькали перед её взором, были единственными, которые ещё сохранялись в его оскудевшем хранилище. Василиса почти физически ощутила боль бедняги из-за невозможности вернуться домой, она даже уловила его желание вовсе ничего не помнить, вместо того, чтобы изнывать от ностальгии из-за всплывавших в памяти обрывков. Однако окончательно утонуть в беспамятстве ему не позволяли визитёры из его родного мира, которых он называл ратава-корги. Эти существа специально разыскивали таких, как он, потеряшек и пытались реанимировать их воспоминания.

Собственно, на этом послание обрывалось, видимо, продолжение всё же имелось, но для одного небольшого листочка этого и так было выше крыши. Василиса была искренне восхищена технологией, позволившей вместить столько информации в небольшого формата листок. Впрочем, гораздо больше технической стороны её заинтересовал один весьма насущный вопрос: а много ли таких заблудившихся пришельцев разгуливают сейчас по Земле. Если эти ребята могли спокойно жить среди людей, значит, внешне они неотличимы от коренных обитателей нашего мира. По большому счёту, практически любой из людей мог оказаться таким вот потеряшкой, даже кто-то из знакомых или родственников, например, любительница эзотерики Бафи. Василиса представила себе, как любимая бабуленька вдруг превращается в иномирного монстра, и ехидно захихикала.

Заснула она только на рассвете, послание заблудившегося пришельца взволновало её не на шутку. Увы, новые впечатления не смогли вытеснить старый, давно уже опостылевший ночной кошмар. Шкатулка с кровоточащим сердцем снова явилась Василисе во сне, погрузив бедняжку в привычную депрессию. Проснулась сновидица с чётким ощущением, что этот сон напрямую связан с жизненной катастрофой, которую ей предрекла тарологиня Варенька. Откуда взялась эта уверенность, Василиса не смогла бы объяснить, но отчего-то даже не сомневалась, что ночной кошмар просто показывает её ужасное будущее. Разумеется, предположить, что какой-то злодей натурально вырежет сердце из её груди, показалось Василисе уж слишком драматичным и фантастичным сценарием, поэтому она решила, что сон – это что-то вроде аллегории, то бишь, какой-то мужик разобьёт ей сердце.

Претендентов на эту неприглядную роль в нынешней жизни Василисы было не так уж много, собственно, очередь потенциальных злодеев на данный момент состояла из одного единственного мужчины – Германа. Их бурный роман вспыхнул столь неожиданно и развивался так стремительно, что гораздо больше напоминал театральную постановку, нежели реальную жизнь. Романтический флёр, которым их отношения были пропитаны как пирог сладкой патокой, не оставлял места сомнениям и благоразумию. Он, словно мощный водоворот, затягивал в себя всё, до чего мог дотянуться. Стоит ли удивляться тому, что Василиса с головой нырнула в этот завораживающий своей соблазнительной глубиной омут?

До сего момента ей даже в голову не приходила мысль о возможных последствиях её романа с Германом, задумываться о будущем вообще было не в тех жизненных правилах, которым следовала Василиса. Ведь глупо же оглядываться назад и пытаться подстраховаться, когда тебе раскрывает свои объятья азартная и увлекательная Игра под названием Жизнь. Но этим утром всё было иначе, отчего-то исповедь заблудившегося в нашем мире пришельца заставила Василису посмотреть на отношения с Германом с другой стороны. Она вдруг чётко осознала, что ничегошеньки не знает о своём любовнике, никогда не была в его доме, не встречалась с его родными или друзьями. Даже тот факт, что Герман подменил на ночном ретрите её инструктора по цигуну, ничего не говорил о роде его занятий. Да и его настойчивое стремление отправить Василису в запретные архивы больше не выглядело капризом, оно как-то уж слишком сильно напоминало коварный замысел.

– Что же тебе от меня нужно? – вслух пробормотала Василиса. – Может быть, это? – она подняла со стола листок с иноземным посланием. – Нет, Герман никак не мог знать, что я опрокину тот ящик, а потом утащу один из листков. Тогда зачем он хитростью отправил меня в архив?

Некоторое время Василиса ходила из угла в угол, пытаясь сложить воедино разрозненные кусочки паззла, которые подбросила ей Игра, и тут в её голову пришла совсем другая мысль. Что бы ни задумал Герман, он никак не мог быть тем мужчиной, которому предстояло разбить сердце влюблённой женщины просто потому, что это сердце на самом деле ему не принадлежало. Да, Василиса была увлечена этим сильным и загадочным мужчиной, но не настолько, чтобы расставание с ним разрушило её жизнь. Выходит, сон указывал на кого-то другого, может быть, на Егора? Василиса попыталась представить себе вечно улыбающуюся физиономию своего напарника по магическим практикам, но отчего-то, вместо Егора, перед её внутренним взором вдруг возник совсем другой образ. Тёмная фигура мужчины в развивающемся плаще на пустынной зимней улице.

– Ты-то тут при чём? – возмутилась Василиса, но буквально через секунду пришла догадка, и была она настолько ошеломляющей, что повергла несчастную женщину в ступор.

Дело в том, что странный мужик, вынырнувший из подворотни, словно чёрт из табакерки, вызвал у неё такую же необъяснимую паническую реакцию, как и видение окровавленного сердца в шкатулке. Никогда раньше Василиса не пасовала перед опасностью, напротив, она всегда предпочитала идти ей навстречу. Даже если предположить, что незнакомец действительно мог оказаться маньяком, это не должно было заставить её бежать без оглядки, скорее уж, наоборот, приготовиться к отпору. Чем же мужик в плаще так напугал бесстрашную и убеждённую авантюристку? Что за опасность почуяло сердце Василисы, в котором никогда не было даже страха смерти?

– А ведь я была не единственной, кого он напугал,– перед её внутренним взором тут же всплыла ещё одна картинка, которая вроде бы совсем затёрлась дальнейшими событиями, но всё же умудрилась остаться в памяти. Василиса чётко вспомнила, как враз побледнело и осунулось лицо Германа, когда тот увидел мужчину в плаще.