В какой стране жить хорошо, или Сафари на «Большую пятерку»

Цинциннати оказался настоящим американским городом из фильма. Несколько футуристических небоскребов были объединены по второму этажу застекленными улицами-переходами с магазинами и ресторанами – это был так называемый даунтаун, где можно гулять целый день, не выходя на улицу.

Если бы Елене задали вопрос: «Где находится down town?», она, переведя название как «нижний город», подумала бы, что это на окраине… Нижний, то есть дальний. Ну уж никак не центр города! Нелогично как-то. Однако времени на то, чтобы развивать эту лингвистическую тему, не было. «Приму как есть, – решила она. – Центр так центр».

Одна из высоток стояла обособленно. На вопрос, почему ее не объединили с соседними, Лене ответили, что это городская тюрьма. Да, действительно, есть чему удивляться. Вместо решеток – окна с пуленепробиваемыми стеклами. А для прогулок им, наверное, Диснейленд построили.

Даунтаун был компактным, а остальной город оказался достаточно большим – около миллиона жителей. Состоял он из одно- и двухэтажных домов с зелеными лужайками и красиво подстриженными кустарниками. Здания отличались друг от друга, но вместе они составляли единый ансамбль декораций для фильма с названием «Счастливая жизнь».

Заборов не было, ступеньки вели с улицы прямо к центральному входу дома. Двери были стеклянными, шторок на окнах практически ни у кого не имелось. Вечером, когда в доме горел свет, проезжающие по улице могли бы при желании увидеть, что у семьи сегодня на ужин. «А где же эта задекларированная private life?» – подумала Елена. Такой, «аквариумный», стиль жизни ей совершенно не нравился. В любом подобном домике она бы с удовольствием жила, но нужно было сначала обнести его забором и повесить шторы.

По программе Лена должна была жить в семье американцев, три дня в неделю посещать лекции в университете и дважды – разные американские предприятия. Принимающая семья обязывалась ее кормить, поить, а в выходные дни еще и развлекать. Всё это они должны были делать за свой счет, причем, как стало известно, проходили конкурсный отбор для участия в проекте. Ничего удивительного она в этом не видела: если люди богатые и счастливые, то в ее представлении они и должны поступать именно так.

Елене было очень интересно, как живут американские семьи, что они едят, о чем разговаривают, как воспитывают детей и отмечают праздники. Ведь они так хорошо живут, потому что у них всё правильно организовано, начиная с семьи. И Лена была готова запомнить всё-всё-всё и сразу после приезда применить это к своей семье. Все остальные знания будут ожидать удобного случая: чтобы переделать бизнес, например, нужны деньги, которые еще предстоит найти, а произвести изменения к лучшему в собственной семье она могла прямо с момента возвращения!

У нее была хорошая семья. Ее родители и родители мужа души не чаяли во внучке. Существовала строгая очередность, кто берет ее на выходные дни. С ребенком играли, читали, писали, считали и учили стихи. Дочке еще не исполнилось трех лет, а Елена уже повела ее учить английский язык. На выходные дни бабушкам выдавались задания, которые они с радостью выполняли с внучкой. Уже через несколько месяцев девочка, не выговаривающая букву «г» и заменяющая ее на букву «д», говорила: «Дуд монин, идем дулять». У бабушек наворачивались слезы счастья – ради этого стоило жить! Мама же чувствовала гордость за своего ребенка… и за правильное воспитание.

Но сейчас, когда дочка училась в третьем классе, начались проблемы. Впрочем, это были так называемые проблемы поколения. Все пытались воспитывать своих детей по-новому. Нужно разрешать детям всё, не заставлять, а пытаться заинтересовать их, выявлять, к чему ребенок проявляет бóльшую склонность, и развивать этот талант. И будто бы тогда чадо будет иметь огромное поле для самовыражения и не вырастет каким-нибудь зажатым субъектом с кучей комплексов по вине сыплющихся на него запретов.

Но то ли русские родители делали что-то не так, то ли нужно было как-то адаптировать заграничный опыт для местного детского менталитета – результат получался совершенно противоположным. Дети не читали книг и не хотели учиться. Они, конечно, учились, но на «два» и «пять», а значит – по настроению: хочу – буду, не хочу – не буду. Но ведь в жизни принцип «нравится – не нравится», «интересно – не интересно» никогда не приводил к хорошим доходам! Это была именно та проблема, решение которой Елена хотела найти в Америке.

Ее принимающая семья относилась к среднему классу. Им принадлежал милый домик в недалеком пригороде, купленный в ипотеку на тридцать лет. Дом был с тремя спальнями, но, что называется, невелик: комнатки маленькие, потолки низкие. Машин было две, но явно не новые. Обе очень большие, словно хозяева планировали использовать их для грузовых перевозок. Семья состояла из четырех человек: мужа, жены и двух очаровательных дочек четырех и семи лет.

Вилли – глава семьи – работал преподавателем бухгалтерского учета в единственном в городе университете. Он читал лекции три раза в неделю, а остальное время проводил в так называемом кабинете на цокольном этаже своего дома. Несколько раз, проходя по коридору мимо его комнаты к огромной стиральной машине, Лена видела, что он либо спал, либо играл в компьютерные игры. Однажды она спросила его жену, что делает ее муж в кабинете, и та с гордостью ответила: «Готовится к лекциям»…

Жену звали Трэйси. Это настоящая американская женщина неопределенного возраста и естественной красоты. Судя по возрасту девочек, Трэйси было около сорока. Здесь вообще было принято рожать детей поздно. Любая идущая с маленьким ребенком женщина, так сказать, средних лет всегда оказывалась его мамой, а не бабушкой.

Естественной красотой обладали, видимо, все дамы Америки, потому что все женщины, которых Елена увидела за время своего пребывания там, придерживались одного неписаного закона: ни в коем случае не выглядеть хорошо. Неплохая фигура, макияж, модная одежда и туфли на каблуках, видимо, относились к категории запретных или презираемых по только им известным причинам. Поскольку закон был неписаным, прочитать, почему нельзя следить за внешностью, Лена не могла, а на все ее вопросы женщины не отвечали, делая вид, что не понимают, о чем она их спрашивает.

Они, конечно, что-то говорили в ответ, и даже, как ни странно, почти одно и то же. Может, где-то существовали инструкции, как отвечать, чтобы скрыть Главную Тайну американских женщин? Все они говорили что-то вроде «неудобно ходить на каблуках», «модная одежда стоит дорого», «макияж вреден для лица» и, мол, не имеет смысла. Что касается хорошей фигуры – это вообще моветон, потому что женщина должна любить себя такой, какая она есть.

Взамен предлагались удобные растоптанные кроссовки, широкие и длинные хлопчатобумажные цветастые юбки с поясом на резинке или широкие штаны – трикотажные, джинсовые – с той же самой резинкой, футболки либо толстовки и неизменные бейсболки. В летнее время эти штаны каждый обрезал на удобную для него длину, превращая их в шорты или бриджи. Удобство, удобство и еще раз удобство – жизненный девиз американских женщин, да и мужчин. Последние придерживались того же набора одежды, за исключением цветастых юбок. Всё это «удобство» было необходимо ежедневно стирать. Юбки, штаны, бейсболки и кроссовки после совместной прокрутки в стиральной машине приобретали специфический белёсо-линялый цвет, а после сушки в сушильной камере – полужатую структуру. Гладить всё это никто не утруждался.

«Так, видимо, и родился стиль сasual», – подумала Лена. Это было ее первое «открытие» в Америке.

Но были в этой стране и другие женщины. Однажды вечером Елена увидела, как на дорогой машине с открытым верхом ехала прекрасная блондинка с роскошными волосами, которые развевались на ветру. Стояла абсолютная тишина, потому что звук телевизора был выключен. Прибавив громкость, Лена услышала окончание рекламного ролика лака для волос… Эти красотки жили в телевизоре, а в реальной жизни «правили бал» женщины совершенно другого типа. Две параллельные жизни, которые никогда не пересекались…

Трэйси не работала. Она воспитывала двоих детей: Мэг было четыре года, а Дэзи – почти восемь, она заканчивала первый класс. У девочек была отдельная спальня на втором этаже, как раз напротив комнаты Лены. Так как из-за разницы во времени она просыпалась гораздо раньше остальных в доме, дети утром оказывались под ее присмотром. Ее, конечно, никто об этом не просил, но она сама была матерью и поэтому добровольно взяла на себя моральную ответственность за маленьких девочек.

Родители спали до девяти часов. Когда дети просыпались – обычно в семь утра, – они спускались в чем есть на первый этаж, надевали на босые ножки маленькие растоптанные кроссовки, накидывали, не застегивая, линялые курточки прямо на ночные рубашки и выходили гулять на улицу. Был конец марта. Во дворе дома кое-где лежал снег. Температура воздуха утром – около нуля. Сначала Елена думала, что девочки делают это без разрешения. Потом решила, что родители всё знают, но, видимо, таким путем закаляют детей. Но когда она услышала, как ужасно кашляет старшая, и увидела сопли, что называется, рекой у младшей, то всё же попыталась обсудить эту тему с их матерью. Она ненавязчиво напомнила Трэйси, что дети должны быть тепло одеты и гулять под присмотром взрослых, а они гуляют в ночнушках, даже без трусов, по снегу. В ответ она услышала: «Да пусть делают что хотят, лишь бы спать не мешали»…

Вечером Трэйси купала детей, и девочки с мокрыми волосами обычно сидели на полу в зале, смотрели мультики. Дверь на веранду открыта, на улице – около нуля. Мама сидела рядом и обсуждала по телефону со своей сестрой вопрос о воспитании детей. Насморк одной девочки и кашель другой совершенно не отвлекали ее от этого увлекательного разговора.

Первое утро Елены в доме Вилли и Трэйси было полно «открытий».

Вся семья, и она как полноправный ее член, сели за стол завтракать. Детям налили в большие миски молока и насыпали хлопьев. Старшая из сестер взяла большую ложку в левую руку и, держа ее как вилку, начала есть. Младшая рукой вылавливала хлопья из молока и отправляла их в рот. По реакции родителей, а ее не было никакой, Лена поняла, что ничего необычного не происходит.

Дальше было веселее. Младшая поставила один локоть в молоко, потом вынула его и поставила на стол. От локтя на столе остался молочный отпечаток в виде звездочки, что привело Мэг в восторг, и она продолжила это занятие. Чтобы звезд стало больше, она решила это делать обоими локтями одновременно. Родители продолжали завтракать как ни в чем не бывало.

Через некоторое время Трэйси, посмотрев строго на дочку, произнесла: «Так делать нехорошо, дорогая». «Вот это воспитание», – подумала Елена, ожидая, что сразу после этих слов Мэг вынет локти из миски, возьмет ложку и начнет есть как полагается взрослой четырехлетней девочке. Но в Америке ее предположения никогда не оправдывались: эта страна уже далеко опередила Россию во всём и в уровне культуры в частности.

Мэг продолжала создавать звезды до тех пор, пока миска не перевернулась, а все молоко с остатками хлопьев не вылилось на нее. Мама таким же ровным голосом произнесла: «Выйди из-за стола и стань в угол за дверью», что, видимо, предполагало добровольное перемещение девочки в указанное место. Вместо этого Мэг начала бегать вокруг стола и кричать: «Не хочу, не хочу, не хочу!» Глава семейства взял расшалившуюся дочь за руку, перетащил ее в угол и закрыл дверь в столовую со словами: «Успокойся, извинись, тогда мы тебе разрешим вернуться за стол». Следующие десять минут завтрак продолжался под дикий рев Мэг и стук ногами в дверь. Время показалось вечностью, у Лены промелькнули мысли о собственной дочери, когда та была в таком же возрасте, вспомнились тихие домашние завтраки в ее семье.

В это время приоткрылась дверь, и оттуда тихо послышалось: «Sorry», после чего девочка вернулась. Трэйси взяла новую миску, налила молока, насыпала хлопьев и посадила Мэг на стул. Девочка улыбнулась, зачерпнула ладошкой молоко с хлопьями из миски и отправила в рот. Напряжение за столом исчезло, родители улыбались, конфликт был исчерпан.

Первой закончила завтрак старшая сестра. В школу она не пошла, потому что утром у нее обнаружилась температура. «Странно, – сказала мама-Трэйси, – с чего бы это вдруг?»

Дэзи, в отличие от сестры, была тихой, послушной и очень старательной девочкой. Она легла на диван в гостиной и, разложив перед собой тетрадки, видимо, решила делать домашнее задание. Первым заданием было написать три строчки палочек. Взяв ручку в кулак, девочка старательно выводила палку за палкой. Получалось плохо, и было видно, что Дэзи расстроена.

«Нужно подойти и показать ей, как правильно держать ручку в руке, – сначала решила Елена, но потом вдруг поняла: – Уже апрель. Через месяц кончается учебный год, а девочку до сих пор не научили правильно держать ручку. И что это за палочки в апреле? Обычно первоклассники занимаются этим первые недели сентября». …А может, – как она не догадалась сразу? – Дэзи посещает не обычную школу, а школу для недоразвитых детей? Ну да, она же замечала, что девочка плохо выговаривает слова и предпочитает тихо сидеть и смотреть мультики… Бедняжка!

Решив посочувствовать, Лена как бы между делом спросила Трэйси:

– Наверное, школа Дэзи далеко? – имея в виду, что в обычном городе такая школа только одна.

– Нет, прямо за углом, – ответила Трэйси. – Нам так повезло, что Вилли работает в университете, который спонсирует именно эту очень престижную и дорогую школу, поэтому в нее может ходить наша дочь!

«Как же ей тяжело там учиться», – успела подумать Лена. Но Трэйси продолжила:

– Хотя в школе очень сложная программа, Дэзи прекрасно справляется, и на новогоднем празднике учительница выразила нам благодарность за хорошее воспитание дочери!!!

«Опять ничего непонятно», – уже не удивляясь ничему, Елена вернулась к Дэзи, которая перешла ко второму заданию. На картинке были изображены три зайчика, а под ними морковка, яблоко, сено и мороженое. В задаче «Накорми зайчика» нужно было стрелками соединить еду с животными. Дэзи задумалась.

– Мам, а зайчики любят мороженое?

– Конечно, дорогая, – ответила мама-Трэйси.

Соединив кривыми стрелками всех зайцев с мороженым, Дэзи закрыла тетрадь. Домашнее задание было сделано.

Через неделю Дэзи пришла из школы со слезами. На вопрос, что случилось, показала тетрадь, где рукой учительницы было написано: «Неверно».

– Почему неверно? Почему? – плакала Дэзи.

Лена уже было решила раскрыть расстроенному ребенку секрет, чем на самом деле питаются кролики, но не успела – мама-Трэйси всё объяснила своей дочери:

– Не плачь, просто учительница не любит мороженое…

Ленина мысленная книга секретов счастливой жизни, открытая на новой странице с заголовком «Воспитание детей», так и осталась чистой. Что ж, отрицательный результат – тоже результат. Это единственное, что пришло ей в голову по этому поводу.

Следующим пунктом, требующим исследования, были семейные отношения. Заранее понимая, что ответ на такой сложный вопрос никто не принесет на блюдечке с голубой каемочкой, Лена тем не менее верила, что сможет разгадать секрет счастливой американской семьи.

За последние несколько дней она старалась уловить эти внутренние семейные ценности. Вообще, что позволяет двум людям прожить всю жизнь друг с другом? Она не поддерживала теорию компромиссов, на которых, по мнению многих, только и возможно построить счастливую семейную жизнь. Эту теорию все трактовали совершенно по-разному. Одни говорили, что это когда один делает половину вещей, которые ему не нравятся, но нравятся партнеру, а тот в свою очередь взамен обязан делать то, что не нравится ему, а нравится другому.

Выходило, что твоя вторая половина обязана за тобой ходить по магазинам одежды за то, что ты смотрела с ним футбол накануне. Весьма спорно, что при этом ты будешь счастлива, хотя бы и половину времени. Можно представить, какими вздохами, унылыми взглядами, поисками холодной воды и туалета будет озвучено это мероприятие от начала до конца. Удовольствие от решения увлекательной задачи – покупки розовой кофточки к розовой сумке, купленной по случаю неделю назад, – будет безнадежно испорчено. Если учесть вчерашний испорченный футболом вечер, получается, что два дня из жизни выброшены на ветер.

Или другой пример. Она хочет пойти к своей маме, а он – к своей. И если это устраивает обоих, то это не компромисс, и всё пройдет хорошо. А вот если она категорически не хочет идти к его маме, а он – к ее? Можно представить, как хорошо они проведут выходной день, посетив обоих родителей.

Другие убеждали, что если один из партнеров любит одно, а другой – другое, то нужно сделать что-то третье. Что называется, ни нашим ни вашим. Например, ты любишь классическую музыку, а супруг – джаз. И куда вам пойти в субботний вечер – на концерт балалаечников? Или, может быть, в церковь – послушать орган?

По мнению Лены, теория компромиссов в таком понимании абсолютно не подходила для семейных отношений. Гораздо правильнее позволить партнеру делать то, что ему нравится, и самой делать то, что по душе. Но для того чтобы был смысл совместного проживания, нужно иметь что-то общее, что нравится делать вместе. И только такие семьи, у которых это общее есть, счастливы по-настоящему. Другого рецепта долгой семейной жизни она не знала.

Трэйси и Вилли не особенно часто разговаривали друг с другом. Каждый был занят своим делом: Вилли постоянно «готовился к лекциям», Трэйси возила девочек в школу и детский сад. Готовить еду в семье было не принято; питались они в основном полуфабрикатами, да пару раз в неделю ходили с детьми в соседнюю пиццерию.

Очень удивило Лену отсутствие уборки дома. На полу лежало светло-бежевое ковровое покрытие, ворс местами вытерся, но сохранил первозданные цвет и чистоту. Входя в дом, обувь не снимали, не мыли ее и не вытирали от пыли. Потому что пыли не было! Объяснить этот феномен она не могла, хотя очень хотела. Однажды на улице Елена подошла к дереву, оглянулась, чтобы убедиться, что никого вокруг нет, взяла щепотку земли и высыпала ее на ладонь. Она долго смотрела на нее и даже понюхала. Земля была обычной. Почему за полтора месяца ее туфли даже не запылились? Это была вторая вещь, после стиля сasual, которая ее удивила в Америке.

Однажды в выходной день Лена проснулась от жуткого грохота. Спросонья ей показалось, что где-то что-то взорвалось, потом она услышала странные звуки, похожие на громкий плач, смех или хохот… Быстро сбежав по лестнице вниз, она увидела хозяина и хозяйку, которые валялись на полу и безудержно хохотали. При этом Вилли держал в руке молоток, а Трэйси – большой гвоздь. В центре комнаты стоял стеклянный столик – вернее, то, что от него осталось. Деревянные ножки опирались друг на друга, а куски вдребезги разбитой столешницы были повсюду.

Увидев «немой вопрос» Лены, продолжая хохотать, они наперебой начали рассказывать, что произошло: Трэйси давно просила мужа починить журнальный столик, который расшатался, и сегодня они решили сделать это вместе. Трэйси держала гвоздь, а Вилли должен был стукнуть по нему молотком, но промахнулся и ударил по столешнице, она и разбилась.

«Как это было смешно!» – закончили они, и новая порция хохота потрясла дом. Налицо было доказательство, что Елена правильно трактовала теорию компромиссов. Видимо, этих мужчину и женщину объединяло одинаковое чувство юмора. А ей-то раньше казалось, что такие истории показывают только в американском кино.

Шанс обнаружить-таки чашу Грааля в семье Вилли и Трэйси представился Лене еще раз. Какая удача – завтра день рождения Трэйси! Как она поняла, приедут ее мама, брат и сестра мужа с семьей. Надо одеться наряднее, подумала Елена, все-таки такое событие – юбилей. Трэйси исполнялось сорок лет.

С утра в субботу Трэйси попросила ее помочь подготовиться к празднику. Конечно же, она поможет, ведь нужно приготовить кучу салатов, два-три горячих блюда, различные закуски и бутербродики, а еще испечь торт! Торт, конечно, можно было купить, но ведь всегда больше ценилось, если хозяйка имела фирменный рецепт и пекла сама. Лене в этом году предстояло отпраздновать тридцатилетний юбилей, уже пора было готовиться к этому событию: подумать, кого пригласить, что приготовить, а купить нарядное платье можно было уже сейчас, например.

Тем временем Трэйси взяла маленькую розовую бумажку с липучкой на обратной стороне и, быстро записав три слова, была готова ехать за покупками.

«А что если мне приготовить что-нибудь из русской кухни для праздничного стола? Вот гости удивятся», – вдруг решила Елена. Что же это может быть? Пельмени – долго, пироги – могут не получиться, торт обычно должен пропитаться кремом за ночь, а гости придут уже к обеду. Ну почему ей не пришла эта мысль вчера… Хорошо, что хотя бы успела купить цветы, и ей удалось пронести их в свою комнату так, что никто не видел. Букет стоил тридцать долларов и был простоват для юбилея, но она решила, что цветов будет предостаточно и в общей куче ее скромный букет затеряется. Подарок для Трэйси у нее тоже был – Лена привезла из России несколько сувениров, как говорится, на всякий пожарный. И вот пригодилось. Это был набор из шести мельхиоровых чайных ложечек с финифтью, в подарочной коробке. Как ей казалось, подарок был именно таким, как надо: и нужным, и памятным, и «с русским духом».

Наверное, нужно приготовить салат оливье. И быстро, и всегда вкусно получается. Ни один праздник в России не обходился без этого салата. Решено: это будет оливье, нужно только купить всё, что для него нужно. Но Елена была уверена, что раз они направляются в супермаркет, проблем с покупкой обычного горошка, колбасы, майонеза, моркови, лука и соленых огурцов не будет, а яйца она видела дома в холодильнике.

Трэйси действительно остановила машину на парковке возле большого супермаркета, но они направились не в него, а в маленький магазинчик рядом. Продавец очень обрадовался, когда увидел их, словно они были его единственными за год покупателями или ближайшими родственниками.

«Да-да-да, – суетился он, – всё готово, всё, что вы просили». Он вынул из холодильника тарелку с нарезанной колбасой, другую тарелку с запеченным в духовке мясом. На третьей тарелке стоял невысокий простенький пирог, который, как Лена потом узнала, и был знаменитый чизкейк.

Заплатив за эти блюда, Трэйси предложила отнести их в машину и потом зайти в супермаркет. Услышав о желании приготовить салат, она сначала несколько удивилась, но потом удивление сменилось обычной широкой улыбкой, и они вошли в супермаркет. Трэйси предложила:

– Давай сначала я куплю то, что мне нужно по списку, а потом помогу тебе найти всё, что нужно для салата.

Найдя в сумке розовую бумажку с несколькими словами, Трэйси поставила в корзинку сначала одну бутылку красного вина, потом упаковку мороженой морковки и большой батон.

– Вот и всё, – радостно вздохнула именинница.

Объяснив себе, что Трэйси, видимо, заранее приобрела все продукты, а сегодня только докупила забытые в спешке, Лена было решила, что ей тоже не понадобится много времени на покупку составляющих салата. Да, не забыть бы крупную соль, подумала она, потому что соль в доме Трэйси была только мелкая йодированная, которая, казалось, придавала блюду посторонний привкус. Кроме того, мелкой солью посолить правильно было сложнее.

Но всё опять оказалось не так, как Лена себе представляла. Относительно легко она смогла найти только лук. Со всем остальным было не просто сложно, а очень сложно. Привычная русская крупная соль (из озера Баскунчак) почему-то отсутствовала, так что пришлось покупать морскую. Морковь предлагалась особая – для глазирования. Картофель на полках делился на три категории: для жарки, запекания и пюре. Колбаса продавалась почему-то только нарезанная на ломтики миллиметровой толщины. Десять видов маринованных огурцов, содержащие все виды специй и добавок, как ей казалось, не подходили по вкусу. Обычный майонез тоже отсутствовал, а какой вкус у перепелиного, лимонного, томатного, анчоусного и остальных ста видов, она не знала. Но самая большая проблема возникла с консервированным горошком. Лена пыталась объяснить Трэйси, что ей нужен болгарский горошек в консервных банках, но та упорно утверждала, что горошек бывает только свежемороженым.

Отступить от задуманного плана она не могла, поэтому были куплены тонкие ломтики колбасы, лимонный майонез, картофель для пюре, свежемороженый горошек, огурцы, маринованные с патиссонами, морковь для глазирования и лук обыкновенный.

Вернувшись домой, Лена поставила варить морковь, яйца и картошку, потом решила сварить горошек тоже, хотя Трэйси предлагала добавить его в салат сырым: «Так будет полезнее», – советовала она.

Сложив в миску длинные тонкие полоски колбасы, огурцы, пахнущие индийскими специями, рассыпающиеся кубики вареной картошки, твердый ярко-зеленый горошек, приторно-сладкую морковь и – слава Богу – обычный с виду лук, она заправила всё это лимонным майонезом и посыпала крупными кристаллами морской соли. Затем Лена попыталась предугадать вкус такого знакомого и родного салата. Спасительная мысль пришла сразу: они же никогда не пробовали настоящий оливье! Да и на столе будет столько еды, что, может быть, до ее салата дело вообще не дойдет.

Закончив приготовление своего кулинарного шедевра, она обернулась и увидела, что, оказывается, вся семья, включая приехавшую бабушку, сестру мужа, троих ее детей и брата именинницы, стояли на кухне и с каким-то удивленным восхищением наблюдали за ней. Во время готовки Елена слышала шепот за спиной: «О, повар, повар, смотрите – она варит, она режет!» Но, будучи очень расстроенной и неуверенной в удачном результате, она даже не подумала, что это относилось к ней.

Тем временем стол был накрыт, все ждали только ее. Извинившись, Лена быстро побежала наверх, переоделась в красивое черное платье, на котором были нашиты розовые атласные лепестки, дополнила наряд розовыми босоножками с черными бантами, распустила волосы. Макияж она сделала уже с утра, оставалось только взять цветы и подарок. Окинув свое отражение в зеркале оценивающим взглядом, Елена осталась очень довольна: скромно и со вкусом.

Спустившись в столовую, она застала всех уже сидящими вокруг стола. Шестеро взрослых и пятеро детей ожидали начала праздника. Скатерти на столе не было. Кроме тарелок с приборами и стаканов у каждого гостя, стояли только тарелка с колбасой с одной стороны и чизкейк с другой. А посередине, рядом с единственной бутылкой красного вина, красовалось ее произведение в большом блюде – Russian salad. К такому повороту событий Лена была абсолютно не готова, мелькнула мысль подбежать, схватить этот злополучный салат и выкинуть в мусорное ведро. В этом случае позор будет меньшим, чем если она позволит всем его есть. Другая мысль была еще спасительнее: просто взять да испариться бы в эту же секунду. Всё это было, к сожалению, невозможно.

Она стояла посреди комнаты с букетом цветов и подарком, завернутым в яркую бумагу, словно забыв, зачем сюда пришла. «Да ладно, всё равно мне скоро уезжать», – подумала она и с улыбкой подошла к имениннице, чтобы вручить ей цветы и подарок.

– Спасибо большое, – смутилась Трэйси, – не нужно было так тратиться! Ведь это же не свадьба.

Оглянувшись, Елена поняла, что ее цветы были единственными в доме. Тем временем, разорвав упаковку и увидев ложечки, Трэйси даже как-то испугалась.

– Поздравляю с днем рождения! – продолжила Лена, но по взгляду Трэйси поняла, что опять сделала что-то не так: видимо, подарок был слишком ценным для сорокалетия. И продолжила: – Я дарю эти ложечки вашей семье в знак благодарности за гостеприимство и на память о России.

Вот теперь все захлопали в ладоши, и она поняла, что удачно вышла из щекотливой ситуации.

Веселье продолжилось. Гости разлили на семь человек бутылку вина, и слово взял Вилли.

– Дорогая Трэйси! – начал он. – В этот праздничный день я хочу пожелать тебе счастья и сказать, как сильно я тебя люблю.

Все встали и начали громко петь:

– Happy birthday to you, Happy birthday to you, Happy birthday, dear Tracy, Happy birthday to you!!!

В конце под громкие аплодисменты Вилли вручил Трэйси поздравительную открытку и поцеловал. Всё это вызвало бурю эмоций у присутствующих. Смущенная Трэйси кинулась на кухню и вынула разогретый в микроволновке запеченный еще в магазине кусок мяса. Положив вокруг него отваренные в несоленой воде свежезамороженные морковку и капусту брокколи, она принесла и поставила на стол главное блюдо. Все шумно начали накладывать себе в тарелки еду. Каждый поблагодарил Трэйси и Елену. Она была последней, кто попробовал салат. Салат, который, надо сказать, абсолютно не имел ничего общего с оливье, действительно был неплох.

Больше переживать было не о чем, и Лена расслабилась, разглядывая сидящих за столом. Все выглядели очень обычно, даже именинница не сочла нужным сменить бриджи и футболку на платье. Причем платьев у нее было очень много! Проходя как-то раз мимо хозяйской спальни, Лена заглянула в гардеробную комнату, которая была размерами с ее спальню в России. Гардеробная была битком набита вещами, причем часть из них – абсолютно новые, висели в пакетах с этикетками. Почему она никогда не видела на Трэйси эту одежду, Лена не понимала. Как, впрочем, и многое другое…

Через некоторое время Вилли спросил у гостей:

– А может, нам еще выпить? – и, подмигнув, заговорщицким голосом продолжил: – Я могу найти еще бутылочку вина.

Но все в один голос ответили:

– Нет-нет-нет, достаточно.

Гости доели торт, запили его пепси-колой, дети пошли играть на веранду, и за столом стало тихо.

Елена решила их развлечь.

– А хотите, я научу вас пить водку?

Вопрос был неожиданным и застал семью врасплох. Самым смелым оказался брат именинницы Джон.

– Было бы интересно попробовать.

Судя по взгляду, Вилли поддерживал эту идею. Муж его сестры тоже был за, но боялся сказать, поскольку жена сидела рядом. Женщины отказались и ушли в гостиную обсуждать будущую свадьбу троюродной племянницы. Они не заметили никакого подвоха.

Бутылка водки – это последний сувенир из «всяких пожарных». Но для такого случая было не жалко. Сама Лена водку не пила, но как настоящий русский человек знала всю церемонию и результат правильного ее употребления.

В холодильнике еще оставались консервированные огурцы и патиссоны, и она решила, что это закуска что надо. Налив четыре рюмки водки, Лена произнесла тост: «На здоровье» – и показала, как надо чокаться, объяснив, что пить надо залпом и потом закусывать огурцом. Три ее «собутыльника», видимо, невнимательно слушали, а может быть, ее английский язык был недостаточно хорош, но они стали нюхать водку, как бы ища аромат, потом начали пить маленькими глотками, пытаясь ощутить вкус.