Прыжок
«Внимание, внимание! Через 5 минут со второго пути отправляется поезд Москва – Нижний Тагил. Провожающим просьба выйти из вагонов».
Всё. Сердце ухнуло куда-то вниз. НАВСЕГДА…НИКОГДА…
– Прыгай!
Стоя в тамбуре вагона на верхней ступеньке подножки, она, не отрываясь, отрешённо смотрела на его такое знакомое, но уже чужое лицо, избегая глаз. Её толкали, что-то говорили, ругались, что она мешает, – ничего этого она не слышала и не чувствовала. Одна мысль свербила в уме: они расстаются НАВСЕГДА.
«Осторожно, поезд отправляется». Вагон дернулся, и перрон медленно поплыл. А вместе с ним и он.
– Прыгай! Скорее!
Она не сразу поняла, что это сказано ей. Растерялась. Мысли заметались, как пойманная в сети рыба:
– Как прыгать?! А как же мама? – Она ждет её, телеграмму получила. А вещи – бросить? Зачем прыгать? – ведь они же расстались? Уже ничего не изменишь…
Как он мог так поступить с ней? Ведь они дня друг без друга не могли прожить, обещали, что всегда будут вместе. Ведь они мечтали, как когда-нибудь поженятся. Строили планы. А он предал.
– Девушка, или прыгайте, или проходите в вагон, мне надо закрывать дверь. – Дородная проводница в фирменной форме уже гремела ключами и доставала свой флажок.
Она взглянула в его глаза. Они были серьезны, завораживали, даже гипнотизировали, но, как всегда, с искорками насмешки. Обида с новой силой вспыхнула в её душе:
– Прыгать?! Да за кого он её принимает? Что, у неё гордости нет? И что дальше? Ей же учиться надо.
Но внутренний голос, несмотря ни на что, толкал её из вагона. Его глаза смотрели призывно, и он даже раскинул руки, как бы ловя…
– Не дури! Куда?! Жить надоело? – сильные руки схватили её за плечи и втянули в тамбур.
Она словно очнулась, повернулась и, даже не взглянув на бывшего возлюбленного, прошла в вагон. Села у окна. Не было сил даже плакать. Совершенное опустошение. Как будто что-то лопнуло внутри, какой-то трос, который до последнего момента был натянут. И только мысли не могли успокоиться – хаотично прыгали с одного на другое:
– Мало того, что он так обидел её, так и сейчас хотел посмеяться над ней, над её чувствами. Ну, уж нет! Боже, как он мог так поступить с ней? А, впрочем, что это она? – многие так поступают. А тут тем более: впереди блестящая карьера, известные, обеспеченные родители – и она, самая обычная девчонка, с которой он попросту развлекался. А она-то, дурёха, всему верила. Всё принимала за чистую монету…
Но как же так – разве можно исписывать целые газеты между строк словами любви и при этом не любить?! А какие слова говорил! Звонил каждый день, когда не могли увидеться. И звал её «малыш» …
Пижон – да, но нет, он не врал. Просто испугался за своё благополучие, слишком любил свою персону, чтобы пойти наперекор родителям. Подумать только, даже не поленились перевести сыночка в другой университет. Не такая им невестка нужна, да и не сейчас. Чувства? – что за блажь… Сама-то она – о чём думала? Увидела красивые глаза – и как в омут? О себе не думала, а то бы иначе вела себя в некоторых ситуациях. Вон, когда маменька его приехала и её вызвали в деканат для проведения беседы о том, что она мешает мальчику заниматься, он ни о чем думать не может, кроме как о ней, – разве так надо было отвечать? А она, испуганная и раболепствующая, обещала, что создаст ему все условия. Да что говорить – глупая и наивная была… Безотказная. А он ей разве не мешал? … Какое там дифференциальное исчисление, когда он ждет… А он тоже артист – изображал из себя умирающего лебедя. От любви умирающего. И она дрогнула. Она забыла обо всём. О своих друзьях и подругах, о своём призвании, о долге, о чести. О себе. Стала тенью. Бессловесной тенью его желаний и мыслей. Вот и получила. Ведь сколько говорили: cамопожертвование ни к чему хорошему не приводит (за исключением великих целей), надо любить и уважать себя – тогда всё будет нормально. А она забыла. Забыла себя. Наплевала на себя. Только ОН – и всё. – Такие мысли валунами ворочались в её мозгу, глаза автоматически фиксировали красивые пейзажи, мелькающие за окном, в которых уже появились намеки на близкий конец лета, усиливающие её грусть.
– Какая красивая была весна у них… Болезненное лето. А осень будет у каждого своя… Своя… У каждого…
Она ничего не рассказала дома, а непривычное отсутствие междугородних телефонных звонков объяснила ссорой. Ходила, делала всё, улыбалась автоматически. Постепенно опустошение сменялось какими-то эмоциями. Она старалась не вспоминать ни о чём, но это было невозможно. И особенно беспокоил её этот незавершённый прыжок. Она не могла себя понять – что её толкало в тот момент? Любовь? – она рухнула в одночасье, по крайней мере, она запретила себе любить, запретила себе даже думать о нём, выкинула из головы. Привычка слушаться его во всем, угождать, выполнять его просьбы? Или колдовство его неотразимых глаз?