Конкурс киллеров. Красота спасет мымр

Однако время шло, баба не появлялась, и Жорик понял, что ушла она, видимо, довольно далеко и, возможно, надолго. Огорчительнее всего было то, что последовать ее примеру Жорик в данный момент никак не мог: машина закрыта, и покинуть ее не представляется возможным. Поковыряться чем-нибудь в замке, спроворить из подручных средств отмычку? Любимая куртка с карманами, полными подходящих инструментов, осталась вне пределов досягаемости. На жердочке в розовых кустах. А в карманах своих джинсовых штанов Жорик обнаружил только несколько монет, пробитый трамвайный талон и завалявшуюся конфетку «Рондо». Ну и пачку долларов, которая в данный момент ни на что не годилась.

Машинально бросив в рот покрытую табачными крошками мятную таблетку с обломанными краями, Жорик освежил полость рта, но не мозги. Никакого приемлемого решения в голову ему не приходило. На всякий случай он все же обшарил автомобиль в поисках чего-нибудь отмычкообразного, но даже в «бардачке», где у всех нормальных людей по определению царит бардак, было совершенно пусто.

Попробовать выбраться через окно, выбив стекло? С этой нехитрой задачей Жорик справился бы легко, но вряд ли бесшумно, а привлекать к себе внимание ему не было резона.

По здравом размышлении оставалось одно: тихо убраться восвояси вместе с идиоткиной машиной, если уж нельзя убраться из нее. Угонять автомобили, соединив провода зажигания, Жорик научился еще в проблемном пубертатном возрасте.

Уже пересев на водительское место, Жорик заметил сумку, свалившуюся с сиденья на пол. Однако в полной разнообразного мелкого барахла торбе сумасшедшей бабы тоже не нашлось ничего, пригодного для взлома дверного замка!

Делать было нечего. Зубами и ногтями Жора деловито зачистил проводки и оживил «Жигули».

Во избежание конфликтов с ГИБДД тщательно соблюдая правила дорожного движения, он проехал по полупустым улицам неспешно пробуждающегося города. Жора держал курс на новый красивый особняк на тихой улочке, соседствующей с набережной реки Кубани, и добрался туда быстро и без осложнений. Припарковал машину в непосредственной близости от трехметровой кирпичной ограды с чугунными пиками наверху, выключил двигатель и после секундного раздумья переложил торчащую пачку баксов из своего кармана в бабью сумку. А потом, ожидая, пока его присутствие заметят, несколько раз нажал на клаксон и устало откинулся на сиденье.

С экскурсии к эйхорниевому пруду мы вернулись, когда уже рассвело. Любе и капитану Васятке при одном взгляде на чудодейственную эйхорнию явно полегчало, они уже строили планы, как массово перебазируют ценную растительность в свои пенаты. Я поняла, что предполагалось одолжить у темрюкского рыболовного кооператива машину с цистерной для перевозки живой рыбы.

Я откровенно зевала и грустила оттого, что поспать не удастся, пора идти на работу.

Все тот же «Вольво» подбросил меня к дому, чтобы я могла хотя бы переодеться и что-нибудь перекусить перед началом трудового дня. А времени осталось – совсем чуть! Пришлось взбодриться.

На ходу раскланиваясь с бабульками на лавочках, я галопом пробежала через двор, прыгнула в подъезд, взлетела по лестнице до площадки между первым и вторым этажами и тут застыла, как журавль, на одной ноге: с некоторым запозданием меня настигла тревожная мысль, что во дворе что-то было не так. Не опуская ногу, я некоторое время соображала, что к чему, но ни до чего не додумалась, поэтому просто выглянула в окно. Пошарив по двору, взгляд мой уперся в розовый куст с висящей на нем спортивной курткой. Это что же, кто-то белье вздумал сушить у нас на цветочных шпалерах? Странно, конечно, но все же не настолько, чтобы я затормозила на полном ходу. Кажется, было что-то еще…

Я внимательно осмотрела двор: лавочки с бабульками в ассортименте, кривобокие качели и песочницу с гомонящими карапузами, примятую траву под розовым кустом и глинистый откос клумбы со следами шин…

Мама дорогая!!! А где же моя машина?! То есть не моя, а Иркина, но все равно – где?!

Преодолев первый порыв сигануть для скорости в окно, я кубарем скатилась с лестницы, вылетела во двор и курицей заметалась по нему в поисках утраченной «шестерки». Обежала дом, сгоняла на площадку для сушки белья и, совсем уже обалдев, последовательно заглянула в водосточную канаву и под лавочку – не закатилась ли?

– Чегой-то потеряла, Алена Ивановна? – вылезая из-под древнего «Москвича», поинтересовался сосед.

Я с подозрением посмотрела на его помятую колымагу, опомнилась и спросила:

– Василий Петрович, вы тут машину не видели? Белую «шестерку»? Вот здесь, под кустом, стояла?

– Никак угнали? – сочувственно присвистнул сосед. – Ну, дела! Так ты не стой, дуй в милицию, пусть скорее объявят в розыск! У них там есть программа «Перехват», иногда и впрямь успевают перехватывать!

Благодарно кивнув, я стартовала, даже не подумав, что проще и быстрее было бы позвонить по телефону. Добежала до трамвая, проехала в нем, перебирая в нетерпении ногами, до окружного УВД, ворвалась в пропахший табаком длинный коридор с рядами облезлых дверей и, вцепившись в первого попавшегося человека в форме, заверещала:

– Товарищи, караул, у меня машину угнали!

– А у меня новый сотовый сперли, – со злостью сказал мужик, с трудом отцепляя мои пальцы от своего мундира. – И что же теперь, мне тоже на людей бросаться?

– Пардон, – запоздало смекнув, что на расстроенном товарище форма летчика гражданской авиации, я благородно вернула ему оторванную пуговицу и огляделась.

– Что, с машиной проблемы? – сочувственно произнес у меня над ухом приятный мужской голос.

Я поглядела на говорящего: симпатичный парень лет тридцати, прилично одетый и невыразимо скорбный. Запросто мог бы работать наемным плакальщиком на похоронах!

– Угнали, – коротко пояснила я.

– Так это пустяк, – заявил мой собеседник. – Тут все просто, либо найдут, либо нет. Бывает и хуже…

– Что же может быть хуже? – невольно заинтересовалась я.

Тяжело вздохнув, парень вытащил из кармана плоский металлический портсигар и предложил мне сигаретку.

– Не курю, – отказалась я, машинально отметив, что с дымящими цигарками в коридоре стоит каждый второй. Очевидно, МВД пренебрегало предупреждением Минздрава о вреде курения.

– Меня Мишей зовут, – сказал мой грустный собеседник. – У меня «Тойота».

– Хорошая машина, – похвалила я.

– Была хорошая, – согласился Миша. – Весной мне привезли ее прямо из Страны восходящего солнца, на ней всего-то два года ездила какая-то страшно аккуратная японка. Машинка была – как игрушечка…

Хорошенькой, как новая игрушечка, Мишина машинка была примерно неделю. Потом на открытой автостоянке рядом с Мишиным офисом в «Тойоту» въехала раздолбанная «Ока», помяв любимому детищу японской автопромышленности правый бок.

Разъяренный Миша успел выглянуть в окно и запомнить номер «Оки», так что найти горе-водителя не составило труда. Как выяснилось, за рулем «Оки» сидела шестидесятилетняя дама, экс-преподаватель вуза, ныне пенсионер и инвалид умственного труда. Компенсировать нанесенный Мише ущерб интеллигентная старушка, в принципе, не возражала, однако сделать это была решительно не в состоянии. Миша, сам бывший студент, привыкший почитать уважаемых стариков, проявил гуманизм и отремонтировал машину за свой счет: это стоило ему пятьсот баксов.

«Тойота» снова стала игрушечкой, но опять не надолго: не прошло и пяти дней после возвращения злосчастной японки из автосервиса, как на той же самой стоянке кто-то помял ей левый бок. Кто это сотворил, установить не удалось, и Миша, сделав ремонт, поменял место парковки.

На выбранной им платной автостоянке к машинам клиентов относились максимально бережно. Парковали автомобили исключительно опытные служащие, сверху над всей площадкой для защиты от солнца и осадков был натянут огромный тент, сама площадка чернела свежим асфальтом, и даже прилегающую к территории паркинга сторону улицы начали выравнивать. Но призванный это сделать дорожный каток в один прекрасный момент сам по себе покатился куда не надо и… «поцеловал» в передний бампер одиноко стоявшую Мишину «Тойоту». А задняя часть отлетевшей от удара машины крепко влипла в кирпичную ограду.

– А чего же ты сюда пришел? – поинтересовалась я у убитого горем тойотовладельца. – Тебе в суд надо, вытрясать из владельцев стоянки компенсацию.

Миша кивнул и снова издал долгий вздох.

– С них взятки гладки, живо перевели стрелки на водителя катка, а он простой пролетарий, работяга-доходяга, собственности – ноль, живет в общежитии! Ты только не подумай, что я идиот, – сказал он. – Я сюда пришел потому, что мне цыганка нагадала: будет, мол, у тебя покупка дорогая, со всех сторон плохая! Со всех сторон, понимаешь? А машину мне так и помяли: и спереди, и сзади, и справа, и слева!

– И что? – не поняла я.

– И то! Пусть менты найдут эту тетку и поспрошают, откуда она про мою машину наперед знала? А может, это вовсе не случайность, а вражеские козни? Может, донять меня кто-то хочет? Конкуренты, к примеру, разорить на ремонтах пытаются?

– Бред, – не согласилась я.

– Может, и бред, – пожал плечами Миша. – Но проверить не помешает!

Отвернувшись от странного собеседника, я огляделась. По коридору поштучно и группами сновали люди в штатском – преобладали молодые парни в джинсах и футболках с китайского рынка. Признаков мировой скорби на их оживленных лицах не наблюдалось. Сообразив, что это, наверное, и есть нужные мне менты, я увязалась за парой оживленно переговаривающихся мужиков, но на ходу обернулась и крикнула Мише:

– Ты еще погоди, проверь, не случайность ли это!

– Как? – поинтересовался Миша.

– Очень просто! – проорала я. – Тебе же обещали, что покупка будет плохой со всех сторон? Так вот, у машины еще есть дно и крыша! Если на твою «Тойоту» кирпич упадет и из канализации кто-то выпрыгнет, в днище врубится, значит, ты прав! Это не случайно!

Явно не предвидевший такой возможности Миша так и остался хлопать глазами, а я на плечах пары дюжих парней ворвалась в какой-то кабинет и с ходу заголосила:

– Спасите-помогите, у меня машину украли!

– Поможем, – хладнокровно сказал парень в серой майке.

– Спасем, – подтвердил мужик в черной футболке.

– Садитесь, – сказал Серый, подталкивая меня к подозрительно кособокому стулу.

– Пишите, – велел Черный, подпихивая мне под локоть лист бумаги и пластмассовую шариковую ручку.

– А можно, я сначала устно? – попросила я. – Знаете, никак с мыслями не соберусь…

Парни синхронно вскинули на меня глаза. На их лицах я прочла серьезное сомнение в наличии у меня мыслительных способностей как таковых. Я мельком глянула в облупившееся зеркало на единственной перекошенной дверце когда-то двухдверного шифоньера, увидела взъерошенную дамочку с безумными глазами и художественно размазанным макияжем и поняла их сомнение.

– Пейте, – Серый ловко сунул мне в руку граненый стакан с мутноватой жидкостью.

– Ешьте, – Черный вручил мне таблетку.

– Ага, – я запила противной водопроводной водичкой неизвестное снадобье, промокнула губы врученным мне ранее белым листом, скомкала его, не глядя, бросила в урну, промахнулась, нервно переломила пополам пластмассовую ручку, швырнула обломки в ту же мусорку, увидела вытаращенные на меня круглые глаза ментов, извиняясь развела руками и смахнула со стола стакан с водой. Мужики опустили очи долу и проворно подобрали ноги прочь от растекающейся лужи.

– Ой, простите, – виновато сказала я. – У вас есть какя-нибудь тряпка? Я сейчас все уберу!

Пошарив глазами, я сдернула с рогатой вешалки какую-то облезлую тряпочку и проворно вытерла ею лужу на полу.

– А то, не ровен час, кто-нибудь войдет, а тут мусор! – с этими словами я аккуратно опустила тряпку и не попавший ранее по назначению бумажный комок в урну.

– Мусор, – странным голосом повторил Серый, почему-то посмотрев при этом на своего коллегу.

– Ох, извините, – я смекнула, что допустила бестактность. – Для милиционеров слово «мусор», наверное, неприличное?

– Хороший был шарфик, – не слушая меня, с тоской произнес Черный, неотрывно глядя на урну. – Почти новый, я его и трех лет не поносил. И чего я его, дурак, по весне домой не отнес?

– Шарфик? Ваш шарфик?! – обескураженно ахнула я, сама себе напомнив Сову из мультика про Винни-Пуха: та с такой же интонацией восклицала: «Хвост? Твой хвост?!»

Смущенно хихикнув, я с размаху опустилась на кособокий стул и стала последней соломинкой, переломившей спину верблюда: стул, на котором сиживали, наверное, сотни граждан, тихо пискнул и развалился. Я оказалась на полу.

– Слава богу, успела лужу вытереть! – после паузы сказала я первое, что пришло в голову.

Переглянувшись в очередной раз, мужики молча подхватили меня под микитки и выволокли прочь из кабинете.

– Куда? За что? Что я такого сделала? – вися на плечах двух дюжих парней, я делала слабые попытки вырваться.

Почему-то мне взбрело в голову, что меня перебазируют в какое-нибудь специальное помещение с зарешеченными окнами. Глядишь, еще впаяют суток пятнадцать за дебош и хулиганство. Ой, а сколько же мне дадут за порчу личного шарфика гражданина начальника?!

Народ в коридоре проворно сторонился, уступая нам дорогу.

– Повели болезную! – тонким голосом жалобно воскликнула какая-то сердобольная старушка.

– Цыц! – мимоходом беззлобно гаркнул на нее Серый.

Черный свободной рукой распахнул дверь кабинета, меня внесли внутрь и довольно бережно опустили на какое-то твердое сиденье. Глянув вниз, я с изумлением обнаружила, что сижу на деревянной парковой скамье с витыми чугунными ногами.

– Вещдок, – упреждая вопрос, скупо пояснил Серый. – Очень прочная. Даже вас выдержит.

«Даже вас»! Да во мне немногим больше полусотни кило! Бараний вес! Хотя, наверное, парень имел в виду мои выдающиеся способности по части разрушения…

– А теперь начнем все сначала, – не позволив мне открыть рот, с нажимом сказал Черный. – Кто вы и зачем сюда пришли?

Я представилась и вкратце сформулировала суть проблемы.

– Какой у вас автомобиль? – деловито спросил Серый, что-то черкая на бумажке.

– Белый, – с готовностью откликнулась я.

Мужик снова окинул меня критическим взглядом.

– «Шестой», – поправилась я.

Та же реакция.

– Ну, белая «шестерка»! «Жигули»! Номер наизусть не помню, но он записан у меня в блокноте.

– Где блокнот? – поднял голову Серый.

– В сумке.

– А где сумка? – Серый был очень терпелив.

– В машине, – ответила я. – Ой!

– В белой «шестерке»? – уточнил Черный.

Я молча кивнула. Парни снова переглянулись.

– Машина чья, ваша? В смысле, зарегистрирована на ваше имя? – спросил Черный.

– На имя моей подруги, Ирины. Собственно, это ее машина.

– А где же она сама? – Черный огляделся, словно надеялся увидеть где-то поблизости Ирку. – Пусть сама и заявляет!

– Она сама не может, – я покачала головой. – Она и не знает, что машину угнали.

Черт, сейчас они подумают, что это я у Ирки украла «жигуль», а потом ее уже у меня угнали – как говориться, вор у вора!

Тряхнув головой, я зачастила:

– Машина Иркина, сама Ирка сейчас в Сочи, а я езжу на ее «шестерке» по доверенности…

– Стоп! Дайте, я угадаю, где эта доверенность! – почти с восторгом вдохновенно воскликнул Черный. – Не иначе, в сумке?

– Которая лежит в машине! – весело подхватил Серый.

– В доме, который построил Джек, – угрюмо буркнула я.

Парни радостно захохотали. Раздумав рыдать, я тоже ухмыльнулась, и атмосфера в кабинете неожиданно потеплела.

– А я вас вспомнил, – сказал вдруг Черный. – Вы на телевидении программу ведете, как там она называется – «СИТИчко»?

– От слова «сити», – привычно пояснила я.

– Очень веселая программа, – продолжил Черный. – Мне нравится. Только я не думал, что вы и в жизни такая смешная!

– Обхохочешься, – подтвердила я, подпирая голову кулаком.

– Не огорчайтесь, – Серый достал из сейфа монументальные чашки и пакетики с мерзопакостным растворимым кофе. – Найдем мы вашу машину.

– То есть не вашу, но все равно найдем, – подтвердил Черный. – Вам кофе со сливками или без?

– Со стрихнином, – грустно пошутила я. И тут же спохватилась: – Нет-нет, это шутка!

Кто знает, может, парковая скамейка тут не единственный вещдок с места преступления?

Не знаю, каким снадобьем накормили меня любезные сыщики, но, выйдя из здания окружного УВД, я потеряла ориентацию в пространстве. Минут пять стояла на крыльце, тупо соображая, в какую сторону мне двигаться.

– Вам чего? – не выдержав, поинтересовался усатый дядя, сидящий в будочке у входа.

– Мне трамвая, – призналась я.

– Трамвай там, – сообщил он, махнув рукой за угол.

Я спустилась с крыльца, обогнула упомянутый угол, увидела в отдалении квадратную морду трамвайного вагона и пошла прямиком на нее: просто свернула с тротуара и зашагала через улицу наискосок.

Водители встретили мой маневр с откровенным неодобрением. Им и без того туго приходилось на двухрядной улице, с одной стороны еще суженной строительными лесами. В нормальном состоянии я все же дисциплинированный пешеход, не оглуши меня менты какой-то отравой, пробиралась бы я, как миленькая, по узкому коридору между лесами и хлипким заборчиком, ограждающим от проезжей части остаток тротуара. Теперь же я полезла на дорогу, и, как выяснилось, правильно сделала: откуда-то сверху в расщелину между лесами с жутким грохотом рухнула какая-то тяжеленная орясина! Вот была бы я дисциплинированным пешеходом – и стала бы сейчас дисциплинированным покойником!

Чудесное спасение заставило меня активизироваться. В два прыжка я пересекла улицу, заскочила в трамвай и уже из вагона внимательно осмотрела здание, у стен которого могло лежать мое бездыханное тело в виде отбивной.

Из окна второго этажа на тротуар пялился какой-то мужик. Смекнув, что это он уронил то смертоносное бревно, я погрозила ему кулаком. Мужик вздрогнул и скрылся внутри.

Я нашла свободное место и чинно села, приходя в себя от всего пережитого.

До своей остановки добралась без приключений. Вышла из трамвая, прошла полквартала до дома, пересекла двор, начала подниматься по лестнице – и снова замерла на площадке.

– Свят, свят, свят! – Ошалело бормоча, я выглянула в окно и увидела под розовым кустом Иркину «шестерку», целую и невредимую! Я мигом слетела вниз.

– Набегалась и вернулась? – Я обошла машину кругом, машинально попинала полные баллоны, заглянула в пустой салон, открыла дверцу: так, и сумка моя на месте! Это же надо! Как будто и не угоняли у меня машину!

Плюхнувшись на водительское место, я немного посидела, приходя в себя, потом закрыла дверцу, достала из кармана ключи, завелась и поехала обратно к УВД: давать отбой тревоге.

Ну, не идиотка ли?! Разумеется, на первом же посту ГИБДД – на съезде с Толстовского моста – патрульные, успевшие получить ориентировку на угнанное авто, меня тормознули!

Вернее, честно попытались тормознуть, но, как ни давила я на соответствующую педаль, машина останавливаться не хотела. Тормоза решительно отказали, дорога же, как на грех, шла с моста под уклон, и я быстро катилась вниз в общем потоке автомобилей, неотвратимо настигая идущий впереди сверкающий «Мерседес». Вот сейчас как врежусь в «мерседесову» задницу! И буду виновата, потом не расплачусь, да еще и Иркину лошадку покалечу…

Я малодушно зажмурилась и не увидела, как приговоренный «мерс» в последний момент скользнул вправо, в поворот, и тут же светофор погасил зеленый глаз. Ревущим болидом я пролетела перекресток наперерез едва тронувшимся машинам слева и справа. Трель оставшегося позади гаишника напрочь заглушила свист ветра в моих ушах.

– Тише едешь – дальше будешь, – назидательно сказала я сама себе, глуша мотор и аккуратно выводя машину из крутого пике на кстати подвернувшийся пригорок.

«Шестерка» клюнула носом ветхий забор частного домовладения, едва не завалив его. Проигнорировав намалеванную на воротах рифмованную угрозу: «Не ставь машину – проколем шину!», я поймала момент равновесия, как заправский киношный каскадер, выпрыгнула из «жигулей» и один за другим метнула под колеса пару булыжников. Потом, уже в меньшей спешке, выдернула из поленницы пару пеньков покрепче, заблокировала колеса намертво, кряхтя, опустилась на корточки и заглянула под капот.

Ну, так и есть! Я, конечно, полный профан в автомеханике, но способна понять, что, если из машинных внутренностей на землю капает что-то сине-зеленое, то это никак не «Комет-гель»! Тормозная жидкость, наверное. Выходит, рано я радовалась, думая, что наша с Иркой машинка вернулась из угона в целости и сохранности: тормоза-то тю-тю!

А вот интересно, они сами тю-тю или их кто-то тютюкнул? Так сказать, бритвой по горлу?

Вся в неприятных раздумьях, я оставила машину и потопала в УВД – благо осталось идти не больше одной трамвайной остановки.

Когда ненормальная баба обошла приготовленную ловушку, Жорик расстроился. Обидно, в самом деле, такой красивый план придумал, чистое, аккуратное убийство, с виду – обыкновенный несчастный случай…

Однако психопатка не только не попалась в приготовленный капкан, но и увидела Жорика, неосмотрительно высунувшегося из окна, чтобы полюбоваться на результат своих трудов. Хорошо, если не запомнила. Хотя, утешил себя Жорик, даже если запомнила, ничего страшного. Все равно ей жить осталось совсем недолго. Однако на случай неудачи с тормозами, если идиотка все же спасется, ему было велено подкараулить ее и убрать.

Уже немного зная суматошную бабу и ее совершенно ненормальную манеру уходить, Жорик почти не сомневался, что она вернется к зданию УВД еще пару-тройку раз – причем сегодня же, опять же если уцелеет после порчи тормозов. Поэтому новую ловушку на идиотку он организовал неподалеку, буквально за углом ментовки. Там прямо посреди тротуара был очень удачно расположен коммуникационный люк, достаточно просторный, чтобы малогабаритная клиентка ухнула в него без звука, и достаточно глубокий, чтобы надеяться на смертельный исход. Круглый люк, темный провал которого в богатый контрастами августовский полдень прекрасно маскировали движущиеся тени развешанного за балконом белья, давно был лишен чугунной крышки. Черный зев колодца прикрывала фанерка. Жорику только и оставалось, что в нужный момент – когда появится жертва – оттащить досточку в сторону.

Пошарив по карманам, Жорик нашел порядочный кусок бечевки, поднатужился и разорвал его надвое – по числу стоящих перед ним задач. Жора должен был, во-первых, ликвидировать бабу, а во-вторых – вернуть себе спрятанные в ее сумке баксы.

Сразу он их забрать не успел, шеф приказал другим испортить тормоза и вернуть тачку во двор к ее дому. К одному куску веревки предполагалось приспособить устрашающего вида большой крючок, снятый Жорой со стареньких весов-кантора. Этой импровизированной удочкой киллер планировал вытянуть из люка сумку с деньгами. Другую веревку Жора крепко привязал к излому на одном из углов расслоившейся фанерки. Несколько раз прорепетировав, как он будет сдергивать маскировку с ямы, Жорик с большим удобством устроился в запущенной клумбе у тротуара и уже там навязал на веревку номер один железный крюк. Одновременно ему в голову пришла свежая мысль: а не попробовать ли бросить бечевку с крючком на манер лассо? Так, чтобы сцапать сумку раньше, чем она вместе со своей хозяйкой канет в зев колодца?

Жора немного порепетировал и решил, что идею можно реализовать, после чего в боевой готовности залег в клумбу. Одичавшие ромашки и лопухи полностью скрыли его от прохожих. Последних, впрочем, было мало: близился полдень, и пекло в городе стояло совершенно невыносимое.

Напуганная последним происшествием с машиной, остаток пути до милиции я проделала на своих двоих, и напрасно: жара была такая, что термометр зашкаливало. Я упарилась, хоть язык высовывай, вся взмокла, пот со лба заливал глаза – прямо не женщина, а взмыленная лошадь! В довершение сходства с загнанной клячей, всем своим видом умоляющей пристрелить ее, чтобы не мучилась, я опустилась на четвереньки, потому что уронила сумку: лакированные деревянные ручки вдруг выскользнули из вспотевшей ладони. И вот, стою я в нелепой позе, дышу, как ездовая собака после гонки, и тут земля уходит у меня из-под ног!

Надо сказать, что скользкие подошвы недорогих турецких сандалет подводили меня уже не раз. Всего пару недель назад я едва не села на шпагат на зеркально-гладком мраморном полу малого зала Управления налоговой инспекции – на радость присутствующим, утомленным важной, но дико скучной речью налогового советника первого ранга. А чуть раньше, в июле – еще Ирка была в городе – мне пришлось присутствовать на похоронах какой-то ее дальней родственницы – так страшно сказать, я поскользнулась на росистой траве и едва не очутилась в могильной яме раньше той, кому она предназначалась! Причем внимание родных и близких усопшей в этот момент было приковано к очередному безутешному оратору, и я не уверена, что они заметили бы, что место занято, прежде чем опустили бы в яму домовину. От прижизненного погребения в братской могиле меня спасла только Ирка: успела своевременно уцепить за локоток.

На сей раз я неосмотрительно наступила на какой-то обломок кораблекрушения. Иссушенная солнцем расслоившаяся деревяшка, бывшая в прошлой жизни полированной дверцей какой-нибудь тумбочки, задорно крякнув, вырвалась у меня из-под ног, как лягушка-поскакушка! Да что за чертовщина! Сначала сумка, потом дощечка! Прямо как у Чуковского, в любимой сказке моего сынишки: одеяло убежало, улетела простыня, и подушка, как лягушка, ускакала от меня! Но я-то, прошу заметить, в отличие от героя «Мойдодыра», регулярно принимаю водные процедуры! Так что не знаю, что это деревяшке вздумалось, но она рванулась вперед так, что мои гладкие кожаные подошвы аж свистнули. Инерцией меня отбросило назад, и, не удержавшись на ногах, я пребольно шлепнулась на задницу. Хорошо еще, не на голый асфальт, а на собственную пухлую сумку, упавшую чуть раньше! Какая-никакая, а все же амортизация!

– Е-к-л-м-н! – энергично и безадресно выплеснув вполне понятную досаду, я вытащила из-под задницы свою торбу и поняла, почему я ее выронила: оказывается, ручка сумки каким-то образом зацепилась за невесть откуда взявшийся крючок. С балкона он свешивался, что ли? Наверное, именно так.

Моя пожилая соседка подобным образом спускает со своего балкона в матерчатой сумке разные вещички для своего супруга-пенсионера: кошелек с деньгами, очки, панаму от солнца. Эта маленькая хитрость избавляет стариков от необходимости подниматься на второй этаж за каждой забытой дома мелочью. Должно быть, такая практика достаточно распространена, и в этом доме кто-то тоже пользуется аналогичным подъемным механизмом. Скорее всего тоже старики – забыли втянуть свою веревку с крюком наверх, не иначе, склеротики! И понесли убытки, веревку-то я с балкона сорвала, во-он она, валяется на тротуаре…

Укоризненно покачав головой, я расстегнула сумку и бегло проверила содержимое.

Так, сотовый цел, это приятно, хотя и не удивительно: у меня устаревшая модель, любимая мною за простоту и фантастическую прочность. Я лично неоднократно без малейшего вреда для телефона бросала его на паркет, на кафель и даже на мраморный пол, а мой любимый супруг однажды умудрился уронить трубку под маршрутное такси. «Газель» прошла по ней двумя колесами, и корпус даже не поцарапался, только дисплей раздавило. Потом полугодовалый Масянька чесал режущиеся зубки антенной трубки и даже топил аппарат в задействованном по прямому назначению горшке, а славный «Алкатель» и не заметил, что принял курс уринотерапии!

Ну, что еще? Вроде, все в порядке, ручки-карандаши не переломала, тюбик с помадой цел, зеркальце не разбилось. Ага, вот и убытки обнаружились: шлепнувшись на сумку, я раздавила тубус с патентованным кремом для рук. Получился патентованный крем для сумки… Будет теперь у нее нежная бархатистая кожа… Хорошо еще, крем разлился не в основном отделении, тубус, спасибо ему, завалился в дырку в подкладке! То-то я его неделю искала – не могла найти…

Не исключено, конечно, что за подкладкой было еще что-то, дискетка какая-нибудь или шоколадка, но копошиться в кремообразном свинстве я не стала, после, дома разберусь.

Со вздохом поднявшись на ноги, я потерла отбитый филей и осторожно обошла открытый люк в поисках убежавшей фанерки. А как же? Надо же закрыть колодец, вон он как опасно расположен, прямо посреди тротуара, в тени и за углом!

Предательская дощечка обнаружилась в высокой траве, неопрятными клочьями покрывающей горбатую неухоженную клумбу. Прямо на фанерке лицом вниз лежал некий гражданин.

– Эй, товарищ! – позвала я отдыхающего пьяницу. – С добрым утром! Простите, вы не могли бы соорудить себе другое ложе? А эту чудесную фанерку надо вернуть на место – исключительно в целях восстановления безопасности пешеходов…

– М-м-м? – гражданин на секунду приподнял голову и снова уронил ее на фанерку.

– Пациент скорее мертв, чем жив, – с сожалением констатировала я.

Ладно, не сгонять же бедного бомжа с импровизированного ложа, пожалуй, оставим в покое утомленного солнцем. Сломав несколько украшенных большими розовыми цветками веток с растущего неподалеку куста, я ловко соорудила в люке прелестную заградительную икебану, полюбовалась ею и с приятным чувством честно исполненного гражданского долга продолжила свой путь.

– Как, это опять вы? – Серый встретил меня улыбкой, чуть кривоватой, но зато приклеенной намертво.

Право же, приятно, когда тебе сдержанно радуются даже суровые милиционеры!

– Что, у вас еще одну машину украли? – ехидно поинтересовался Черный, накручивающий телефонный диск.

– Нет, вернули назад ту же самую, – ответила я.

– Да ну?! – парни дружно ахнули.

Черный шмякнул трубку на рычаг и уставился на меня.

– Ну да! Я пришла домой, а она уже тут как тут, стоит во дворе, где стояла!

– А может, она там все время была? – осторожно предположил Серый.

– Вы на что намекаете? Хотите сказать: «А был ли мальчик?» – возмутилась я. – Я же не слепая! И не идиотка вроде!

– Вроде, – тихо пробормотал Черный.

Я обиделась:

– Какие все-таки вы, менты, черствые! Я, не жалея своего времени, приехала к вам, чтобы сказать, что машину искать не надо, а вы! Нет чтобы спасибо мне сказать – надо мной же издеваетесь!

– Ни в коем случае! – Подмигнув коллеге, Серый осторожно усадил меня на стул. – Не волнуйтесь! Нашли машину – и прекрасно!

– Что значит – «нашли»? – встрепенулась я. – Кто нашел?

– Ну, мы же и нашли! – с нажимом сказал Серый, плавным жестом объединяя себя и Черного.

– Да? – Я на мгновение опешила. – А, поняла! Хотите за мой счет свою печальную статистику подправить? Ладно, я согласна. Будем считать, это вы нашли машину. Могу вам даже благодарственную запись сделать в книге жалоб и предложений. Но тогда позвольте вопрос: а какая сволочь мне тормоза испортила?