Эпилог
Пустынный пляж, усеянный чёрными валунами, на этот раз не вызвал у меня никаких кулинарных ассоциаций. Наверное, это от того, что я не был голоден, да и вернулся на Спас исключительно потому, что меня уже достали эти глючные сны с видами островной природы. Два года назад, когда я оказался на острове впервые, то был полон желания разгадать тайну Спаса. Всё здесь меня завораживало: и пляж с чёрными камнями, и вековые сосны, и холмы с высокой травой, и, конечно, заброшенный дом, где меня заперли на всю ночь. Чего греха таить, найденные тетрадки тогда показались мне драгоценным кладом. Я был благодарен судьбе за такой подарок, а ещё был благодарен тому могущественному волшебнику, что заманил меня в свой бывший дом, за подаренный шанс прикоснуться к тайне.
Но это прошло. Тайна оказалась с привкусом горечи, а зов, который привёл меня на остров, оказался зовом мертвеца. Учитель даже из могилы позаботился о том, чтобы записки его ученика обрели своего читателя, хотя не понятно, зачем ему это понадобилось. Скажу прямо, конец этой загадочной истории совершенно выбил меня из колеи. Я ожидал чего угодно, но только не того, что Лис убьёт своего учителя. Этот парень мне понравился, честно. Пока я читал его записки, то буквально с ним сроднился. Мне стало казаться, что я его очень хорошо знаю и понимаю. Я ошибся.
Наверное, у меня нет права осуждать Лиса. Не уверен, что сам бы справился с тем жутким, невозможным испытанием, которое выпало на его долю. Учитель действительно был стар, ему пора было уходить, так что сделанный Лисом выбор можно назвать разумным и рациональным. Но я совершенно не представляю, как этот человек смог смотреть в глаза своей женщине после того, как ради неё пожертвовал самым дорогим человеком. Не думаю, что они с Никой остались вместе, скорее всего, она бросила своего спасителя. Я далёк от того, чтобы злорадствовать по этому поводу, но всё же считаю, что это было бы справедливо. Невозможно построить своё счастье на чьей-то смерти.
Пока я читал записки Лиса, то буквально горел желанием их опубликовать. Однако, дочитав до конца, сложил тетрадки в железную коробку и засунул их на самую верхнюю полку книжного шкафа. Какое-то время я ещё убеждал себя, что вот придёт время, и я примусь за рукопись, но подсознательно уже принял решение, что больше никогда не притронусь к той коробке. Разочарование было слишком сильным. А вскоре вся моя жизнь круто переменилась, я встретил свою будущую жену Асю и думать забыл о записках Лиса. Через месяц после первого случайного свидания мы поженились, а полгода назад у меня родился сын. Вот такие дела.
После рождения ребёнка мне, понятно, было не до писательской деятельности, тут бы просто подремать хоть изредка. В те дни спал я урывками, но зато так крепко, что никакими снами меня было не пронять. Но прошло время, нашего Тимошу перестали мучать колики, моя жизнь теперь больше не походила на ска́чки между собственной кроватью и колыбелькой, и тогда сны про остров Спас ко мне вернулись. Поначалу я даже обрадовался, связь с учителем Лиса была для меня значима. Но сны, как и в прошлый раз, постепенно стали всё ярче и навязчивей, я уже начал с неприязнью поглядывать на собственную постель и пристрастился в снотворному, которое помогало лишь на очень короткое время.
В конце концов Ася забеспокоилась, припёрла меня к стенке и заставила во всём сознаться. На семейном совете, в котором участвовал и наш малыш, было решено отпустить неприкаянного папашку на Спас разбираться с претензиями мёртвого мага. Это было всё-таки лучше, чем потом носить мне передачки в психушку. Вот так, спустя два года, я опять оказался на острове и, не теряя времени даром, отправился прямиком к дому учителя. Не знаю, зачем я ему снова понадобился, может быть, где-то в доме меня ждала потерянная третья тетрадка, или таким образом Ворон пытался заставить меня заняться рукописью. Как бы то ни было, ответ должен был находиться на том заветном холме.
Первым впечатлением от увиденного было горькое разочарование. Ту развалюху, в которую превратилась когда-то крепкая пятистенка, уже трудно было назвать домом. Крыша провалилась, одна из стен осела и рассыпалась на брёвна, а остальные так перекосило, что не осталось ни одной целой оконной рамы. Лезть внутрь было опасно, да и ни к чему. Я побродил вокруг развалин, а потом отыскал едва заметный могильный холмик. Два года назад ошибиться насчёт его природы было невозможно, а теперь холмик едва возвышался над уровнем почвы. Ещё год, и никто уже не узнает, что в этом месте находится могила, в которой покоится учитель, принесённый в жертву своим же учеником.
Мне сделалось очень грустно, захотелось как-то почтить память этого необыкновенного человека, может быть, положить цветы на его могилу. Увы, из цветов поблизости росли только какие-то сорняки, вроде репейника. За неимением лучшего, я нарвал этих невзрачных тёмно-розовых цветочков и украсил ими неприметный холмик. Потом я немного постоял у могилы в ожидании непонятно каких знамений. Увы, никакого прозрения на меня так и не снизошло, не было даже подсказок или намёков на цель моей миссии. И зачем только я сюда приехал? К чему мне этот полуразрушенный дом и забытая могила?
Солнце уже начало клониться к закату, жара спала, прохладный ветерок приятно холодил лицо. Я спустился немного вниз по склону холма и улёгся в высокой траве. Завтра я распрощаюсь с этим странным островом, надеюсь, что уже навсегда, а сегодня, так и быть, проведу этот день тут, рядом с могилой учителя. Может быть, тогда он оставит меня в покое. С этими успокаивающими мыслями я прикрыл глаза и отдался расслабляющей неге закатного тепла. Должно быть, я задремал, но совсем ненадолго. Потому что, когда я услышал голоса и открыл глаза, солнце всё ещё висело довольно высоко над озером.
Голоса доносились от того места, где располагался могильный холм. Один принадлежал мужчине, а другой был женским. С первых же слов я понял, кто явился навестить могилу учителя. Выходит, я ошибся, Ника с Лисом не расстались. Смерть учителя не стала для них такой уж трагедией, они смогли переступить через эту потерю и продолжили жить вместе. Наверное, даже счастливы и растят свою дочь. Я почувствовал, как горечь обиды за учителя подступила к моему горлу, и собрался уже встать из своего укрытия, но разговор у могилы принял такой любопытный оборот, что я не решился себя обнаружить, очень уж хотелось дослушать до конца.
– Ты был ему хорошим учителем? – голос женщины звучал отрешённо, словно она думала о чём-то другом, далёком от постылых будней нашего мира.
– Надеюсь, что неплохим,– в голосе мужчины слышалась усталость, он был немного хриплым и как бы скрипучим. Если честно, я почему-то представлял себе голос Лиса совсем иначе, более энергичным, что ли.
– А он тебе? – задала следующий вопрос женщина.
– Самым лучшим,– на этот раз в мужском голосе уже было гораздо больше жизни.
– Так не должно было случиться,– женщина произнесла эту фразу с чувством, словно убеждала саму себя. – Это несправедливо.
– Нет, милая, именно так всё и должно было случиться,– словно через силу возразил мужчина. – История повторилась с точностью до деталей. Так работает карма, чтоб ей пусто было.
– Расскажи, как это было в прошлый раз,– попросила женщина. – Я ведь тоже участвовала в тех событиях.
– Да, участвовала,– согласился мужчина,– и ту женщину тоже звали Вероникой. Тут сценарист нашей Игры немного переборщил с аналогиями, по крайней мере, на мой вкус.
– Она действительно была монахиней? – в голосе женщины отчётливо звучало сомнение.
– Да, только ту Веронику никак нельзя было назвать истинно верующей,– усмехнулся мужчина,– она просто сбежала в монастырь от нежелательного замужества. Её отец был очень влиятельным масоном и планировал занять пост магистра тамошнего ордена. Вот он и надумал выдать дочь замуж за сына действующего магистра, чтобы с ним породниться и пролезть в совет. Но Веронику этот брак никак не устраивал, и она не нашла ничего лучшего, как сбежать в монастырь. Отец, конечно, попытался её вернуть, но ему это не удалось, так как настоятелем того монастыря был крёстный Вероники, тоже из важных масонов. Он не дал свою крестницу в обиду.
– А потом Вероника встретила Лиса,– продолжила повествование женщина,– и снова сбежала, только теперь уже из монастыря.
– Это была случайная встреча,– согласился рассказчик. – Всего один взгляд в глаза решил вашу судьбу. Я и представить себе не мог, что Лис был способен так влюбиться.
После этих слов меня будто окатило ледяной водой. Со всей очевидностью собеседником Ники был вовсе не Лис. Не мог он говорить о себе в третьем лице, даже если бы речь шла о его прошлом воплощении. А кто же тогда сейчас рассказывает эту историю? Ворон? Но тогда получается, что Лис не убивал своего учителя, зря я его обвинял. И в могиле, на которую я принёс цветы, скорее всего, покоится сам Лис. Но за что же он тогда просил прощения у своего учителя в своей последней записи?
– Они долго прожили вместе? – прервал мои лихорадочные рассуждения голос Ники.
– Несколько месяцев, как и сейчас,– тихо ответил Ворон. – Я же говорю, история повторилась в точности. Кроме конца, конечно. Отец Вероники, узнав, что дочь сбежала из монастыря, пришёл в бешенство. Из-за неё он лишился всего: влияния, богатства и всех перспектив. Опозоренный жених и его высокопоставленный папаша обвинили в случившемся отца Вероники, и тому пришлось бежать в провинцию от мести своих же братьев, масонов.
– Так Веронику убил собственный отец? – удивилась Ника.
– Нет, всё сложилось иначе,– учитель устало вздохнул. – Отец Вероники не мог подключить к своим планам мести масонов, а просто нанять каких-то бандитов было слишком рискованно, так можно было и самому оказаться на виселице, но он нашёл выход. Был в их семье один безденежный родственник, вроде кузена. Натуральный отморозок. Вот ему-то и было поручено отыскать блудную дочь и убить её, причём не просто убить, а ещё и опозорить.
– В смысле, изнасиловать? – уточнила Ника.
– Если честно, подробности этого плана мне неизвестны,– Ворон явно не желал делиться неприглядными деталями той давней истории,– так, Лис кое-что упомянул вскользь. Всё равно у них ничего не вышло. Бандиты попытались схватить свою жертву, но напоролись на меня. К тому времени у меня уже имелись кое-какие способности, меньше, чем сейчас, но им хватило. В общем, нанятые отмороженным кузеном убийцы с позором бежали с поля боя.
– Ты решил, что они больше не полезут,– голос Ники звучал тихо и безучастно,– как и сейчас.
– Нет, сейчас я уже точно знал, что Виктор не отступит,– мрачно возразил учитель,– но не мог вмешиваться. Прости меня, Вероника, я не думал, что всё так кончится. Мне казалось…,– он внезапно замолчал, но я и без слов понял, что хотел сказать Ворон. Он надеялся, что Лис пожертвует старым учителем и спасёт любимую женщину. Видимо, поэтому он и сказал ему про беременность Ники.
– Тогда кто же убил Веронику? – голос Ники откровенно дрожал. Ей было страшно услышать ответ, который интуитивно она уже знала. Даже Лис догадался, судя по его записям. И всё же бедняжка надеялась на чудо, но чуда не случилось.
– Это был Лис,– ответ учителя прозвучал как приговор. – Их схватили в безлюдном парке, и Лису предоставили тот же самый фатальный выбор: либо его учитель, либо его любимая. Самое поганое, что в случае его отказа меня убить бандиты грозились замучить Веронику у него на глазах.
– Он её убил, чтобы избавить от мучений,– с облегчением пролепетала Ника. – Не мог же он согласиться убить своего учителя.
– Эх, деточка, если бы всё было так просто,– в голосе Ворона было столько боли, что впору заплакать. – Лис не должен был соглашаться на этот выбор в принципе, но он пошёл на поводу у бандитов и пожертвовал своей женщиной, чтобы спасти учителя. В результате кармический экзамен он провалил и вынужден был сдавать его снова.
– Как же ему удалось убить Веронику? – любопытную дамочку гораздо больше интересовали исторические подробности, нежели философские рассуждения учителя.
– Для меня это тоже загадка,– горько усмехнулся тот,– не в том смысле, что мне неизвестны факты, а в том, как ему это удалось чисто технически. Лис был безоружен, руки у него были связаны, поэтому оказать сопротивление бандитам он не мог. И всё-таки он избавил свою любимую от страданий, он остановил её сердце. Понимаешь, не было у Лиса тогда таких способностей, он только начал постигать азы управления реальностью. Даже для меня это была бы нетривиальная задачка, а уж для него – просто запредельная. Но он это сделал, и Вероника умерла мгновенно, без боли и страданий. А самого Лиса после этого убивали долго, только поэтому я и успел его спасти. Впрочем, если бы ни мои весьма специфические способности, он бы не выжил.
– Так ты его спас,– голос Ники потеплел.
– К несчастью, да,– Ворон тяжело вздохнул. – В той истории я тоже совершил ошибку, может быть, даже более фатальную, чем Лис. Я не должен был возвращать его к жизни, ведь Лис не хотел жить после того, как убил свою любимую. Когда он очнулся, то однозначно мне об этом сказал. В тот момент я ещё мог дать ему умереть, но не нашёл в себе сил, чтобы отпустить его. Уговорил себя, что делаю доброе дело, спасаю жизнь своего ученика, но на самом деле я его погубил. В итоге, он всё равно умер, только до того успел натворить дел.
– Каких дел? – теперь в голосе Ники звучал скрытый страх.
– Когда Лис окончательно оклемался, то просто исчез,– продолжил свой рассказ учитель. – Полгода до меня долетали жуткие истории о том, как кто-то жестоко расправлялся со всеми участниками той трагедии. Как ты понимаешь, мне не нужно было гадать, кто был тем мстителем. Лис выслеживал бандитов и убивал их одного за другим, последним он прикончил отца Вероники. А потом вернулся ко мне. Ты не представляешь, как я был рад его видеть, надеялся, что смогу ему помочь. Но Лис пришёл всего на один день, только для того, чтобы взять с меня слово никогда не рассказывать ему об этой истории и не пытаться восстановить его память. Я пообещал, и он снова ушёл. А через два дня его не стало, и мне пришлось ждать нашей следующей встречи почти двести лет.
– Мне так жаль,– Ника сочувственно вздохнула.
– Я сам во всём виноват,– покаянно произнёс учитель. – Если бы я тогда дал Лису умереть, он не убил бы шесть человек. Понятно, что с таким грузом на душе он не смог жить дальше и свёл счёты с жизнью. А я остался один на двести лет, карма предоставила мне очень много времени, чтобы я осознал, что такое свобода воли. Хотя мне кажется, что срок наказание всё-таки был чрезмерным, до меня дошло уже через пару лет, что я натворил. Что ж, кармические пути неисповедимы.
– Значит, в этот раз ты знал, что должно произойти, но Лису ничего не рассказал,– догадалась Ника. – Как же у тебя хватило сил не вмешаться? Это просто за гранью человечности.
– Двести лет – это очень долгий срок, чтобы слегка подрастерять человеческие слабости,– Ворон насмешливо хмыкнул. – Всё, Вероника, хватит обсасывать подробности той давней истории. Лучше поведай мне, что случилось в этот раз. Я не совсем понял, каким образом Лису удалось подобраться так близко к Виктору. Поделишься?
Я затаил дыхание, в ожидании откровений Ники. Прошла минута, другая, а над холмом всё ещё висела мёртвая тишина, казалось, даже ветер стих, и птицы застыли в неподвижном воздухе. От нетерпения я уже едва сдерживался, чтобы ни вскочить на ноги, а женщина продолжала хранить молчание. Похоже, вспоминать подробности смерти любимого было для неё тяжёлым испытанием. Ворон тоже это почувствовал.
– Если тебе тяжело…,– в его голосе звучало сочувствие. – Всё это уже неважно.
Как это неважно? Да это, может быть, самое важное во всей истории. Я был полон решимости вытрясти показания из свидетельницы любыми средствами. К счастью, насилия не потребовалось.
– Я расскажу,– тихо пролепетала Ника,– только я сама ничего не поняла. Лис ведь действительно принёс твою голову.
– Прямо-таки мою? – Ворон неприлично и совсем не к месту захихикал.
– Я в черты лица не вглядывалась,– огрызнулась Ника,– но это точно была отрубленная голова с седой бородой и чёрными волосами. А Лис был весь перемазан кровью, и его так шатало, как будто он был пьян или серьёзно ранен. Я тогда так хотела заглянуть ему в глаза, но он на меня даже не посмотрел, стоял перед бандитами, уткнувшись взглядом в землю.
– А где был Виктор? – учитель вернул распереживавшуюся женщину к сути повествования.
– Когда фигура Лиса показалась на берегу, Виктор приволок меня на самый край обрыва и приставил нож к горлу,– пояснила Ника. – Там мы и стояли, пока Лиса обыскивали. Отрубленная голова была в мешке, знаешь, в таком холщовом, мы в таких держали крупу. Потом Лис двинулся к нам на мыс. Он шёл, а с мешка на камни капала кровь. Меня просто парализовало от этого мерного стука капель. Виктор приказал ему остановиться и показать голову. Между нами было шагов десять или даже больше, но запах крови был таким явственным, что меня начало мутить.
– Ещё бы, ты ведь была беременна,– Ворон снова постарался переключить Нику с эмоций на конкретику, а она всё сбивалась на жуткие детали. Наверное, та сцена всё ещё была для неё живой и яркой.
– Нет, это от страха,– пробормотала Ника,– я до последнего не верила, что Лис сможет тебя убить.
Было слышно, как разволновавшаяся женщина тяжело дышит, она даже вроде бы пару раз всхлипнула. Наверное, не стоило её больше мучить, но, похоже, Ворону нужны были детали не меньше, чем мне. Он что-то пробормотал, и дыхание Ники сделалось более размеренным, почти неслышным.
– Голова вывалилась из мешка и покатилась к нам,– продолжила она свой рассказ. – Я едва ни грохнулась в обморок, спасибо, Виктор меня поддержал. Но ему тоже было страшно, я чувствовала, как он начал дрожать. Только Лис был спокоен. Такое, знаешь, спокойствие смертника. Я тогда этого не поняла, мне было жутко даже смотреть в его сторону. Потом Виктор меня отпустил и подтолкнул в сторону Лиса.
– Но ты к нему не подошла,– проявил проницательность Ворон,– потому что на твоём пути была отрубленная голова.
– Да, откуда ты знаешь? – удивилась Ника. – Лис сам подошёл ко мне и обнял. А я, дура, так и стояла столбом, мне было страшно к нему прикоснуться. Я же не знала, что он задумал.
– Виктор ведь и не собирался вас отпускать, правда? – выдвинул ещё одно предположение Ворон. – Зачем ему свидетели?
– Да, он так и сказал,– подтвердила Ника,– а потом достал из кармана пистолет. Я тогда всё-таки решилась посмотреть на Лиса на прощанье и подняла голову. Ты не поверишь…,– она внезапно запнулась.
– Отчего же,– Ворон снова захихикал и опять не к месту. – Видимо, Лис улыбался, хитро так, по-лисьи. Я угадал?
– Ты словно там был,– удивилась Ника. – Может быть, ты всё видел с помощью своей отрубленной головы?
– Не говори глупости,– фыркнул Ворон,– там была вовсе не моя голова. Это Лис материализовал антураж для своего спектакля.
– Спектакля?! – женщина аж закашлялась.
– Очень хорошо продуманного и блестяще реализованного театрального действа,– ничуть не смущаясь, подтвердил учитель. – Лис всегда был мастером всё просчитывать. Он сразу понял, что главным злодеем по сценарию является Виктор. Если его устранить, то исчезнет сам повод для нападения, и его шайка, лишившись главаря, станет неопасной. Нужно было только найти способ приблизиться к вооружённому бандиту достаточно близко, чтобы появился шанс с ним разделаться. Вот поэтому отрубленная голова помешала тебе подойти к Лису, и ему пришлось самому к тебе идти. Всё должно было выглядеть естественно и не вызвать подозрений у Виктора.
– А кровь? Она тоже была поддельной? – Ника никак не могла поверить, что эта кошмарная сцена была лишь театральной постановкой. – Но Лис ведь умер не понарошку, это уже был не спектакль.
– Не каждый бой можно выиграть,– вздохнул учитель. – Как это было? Расскажешь?
– Я вдруг почувствовала, что падаю,– послушно начала рассказывать Ника,– а Лис рванулся к Виктору. Тот успел выстрелить, но это уже ничего не могло изменить. Лис просто снёс его с края обрыва своим телом. Они вместе упали на скалы и разбились. Именно так Виктор собирался убить меня, если бы Лис не принёс твою голову. Кошмарная смерть.
– Не переживай, деточка,– в голосе Ворона совсем не слышалось сожаления,– когда Лис летел с обрыва, он был уже мёртв, пуля пробила ему сердце. Знаешь, он ведь поклялся защищать тебя живым или мёртвым. Удивительно, но так всё и случилось. Так расчёт Лиса был верен? Бандиты не стали тебе мстить?
– Они пошли в мою сторону,– ответила Ника,– но, когда дошли до головы, та вдруг начала растворяться прямо в воздухе. Мужики здорово струхнули, начали оглядываться и заметили тебя, целого, с головой. Представляю, что они себе вообразили. Даже я решила, что ты вернул себе отрубленную голову.
– Бедняги,– рассмеялся Ворон,– они так улепётывали, словно за ними черти гнались. Жаль, я не видел весь спектакль целиком.
Наступило молчание, было слышно, как вздыхает Ника, как ворочается, усаживаясь поудобней её собеседник. Я решил было, что пора выходить и извиняться, что невольно подслушал их разговор, но тут Ника снова заговорила.
– Знаешь, учитель, а мне почему-то кажется, что тот бой Лис всё-таки выиграл, хоть эта победа и стоила ему жизни.
– Несомненно,– голос Ворона прозвучал тихо, как бы даже мечтательно,– поэтому он вернулся в наш мир учителем. Моим учителем.
– Лис уже воплотился?! – трава зашуршала, видимо Ника вскочила на колени.
– На этот раз у него не было причины зависать в посмертии,– подтвердил Ворон.
– Но как же он станет учителем? – удивилась Ника. – Он ведь ничего не помнит. Тебе снова придётся его учить.
– Нет, милая, на это у меня уже не будет времени,– Ворон тихо вздохнул,– моё тело давно уже исчерпало свой ресурс. Но я дам Лису небольшую фору, чтобы он успел окрепнуть, прежде чем пустота…,– он запнулся. – Неважно, учитель в любом случае должен быть старше ученика. Согласна?
– Значит, вам придётся начинать всё заново,– уныло констатировала женщина,– это так печально.
– Не придётся,– уверенно заявил Ворон,– я нашёл надёжный способ передать Лису его же записи. У него просто не будет шанса пройти мимо них.
Я сразу понял, что речь зашла обо мне. Так вот в чём состоит моя миссия, я должен обеспечить передачу знаний будущему учителю Ворона. Интересно, неужели не нашлось более маститого автора? За что мне такая честь и ответственность?
– А как же я? – в голосе Ники слышалась обида. – Нас с Лисом свела в этой жизни кармическая связь, я понимаю. Но мы эту карму отработали, и ничто уже не поможет нам друг друга отыскать. Значит, я больше его не увижу?
– Милая моя,– пожурил женщину учитель,– ну зачем тебе эта карма? Если ваши чувства настоящие, то вы обязательно отыщите друг друга, вас сведёт вместе не карма, а любовь.
Снова наступила тишина. Что ж, разговор, похоже, подошёл к концу, самое время было выйти из укрытия и наконец познакомиться. Я легко поднялся на ноги и обернулся к могильному холмику. Там никого не было, только ветер игрался с длинными стеблями травы. С минуту я в недоумении осматривался по сторонам, пытаясь отыскать взглядом удаляющуюся парочку, но их нигде не было видно. Как такое возможно, я ведь слышал голоса всего минуту назад. Не могли же Ника с Вороном просто раствориться? Может быть, мне это приснилось? Но я же не спал, это точно.
Поднявшись на холм, я подошёл к могиле, захотелось убедиться, что там остались хоть какие-то материальные следы пребывания двух человек. И следы там действительно были, вот только не уверен, что их можно назвать материальными, скорее уж, мистическими. Вместо букета репейника, который я насобирал для учителя, на холмике теперь красовался венок, сплетённый из моих цветов. Я осторожно потрогал тёмно-розовый бублик и рассмеялся. Да, с Вороном не соскучишься, он явно знает толк в мистификациях.
Солнечный диск коснулся озёрной глади, и золотистая дорожка протянулась от горизонта к самому берегу, словно указывая мне путь домой. Больше на острове меня ничего не удерживало, можно было возвращаться. Но я не спешил, стоял у могилы человека, которого огульно обвинил в предательстве, и размышлял о том, как бы мне загладить перед ним свою вину. Собственно, всё было ясно, нужно просто выполнить возложенную на меня миссию и опубликовать записки Лиса. В конце концов, кто я такой, чтобы оборвать цепочку передачи знаний, протянувшуюся на многие воплощения двух людей, идущих рука об руку по пути познания?
Полный решимости, я поправил венок на могиле и спустился к воде. Солнечная дорожка легла к моим ногам, словно приглашая в путь. А почему бы и нет? Что мне самому мешает отправиться в это азартное и увлекательное путешествие к истине? Пора сделать первый шаг, и пусть таким шагом станет эта книга.