Вадька Тюлькин и чудеса в портфеле. Фантастическая повесть для детей

11. Подвиг Гастелло

В кухне стоял чад. Гастелло раскачивал головой и истошно верещал:

– Пр-р-рападём! Пр-р-рападём!

– Тьфу ты, негодник! А ну, замолчи! Не каркай! – Бабушка выключила конфорку под раскалённой сковородой, распахнула форточку, схватила клетку и отнесла попугая в большую комнату.

– Понятно. Поужинали! – проворчал дед.

– Ничего я сейчас быстренько картошечку с селёдочкой сготовлю, – утешила всех бабушка.

Присмиревший Гастелло огляделся на новом месте и робко, будто проверяя связки, произнёс:

– Кар-р-р… Кар-р-р… кар-р-ртошечку…

Вадька, купаясь в ванной, сквозь шум воды слышал крики взрослых из комнаты. «Чего они там расшумелись? Наверное, мама опять по поводу квартиры ходила».

Когда он вышел из ванной, семья уже рассаживалась за круглым столом. Кухня проветривалась, и ужинать решили в большой комнате. Посередине стола стояла глубокая тарелка с картофельным пюре. Рядом солёные огурчики, законсервированные бабушкой прошлым летом, и селёдка под кружочками лука. Вадька почувствовал, как заурчало в животе. В это время над клеткой вдруг вспорхнул зелёно-жёлтый лоскут и Гастелло, горланя во всю глотку: «Дер-р-ржи его!», вспорхнул сначала на папину голову, а затем, сделав круг, устроился на люстре.

– Держи его! – поддержала призыв попугая бабушка, и вся семья дружно кинулась ловить неугомонную птицу. Гастелло делал вираж за виражом. Тёмка визжа, радостно бегал вместе со всеми взрослыми. И только кот Матвей сосредоточенно умывал свою мордочку, философски не обращая внимания на людскую суету и метания глупой птицы. Через некоторое время попугай, притомившись, уселся на дверь и стал с любопытством наблюдать сверху, как Вадькин папа осторожно подкрадывается к нему с полотенцем в руках, кровожадно шепча:

– Ага! Вот ты и попался, голубчик!

Когда отец уже готов был набросить на него полотенце, Гастелло неожиданно взлетел и всё с тем же истошным криком:

– Дер-р-ржи его! – со всей дури врезался в стену, отрикошетив прямо в картофельное пюре. Там он и остался лежать, задрав кверху лапки. В комнате стало тихо. Только ходики продолжали отщёлкивать секунды, не заметив потери бойца. Кот Матвей, удивлённый внезапной тишиной, перестал вылизываться и уставился круглыми глазищами на деда.

– Он умер! – У Веры задрожали губы. Тимка, похлопав глазами, скривил гримаску и отчаянно заревел. Вадька тоже захлюпал носом.

– Отлетался, сокол ясный, – высказался дед, вынимая за лапки птичку из пюре, – Но напоследок, пакостник такой, жрачку испортил окончательно! Теперь эта картошка в рот не полезет.

– Господи, упокой его мятежную душу! – перекрестила бездыханное тельце бабушка.

– У него было мужественное сердце! – поддержал папа.

– Его надо похоронить, – печально произнесла мама.

– Я пойду, подберу ему коробку, – держась изо всех сил, чтобы не разреветься, предложил Вадька. Он осторожно забрал у деда перемазанного картошкой Гастелло. Бабушка подала салфетку внуку:

– На, оботри его!

Идя в свою комнату через коридор, Вадька споткнулся о валявшийся портфель. Неожиданная мысль озарила Вадима. Он аккуратно вложил птичку внутрь. Застегнул замок. А затем, досчитав до пяти, осторожно сунул руку внутрь. Вечно ходящий следом за ним Артёмка, присев рядом на корточки, внимательно наблюдал за своим дядей. Вадька вдруг вскрикнул и выдернул руку из портфеля:

– Ах ты, гад! Кусаться вздумал?! Ну, я тебе сейчас покажу! – смеясь сквозь слёзы, пригрозил он портфелю. И уже более решительно достал из него вырывающегося попугая.

– Он жив! Жив! – завопил Вадька на всю квартиру и ворвался в большую комнату, держа над собой, как факел, вертящего головой Гастелло! Семья застыла, в полном изумлении глядя на попугая со следами картошки на макушке, отчаянно пытающегося схватить Вадьку за палец.

– Батюшки мои! – всплеснула руками бабушка, – Воскрес! Воистину!

– Не может быть! – засмеялась мама и, подбежав к Вадьке, попыталась погладить по взъерошенной голове вырывающегося Гастелло.

– Жив?! – удивлённо тоже протянул руку папа, но попугай изловчился и больно ущипнул обидчика за палец.

– Ив! Ив! – прыгал под Вадькиными ногами Тёмка, не вдаваясь в понимание происходящего, но поддаваясь общему счастью.

– Ну и хитрец! – качал головой дед, – Это ж надо было так притвориться! Даже меня, старого чёрта, вокруг пальца обвёл! Я ж его чуть в мусорку не выкинул!

– Кто б тебе дал божью тварь выкидывать! – заворчала бабушка и пошла открывать клетку, куда под общие восторги присутствующих и был водворён беглец.

Попугай встряхнул пёрышками и вдруг, гордо выпятив грудь, громко возвестил: «Ку-ка-ре-ку!». Получилось сипловато.

– Вот, шельмец, – прокомментировал выступление дедушка, – Всю семью без ужина оставил и чирикает, как ни в чём не бывало!

– Вы заметили, – проявил свою учёную наблюдательность папа, – На иностранный язык перешёл!..

Вадька, выйдя в коридор, ласково погладил свой портфель:

– Ну, ты, брат, даёшь! – тихонько шепнул он в него, – Но, кто б ты ни был, спасибо тебе большое! – и аккуратно поставил портфель на полку. Затем, вспомнив черепашье нашествие, на всякий случай ещё раз пошарил рукой внутри. Но других попугаев там, к счастью, больше не оказалось.

Четверг

12. «Ку-ку!»

На следующий день Вадька снова получил пятёрки по двум предметам.

– А ты, Тюлькин, молодец! – собирая после урока тетради, снова похвалила его Гаврикова, – Не подводишь меня. Как полагается.

– Зубрила! – обидно высказался проходивший мимо Петька и задел его плечом.

Вадька не стал отвечать на выпад друга. «Ладно, – мстительно думал он про себя, – Посмотрим, как вытянется твоя физиономия, когда я покажу тебе фокус-покус с портфелем! А лучше всего, про портфель расскажу только Герке. А там, мы вместе решим рассказывать тебе что-нибудь или нет! Представляю реакцию Герки! – улыбнулся про себя Вадька, – Надо только выбрать момент, чтобы никого рядом не было…»

После школы Вадька пошёл в библиотеку и набрал там различных книг, которые, как он думал, помогут ему в изучении свойств портфеля. Среди них были «Хочу всё знать!», «Занимательная физика», «Магия в жизни» и «Гарри Потер».

Сделав быстренько уроки, он закрылся в своей комнате, чтобы никто не мешал, и принялся за чтение.

К вечеру квартира снова стала наполняться прибывающим с работы народом. Вадька, не в силах оторваться от занимательного чтения, даже не вышел поздороваться. За стенкой взрослые снова говорили на повышенных тонах. Бурно обсуждалось завтрашнее посещение Ирой жилищного департамента. Дед, споря с зятем о необходимости дачи взятки, опять разволновался. В очередной раз поднялась суета с валерьянкой. Вадька не реагировал ни на что. Он был полностью поглощён своим чтением. Артёмка рвался к нему, но дверь была плотно закрыта, а до ручки малыш не дотягивался. Тогда сообразительный ребёнок принёс портфель и, встав на него, попытался дотянуться до дверной ручки. Не получилось. Упорный малыш снова потопал в комнату, где все суетились вокруг дедушки. Огляделся. На диване лежала пухлая мамина сумка. Артёмка взял её и подтащил к двери спальной. С трудом приподняв сумку, он водрузил её на Вадькин портфель. Неожиданно раздался треск, и кукушка прокуковала: «Ку-ку!». Артёмка вздрогнул и заплакал. Мама закричала в сторону Вериной комнаты:

– Вера! Забери ребёнка! Он хочет в прятки играть! А у нас тут дедушке плохо!

Вера выскочила из комнаты с телефоном в руках:

– Я потом перезвоню! У нас тут дедушке плохо, и Артёмка плачет… Не знаю, почему плохо, сейчас спрошу… А Тёмка плачет, потому что играть хочет, только…

– Вера, сейчас же прекрати болтать! – вскипятилась мама, – Забери сына!

Тёмка, хлюпая носом, уже прижимался к коленям мамы.

– Всё-всё! Ну, пока, Оль! Тут уже ругаются!.. Ой, дедуля, что с тобой?! —

Вера, взяв малыша на руки, подошла к деду.

– Вы слышали? Вроде кто-то прокуковал? – тихо спросил дедушка, сидя в окружении родных, – Или это у меня в голове уже «ку-ку»?

– Да нет, Витюш, – успокоила его бабушка, – Это, наверное, Гастелло после вчерашней контузии куковать начал, – предположила она.

На рёв племянника из комнаты вышел Вадька. Под дверью валялись портфель с маминой сумкой. Он поднял их и понёс в коридор. По дороге Вадим услышал конец разговора. Какая-то смутная мысль-воспоминание пронеслась в его голове. Вадим постоял, подумав. Но, так ни до чего не додумавшись, положил на место сумки и подключился к суете вокруг дедушки.

Пятница

13. Неожиданное решение квартирного вопроса

Начальник жилищного департамента Лисицын Борис Давидович пребывал в хорошем расположении духа. Рабочий день только начался, а один пухлый конверт с пятитысячными купюрами уже лежал в верхнем ящике его стола. Он просмотрел список людей, записавшихся к нему на приём:

– Так, так, так… Смирнов, Колисниченко, Шпунькин – эти бесперспективны. Чего ходят? Только у людей время отнимают понапрасну. Денег нет, а туда же… Квартиру им!.. Кто там ещё?.. Тюлькина… тоже дама недогадливая. Хоть им, конечно, полагается, но сколько лет ходила, пусть ещё походит, может до чего умного и додумается. Дальше у нас кто? О! Сегаманян! Дорогой! Вот это другое дело! Вот человек! Всё с полуслова понимает. Так. На какое время он у меня записан? На 12—30. Замечательно. Денежки получу. Ордерочек на двухкомнатную в хорошем районе выпишу и обедать! – откинувшись в кресле, он погладил себя по внушительному животу, – Как там говорят? Хорошее настроение улучшает пищеварение.

…Ирина Викторовна сидела в очереди и повторяла про себя заготовленную пламенную речь.

– Следующий! – объявила секретарша. Сидевший перед Ириной щуплый пожилой мужчина в очках поднялся и тихонько протиснулся в кабинет начальника.

«Ой, следующая я! – Ира облизнула пересохшие губы, – Так, не дрейфить! Я должна! Ради семьи! Ради папы! Только напором и требованиями!.. Вставай, страна огромная! Вставай на смертный бой!.. – запела она тихонько. Сидящий за ней кавказец и с ним ещё два человека повернули в её сторону головы:

– Ой, простите! – улыбнулась она им, – Волнуюсь что-то.

– А ты нэ волнуйсь, красавица! Пуст волнуэтся тот, у кого совэсть нэ чиста! А у тэбя всё будэт хорошо! – подбодрил её кареглазый брюнет.

Дверь открылась, из кабинета вышел интеллигент. На его щеках сквозь бледность пятнами проступил румянец. Он остановился, оглядел всех растерянным взглядом, снял очки и стал протирать запотевшие стёкла. Затем сообщив всем непонятное: – Вот так вот! – двинулся к выходу. Ирина проводила его взглядом. На душе стало совсем тоскливо.

– Следующий! – строгим голосом объявила секретарша.

«Снова мы в бой пойдём! – пропела про себя Ирина, вставая, – За власть Советов! И как один умрём в борьбе за это!..».

Она воинственно вошла в кабинет. Её первая заготовленная фраза должна была выглядеть так: «Сколько это может продолжаться?!» Но успела только произнести:

– Сколько…

Начальник разговаривал по телефону. И она видела, как он менялся в лице. Он махнул Ирине рукой: «Садитесь!» Ира села. Боевой дух потихоньку стал покидать её.

Борис Давидович, глядя на присевшую на краешек стула миловидную женщину в строгом сером костюме, продолжал разговор. На другом конце провода его приятель из прокуратуры, с которым Лисицын ежемесячно делился дополнительными доходами, именно сейчас отрабатывал свой хлеб:

– Давидыч, я звоню из автомата! – приглушённо слышался торопливый голос подельника, – Это, конечно, не телефонный разговор, но я только что узнал: на тебя сегодня облава! Скорее всего, наши уже у тебя в приёмной! Ничего ни у кого не бери! Это подстава…

– А что делать, с тем, что уже есть? – дрожащим голосом спросил Лисицын.

– Немедленно уничтожь! Свобода дороже! Всё. Мне в ближайшее время не звони! Я сам всё узнаю.

Лисицын положил трубку и постучал пальцами по столу. В мозгу шла интенсивная работа: «Вот она – минута истины! Всё надо решать очень быстро. Что делать с деньгами? Легко сказать „уничтожь“!.. Но кто сдал? Неужели Сегаманян? Вот, гад! А я ему уже ордер подготовил. Хорошо фамилию ещё не вписал… Что делать? Что делать?». Неожиданная мысль озарила его. Борис Давидович ещё раз, уже более внимательно, оглядел скромно сидящую напротив женщину и ухмыльнулся: «Ничего! Вы ещё останетесь у меня все с носом!»

– Тюлькина? – уточнил он у неё.

– Тюлькина, – ответила Ирина и встала, как в школе перед учителем, – Я требую и буду жаловаться! – совсем тихо произнесла она свой лозунг.

– Ого! – удивился Лисицын, – Тогда давайте свои документы и подождите в коридоре.

Ошеломлённая Ирина протянула ему папку со справками: – Только они немножко того… – хотела рассказать она об испорченных бумагах, – Я как раз по этому поводу…

– Я раз-бе-русь, – чеканя каждое слово, нетерпеливо произнёс Борис Давидович, – И-ди-те!

Ирина, пятясь, вышла в приёмную.

– Ну что? – спросил её кавказец.

– Велели подождать, – озадаченно пожала плечами Ира.

Она удивилась бы ещё больше, если бы увидела, как Лисицын, закрыв за ней дверь, тут же достал из ящика пухлый конверт и, не вынимая оттуда деньги, разорвал его на мелкие кусочки. Сначала сунул часть обрывков в рот, пытаясь их съесть, но деньги никак не глотались. Тогда он выплюнул их на серебряную пепельницу и поджёг. Лёгкий дымок потянулся по кабинету. Борис Давидович распахнул окно и выглянул. На него подняли головы два стоящих на тротуаре мужчины.

– Обложили! – подумал Лисицын. Деньги дымились, но гореть не хотели. Запах гари мог достичь приёмной. Не поверят, что курили. Окурков-то нет. Он огляделся. На столе лежала папка с документами. Тюлькиной. Борис Давидович вытряхнул их, вложил внутрь два чистых листа бумаги и аккуратно ссыпал между ними обожжённые обрывки купюр. Затем достал ордер на квартиру, которую обещал Сегаманяну и вписал туда фамилию Тюлькиной. Немного подумал, взял ещё один ордер на квартиру, обещанную утреннему взяткодателю, и вписал в него данные отца Ирины. Облегчённо откинувшись в кресле и закурив сигарету для отвода глаз, он нажал кнопку селектора и велел секретарше пригласить в кабинет Тюлькину.

Ирина вошла. Начальник сидел весь взъерошенный. В комнате пахло горелым. Она присела на кончик стула, поставив на колени сумку.

Лисицын встал, слегка приоткрыл дверь и, протянул Ирине её папку с вложенными туда обгоревшими остатками взятки:

– Это Вам больше не понадобится, можете сразу убрать в сумку. Дома выбросите. А вот это, – он торжественно вручил ошеломлённой посетительнице две бумаги с гербовой печатью и громко произнёс: – Это, уважаемая, Ирина Викторовна, документы на две квартиры для Вашей семьи. Поздравляю Вас!

Ирина опешила:

– Как? Сразу две?

– Ну, конечно! Одна для Вашей молодой семьи, – продолжал громко вещать для сидящих в приёмной Лисицын, – Пусть растёт дальше! А вторая для Ваших родителей. Ваш отец ведь ветеран! А мы ветеранов ценим. Они за нас на смертный бой шли! – пустил слезу чиновник.

– Это правда?! – никак не могла прийти в себя от изумления Ира, – Борис Давидович, вы такой… такой замечательный человек!

– Ну-ну! – заскромничал Лисицын, поглядывая в щель двери, – Я обычный человек. Просто я на своём месте делаю для людей всё зависящее от меня.

– Спасибо Вам огромное! – вытирая слёзы, вдруг накатившие на глаза, Ирина покинула кабинет.

Сидящие в приёмной мужчины вопросительно посмотрели на неё.

– Вот! – ещё не совсем веря своему счастью, помахала она перед ними двумя драгоценными листочками и, убрав всё в сумку, пошла к выходу.

Мужчины, проводив её взглядом, переглянулись.

– Следующий! – раздался голос секретарши…

Стоя у дверей учреждения под ярким солнышком, Ирина снова и снова перечитывала, выданные ордера на квартиру. Всё внутри ликовало! Она села на скамейку стоящую в глубине двора и достала телефон. В первую очередь позвонила мужу. Она не видела как, спустя несколько минут, из дверей департамента вышли трое мужчин сидящие ранее за ней в очереди. Один из них – высокий здоровяк выговаривал кареглазому брюнету:

– Что же Вы, гражданин Сегаманян, честного человека опорочить хотели?

– Да клянусь мамой, гражданын начальник, он мнэ говорил: «Принэсёшь пятьсот тысяч – будет тебэ квартира!»

– Так прямо и говорил «Пятьсот тысяч»?

– Нет, цифры он на бумажке написал!

– Ладно. Возможно – утечка информации. Жучки мы ему незаметно установили. Всем держать рты на замке! – обратился здоровяк к коллегам. Даже своим в отделе не говорить! Через пару недель жучки снимем. Если информация подтвердится – будем брать. А если нет, то я Вам, уважаемый, не завидую…

Трое мужчин подошли к стоящей неподалёку машине и сели в неё. Сигаманян подождал, когда они отъедут и тоже сел в чёрную иномарку.

Ира в это время, пребывая в счастливом неведении относительно происходящих вокруг событий, разговаривала по телефону уже с папой.

– Я же не зря тебя учил, что надо не просить, а требовать! – возбуждённо говорил ей в трубку отец.

– Не зря, папка, не зря! Я так боялась, а всё оказалось очень просто. Я ему только слегка пригрозила, а он мне сразу аж две квартиры! Видишь, и среди чиновников попадаются замечательные люди!..

По дороге на работу Ирина купила торт. Зайдя в свой отдел, она тут же поделилась с коллегами приятными известиями. И хоть отдел бухгалтерии состоял всего из трёх человек, новость тут же разлетелась по всему предприятию. Через час Ирину вызвал директор фабрики. Он протянул ей конверт со словами:

– Дорогая Ирина Викторовна, мы рады за Вас! За то, что справедливость, наконец, восторжествовала. Позвольте Вам вручить небольшую помощь от коллектива нашего предприятия, так сказать, на новоселье! Надеюсь, Вы нас не забудете пригласить?

– Ну что Вы, конечно, всех приглашаю! Спасибо вам огромное! – Ирина убрала конверт в сумку.

Уходя с работы, она прихватила с собой стопку недоделанных отчётов. Решив, что сделает всё за выходные.

Дома её ждал роскошный ужин.

– Ну, доставай, показывай! – в нетерпении встретила её семья. Ирина торжественно достала разрешения на заселение.

– А ещё мне на работе денег на обустройство квартир дали! – с ликованием продолжила радовать семью Ирина.

Она снова заглянула в сумку и вытащила из него два конверта. Один тоненький, другой пухлый.

– Странно, – озадаченно глядя на них, сказала Ирина, – Вроде был один.

Заглянув в пухлый конверт, Ира вытащила из него целую пачку пятитысячных купюр:

– Что это?! – осипшим голосом спросила она почему-то у мужа.

Все молча уставились на невиданную кучу денег.

14. Фокус не удался

Вадькин день прошёл совсем по-другому. Утром, выйдя пораньше из дома, он дождался Герку возле школьного двора:

– Привет! – решительно вышел он ему навстречу.

– Привет, – ответил Герка приостанавливаясь. Он и сам уже устал от затянувшейся ссоры и очень хотел помириться.

– Чего вы с Петькой на меня надулись?

– Сам знаешь чего.

– Слушай, Герка, тут такое дело. У меня портфель волшебный, – на одном дыхании выпалил Вадька.

– У тебя чего, совсем крыша сдвинулась? – Герка покрутил пальцем у виска.

– Ты мне не веришь? Я тебе честно говорю! Я сам сначала не мог поверить. Помнишь тетрадку с готовыми решениями?

– Ну, помню. Я думаю, это тебе Аннушка по дороге их решила. Вы ж вместе уходили. Наверное, присели где-нибудь на лавочке. Вот и всё твоё волшебство.

– Я тебе сейчас докажу, что я не врун! Ты по математике домашнюю работу всю сделал?

– Не-а. Пару примеров не решил.

– Давай свою тетрадь.

Герка неохотно достал тетрадь.

– Записывай своей рукой задание.

– Зачем? – удивился друг.

– Записывай, тебе говорят! Сейчас увидишь, зачем.

Герка взял учебник, присел на корточки и переписал пример в тетрадь.

– Что это вы тут делаете? – остановилась около них, шедшая в школу Гаврикова.

– Ничего, – отмахнулся Тюлькин, – Давай, топай себе дальше!

Зина передёрнула плечами:

– Вообще-то с девочками не положено грубо разговаривать!

– Вообще-то девочкам не положено совать свой нос в мужские дела! – парировал Вадька.

– Подумаешь! Очень-то надо! – хмыкнула Гаврикова и пошла к школе.

– А теперь смотри! – в предвкушении реакции друга, торжествовал Вадька, – Я положу тетрадь в свой портфель, и он всё решит! Да ещё и запишет твоим почерком!

– Ну, конечно! Трепись больше! – с сомнением в голосе хмыкнул Герка.

– Это ещё не всё! Он может чинить поломки! Если ты в него кладёшь порванный листок, то достаёшь целый и невредимый! Смотри! – Вадька взял тетрадь и разорвал её на четыре части.

– Ты! Придурок! Что ты делаешь?! – завопил Герка, пытаясь выхватить тетрадь.

– Не дрейфь! Ща всё будет нормально, – Вадька с видом фокусника вложил порванную тетрадь в свой портфель, щёлкнул замком, торжественно досчитал до трёх, затем открыл и с торжествующей улыбкой опустил руку внутрь. Улыбка потихоньку стала сползать с лица. Он вытащил руку из портфеля, держа двумя пальцами клочки бумаги.

Герка, до этого замеревший в ожидании чуда, резко встал, со всего маха толкнул Вадьку и со слезами на глазах зло произнёс:

– Ну, ты и гад!

– Герка, подожди! Это просто какой-то сбой! Давай ещё раз попробуем!

– Знать тебя больше не хочу! – выкрикнул уходящий друг.

– Герка, ну хочешь, я всё заново перепишу?! – умолял его Вадька, входя следом за другом в школу.

Герка, не оглядываясь, пренебрежительно махнул рукой.

– Ну, прости, пожалуйста! – понимая, что натворил, громко крикнул, всхлипнув, Вадька.

Из-за висящих курток и ветровок выглянула тётя Клава:

– А это ты? Прощенья просишь? Ну-ну!

Вадька вытер глаза рукавом и исподлобья посмотрел на нянечку.

– Вам хорошо, а я только, что друга потерял!

– Ничего, – похлопала Вадьку по плечу нянечка, – Если друг настоящий, он поймёт и простит! Дружба она ведь только предательства не терпит. А ты ж ведь не нарочно, а так, по глупости. А я тебе что говорила? Чужого не бери! От него одни неприятности!

– Тёть Клав, – понемногу успокаиваясь, спросил Вадька, – А откуда вы всё наперёд знаете?

– Я?! – удивилась нянечка, – А чего я такого знаю?

– Ну, вот, например, что мне в футбол играть не придётся или, что я прощения просить буду.

– Да я и не знала этого вовсе – забубнила вдруг тётя Клава, вытащив из кармана тряпку и начав возить ею по чистому окну, – Так болтаю всё подряд. А ты чего слушаешь бабку старую? А ну-ка, иди на урок! Вон уже звонок сейчас прозвенит!

Вадим, удивлённый смущением нянечки, повернулся и пошёл к лестнице. А тётя Клава всё продолжала что-то бубнить, с таким усилием водя тряпкой по стеклу, как будто хотела протереть в нём дырку.

Занятия прошли как в тумане. Вадим ещё несколько раз вкладывал клочки тетради в портфель и снова вытаскивал всё те же обрывки. Как будто предыдущие два дня ему приснились. Но в Вадькиных тетрадях аккуратным почерком были записаны все вчерашние решения. Что же могло случиться?

На уроке алгебры Анна Генриховна раздавала тетради с контрольными работами, чтобы ученики могли увидеть допущенные ошибки и разобрать их.

– Гаврикова, как всегда – пять! Молодец, Зина!… Шептовалов – четыре, Лисьнюк – три, Теремасян – тоже тройка! Могли б и постараться!… А вот дружная троица: Тюлькин, Брыкин и Романчук в этот раз меня очень порадовали! Твёрдые пятёрки!..

Раздав тетради, учительница села за стол, открыла журнал:

– Герман, а может, закрепим результат? У тебя появилась возможность получить в четверти пять.

Вадька вздрогнул. Герка встал, обречённо опустив голову.

– Ты ведь, конечно, сделал домашнюю работу? – рассеянно спросила Анна Генриховна, продолжая ставить карандашом какие-то пометки в журнале.

– Нет, – тихо произнёс Герка.

– Что?! – учительница удивлённо посмотрела на ученика.

– Нет. Не сделал, – уже более твёрдо ответил Герка.

– Как? Совсем ни одного примера?

Герка, не глядя ей в глаза, отрицательно помотал головой.

– Но на тебя это как-то не похоже. Может, у тебя что-то случилось?

– Ничего не случилось, Анна Генриховна. Просто я не подготовился к уроку, – хмуро сказал он.

– Ну, в таком случае, я так же «просто» вынуждена поставить тебе два! А это означает, что пятёрки в четверти тебе не видать.

Герка молчал. И тогда Вадькины нервы не выдержали. Он вскочил из-за парты и крикнул:

– Анна Генриховна! Не ставьте ему двойку! Пожалуйста! Поставьте лучше мне! Это я виноват! Герка готовился! Всё сделал, а я взял и его тетрадь порвал!

– Так, Тюлькин! – учительница встала из-за стола, – Почему ты выкрикиваешь с места?! Хочешь что-то сказать – подними руку!

Вадька, продолжая стоять, поднял руку:

– Это я порвал его тетрадь.

– Зачем? – удивилась Анна Генриховна.

– Я не знаю… на меня что-то нашло… Я хотел показать фокус, а у меня не получилось…

– Ну что ж, зато мой фокус, я уверена, получится! И я, по велению волшебной палочки, – Анна Генриховна помахала перед Вадькой гелиевой ручкой, – в понедельник увижу твоих родителей. Давай дневник!