Роза в пустыне

Здесь будут спойлеры к роману «Влюблённая. Гордая. Одинокая». Заглядывайте, если не читали. Сюжеты самостоятельные, объединены общими героями.
Глава 3.

Диана.

Стюардесса предлагает пассажирам напитки, прохаживаясь между рядами. Улыбка не сходит с лица девушки, и я почему-то думаю, что к концу рабочего дня ее скуловые мышцы болят от напряжения. Черт, зачем я вообще думаю о всякой ерунде, когда на пороге моей жизни маячат изменения?

– Поверить не могу, сам Тимур Багров… Ммм… – Саманта закатывает глаза и растягивает губы в блаженную улыбку, словно речь идёт о посланнике небес, а не богатом и влиятельном партнере отца. Привлекательном, холостом, высоком, умном… партнере. Может, Сэм права, и мне, действительно, стоит переключить внимание на мужчин постарше? Хм…

– Саманта, он всего на пять лет моложе отца. Ему же сорок пять! – шиплю я, отдёрнув ладонь из рук подруги. Сэм любуется моим свежим, ярко-красным маникюром.

– Какая же ты дура, Шестак. Что такое для мужчины сорок пять? Это же, как баба ягодка опять… Тьфу! Не то сравнение, совсем не то. – Конфузится Сэм и потирает лоб.

Я довольно ухмыляюсь, едва сдерживая подступивший приступ хохота. Как бы теперь при встрече с Тимуром не вспоминать глупое сравнение подруги! Сэм хмурится и отворачивается в сторону иллюминатора, любуясь плывущими в небе взбитыми сливками облаков. Потирает небольшой шрамик на лбу, оставшийся от той ужасной аварии… Какая же она у меня красавица, моя Сэм. И я почти не помню ее изуродованного лица, над которым мне пришлось колдовать несколько часов. Я перекроила ее, сделала неузнаваемой, исправила поломанный в нескольких местах нос, раскрошенные скулы, зубы… Саманта каталась на роликах в парке, когда в неё на полной скорости въехал электросамокат. От удара лицо Сэм превратилось в кровавое месиво. Скорая привезла ее в отделение челюстно-лицевой хирургии областной больницы, где дежурила молодая и жизнелюбивая доктор Диана Шестак… Как же давно это было. Три года прошло… И как сильно изменилась я.

– Любуешься своей работой, Ди? – Саманта корчит рожицу и вытягивает губы в трубочку.

– Да, Невская. Ты у меня красавица. Не хочешь обольстить доктора Багрова? Вместо меня?

– А можно? Черт, Шестак, он реально крутой чел и как мужчина вполне себе… – Сэм краснеет так, что румянец проглядывает через смуглую кожу. – Только твой папа убьёт меня. Сама знаешь, как Руслан Александрович относится к тем, кто нарушает его планы.

Знаю. И заранее смиряюсь с неизбежностью. И дело не в опасении сделать папе больно, огорчить. Это не благородный, возвышенный страх за чувства близкого, а противная, расползающаяся внутри, как гадкая слизь, трусость. Малодушие, слабость… Вот что я чувствую. Злюсь на себя за бессилие перед авторитетом отца. Папа в прямом смысле слова вбил его в меня.

Я до сих пор содрогаюсь при воспоминании о том, как отец учил меня плавать или кататься на велосипеде. За каждую неудачу или оплошность я получала шлепки и пинки. Тычки, унижения…

– Крути педали, говорят тебе!

– Папа, я боюсь. – Рыдаю, сжимая влажными ладонями руль велосипеда.

– Едь, давай, балда! Намотай сопли на кулак и едь! Учись за себя постоять! – рычит отец, сопровождая слова внушительным подзатыльником.

– Диана, ты молчишь? – Саманта возвращает меня в реальность из бурлящего котла мерзких воспоминаний.

– Тебе не стоит там появляться, Сэм. Ты права насчёт папы. – Киваю в ответ.

Квартира встречает меня унылым безмолвием и затхлым запахом пластиковых чехлов. Вы правильно подумали – я и здесь облажалась. Хозяйка из меня никудышная. В новую квартиру возле Смоленского собора я въехала в марте. Папа ядовито фыркал, пугая меня пожизненным кредитным рабством, мама упрекала в неспособности найти «обеспеченного и перспективного мужа», а я… Не побоялась взять ипотеку, используя собственные накопления в качестве первоначального взноса. Отчего-то я решила, что финансовая независимость – первый шаг в освобождении от самодурства отца.

Квартира определенно мне нравится: стильный лофт с минимумом мебели и черно-белой кухней, бирюзовыми стенами и пушистым белым ковром посередине гостиной.

Отбрасываю носком туфельки запылённый пластиковый чехол от нового дивана и торопливо распахиваю окна, впуская свежий, августовский воздух. Рассматриваю придирчивым взглядом маникюр и грустно вздыхаю: вымыть полы и окна от строительной пыли я не успею. Отец назначил встречу с Багровым в ресторане через два часа. Не понимаю, зачем ему понадобилось умасливать Тимура? По-моему, тот всегда был открыт для сотрудничества.

Каблучки туфель эхом отдаются от пустых стен. Я слышу своё дыхание, пронзающее густую, затхлую тишину. И будто мерзкий надоедливый червячок, всплывают слова отца: «Мирослав скоро станет отцом…»

Мысли походят на пищащих назойливых комаров. Я инстинктивно взмахиваю руками, пытаясь их выгнать, и выхожу на балкон. На подоконнике одиноко стоит горшок с засохшим цветком. Ничего удивительного, это же я! Да, я! Такая, как есть: ранимая, взбалмошная, недолюбленная, мечтающая о любви… Умная, творческая, красивая. Ведь так? Замираю возле зеркала в прихожей и провожу пальцем по пыльной поверхности. Надо что-то делать со всем этим бардаком! Забыла добавить к списку: не слишком хозяйственная Диана. К сожалению, это так.

– Илона Васильевна? – звоню директору клининговой компании, не раз выручавшей меня. – Мне нужна генеральная уборка. Да, срочно. Да… Вы верно подумали. – Отвечаю на меткие замечания домоправительницы и, бросив взгляд на настенные часы, спешу в ванную. Отцу нужна красивая и уверенная в себе Диана, что же – он ее получит. Он привык к моей беспрекословной покорности, но скоро все изменится. Должно измениться.

Максим.

Потолок кружится перед глазами, распадается на разноцветные квадратики, а потом сливается в огромную подвижную тучу. Крепко зажмуриваюсь, прогоняя застывшие перед глазами мушки. Челси скулит и лижет мою щеку, словно почуяв неладное. Головокружение бесследно исчезает, будто мираж. Я поднимаюсь с кровати и, потрепав собаку за ухом, бреду в душ. Прорвёмся, Челси! Умные чёрные глаза тревожно всматриваются в мое лицо, словно опасаясь, что неприятный симптом вернётся. А он частенько возвращается, если быть честным. Как говорит мама, глядя на меня: «От работы кони дохнут». И, черт возьми, она права. В новой должности начальника юридического отдела времени на отдых или личную жизнь не остаётся. Единственное увлечение, сохранившееся от прошлого – спортзал. Пожалуй, и там я загоняю себя, как пресловутую лошадь.

– Идём гулять, Челси? – натягиваю спортивный костюм и кроссовки. Собака виляет хвостом и часто дышит, перетаптываясь возле входной двери.

Программирую мультиварку на приготовление каши и отправляюсь на пробежку. В утреннем воздухе витают запахи влажных листьев и реки, августовское солнце робко касается поверхности водной глади, раскрашивая ее золотистыми бликами. С некоторых пор я живу на окраине города, в уютном спальном районе на берегу реки.

Я копил на новую квартиру несколько лет, ждал подходящего случая, чтобы купить ее, например, женитьбы на хорошей девушке или, на худой конец, отношений. Банальность, правда? Или, напротив, закономерность, принятая у нормальных людей.  Спусковым механизмом, способствующим покупке, послужила смерть бабушки и оставленное мне наследство.

Теперь я знаю наверняка, что желания во Вселенную нужно транслировать подробно. Моя сестра Ольга – спец по картам желаний и прочей дребедени. Хочешь женитьбу, так уточняй, что в качестве жениха имеешь в виду себя, а не Мирослава Боголюбова – моего соперника! Аккурат после его женитьбы на МОЕЙ девушке Любе, я и купил квартиру. Я ни о чем не жалею. Возможно, кто-то посчитает меня слабаком и слюнтяем, но я убежден, что любовь нельзя завоевать или заслужить. Глупо винить человека за нелюбовь. Глупо бороться, ведь так? Или идти по чужому, не предназначенному тебе, пути.

Должность начальника юридического отдела досталась мне от Любы, променявшей ее на работу жены и мамы. Честное слово, я не держу на неё зла и искренне желаю ребятам счастья. Вот такая арифметика… Неудачник я или счастливчик, сложно сказать. У меня есть все для счастливой и спокойной жизни.

Сбавляю ритм бега и останавливаюсь возле моста через реку. Челси послушно садится рядом и вываливает розовый язык, вопросительно взирая на меня. Входящий от Федорцовой – вот что заставляет меня прервать тренировку. Оксана Сергеевна мой непосредственный начальник и добрый друг.

– Привет, Оксана Сергеевна, что-то случилось? – отвечаю, переводя дыхание.

– Макс, я оставила на твоём столе документацию по клинике Шестаков. У них новый член совета директоров – некий Тимур Багров.

– Не понимаю, зачем это Руслану Шестаку? Он хочет досрочно погасить кредит? Или намерен перепродать долговые обязательства третьему лицу? – почёсывая Челси за ухом, спрашиваю я. – Неужели, все так плохо? Я был убеждён, что клиника процветает.

– Пока не знаю. До отъезда я вряд ли успею это выяснить, у меня вылет через два часа. Оставляю все на тебя. Справишься?

– Постараюсь. На какое время Шестак назначил встречу?

– Руслан приедет в шесть вечера.

Сбрасываю звонок и тороплюсь вернуться домой. Опять Шестаки, черт бы их побрал! Услужливая память переносит меня к недавним событиям: несправедливое обвинение Мирослава в убийстве его бывшей любовницы – медсестры Марианны Лопухиной, и участие в этом деле Любы… Вы же понимаете, что я не мог не вмешаться? До последнего на что-то надеялся, дурак… Руслан Шестак, как и его дочь Диана, выступали свидетелями защиты. Руслан выхлопотал для «будущего зятя» модного адвоката, а Диана сочиняла небылицы про их с Боголюбовым любовь, совместную жизнь и мечты о будущем.

Смотря на красивую, уверенную в себе девушку, я задавался только одним вопросом: за что они все любят этого рыжего лиса? Добровольно идут на обман и унижения, выставляя ложные показания за правду. Хотя разве я сам лучше?

– Назовите своё имя, молодой человек. Кем вы приходитесь Перепелкиной? – Вопрос судьи предназначается мне.

– Невзоров Максим Сергеевич. Мы коллеги с Любовью Петровной. И живем… тоже вместе. – Отвечаю важно, крепко сжимая плечи Любы. – Уважаемый суд, разрешите нам вернуться на места. Моей невесте плохо.

Я защищал Любу, как мог. Хватался за ускользающую из рук надежду на совместное будущее, а она… уже носила под сердцем ЕГО ребёнка. Бизнес Шестака серьезно пострадал после скандала с обвинением Боголюбова: Мирослав продал долю в клинике Руслану. Знаменитый профессор гинекологии Марьев напрочь отказался от сотрудничества с Шестаками, переманив добрую половину пациенток на свою сторону. Вернее, на сторону Боголюбова, вернувшегося с почестями в гинекологическое отделение областной больницы в должности заведующего отделением.

Лишившись партнеров, Руслан Шестак терпел убытки. Отсутствие высококлассных специалистов сказывалось на доверии пациентов: они предпочитали обращаться к проверенным врачам, а не к молоденьким, только окончившим университет, гинекологам. Несмотря на статус многопрофильного центра, клиника Шестака имела узкую направленность: здесь все держалось на таланте Руслана, как репродуктолога. Несколько месяцев ему удавалось держаться на плаву за счёт других услуг, предоставляемых в клинике: УЗИ, консультации узких специалистов, но позже…  Руслан не справился с налоговыми обязательствами, затратами на зарплаты специалистам, аренду дорогостоящего оборудования и явился к Федорцовой с заявкой на кредит. К тому же стало известно, что Шестак крепко повздорил с отцом Боголюбова – своим несостоявшимся родственником. Ни о каком совместном бизнесе в такой ситуации речь, конечно, не велась… К удивлению общественности, из города исчезла Диана. Чудесного воссоединения обманутой невесты и неудачливого папаши-бизнесмена не случилось. Если верить слухам (хотя я никогда им не верю), Диана не выдержала насмешек и перешёптываний коллег по поводу их с Боголюбовым разрыва. А его роскошная свадьба с Любашей подлила масла в огонь сплетен и обсуждений.

Глава 4.

Макс.

Ветер играет в окрашенных сиянием заката древесных кронах, подбрасывает кверху опавшие листья. С высоты четвёртого этажа они кажутся ничтожными чёрными мушками. Лето пронеслось со скоростью падающей звёзды, и как бы ярко ни светило августовское солнце, тёплым денькам грядёт скорый конец… Проветриваю кабинет, закрываю окно и, на ходу снимая пиджак, возвращаюсь к рабочему месту.

Закатываю рукава рубашки и высвобождаю шею из удавки галстука. Не думаю, что Руслана Шестака напугает мой непрезентабельный вид, хотя, если быть честным, мне плевать. Он опаздывает на полчаса, в очередной раз доказывая, что его интересует только собственная персона.

– Добрый вечер, можно? – вздрагиваю от пронзившего тишину кабинета голоса. Отрываю взгляд от монитора и перевожу его на застывшую в дверях девушку. Диана Шестак, собственной персоной. Ну, надо же? Выходит, слухи врали? Диана в городе. И выглядит она, к слову, сногсшибательно: белое короткое платье мягко облегает бёдра, открывая взору стройные загорелые ноги. Свожу брови к переносице, пытаясь скрыть заинтересованный, ошалевший от неожиданности, взгляд. О девушке ходили невероятные сплетни, от которых волосы поднимались дыбом: кто-то утверждал, что Диана покончила с собой, некоторые «доброжелатели» присваивали ей тяжелые болезни или зависимости.

Словно под гипнозом, я опускаю глаза ниже, к щиколоткам и обутым в замшевые туфли на шпильке, ступням.

– Так, можно? – повторяет она вопрос.

– Д-да, проходите. – Дёрнув пару пуговиц на воротнике, отвечаю я. – Честно признаться, я ожидал увидеть вашего отца.

– Разочарованы? – широко улыбается она. На фоне ярко-красных пухлых губ ее зубы кажутся жемчужно-белыми. Диана устало опускается на кресло и забрасывает ногу на ногу.

– Я рад, что с вами все в порядке. – Сухо бормочу я, уткнувшись немигающим взглядом в экран.

– А разве может быть по-другому? – хмурится она, слегка подаваясь вперёд.

Кажется, моя вытянутая рожа говорит красноречивее слов. Так и вижу светящиеся на лбу большие буквы: «Про тебя ходили дурные слухи!».

– Нет, конечно. По-другому быть не может, – выдавливая глупую улыбку, отвечаю. – Давайте перейдём к делу.

– Максим Сергеевич, введите меня в курс истинного положения дел моего отца. Я находилась в продолжительном отпуске и… упустила некоторые изменения, происшедшие в клинике. – Ее голос звучит надтреснуто, а щёки заливает румянец. И этот взгляд… Диана смотрит подозрительно, бесстрастно. Черта с два она краснеет от смущения – ее выворачивает наизнанку едва скрываемый гнев. Наверняка Руслан скрыл от дочери кредитные обязательства.

– Диана Руслановна, я подготовил отчеты о сумме для досрочного погашения кредита. Руководству банка стало известно, что Руслан Александрович намеревается погасить долг средствами от продажи доли в клинике. Это так?

Кровь отливает от ее щёк. Диана бессильно откидывается на спинку кресла, отточенным движением поправляя выбившуюся из прически блондинистую прядь. Сторонний наблюдатель вряд ли угадает в ее тягучих, плавных движениях беснующиеся в душе беспокойство и злость. А разве я не сторонний? Почему-то я убеждён в своей правоте, и сидящая передо мной девушка до глубины души шокирована известиями о банкротстве семейного бизнеса.

Мне хочется подойти ближе и встряхнуть ее за плечи, крикнуть что есть мочи: «Кричи, злись, выплесни свою чёртову ярость! Почему же ты молчишь? Зачем сдерживаешь себя?»

Но вместо этого я наблюдаю, как меняется цвет ее глаз: они темнеют от растекающейся внутри обреченности. Что же там случилось, а? Почему она не радуется выгодной сделке?

– Д-да. Именно так. – Выдавливает девушка, не отнимая взгляда от моего лица.

– Я распечатаю документы для ваших юристов, хорошо? – отрываюсь от компьютера и сталкиваюсь с ней взглядом. Глаза, глаза… Изумрудно-синий взор вызывает волну неприятной дрожи в теле.

У меня нет права утешать ее или расспрашивать. Любопытство обуревает мной, но я всего лишь банковский менеджер. Офисный планктон, или как там говорят?

Диана гипнотизирует меня длинную минуту, а потом на ее губах застывает немой вопрос. Она словно даёт себе секунду на то, чтобы передумать, а потом сбивчиво произносит:

– Приезжай вечером ко мне в гости.

– Что, прости? – переспрашиваю, не веря своим ушам.

– Извини… Извини, черт. У тебя, наверное, есть девушка или жена? – Диана опускает голову, устыдившись своего предложения, и громко вздыхает. Светлые пряди падают на ее лицо, скрывая вмиг покрасневшие щеки.

– Диана Руслановна, я правильно вас понял? – откладывая стопку распечатанных документов, спрашиваю я. «Долбанный идиот, чего тут непонятного? Она зовёт тебя не в карты играть!» – шепчет внутренний голос, но я считаю необходимым уточнить. В ушах шумит от волнения и неожиданности. Предвкушения… Черт, это же Диана Шестак! Недосягаемая холодная красавица с другой планеты, влюблённая в Боголюбова…

– Правильно. Так что, приедешь? – гордо вскидывая подбородок, отвечает она.

Не знаю, что движет ею. Отчаяние, желание, страх… Возможно, она хочет посмеяться надо мной. Что это, проверка? Провокация? У меня слишком мало времени на раздумья, но его хватает, чтобы пробудить в душе позабытую обиду.

На секунду хочется, чтобы о нашем свидании узнал Боголюбов. Согласен – повышать чувство собственного величия таким способом мелко, гадко и по-детски, но…

Я не нахожу причин для отказа и, прочистив горло, отвечаю:

– Приеду.

Глава 5.

Диана.

Отец одобрительно кивает, оглядывая меня с ног до головы, и нервно барабанит пальцами по столу.

– Хороша… Красавица моя, Ди. Молодец, детка. – Цокает он.

Чувствую себя породистой лошадью на ярмарке, которой заглядывают в рот. Черт, во что я ввязалась? Взгляд отца неуверенно бегает по холлу ресторана и замирает на входе. Багров задерживается. Двери хлопают, впуская незнакомых людей. Отец вздыхает, опускаясь на спинку кресла и опасливо произносит:

– Я банкрот, Ди… Если ты будешь умницей, то поможешь мне.

– Папа, что такое ты говоришь? Ты…ты… Как банкрот? Все же хорошо было?

– Все было хорошо, пока Боголюбов не переметнулся от тебя к рыжей банкирше! – острыми иглами ранят сердце слова отца. – Теперь никто… слышишь, Ди, никто не хочет обращаться к нам. Я ведь рассчитывал на лучший состав специалистов-гинекологов, Ди… – отец устремляет взгляд куда-то в пространство, будто там прячется ответ на его вопрос. – Но ты все испортила…

– Хватит нести чушь! – шиплю я. Отец выпучивает глаза, ошалев от такой моей наглости. – Может, ты не умеешь строить с людьми деловые отношения, а, папа? Не думал об этом? Ты же не даёшь врачам заработать. Кого удовлетворит установленный тобой мизерный процент от суммы за приём? А, папа? Или лучшие специалисты должны работать у тебя бесплатно?

– Заткнись, маленькая сучка! – взрывается отец. – Что ты знаешь о бизнесе? Ты же всю жизнь на всем готовом жила, как и твоя никчемная мать!

– Не заткнусь. Что, ударишь меня, как в детстве? – выпаливаю я. – С тобой не хотят работать не из-за меня, папа. И Боголюбов здесь ни при чём!

Я смогла. Высказала, дала отпор. Дыхание разрывает грудную клетку, сердце колотится так, что я чувствую его бешеный ритм в перепонках.

– Если бы Мирослав женился на тебе, все было по-другому. Он притянул бы в клинику профессора Марьева, организовал кафедру акушерства и гинекологии на базе нашей клиники. Это же… сотни пациенток, тысячи! Авторитет, лучшие специалисты! – глаза отца мечтательно блестят. – Марьев – главный гинеколог области. И что я имею теперь? Огромные счета за аренду оборудования! Ты знаешь, сколько стоит арендовать аппарат для компьютерной томографии или ЯМРТ?

– Так откажись от них, папа? Зачем ты винишь меня в разрыве с Миром, отец? Ты же знаешь, как мне было больно… – хрипло протягиваю я. Силуэт отца размывается от некстати выступивших слёз. Зачем же он так со мной? – Вместо того чтобы поддержать, ты добиваешь? За что? Я бросила работу, дом… уехала… Разве я виновата в том, что Боголюбов влюбился в Любу?

– Подбери сопли, Ди. Окрутить мужика – невеликая задача. А во все эти сказки про любовь я не верю. Ты не справилась, дочка. Просрала перспективного мужа и процветающий бизнес. Не думай, что ты хуже этой банкирши, Ди. Ты у меня красавица. – Неуклюже успокаивает меня папа, нервно поглядывая на входные двери. В его взгляде проскальзывает обреченность: что, если Багров передумал?

– Что ты хочешь от меня, папа?

– Мне придётся продать большую часть клиники Тимуру. Надеюсь, ты понимаешь, что после женитьбы сына, Михаил Боголюбов отказался работать со мной? – состроив кислую мину, протягивает отец.

– Так ищи других инвесторов. Шевелись, папа! Предложи узким специалистам хорошие условия, и врачи охотно согласятся сотрудничать. Тебе гораздо удобнее винить окружающих в своих неудачах. Ты же… пыхтишь от жадности! Каждую копейку считаешь. Права была мама, когда утверждала, что тебя ждёт провал без маркетингового плана и точных расчетов. – Решимость так и прет из меня.

Отец кривится и раскрывает рот, чтобы плюнуть в меня ответным словом, но замирает на полпути, заприметив в дверях высокую худощавую фигуру Багрова.

Саманта права, Тимур Эдуардович – видный сорокапятилетний мужчина, способный дать фору молодым.

Багров ослепляет белозубой улыбкой администратора, вытянувшегося в струнку при виде важного гостя, и приветливо машет нам рукой. Папаша вмиг стирает с лица злость от разговора со мной и натягивает дружелюбную маску. Как же я их всех ненавижу! И себя тоже… Такую же лицемерную сучку, всю жизнь пляшущую под отцовскую указку. Удивительно, как я набралась смелости перечить ему?

– Руслан Александрович, здравствуйте. – Тимур жмёт руку отцу, искоса поглядывая на меня. – Диана Руслановна, вы… обворожительны. Слов нет! – а это бросает мне. Нервно облизывает нижнюю губу, похотливо обласкивая взглядом мои пылающие щеки, шею, выпирающие из ворота платья ключицы…

– Рада вас видеть, Тимур Эдуардович. – Сглотнув, произношу я. Багров сощуривает раскосые, восточные глаза, отчего вокруг них разбегаются лучики морщин. В его чёрных, густых волосах, небрежно спадающих на лоб, блестит седина, однако старым или страшным его не назовёшь. Эх, права Сэм…

– Давайте уже сделаем заказ. Садитесь, садитесь… – папа хлопает Багрова по плечу и нарочито ласково смотрит на меня.

Время тянется медленно. Под тяжелым взглядом отца я не решаюсь изречь свои предложения о ведении бизнеса во второй раз: молчу, строю Тимуру глазки и глупо улыбаюсь. Возможно, Багров думает так же, как и я, но его мудрости хватает, чтобы выражаться более мягко. Отец слушает его, раскрыв рот, чем злит меня ещё больше. Чертов лицемер! Ведь Тимур не говорит ничего такого, чего не произнесла я.

– Тимур Эдуардович, я могу высказать предложение? – осенённая внезапной мыслью, спрашиваю я. Стыдливо отвожу взгляд, искоса наблюдая за физиономией папули: он походит на синьора Помидора из сказки про Чиполлино.

– Дианочка, ты совладелец клиники и можешь говорить все. – Хрипловато произносит Багров, словно речь идёт о совсем другом предложении…

– Я считаю, что можно сдать в аренду часть пространства на первом этаже. Под аптеку или сетевую лабораторию. Как вам идея?

– Не подходит. – Отрезает отец, нервно стирая пот со лба хрустящей сервировочной салфеткой. – Ты предлагаешь перестроить первый этаж, а это лишние траты. Дианушка, дочка, давай умные дяди сами решат, как поступить лучше? – скрывая дрожь в голосе, выдавливает он.

Густое, внезапно повисшее напряжение, разрывает входящий звонок на презентабельный Vertu Багрова. Он вежливо извиняется и отходит в сторону, чтобы продолжить разговор.

– Идиотка. – Шипит отец, провожая взглядом удаляющийся силуэт Тимура. Жестокие слова, как унизительные пощечины, бьют наотмашь. – Твоя задача – охмурить Багрова, а не блистать умом. Недавно он развёлся с третьей женой. Путь свободен, Ди! Я же вижу, как он смотрит на тебя. Как кот на сметану.

– А мое мнение тебе интересно?

– Нет! – рявкает папа. – Тебе нужен зрелый мужчина, а не смазливый сосунок. Выйдешь замуж, а потом… крути романы с такими, как Боголюбов, сколько хочешь!

Я задыхаюсь от мерзости. Сердце рвано стучит, дыхание сбивается. Не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. Часто моргаю, замираю на месте, словно отравленная ядовитым укусом. Я даже возразить не могу…

– Эй, дочка. – На лице папы появляется беспокойство. – Я не желаю тебе зла, Ди. Тимур хороший мужик и грамотный бизнесмен. Ты мне ещё спасибо скажешь.

«Добрые» отцовские пожелания прерывает появление Багрова. Выглядит он возбужденным и взволнованным.

– Руслан, у меня появилась идея. Я все расскажу тебе, а пока… я могу кое-что поручить Диане Руслановне?

– Конечно! – выпучив глаза, восклицает отец.

Я готова выполнить любое поручение, только бы убежать отсюда!

– Мне нужна выписка из банка о сумме займа.

– Без проблем, Тимур. Я назначил встречу с начальником юридического отдела ещё утром. Думаю, Дианочка сможет договориться сама. – Бросив небрежный взгляд на часы, добавляет отец.

Пальцы покалывает от волнения и неприятных воспоминаний, когда я паркуюсь на стоянке злосчастного банка. На улице стоит жара, а я зябко ёжусь, возвращаясь мысленно к событиям того вечера… Когда же я забуду, черт?! Останавливаюсь перед высокими стеклянными дверями, не решаясь переступить порог учреждения, навсегда изменившего мою жизнь… Здесь Боголюбов встретил свою Любовь. Да, именно так, с большой буквы, потому что девушку зовут Люба… И привела его сюда я… Мда… Клиника «Шестак и Ко» только начинала работать, а мы верили в успех и горели любимым делом – медициной. Я была полна решимости завоевать любовь Мирослава и руководить семейным бизнесом. Вот же дура! Ладно, как говорит папа, пора «подобрать сопли» и идти вперёд.

Запускаю ладонь в разметавшиеся на ветру пряди, оглаживаю плечи, словно стирая воспоминания. Я запретила себе раскисать и жить прошлым.

– Добрый вечер, можно? – застываю в дверях кабинета начальника юридического отдела. А ведь я его знаю… Похоже, это тот самый мнимый жених Любы, рьяно защищавший ее в суде.

– Да, проходите. – Мягко произносит он. А у парня красивый голос! Не могу объяснить почему, но здесь, в прохладном казенном помещении, я чувствую себя гораздо уютнее, чем в компании отца.

Максим Сергеевич печатает документы, сосредоточенно смотря на монитор, а я борюсь со скукой, украдкой разглядывая его… Он хмурит лоб, небрежно смахивает непослушную русую челку,  слегка прищуривает светлые, как зимнее озеро, глаза…

Макс что-то спрашивает, а я порывисто подаюсь вперёд, уловив его запах – морского бриза или утреннего луга. Мне становится плохо – от страшных, обрушившихся на меня чувств. Сердце просыпается, как уснувший каменный великан. Вот он расправляет плечи, тянется огромными лапами к небу, оглядывая свою территорию, и… несмело шагает, сминая все на пути. И под ногами великана безжалостно хрустят выстроенные ограды. Они лопаются, как жалкие щепки, выпуская на волю что-то дикое, запертое внутри. Страшное в своей одержимости. Дерзкое и примитивное. Он нравится мне… Нравится его голос, задумчивый голубой взгляд, запах чистоты и моря, загорелые руки, увитые тугими перекатывающими мышцами, длинные пальцы на кистях… Черт, черт! Что со мной такое? Сердце тарахтит, как старый дизельный двигатель, больно толкается в рёбра. Мне нравится он. Вот так, внезапно, молниеносно, безрассудно, глупо – нравится!

В бушующем водовороте чувств улавливаю некстати всплывшие злость на отца и неприязнь к Багрову. Значит, мое мнение ничего не стоит? Я никто? Не знаю, чего я хочу: утвердиться в собственной несостоятельности или глупости, доказать себе, что ничего не стою или, напротив, что-то да стою? Я зову его в гости. Не на свидание или ужин, а домой – для конкретной цели. Права была Саманта, я одичала без мужской ласки.

Я ожидала услышать вежливый отказ, но… парень соглашается.