Помоги вернуть сына

Глава 3.

Руслан.

– Сынок, ты вечером приедешь? – входящий звонок от мамы взрывает повисшую тишину.

– Привет, мам. Что-то случилось? – лениво поднимаюсь с дивана и подхожу к окну. На ходу поправляю футболку и застегиваю ремень. Черт знает, для чего я продолжал так сидеть, она ведь давно ушла… Маленькая сучка, кому я мечтал отомстить. А судьба сама принесла ее в руки, как юркую золотую рыбку – скромную Ладушку с густыми косичками и пухлыми губками. Лживую дрянь, что заставила поверить во что-то большее…

– Русик, ты в своем репертуаре,– воркует мама. – Я же вчера предупреждала, что придут Щегловы с дочерью Ариной. Ну… та самая – умница, красавица и…

– Помню, мам. – Обреченно потираю лоб и распахиваю окно. Ворвавшийся в мой склеп воздух вытравливает кислые запахи сигаретного дыма, кальяна и другой запах – тонкий, едва уловимый. Зеленое яблоко, лимон, спелая клубника… Че-ерт!

– Сынок, ты что-то сказал? – протягивает маман нарочито веселым голосом. С утра успела принять на грудь.

– Я приду, мам. Разберусь с делами и подъеду. – Отбиваю вызов и оглядываю кабинет. Что, блядь, на меня нашло? Нахрена я согласился ей помочь? Я ведь хотел растоптать эту куклу, сравнять с землей за измену и выпустить кишки ее хлюпику. Тому, кто трогал ее живот и нежно его поглаживал… Она ему улыбалась. Трепала по щеке и целовала на прощанье. Я видел милующихся голубков своими глазами. Скрипел зубами, сидя за рулем, и смотрел, смотрел… Как завороженный наблюдал за потаскухой, которую был готов назвать любимой…

Набрасываю на плечи косуху и с силой захлопываю дверь кабинета. Вырываюсь на воздух, глубоко вдыхая его ароматные пары. Кавасаки плавится на парковке возле клуба. Надеваю шлем, завожу мотор и рву с места. Глаза слезятся от бьющего в лицо воздуха, а грудь распирает от странного, теснящего восторга – я поставил ее на место… Унизил, как последнюю… И почему мне кажется, что причина не в этом, а в том, что Лада просто пришла ко мне?

 Щегловых я знаю давно, а вот их дочь… Не думал, что тоже знаю. Познакомился в вип-кабинке моего клуба. «Умницу и красавицу» приводил Серый – рыжий лис и лучший друг по совместительству. И как «скромница» визгливо стонала подо мной, я тоже помню…

– Здрас-сте, – киваю Игорю Ивановичу, его супруге и той самой Арине. Она вмиг заливается краской и опускает взгляд. Скучно… И банально до тошноты.

Мать мечется от кухни к открытой летней беседке, орет на домработниц, суетится, стремясь угодить моей потенциальной невесте. Отец методично мешает угли в мангале и поддерживает беседу.

Прохожу к дальней стороне сада и сажусь на лавку возле большого искусственного пруда. Его зеркальная поверхность отражает небо и рябится от падающих со старой осины листьев. А через секунду искажается от другой картинки, выросшей за спиной: Арина…

– Привет, Рус. – Мямлит она, касаясь моего плеча. – Извини, что все так вышло. Не то чтобы я… – Арина краснеет, как рак, нервно облизывает губы, суетится взглядом по сторонам.

– Хочешь сказать, никогда не приезжаешь в клубы пьяная и не трахаешься с незнакомцами? – растягиваю губы в ленивую ухмылку. Как же они надоели – лживые сучки, корчащие из себя целок! Ненавижу… Смотрю на ее размытое в воде отражение, а вижу другое лицо – почти детское, с чистой нежной кожей и веснушками на носу, пухлыми маленькими губами и густыми русыми волосами. Я побоялся показать Ладу родителям – мы встречались всего три месяца, но их хватило, чтобы я поверил в ее искренность… И даже тогда я боялся их реакции… Простая девчонка, нищая, скромная, работящая. Так я думал тогда.

– Нет, конечно. Я никогда… – тараторит она.

– Арина, чего ты боишься? Думаешь, скажу твоим родителям? – прищуриваюсь.

– Да, боюсь. – Вздыхает она и томно проводит по моему плечу ладонью.

– И я… готова повторить. – Похотливо облизывает нижнюю губу.

– А как же свадьба? Они же привели тебя, как мою возможную невесту. Так? Игорю Ивановичу что-то надо?

Арина стыдливо отводит взор и краснеет. Точно надо – только что?

– Он хочет инвестиций извне. И покровительства твоего отца в одном деле. А я… Рус, я не против свадьбы и…

– Я понял. Можешь идти, я хочу побыть один.

– Я могла бы…

– Дать мне? Говори прямо, не люблю намеки. – Снова ухмыляюсь я.

– Да, Рус. Если ты хочешь, я могу быть только твоей, я…

Глазки блестящие, пухлые от прилившей к ним крови губы, дрожащие пальчики… Наверняка и в трусах потоп, потому что… хочет. Хочет, сука… А я растекся лужей перед другой. И весь день не могу выбросить из головы ее дурацкие косы.

– Я на сегодня сыт, Арин. Возможно, в другой раз.

Ее тихие шаги удаляются, даруя невероятное облегчение. Хотя… Может, вернуть Арину и попытаться вытравить мелкую сучку из головы? Интересно, куда подевался ее хлюпик? Закуриваю и набираю телефон Серого. Он отвечает после первого гудка. На заднем фоне слышатся женский смех, звон стекла и громкая музыка. Человек-праздник – что с него взять?

– Серый, ты можешь говорить?

– Да, брат. Сейчас отойду. Что стряслось?

– Ты помнишь Ладу?

– Да… – он отвечает спустя несколько секунд. – А чего ты вспомнил?

– Ты можешь выяснить, куда делся тот недоносок, которого ты… проучил?

– Фу-ух. Рус, на*уй она тебе сдалась? Забудь уже и… Я его тогда знатно отметелил, он и не понял за что.

– Узнай. Мне важно. И еще… Мне нужен кто-то из органов опеки.

– Ты накурился, старик? Несешь хрень и вообще…

– Серый, я прошу тебя узнать. Для меня это важно.

И почему мне это важно, черт? Чужой ребенок и чужая телка… Предательница, которой мне выдался шанс отомстить. Мысли о сладкой мести будоражат душу. Хочу видеть ее униженное лицо, растерянные глазки, дрожащие от неприятия ручки… Держись, Ладушка – мое покровительство дорого тебе обойдется.

Глава 4.

Руслан.

– Повторите, как его зовут?

Взгляд Анны Сергеевны не выражает ничего хорошего, в нем плещутся презрение и недовольство. Понимаю – я отвлек ценного сотрудника органов опеки от работы. «Приперся мажорчик и пытается качать права», – читаю на дне блеклых серых глаз.

– Аракчеев Лев Григорьевич. Но вы зря стараетесь, – добавляет она с издевкой. – Его мать лишена родительских прав. Из-за собственной халатности, между прочим. На малыша очередь из усыновителей стоит. – Анна Сергеевна тянется к лежащей на краю стола мятой папке и начинает ее энергично листать. Демонстрирует собственную занятость, понимаю.

– А так? – вынимаю из внутреннего кармана пиджака белый конверт, туго набитый купюрами, и протягиваю ей.

– Спрячьте немедленно! – шипит она. – Тут камеры везде! Да и сделать я ничего не могу… Вам-то это зачем? Отцом не вы записаны. – Ухмыляется она, поправляя дужку больших очков.

– А кто?

– Не ваше дело. Вы постороннее лицо Аракчеевой – не муж, не брат. И не родственник, насколько я погляжу. – Окидывает она меня оценивающим взором.

– Почему вы так решили? – отвечаю твердо. На самом деле сдерживать себя с каждой минутой становится труднее, хочется разнести ей кабинет к чертям.

– Ха-ха. Ну не может у Аракчеевых быть таких родственников. – Анна Сергеевна снисходительно разводит руками. – Вы ее видели? Сама дитя. Родила непонятно от кого, а теперь… И бабка еще эта…

– Слушайте, вы! У меня есть достаточно связей и денег, чтобы закрыть вашу гнилую лавочку на проверку. Кто записан отцом мальчика? – поднимаюсь с места и нависаю над столом.

– Сейчас… – шелестит она и с шумом открывает тумбу под столом. Достает толстую папку и торопливо листает странички. – Никто. Прочерк стоит. Она… и… отчество мальчику дала свое. Мамаша-то Лада Григорьевна.

– Как можно помочь Ладе вернуть права на сына? – смягчившись, добавляю я. Тетка выглядит испуганной – вот-вот ее удар хватит.

– Я не могу внести в закон изменения, – цедит она сквозь зубы. – Пусть подает документы на усыновление своего же ребенка.

– Что для этого надо? – тянусь к стаканчику с канцелярскими товарами и выуживаю из него нож для бумаги. Веду себя нарочито нагло и безжалостно, хотя тетку мне искренне жаль – она по-настоящему меня боится. И совершенно точно не может помочь. Тут нужна рыбка пожирнее.

– Молодой человек, есть семейный кодекс. – Анна Сергеевна виновато всплескивает руками. – Пускай восстанавливает родительские права через суд. Если успеет…

Не понимаю, что со мной происходит… Правильно Серый сказал – не нужно мне было в это лезть. Плевать на эту чокнутую! Позвоню ей и… Вспоминаю ее надтреснутый от слёз голос в динамике и сжимаю пальцы в кулак. Ее сученыш свалил, а разгребать дерьмо должен я?!

– Ну че, брат? – завидев меня, Серый отлипает от байка и подходит ближе. Хлопает меня по плечу. – Что такой смурной?

– Фуфло ты мне подогнал, а не помощь, Серый. Ни черта эта тетка не поможет.

– Как? И за бабки? Так, может, ты плохо предлагал? – Серега треплет вихрастую рыжеватую челку и выдавливает плотоядную улыбочку. Его фирменная уловка, между прочим. Все без исключения телки на неё ведутся.

– Нормально предлагал. И прекрати уже улыбаться, как дебил!

– Ладно, не бузи! Я ещё из образа не вышел. – Серый тянется в карман, достаёт пачку сигарет и закуривает.

– Мне нужен кто-то покрупнее. Хотя… Анна Сергеевна плела про закон и восстановление прав через суд.

– Рус, давай найдём этого ушлепка и привлечём к ответственности? – покручивая в руках шлем, протягивает Серый.

– То есть сначала ты избил его до полусмерти и заставил уехать из города, а теперь передумал и…

– Он отец ребёнка. Пусть помогает своей… шлю…

– Не надо. – Неожиданно произношу я.

– А что так? Жалко стало? Сама виновата. – Цедит Серый и, словно в подтверждение своих слов, сплевывает.

– Да, виновата. Наверное, позвоню ей и скажу, что не могу помочь. – Провоцирую Серегу.

– Так и сделай. Она о тебе не думала… тогда. Легла под этого урода, а теперь помощи пришла просить. Су*ка она…

– Да. Су*ка, предательница, шлюха. Что ещё? – сигарета в моих пальцах подрагивает. В висках вихрями бьется кровь, а в груди копится желание дать Серому по роже. – Жизнь сама все расставила по местам. Так говорят? Пусть теперь расхлёбывает и…

– Бля-я*ь, – тянет он и выпускает изо рта облако дыма. Отирает затылок и шумно выдыхает. – И все равно ее жалко. И пацана мелкого тоже.

– Спасибо, Серый. – Хлопаю его по плечу и сажусь на мотоцикл.

– За что? Я тоже, между прочим, не железный. Понимаю тебя…

Деньги в кармане куртки жгут грудь. Байк плавно режет встречный поток воздуха, входит в него, как нож в масло… Сливаюсь с воздушной массой и ничего не слышу. Ничего, кроме ревущего в ушах пульса. Выходит, Ладка все может сделать сама? Мне только надо подсказать? Разложить ей по полочкам про суд и усыновление?

Низ живота обдаёт горячей волной при воспоминании о том, что я заставил ее делать, а грудь теснится от растущего горького кома… Ей больше не придётся «благодарить меня за любезность»? А мне не придётся ее больше видеть… Испуганных серых глаз, пухлых губ…  Справедливо. Честно. Правильно. Пускай бегает и обивает пороги казённых учреждений, требует справедливости, усыновляет собственного ребёнка. «Если успеет…», – вспоминаю слова Анны Сергеевны и крепче сжимаю руль. Я не могу все так оставить…

Глава 5.

Руслан.

– Руслан, я тебя правильно понял? – Игорь Иванович прищуривается и, шумно выдохнув, откидывается на спинку кресла. – Весьма необычная просьба. Хм… Эта девушка… Ее знают твои родители?

А это здесь при чём? Старому хрычу нужны инвестиции и связи моего отца, а я тот, кто надавит на рычаг. Сам не знаю, как эта сумасшедшая мысль взбрела в голову? В какой-то момент я вспомнил, что родной брат Игоря Ивановича судья. А сам Щеглов остро нуждается в деньгах… Неудачные сделки, пожар на складе, кража: все в один миг привело его к банкротству.

– Не волнуйтесь, Игорь Иванович. Никакого криминала нет. Лада Аракчеева не пьяница и не наркоманка. Я бы никогда…

– Я понял тебя, Русик. Секунду.

Он тянется к телефонной трубке и набирает брата. Диктует ему фамилию Лады и ее пацана, просит отсрочить усыновление ребёнка другой семьей. Спрашивает, какие есть лазейки у закона. В общем, говорит четко и по делу, заставляя меня расслабиться и поверить.

– Сложно помочь, Руслан. Весомых причин, чтобы суд отказал другой семье в усыновлении нет. Твоей… знакомой надо самой подать документы в суд на восстановление прав. И сделать это быстрее.

– Что для этого нужно? – тяну руку в куртку и выуживаю из кармана заветный конверт.

– Это не поможет, – Щеглов отрицательно качает головой. – Девушке нужна инструкция сотрудника органов опеки. Насколько я понял, справок ей придется собирать немерено. Если ее опередит другая семья, то…

– Окей, Игорь Иванович. Значит, все дороги ведут к органам опеки.

– А ещё к директору детского дома. Только он показывает малышей потенциальным родителям. Кстати… Наверное, я могу помочь тебе. Ты сейчас свободен? – оживляется Игорь Иванович.

– Да.

– Попрошу жену связаться с директором детского дома. Она отчисляла им благотворительную помощь. Давно. Ещё до… происшествия. – Он изображает на лице кислую мину. – В общем, Валю там знают и отказать не должны. – Он суетливо тянется к айфону и звонит жене.

Зоя Федоровна тяжко вздыхает, трусливо озирается по сторонам и… все-таки хватает злосчастный конверт с деньгами. Со скрипом открывает тумбочку и сбрасывает «улику», как гремучую змею. Игорь Иванович выглядит ошеломленным, я же, напротив, облегчено вздыхаю. Плевать, каким образом я добился своего… У Лады появился шанс.

– Вы меня… до тюрьмы доведете. – Грудным голосом пропевает Зоя Федоровна – директор дома малютки. – Где она раньше была, эта горе-мамаша? Сама, выходит, проворонила шанс, а теперь… Эх. – Добавляет, осуждающе поджимая губы.

– На нее напали хулиганы, – вступаюсь я. Толком не знаю, что там произошло – передаю исключительно слова Лады. – Девушка лежала в больнице, а потом проходила реабилитацию. Я прошу вас пойти навстречу и…

– Вам-то это зачем, молодой человек? В строчке «отец» стоит прочерк, так что…

В который раз посторонний человек давит на больную мозоль. Да, я не отец, а Лада – девчонка из прошлого, зачем-то обратившаяся ко мне. Все просто – у меня есть деньги и связи, а моего отца знают, как одного из самых влиятельных людей в крае. Только и всего…

– Вы сделаете, что я прошу? – обрываю я и слегка хлопаю ладонями по столу. Зае*али со своими однотипными вопросами.

– Да. Отклоню заявки на усыновление. А Ладе Григорьевне передайте, – она переводит взгляд с Игоря Ивановича на меня. – Пусть приходит в пятницу. Я дам список документов.

Игорь Иванович выглядит счастливым. Он шумно выдыхает, стоит нам покинуть здание дома малютки, отирает пот со лба, расстегивает пуговицы пиджака. Не понимаю, чем его так измучила Зоя Федоровна? Или собственная алчность лишила его остатков сил? От моего внимания не укрылся плотоядный взгляд, с коим он смотрел на деньги. Он жалел, что я не поделился с ним?

– Надеюсь, мне не придется напоминать о благодарности? – начинает он. Так вот, что с ним происходит? Его корёжит волнение. И душит жаба. – Я не про деньги, Рус. – Добавляет, читая на моем лице возмущение. – Ты нравишься моей дочери.

Ну ну… Помню, как она звонко причмокивала, отсасывая мне.

– Чего вы хотите, Игорь Иванович? Хотя… Дайте угадаю: породниться с моим отцом, чтобы получить постоянную прописку в некоторых госучреждениях. Финансирование, опять же… Папаша может продвинуть.

– Ну, зачем ты так? Ты нравишься Арине. Да и она… Мне за дочь не стыдно: умная, целеустремленная, красивая. Подумай, Рус. Одобрят ли твои родители эту… Эту…

– Не одобрят. С чего вы решили, что Лада…

– Ты не стал бы в это ввязываться и платить… за девчонку, которая…

Не знаю, что ему ответить? Мне просто ее жаль… Правильно Серый сказал – это обычная жалость, какую человек испытывает к бродячему псу или больному котёнку.

– Я тоже занимаюсь благотворительностью, – цежу сквозь зубы. – Как и ваша жена.

– Помни про Арину. Мне это очень важно. Если уважишь старика (это он про себя) – помогу найти кандидатов на усыновление мальчика. Информация конфиденциальная, фамилии тебе вряд ли кто-то скажет, но я… Могу помочь в обмен на…

– Я понял. Свидание с вашей дочерью, кино, кафе, театры… – произношу, сталкиваясь взглядом с уродливым разрушенным зданием, портящим территорию дома малютки – именно такой сейчас кажется моя свобода – надтреснутой, сломанной…

– Да. Торопиться не надо. Я же не варвар, – вымученно улыбнувшись, отвечает Игорь. – Мучиться не заставляю. – Добавляет почти по слогам.

Заставляешь, хрен ты лукавый! Еще как заставляешь. Ты ничего не делаешь просто так. Вот это я встрял! Оставляю мысли невысказанными и сухо прощаюсь с «потенциальным» тестем. Бреду к байку, плавящемуся под летним солнцем, на ходу вспоминая про звонок Сереги Дунаева – я был занят Зоей Федоровной и сбросил входящий.

– Дунай, прости. Был в кабинете одной милой женщины. – Отвечаю, запуская двигатель. Кавасаки взрывает тишину громким ревом. – Ты что-то узнал насчет…

– Утырка зовут Олег Бояринов. – Деловито отвечает он. – Попросил нашего общего друга из следкома разузнать новый адрес. Завтра утром наведаюсь. Тут недалеко – за городом в поселке Малиновом.

– Не понимаю… Как тебе это удалось? Ни телефона, ни хрена… – произношу вслух, мучаясь сомнениями. Почему Лада не записала отцом этого Олега? Поставила в строке об отцовстве сына прочерк?

– Очень просто, – ухмыляется Серый. – Я же за ним тогда следил до самого дома. Опросил соседей. Кстати, они и твою курочку в гостях у этого козла частенько видели.

Стискиваю челюсти так, что скрипят зубы. Значит, ходила к нему? Была со мной, а потом бежала и ложилась под какого-то урода… Дрянь… Чего ей не хватало?

– Поезжай завтра. Расскажи про сына, Ладу… Может, одумается? Я же своими глазами видел, как он ее живот гладил!

– Будет сделано, шеф. Новости сообщу сразу же.

Глава 6.

Рус.

– В общем, он во всем признался, – цедит Серый. Тянется во внутренний карман джинсовки за сигаретами и нервно закуривает. Его сбитые костяшки мелькают перед глазами как немой укор.

– Так ты выбивал из него… признание? Бля*ь, Серый, – вытаскиваю сигарету из пачки и встаю с места. – А нафига нам его признание? Я тебя за чем послал? – дым обжигает легкие.

– Чего ты кипятишься, Рус? Я его спросил знаешь, мол, такую-сякую? Ладу Аракчееву? Он подтвердил. Но про ребенка сказал, что…

Сердце пропускает удар. Что я хочу услышать? Хлюпик осознал ошибку и, под внушительным влиянием кулаков Серого, воспылал к Ладе прежней любовью?

Или признался, что ничего у них не было? И я не так все понял, был слеп или находился под влиянием магии… Призрачная надежда отлетает прочь, как испуганная птичка, растворяется в сизом сигаретном дыме после уточнения Серого:

– Он с бабой какой-то живет. Ребенок ему не нужен.

– Так он не отрицал, что… – хочется смять в кулаке сигарету, но нет… Маленькая дрянь этого не стоит.

– Рус, хорош. – Обрывает Серый. – Ушлёпок не отрицал ничего. И удивления не проявил. Если бы у них с твоей цыпочкой ничего не было, стал бы он… В общем, не нужна она ему. И ребенок тоже. Попросил оставить его в покое и больше имени Лады Аракчеевой не произносить.

– Спасибо, Дунай. – Выдыхаю слова вместе с облаком дыма. Сминаю сигарету в пепельнице и подхожу к окну. Она скоро придет… Я расскажу ей, что делать и прогоню прочь. Пусть сама разбирается. Дунаев уходит, многозначительно вздохнув. Бесшумно прикрывает дверь, не нарушая вязкой тишины.

А потом приходит она… Стучится тихонько, шуршит за дверью, как мышка. Интересно, что она ищет? Пистолет, чтобы прихлопнуть меня?

– Заходи! – кричу, прерывая метания Лады.

Сейчас она войдет, я ей объясню, что делать, брошу на прощанье какую-нибудь гадость или колкость и выгоню…

– Здравствуйте, Руслан Анатольевич. – Шелестит Лада. Прижимает к груди дурацкую сумку, учащенно дышит, так и не решаясь мне что-то сказать.

Губы бескровные, глаза горящие, волосы эти… В косы заплетенные. Платье короткое в полоску.

– Дверь запри.

Смотрю на нее и не знаю, чего хочу больше – прогнать или трахнуть? Маленькая дрянь. Перед глазами против воли всплывают яркие картинки нашего знакомства. Два года назад я попал в аварию на Пятницкой. В меня врезался пьяный водитель газели, байк крутанулся и отлетел на тротуар, прямо под ноги… Ладе.

– Боже мой, вам больно? Вы меня слышите? – возле уха ручейком звенел ее голосок. – Вы меня видите? Посмотрите сюда.

Лада смешно растопыривала пальцы, проверяя мою адекватность. А я улыбался, как дебил. Смотрел на белокурое чудо, изумляясь видению. Неужели, такие девушки существуют? Естественно красивые, доверчивые, нежные… В моем мире таких не было… И мы никогда бы не встретились. Тогда я не знал, что попал в ловушку собственных заблуждений. И она обычная потаскуха, ищущая тугой кошелек. Не знаю, что срабатывает триггером – воспоминания или ее реплика?

– Я вынуждена отказаться от твоей помощи.

– Тогда с тебя миллион, Лада Аракчеева. – Неожиданно произношу я.

Конечно, я не давал его Зое Федоровне – ее снисходительность стоила дешевле, но… Черт, как она могла? Припереться ко мне, подразнить, дать себя почувствовать, осязать, трогать, а потом… свалить? Вот если бы ее прогнал Я… Уязвленное самолюбие туманит разум. Кажется, даже воздух становится гуще и тяжелее. Пропитанный ее ароматом, щекочет обоняние, словно дразнит: «На, Русик, подыши еще секундочку, побалуй себя ароматом сладенькой девочки… Потому что сейчас она уйдет. И все… Больше ты не увидишь ее… Будешь довольствоваться куклами с искусственными губами и ресницами".

– Я продам дом, я отработаю… – щебечет Ладка.

А я уже ничего не слышу из-за ревущего в висках пульса. Хочу. Прямо сейчас.

– Заткнись, Лада. Подойди ко мне. Наш договор в силе?

– Да. – Шепчет она, а я читаю в глазах: «ненавижу…».

Трогаю ее лицо – нежные пылающие щеки, пухлые, слегка пересохшие губы. Хочу их. Так хочу… Целовать, пить дыхание, присваивать ее себе. Клеймить. Как она могла? После меня касаться губами кого-то? Недоноска, легко отказавшегося от нее и сына?

Лада часто дышит, а все трогаю, трогаю ее… Перебираю пальцами нежный шелк волос. Как любил я их распускать и тонуть в шелковистом облаке. Никогда не прощу…

Разворачиваю ее и толкаю на столешницу. Задираю платье и рывком стягиваю трусики. Сухая. Понятное дело – ненавидит меня, не хочет… Продается. Вынуждена идти на все… Трахаю ее, мешая с возбуждением злость и досаду. Так ей и надо… Будет теперь вечно отрабатывать свой эфемерный долг. Пока не надоест мне.

– Уходи… – еще не успокоив дыхания, произношу я. Стягиваю презерватив и бросаю его в ведро под столом. – В следующий раз составим график…

Разворачиваюсь, спешно покидая кабинет, но она бежит следом и ощутимо сжимает мое плечо.

– Я не могу ждать следующего раза.

Тигрица или… волчица. Раскрасневшаяся, решительная. Такая убьет за свое дитя и не поморщится.

– Что ты предлагаешь? – смериваю ее нарочито пренебрежительным взглядом и запускаю пятерню в волосы.

– Зови своего юриста, Руслан… Анатольевич. Составляй договор сейчас. У меня нет времени. Совсем нет… Сам же сказал, что его могут усыновить? – твердо произносит Лада. Поправляет косы, приглаживает платье… Подхватывает уродскую сумку. Как так и было.

– И что? Даже не спросишь, чего я попрошу? – опускаю ладони в карманы брюк и подхожу ближе. Наркотик… Ее запах, теплое дыхание, щекочущее подбородок. Меня коротит от одной мысли, что я с ней буду делать.

– Я хочу только одного – вернуть сына. Любой ценой. – На полном серьезе отвечает она. Прячет взгляд, не выдерживая моего – жгучего и направленного прямо на нее.

– Сиди здесь. Позову управделами Киру Сергеевну. – Киваю я, а Лада брезгливо оглядывается и осторожно садится на краешек огромного дивана. Принцесса, бля*дь.