Жизнь Муравы превратилась в сплошное приключение. Днем она сопровождала подругу во время прогулок с Рыжим, который начинал ей казаться не таким уж и опасным. Вечерами она бегала на свидания с Дейвом. Несколько раз она была с ним в «Погребке», пару раз они заходили в казино, один раз – в ночной театр. Если бы ее кто увидел там, то ей, наверное, пришлось бы плохо – родители непременно посадили бы ее под домашний арест. Лет так на девять. А уже после двухнедельного знакомства она приняла приглашение Дейва пойти к нему в гости. Он был совсем небогат, жил в одном из отдаленных кварталов на съемной квартире. Обстановка здесь была бедная, но зато необычная. На полках было множество книг: поэмы, романы, шпионские рассказы, сказки, энциклопедия холодного оружия, двухтомник «Все корабли мира», – то есть все без разбора. А закладкой для книги «Сто лет без Солнца», которая лежала на протертом до дыр кресле, служил кинжал. Роль второго кресла играла покрытая лаком лесная коряга. Всюду стояли модели судов.

– В детстве я мечтал стать капитаном, – объяснил Дейв.

Кровати в комнате не было – только настоящие тигровые шкуры были свалены возле искусственного камина. Мурава верно догадалась, что они и заменяли хозяину постель. Но ей это показалось даже интересней – трудно удержаться, чтобы не поваляться на шкурах хищников. Она легко поддалась этому соблазну. А он придумывал и рассказывал ей разные смешные охотничьи истории-небылицы.

После этого свидания у них стали проходить совсем уж по-взрослому. Ее все меньше интересовали походы по разным ночным заведениям. Любовники сокращали и сокращали вечерние прогулки, чтобы скорее оказаться наедине. Потом как-то сложилось, что от прогулок они и вовсе отказались.

Каждый вечер повторялось одно и то же: терпкое вино, камин, горячие объятья… Но ей почему-то это не казалось скучным.

Она знала, что ходит по краю. В любое время могло случиться, что она забеременеет (не могла же она пойти к доктору за «бездетными» каплями, не будучи замужней женщиной, и уж тем более к рыжим!). Тогда от родителей ее роман скрывать больше не получится. И не признаться будет нельзя, и признаваться нельзя! Ее семья будет опозорена, но выйти за Дейва ей все равно не позволят. Да он и не заговаривал о замужестве…

А вот у Белорозы все шло к свадьбе – друг семейства лорд Маркруз уже после четвертого визита сделал ей предложение, и она, разумеется, была счастлива. Еще бы! Статный, сильный, властный, умный, богатый лорд Маркруз понравился ей с первой встречи. Каждая согласилась бы выйти за него. В глазах – сталь, сам как крепость, как рыцарь из легенд. Он так много знал, так галантно ухаживал, так уверенно держал себя!

И Белороза для него была неплохой партией: моложе его лет на пятнадцать, хорошенькая, покладистая, да еще и с приданным. В общем, со свадьбой решили не затягивать.

Белороза была счастлива, Мурава тоже радовалась за подругу. Только Рыжий, ясное дело, был не рад. Он даже попытался наклеветать на более удачливого соперника. Но это уже было низко! Так что сам виноват, что Белороза попросила его больше к ней и близко не подходить. Королева прогнала своего пажа!

Правда, паж оказался удивительным упрямцем – до сих пор Белороза постоянно встречала его на улице, видела под окнами своего дома, находила букетики с записочками от него. Как можно быть таким бестолковым? – Этого Мурава не понимала. Хоть бы гордость поимел! А еще рыжий…

Мурава не знала, чем занимается ее возлюбленный. Он не рассказывал, а она старалась не расспрашивать, чтобы не ставить друга в неловкое положение. Как-то раз она, правда, полюбопытствовала, но Дэйв отшутился: «Милостыню прошу на Большой дороге». Она догадалась, что работа у него более чем не престижная – дворник, сторож или что-то в этом роде – вот он и не признается. И решила больше на эту тему разговора не заводить.

Но однажды все выяснилось само собой.

Дейв сказал ей как-то вечером, что завтра свидания не будет – у него другие планы. Что ему надо встретиться со старым другом, у них будет деловой разговор… Причин было названо так много, что Мурава заподозрила, что Дейв ее попросту дурит. Девушка решила, что у него встреча с другой женщиной: может быть, со старой подругой, может – с новой.

Ревность не давала ей заснуть целую ночь. Днем она тоже была рассеянной и все думала о предстоящем вечере. Она уже знала, что не захочет в этот вечер сидеть дома. Может, назло Дейву познакомиться с кем-нибудь и провести вечер с ним? Может, вообще нагрянуть в Дом исполнения желаний? – Вот будет сюрприз для Пажа! Или… И тут она решилась: Дейв не хочет ее видеть, а она придет и выведет его на чистую воду.

Вечером она пошла к Дейву. Отперла его квартиру своим ключом, осторожно, чтобы не спугнуть «преступников» приоткрыла дверь и прошмыгнула в комнату – там никого не оказалось. На кухне тоже ни души. «Изменник» еще не вернулся. Тогда Мурава закрыла дверь, ключ положила обратно в карман, а сама прошла в комнату и уютно расположилась в единственном кресле, подтащив его к камину и укутавшись в самую изящную из имеющихся здесь тигровую шкуру – пусть соперница видит, что Мурава чувствует себя здесь, как дома.

Минут через 20 она услышала, как царапается ключ в замке. Скрипнула дверь. В квартиру вошли. «Похоже, Дейв рассказал своей подружке веселую историю (он это умел)», – подумала Мурава, расслышав звонкий смех. Первым в комнату вошел Дейв… и обалдело уставился на Мураву. Она саркастически улыбнулась.

Следом за Дэйвом в комнату вошел огромного роста мужчина, а за ним – мальчик лет 12, который все еще продолжал смеяться. Теперь пришла очередь Муравы вытаращиться в изумлении. Улыбка все еще играла на ее губах, но брови полезли наверх, а глаза округлились. Представив, как она, верно, сейчас выглядит, Мурава прыснула от смеха.

– Ты уже и хозяйкой обзавелся, – пробасил мужчина, – чего же не знакомишь?

– Знакомьтесь, Сэм и Пит, Мурава, – представил Дейв друг другу гостей, быстро придя в себя.

– Ты так смешно смеешься, – заметил Пит, обращаясь к Мураве.

Напряжение спало. Мураве было стыдно, так как Дейв сказал ей правду, а она не поверила и повела себя, как ревнивая дура. А еще она боялась, что теперь Дейв обидится и не захочет с ней больше встречаться.

Но Дэйв не сердился или не подавал вида, что недоволен. Он принес вина и предложил выпить за знакомство. А получив от девушки клятвенное заверение, что она будет молчать обо всем, что происходило или произойдет здесь в этот вечер, снова стал самим собой.

Когда Мурава поняла, что это был за «деловой разговор», ей стало не по себе – девушка добровольно сделала себя участницей разбойничьей встречи. «Чем больше она узнает – тем большей опасности подвергнет себя и близких», – пришла ей в голову мысль. На душе стало еще мучительней и тревожней, чем накануне. «Надо уходить, пока я не знаю слишком много», – испуганно сообразила она. И потому, внезапно «вспомнив», что обещала подруге посмотреть, достаточно ли хорошо на той сидит подвенечное платье, Мурава оставила Дейва и его друзей без женского общества.

Оказавшись на улице, она быстро успокоилась. Ей стало стыдно за свою трусость. Разве она плохо знает Дейва? Разве он способен причинить ей зло? Вот он не испугался, что она его выдаст, доверился ей! А теперь поймет, что она струсила, и на этом их роман закончится.

– Ничего, как-нибудь само утрясется, – решила наконец Мурава, – а если что – попрошу прощения.

Приняв такое решение, Мурава совсем успокоилась.

Роман на этом не закончился, не оборвался. Дейв решил, что она ушла, чтобы не смущать разбойников, чтобы не мешать им. То, что она пришла к нему без приглашения, он тоже легко забыл. Кажется, ему даже понравилось, что она у него такая решительная и темпераментная.

Однако «приключение» из игры превратилось в очень серьезную историю. Мурава все острее понимала, что счастье ее недолговечно. Она боялась за Дейва (вдруг его поймают?), она боялась за себя (если все раскроется – у нее будет ужасная репутация, и не будет возлюбленного), боялась за родителей (они этого не переживут!). Чем дольше тянулся ее роман, тем в большей опасности находилась ее семья, и тем сильнее она привязывалась к Дейву. Рассудок ей говорил, что надо покончить со всем этим, пока не поздно. Сердце заставляло погружаться в эти отношения все глубже. Мурава была в ловушке.

Но и на этом, как оказалось позднее, ее беды не закончились.

Глава тринадцатая. Невеста

Когда Лазарк Маркруз переступил порог дома Далерда Дозаряна, того обуяло тревожное предчувствие. Он не вполне доверял этому человеку, несмотря на то, что их родители некогда были очень дружны, несмотря на то, что он, тогда еще шестнадцатилетний подросток, помнил Лазарка грудным младенцем, которого все ласково называли Зариком.

Мрачные, тягостные воспоминания теснили сердце Далерда. Он, сын лорда Лаверда Дозаряна, и Лаверд, сын лорда Давассара Маркруза, были, как братья. Их семьи дружили испокон веков.

Когда семейство Дозарянов переехало в город, связующая их нить дружбы, казалось, несколько ослабла, но все же не порвалась совсем. Дозаряны подолгу гостили в поместье Маркруза, Маркрузы нередко приезжали в гости к Дозарянам.

Далерд и Лаверд крепко дружили. Их близость усиливалась тем, что Лаверд рос без матери (она умерла при родах), и мать Далерда заботилась о нем, как о собственном ребенке.

Все изменилось, когда Давассар встретился с девушкой, которой он дал имя Милава. Имя совершенно не подходило ей, как и она сама не подходила в жены Давассару. Но он влюбился в нее и никого не хотел слушать. И вот, в возрасте 52 лет лорд Маркруз женился на 18-летней жрице Огня.

Что заставило ее, молодую и красивую, горячую и полную сил, выйти замуж за стареющего, пусть и благородного, джентльмена и заточить себя в глуши, для всех осталось загадкой. Но спокойствия и счастья ни ей, ни ему этот брак не принес. Похоже, молодая жена чувствовала себя обманутой, пойманной в клетку, хотя, конечно же, лорд Маркруз ни в чем не был виноват перед ней. Он был добрым и благородным человеком, и ничто бы не заставило его пойти на подлость или обман. Возможно, Милава и впрямь была разочарована, но ее никто не обманывал – она обманулась сама.

С каждым днем она становилась все раздражительнее. Гостить у Маркрузов стало мукой, и Дозаряны перестали приезжать к ним в поместье. Далерду тогда едва исполнилось 15 лет, и он тяжело переживал разлуку с другом. А спустя два месяца Дозаряны получили и совсем уже печальную весть: юный Лаверд ушел из дома и не вернулся. Все были уверены, что он погиб, встретившись с диким зверем, и оплакали потерю.

Месяца через полтора у Маркрузов родился мальчик. Его назвали Лазарком, что означало «утренний луч». Дозаряны тогда нанесли Маркрузам визит, чтобы поздравить с рождением ребенка.

В следующий раз семейство Дозарянов посетило поместье Маркрузов лишь спустя десять лет – они приехали на похороны лорда Давассара. Спустя год умер и отец Далерда.

И вот ни с того, ни с сего молодой лорд Маркруз решил восстановить утраченную связь между их домами.

Далерд, конечно же, слышал, что о молодом Маркрузе болтают много чего нехорошего, но он не привык верить слухам – он привык судить о людях исходя из того, что знал о них сам. Да, у Лазарка нечистая кровь – с примесью огненной крови его матери. Это, вероятно, и породило грязные слухи о его привычках и забавах. Возможно, что лишь тот факт, что его мать была жрицей Огня, и давал основание сочинять истории про его сомнительные любовные похождения.

Болтали еще, что Лазарк стал причиной гибели Милавы, своей матери, но это тоже было недоказательно.

При знакомстве же Лазарк произвел на Далерда Дозаряна неплохое впечатление. Он был образованным молодым человеком, умеющим вести беседу с джентльменами, обходительно ухаживать за дамами. К тому же он был весьма состоятельным молодым человеком!

И когда Лазарк посватался к дочери Далерда, тот не нашел повода ему отказать. Тем более, видно было, что Белорозе он полюбился с первой встречи, тогда как обычно визиты молодых людей ее не особенно трогали. В общем, складывалось все наилучшим образом.

Только почему-то сердце лорда Дозаряна не покидала тревога. Да еще супруга донимала его своими слезами: мол, рано еще Белорозе замуж выходить, да и нельзя отдать ее за Маркруза – он нечистой крови, и зря люди про всякие ужасы говорить не будут. Но супругу он старался не слушать – все это бабьи страхи, больше ничего.

Белороза чувствовала себя бесконечно счастливой. Ее сердце ликовало, ей хотелось петь. А когда она стояла на балконе и мечтала, как будет танцевать с лордом Маркрузом венчальный вальс, ей казалось, что руки у нее превращаются в крылья, и если ей вздумается, то она сможет взлететь.

В нем было все: уверенность и сила взрослого мужчины, галантность и изящество отпрыска древнего дворянского рода и, вероятно, пыл любовника, в жилах которого течет огненная кровь. Как он брал ее под локоть! Как пронзительно смотрели его глаза! Как властно звучал его голос! Она таяла, таяла и таяла, а сердце в ее груди начинало биться чаще и сильнее. Вот она – любовь! Спасибо Светилу, что он услышал ее мольбу и дал испытать ей это драгоценное чувство!

Она тоже знала, что о лорде Маркрузе рассказывают много чего нехорошего: что он ходит к жрицам Огня, что он бывает резок и жесток, кто на нем висят даже какие-то нераскрытые преступления. Она верила и не верила одновременно, трепеща перед своим женихом и обожая его еще горячее. С каким нетерпением ожидала она дня свадьбы!

Однажды, правда, произошел неприятный эпизод. От кого-то Лазарк узнал, что она дружила с этим мальчиком, Пажом Горским, и приревновал ее. Она честно рассказала своему жениху, как они познакомились с тем юношей, как гуляли повсюду втроем с ее подругой. Она постаралась успокоить Лазарка, объяснить, что это была просто дружба, что она и наедине-то с этим Пажом ни разу не оставалась. Но жених давил на нее, настаивал, заставляя признаться в том, чего на самом деле никогда не бывало. Он умолял ее «сказать правду», обещал простить и забыть, даже обещал разорвать помолвку, если она будет и дальше отпираться. Она плакала, умоляла поверить ей, предлагала расспросить об их отношениях Мураву. Ничего не помогало: он начинал нервничать, и чем дольше она убеждала его в своей невиновности, тем сильнее он раздражался. В конце концов, обозвав ее лгуньей, он ударил ее по щеке и, сказав, что она для него больше никто, пошел к двери. Ее накрыла волна боли, стыда, гнева и обиды, но одновременно и панического ужаса перед тем, что он уйдет, исчезнет из ее жизни. Она бросилась за ним вдогонку, она схватила и поцеловала только что ударившую ее руку, она умоляла остаться и клялась, что больше никогда не будет спорить с ним, только бы он простил ее. Он заставил ее встать перед ним на колени и произнести жгучие слова: «Я – грязная женщина. Я – лгунья. Я изменяла тебе, моему жениху. Теперь я знаю, что тебя обмануть нельзя. Впредь я не буду тебе лгать. Я виновата перед тобой, и всю жизнь буду помнить это». И только после этого он «великодушно» простил ее, но предупредил, чтобы она никогда не смела забывать о своем проступке.

Когда он ушел, Белороза долго рыдала, измученная и опустошенная, но потом внушила себе, что Лазарк, видимо, ее очень сильно и страстно любит, раз так ревнует и в то же время готов простить ей даже измену. И стала любить его еще бережнее и горячее.

А об этом случае она никому говорить не стала, даже Мураве.

Глава четырнадцатая. Приманка

– Рассказывай, – предложила Василиса каким-то странным голосом, и Безумная повиновалась.

– Вообще-то, мне от тебя ничего не нужно, – начала она свою речь. Это бабушка твоя решила, что у меня какие-то проблемы, и ты можешь подсказать, как их решить.

– Что же ты хочешь? – голос Василисы звучал по-прежнему таинственно и приглушенно.

– Выбраться из леса, – предположила Безымянная.

– Это – неправда, – прозвучал все тот же ровный голос. – Лес никого не держит, и если бы ты захотела выйти из него, то уже давно была бы в чистом поле.

– Обрести имя, – высказала предположение Безымянная.

– Оно у тебя есть. Имя рождается вместе с человеком. Ты можешь забыть свое имя или даже не знать его, но оно обязательно есть. Я могу, конечно, помочь тебе вспомнить его. Это важно. Только не понимаю, почему бабушка сама не сказала тебе твое имя. Она живет сто тысяч лет и знает все имена.

– Я жрица, – пояснила Безымянная, – а жрицам имена дают возлюбленные. А у меня возлюбленного нет.

– Вдвойне неправда, – монотонно продолжила Василиса. – Имя у тебя есть, и не важно, кто его нашел: родители, или возлюбленный, или ты сама. Да, ты можешь взять себе имя сама. Важно лишь, чтобы это было именно твое имя. А вторая сторона неправды в том, что у тебя нет возлюбленного. Я всегда чувствую такое.

– Если ты и впрямь такая умная, то сама и скажи, зачем я здесь! – заметила Безымянная, стараясь, чтобы ее слова прозвучали иронично.

– Не могу, это только твое право, – безо всякой интонации ответила Василиса.

– Как жаль! Тогда я пойду, – развернулась Безымянная.

– Не уходи! – воскликнула Василиса уже нормальным девичьим голосом. – Я покажу тебе твою жизнь, и ты будешь знать. Ты сама найдешь ответы, правда.

Безымянная остановилась. Соблазн был слишком велик. Но, поразмыслив, она все же решила, что не хочет знать своей судьбы, иначе жизнь станет пресной. Свои выводы она озвучить не успела, как Василиса поправилась:

– Я покажу только прошлое, в будущее я и сама-то боюсь заглядывать.

Получив подтверждение, что эта странная процедура не представляет никакой опасности для здоровья, Безымянная согласилась.

Василиса провела гостью в соседнюю комнату и остановилась возле небольшого круглого колодца, вделанного в пол в самом центре помещения.

– Ой, – вдруг осенило Безымянную, – это ведь, наверное, займет 18 лет. Я не хочу терять столько лет своей жизни на просмотр того, что уже знаю.

– Да нет же! – успокоила ее Василиса. – Ты увидишь не все, а только то, что именно тебе нужно вспомнить. Это займет совсем немного времени, не более суток, а, может, и значительно меньше.

Василиса не лгала. Она знала: то, что увидит в колодце гостья – важно для нее, оно поможет ей найти себя. Василиса сразу поняла, что девушке нужно именно это. Слукавила юная колдунья лишь в одном: сутки в Дремучем лесу длились сколько угодно. На этот раз они будут длиться столько, сколько нужно Василисе, то есть до тех пор, пока здесь не появится ее, Василисин, суженый. А Безымянная пусть пока окунется в колодец своей души. Удовольствие это, конечно, сомнительное, и даже не удовольствие, а, скорее, испытание, но вреда, в конечном счете, от этого будет меньше, чем пользы!

Через два месяца после ухода Безымянной одна грань кристалла ее названного брата потемнела и помутнела, будто налетом каким-то черным покрылась. Юноша понял, что с девушкой случилась беда.

Трудно было оставлять ему поле боя тогда, когда решалась судьба Белорозы. Он же уже наметил план, как помешать свадьбе. Если только Мо и другие жрицы, пострадавшие от Лорда Звериное сердце, согласятся рассказать об этом родителям Белорозы! Безымянный надеялся, что ему удастся их уговорить.

Но бросить в беде сестру – это было совершенно невозможно. И юноша скрепя сердце отправился в лес разыскивать разбойников, к которым ушла Безымянная два месяца тому назад. Мысли о том, что он не знает, кто они и как их обнаружить, о том, что они могут принять его за врага или шпиона со всеми вытекающими из этого последствиями, он гнал из головы.

Но смелым всегда везет. На Большой дороге его обогнал всадник. Увидев путника, который пешком и в одиночку решился пересечь лес, он остановился. Безымянный смекнул, что одинокий всадник в лесу – это тоже явление не совсем обычное. Не может ли он быть как-нибудь связан с разбойниками? Жаль, что нельзя спросить об этом прямо.

– Что ты здесь делаешь, куда идешь? – спросил верховой.

– Осматриваю сеть, – пояснил Безымянный. – Я смотритель Дороги. – А ты почему здесь один?

– А я хорошо эту дорогу знаю, не в первый раз по ней езжу. Благодаря вашим стараниям дорога безопасна, – улыбнулся юноша, задорно сверкая глазами. Казалось, он не до конца поверил Безымянному.

– А разбойники? – не поверил и Безымянный. – Говорят, пошаливают.

– Пошаливают, – согласился наездник. – Так с меня взять нечего.

– Это с меня нечего, а у тебя конь добрый. Не тот ли конь был у барона Кохнера, когда его спешили вот на этой же дороге пару месяцев тому назад?

– Это – обвинение, – вмиг похолодевшим голосом заметил всадник. Нельзя голословно обвинять человека в разбое. Я оскорблен, и Вы мне за это должны ответить.

– Могу и ответить, – осторожно заметил Безымянный, нащупывая под плащом рукоять электрического меча.

Всадник спрыгнул с коня и вынул из ножен шпагу. Тут же в руке Безымянного заискрился электромеч.

– Ты – жрец? – догадался путник. – Но тогда поединок будет неравным, – заметил он.

– Да, мое оружие опаснее, – согласился Безымянный. – Но, честно говоря, я и не собирался его применять. Увидев твоего коня, я сразу понял, что ты из разбойников. Но это ж не оскорбление, а констатация факта. Ты не оскорблен и не должен вызывать меня. Более того, я тебе признаюсь, что я вышел в лес не для осмотра сети, а чтобы найти разбойников. Я к вам с миром, а не с войной.

– Тогда убери оружие.

– А ты убери свое.

Шпага и меч молодых людей почти одновременно вернулись в ножны.

– Как тебя зовут? – спросил всадник. – И зачем тебе нужно к разбойникам?

– Меня зовут Паж, – слегка слукавил Безымянный. – У меня есть сведения, что два месяца назад к вам пришла моя подружка. Мне нужно разыскать ее.

– А не от тебя ли она сбежала? – поинтересовался всадник.

– Конечно же, нет!

– Вообще-то, я не слышал, чтобы кто-то новенький у нас в шайке появился в последние два-три месяца. Но знаю, что примерно в то время туда на самом деле заглядывала девушка, которая вполне может оказаться твоей подругой, – задумчиво заметил юноша. Протянув руку для знакомства, он представился: «Дейв».

– Я не виноват, что она такая дура! – виновато оправдывался Атаман, мысленно ругая себя на чем свет стоит. – Она не сказала, что попала в переплет.

– Она не намекала, куда собирается пойти? – понуро спрашивал Паж.

– Боюсь, что нет, но, наверное, далеко, раз украла коня, – голос Атамана потерял свою насмешливость и уверенность.

У костра собрались все, кто хоть немного общался с Безымянной, но ни у кого из них не было никаких догадок.

Лаверд был готов пожертвовать всем, что имел, рискнуть жизнью, чтобы искупить вину, которую чувствовал за собой.

«Маленькая гордая девочка, что же ты натворила, что сделала с собой! Если б хотя бы знать, где искать тебя! В глубине души ты же наверняка хотела, чтобы тебя нашли. Чтобы я тебя нашел. Ты должна была оставить какие-то приметы. Где они? Неужели ты ушла, чтобы не возвращаться? Не могу поверить в это», – размышлял Атаман.

Гордая девочка! Да, именно, чересчур гордая и самоуверенная. Она бы выбрала самый безумный, самый рискованный маршрут.

– Дремучий лес! – воскликнул Атаман, и сразу все звуки схлынули, все замерло и потемнело.

– Дремучий лес! – эхом прошептал Безымянный.

Безымянная стояла, вцепившись руками в края колодца, и смотрела вниз, в черную бездонную глубину, в которой было Все:

Легкая «Ауди», украшенная лентами и шарами, летела по проселочной дороге. Медовый месяц в лесном домике на берегу реки – это, должно быть, очень романтично. Сегодня Ника разрешала себе все. В белом пышном платье, как сказочная принцесса, она сидела не переднем сиденье и безмятежно смотрела вперед, где разгорался закат. Павел сам вел машину. Пиджак с белым цветком в петлице и шелковый галстук валялись на заднем сиденье. Жених был разгорячен от выпитого коньяка и от предвкушения долгих романтических вечеров, от близости Ники, от ее взаправдашней веселости. Навстречу из-за угла возник джип, тяжелый и стремительный. Павел резко крутанул баранку. Его легкая «Ауди» соскользнула с дороги и полетела под откос, туда, где журчала старая речка.

Ника закрыла и открыла глаза. Машина горела. Павел лежал грудью на баранке, по его виску стекала струйка крови, пачкая белый ворот рубахи. Дверь заклинило. Было душно и жарко. Вишневый корпус машины лизали сине-оранжевые языки пламени.

Широкая площадь окружена каменными домами с круглыми башенками. На вершинах башенок сияют синие камни. Посреди площади – каменное возвышение, на нем разложен костер. И в самом центре – она – хрупкая девушка с рыжими волосами, осмелившаяся сказать мужчине: «Люблю».

Вокруг люди, много людей. Девушка не видит выражения их глаз за темными стеклами очков, но знает, что взгляды эти полны ненависти и злобы. Чтобы не заплакать, она крепко сжимает в руке зеркальный медальон.

Старый священник подносит факел к поленьям, они загораются. Скоро уже языки пламени коснутся ее нежной кожи, обожгут ее невероятной болью. Девушка пронзительно кричит, дергается, пытаясь разорвать путы. Толпа внизу смеется. От боли и страха девушка теряет сознание.

Вот она – маленькая девочка. Вместе с подругами они бегут к озеру, чтобы искупаться в парной воде на закате. На ней – оранжевое платьице. Прежде чем раздеться и окунуться в воду вслед за подругами, она бегает по берегу, взмахивая руками, как крыльями. Широкие легкие рукава и вправду выглядят, как крылья – она видит это по мерцающему отражению в воде. «Я птица, я огненная птица» – кричит она звонко. Одна из подруг отзывается: «Птица Феникс – повелительница огня, иди к нам – здесь так весело!».

Вот она стоит возле дороги с узелком в руках. Рядом с нею – высокая женщина с рыжими волосами. Провожать их в Храм вышло почти все село. Худенькая невысокая женщина безутешно рыдает, протягивая к девочке руки. Ее удерживают несколько других женщин. «Ты должна была приготовиться к этому, – холодно говорит рыжеволосая рыдающей женщине. – Нам пора». Она властно берет девочку за руку и тащит за собой по запыленной дороге. «Мама, мамочка! Я обязательно вернусь!» – оборачивается девочка. Из глаз ее текут крупные слезы.

Его ладонь бережно касается ее волос, и она вдруг неожиданно для себя прижимается щекой к его руке. Ее беспокойный взгляд встречается с его, печальным и усталым. Она тянется к нему взглядом. Его глаза приближаются, и она ощущает на губах осторожный, но необычайно крепкий и властный поцелуй. Это длится мгновенье. Атаман еще раз касается ее волос и, развернувшись, скрылся в чаще. Ее сердце ликует и даже кристалл на груди сияет ярче обычного. В ушах ласково шелестит голос удаляющегося разбойника: «Феникса».

Вот она идет по густому дремучему лесу вслед за неугомонным клубочком оранжевой шерсти. Деревья расступаются перед ней и снова смыкаются за ее спиной. Она выходит на поляну к заплесневелому колодцу. Заглядывает вниз. Теперь она снимает со спины и развязывает солдатский ранец. Выкладывает из него на траву разные предметы. Но вдруг рука натыкается на что-то острое – это солдатский ножик. Руку сводит судорога, боль пронзает ее. Она вскрикивает и инстинктивно разжимает руку, откидывается назад…

Безымянная резко оттолкнулась, отпрянула от колодца, разжимая затекшие пальцы, и стукнулась о стену. Туман перед глазами исчез, дыхание стало приходить в норму, биение сердца постепенно становилось все более размеренным. Она стояла у колодца в узкой неуютной комнате. Василисы рядом не было. Слегка пошатываясь, Безымянная побрела к выходу из помещения. Ей казалось, что у колодца она провела целую вечность. Но зато теперь она знала, как ее зовут – Феникса. Это имя родилось вместе с ней, это ее настоящее имя. Надо сказать спасибо Василисе.

Василиса сидела за столом и вышивала. На скрип двери она испуганно обернулась.

– Ты чего испугалась? Это всего лишь я, – улыбнулась Феникса.

– Не ожидала, что так скоро, – призналась Василиса.

– Разве не прошло даже суток? – удивилась Феникса.

– Да нет, только что начало смеркаться, – вздохнула Василиса.

– Ты, кажется, не рада, что я так рано освободилась, – почувствовала гостья.

– Точно, не рада, – призналась Василиса. – Хотя, может, и вовремя. Он уже беспокоится за тебя.

– Кто он? И почему тебе это важно? – заволновалась Феникса.

– Брат твой названный. Люб он мне, – просто сказала Василиса.

Феникса почувствовала, что голова у нее начинает кружиться. Ей пришлось опереться о стену. Она ничего не понимала, но чувствовала, что ее обманули, и что обманули не только ее.

– Объясни, пожалуйста, – потребовала она от Василисы.

Василиса снова грустно вздохнула.

– Когда ты вошла сюда впервые, я в кристалл твой случайно глянула. И увидела там отражение души одного мужчины – брата твоего нареченного. И сразу поняла, что наши с ним души могут в единую душу слиться. Так редко бывает, и это большое счастье. Но как мне было его сюда привлечь? И вот я отправила тебя к колодцу. Это колодец твоей души, поэтому смотреть в него можно долго, почти бесконечно. Я бы тебе не дала погибнуть, ты не думай. Я каждый час проверяла, как ты. Но тонкие нити жизни очень чувствительны. Они все равно получили сигнал, что ты в опасности. И твой брат должен был увидеть, что ты в беде. Я видела, что он тебя в ней не бросит. А сейчас вижу, что он уже в пути.

– Так я стала приманкой? – задыхаясь от ярости, подытожила Феникса.

– Да! – согласилась Василиса, посылая гостье пучок сонной энергии. – Спи!