– Что ты знаешь о Кирилле Барском?
– Натурал, хорош собой, шикарное тело, чугунные кулаки, может отправить в кому одним ударом, знает три языка: французский, английский, китайский, в юности мечтал профессионально заниматься футболом, терпеть не может слад…
– Ты издеваешься? Мне не это нужно. Ладно, ты сам говорил, что у Кирилла какие-то особые пристрастия, что ты имел в виду?
– Тебя. – И сразу нагло заржал в трубку.
Не люблю быть стервой, но другого выхода у меня нет.
– Никита, ты вроде хотел, чтобы я помирилась с Ильёй.
– Ты и так помиришься. Возможно уже сегодня, мы как раз подъезжаем. Кстати, Илья заготовил примирительную речь, буду благодарен, если ты не станешь над ним стебаться, он весь день на мне её репетировал, я искренне сожалел что не умею плакать и врезать ему не могу.
– Толку мне от твоей благодарности?
– Я никому не расскажу, что ты участвовала в непристойных фотосессиях.
– Я не участвовала.
– Доказательства говорят об обратном.
– Ты охренел? – Не думала, что Вестин воплотит в жизнь свои угрозы подпортить моё существование.
– Ты была предупреждена.
Предупреждена, значит.
– Никита, а ты знаком со Шмелём?
– Знаю, что ты называешь его своей нянькой, а что?
– Я в последнее время всё чаще задумываюсь над тем, что если я попрошу его кого-нибудь убить, то он это сделает и даже не станет спрашивать зачем мне это. Не заставляй меня проверять это предположение на тебе.
– Блядь, вот кто испортил тебе настроение именно сегодня, когда Илья решил просить прощения?
– Много кто, но ты переполнил чашу моего терпения. Можешь сожрать себя за это.
Сбросила вызов. Хотела решить проблему, а в итоге заработала плюсом ещё одну. Не удивлюсь, если Вестин уже сливает типа мои фото в сеть. Странно, что он ещё не понял, что мне всё равно.
– …что значит ничего на неё нет? – Голос доносился снизу, и он реально вызывал в теле физическую боль. Басов же должен был уехать. Перегнулась через перила, чтобы убедиться – я не ошиблась, действительно он, с кем-то по телефону разговаривает. – На этой суке пробы негде ставить. Ты хорошо проверил? Николь Викторовна Разумовская. Ну, а на Монику Викторовну Абрамову? Какая нахуй Германия!? Её же судили! Что значит чиста как младенец? В этой стране ни у кого нет такой власти и возможностей, чтобы полностью исчезла информация. Был же суд! А материалы следствия? Это невозможно!!! Продолжай копать, бабки не получишь пока не найдёшь что-то стоящее.
Басов со всей силы швырнул телефон о газон и не угомонившись пнул его. Задыхаясь от злости издавал звук похожий на хрюканье мопса. И именно в этот момент я вспомнила совет сестры. Уже через секунду на Басова сначала тонкой струйкой, чтобы примериться, а затем водопадом, текло дорогое красное вино. Так вот что с этим напитком на самом деле нужно делать, чтобы поднять себе настроение.
– Тва-а-а-а-арь!!! – Завопил во весь голос, когда вытерев вино с лица рассмотрел меня, а угомонившись направился куда-то быстрым шагом.
Я ожидала большего, и дождалась, когда через минуту в стеклянную дверь на балкон пистолетом постучал жуткий амбал, а через несколько секунд этот же амбал корчился от боли на полу, после эффектного появления Шмеля, одетого строго по дресс-коду.
Верещагин был в гневе. Он не орал, ничем не швырялся, не угрожал, его холодного, до дрожи спокойного взгляда было достаточно. Верещагин напоминал акулу, находиться рядом с ним было жутко и тяжело. Я искренне радовалась, что Шмель всех, кто пытался ко мне прикоснуться раскидал как кегли, и ни на секунду не отходил, когда меня пригласили к хозяину вечера. Шмель сразу шепнул мне на ухо, чтобы я пошла, но ничего сама не говорила. Почему, я поняла только зайдя в помещение похожее на кабинет, где нас ждали Верещагин и Анатолий Басов. Как-то поздно я вспомнила, что советы сестры обычно ничем хорошим не заканчивались, а точнее – никогда.
Дальше я присутствовала на подобии разборок, проходящем на непонятном мне языке. Виктор пришёл один и долго выслушивал стенания Басова о подмоченной репутации и испорченном костюме, даже выдержал ряд оскорблений в мой адрес, в общем позволял моей жертве активно копать себе могилу. К сожалению виноватое лицо, как я не старалась, а я не старалась совсем, изобразить у меня не получилось, чем кажется восхитился Верещагин, улыбнувшийся мне, когда пострадавший потребовал чтобы я встала перед ним на колени и извинилась, а я начала наматывать локон волос на средний палец. Шмель, который изучил мои повадки, начал подавать знаки, чтобы я так не делала, пришлось послушаться, не в его хомяке выпендриваюсь.
– Бас, – прервал его визги Верещагин, – мы здесь не из-за твоего испорченного костюма. Какого хуя ты сказал моим людям, что она вооружена? – Я невольно задумалась, считается ли бокал оружием, ведь при необходимости его можно сделать таковым. – Если каждый кусок стекла здесь расценивать как угрозу, сам знаешь, праздник превратится в кровавое побоище. Из-за тебя мои люди наставили пистолет на мою гостью! – Верещагин взорвался, Басов побледнел и затрясся, Виктор оставался невозмутим, а с лица Шмеля не сползала улыбка. – Сейчас ты извинишься перед моими гостями за доставленные неудобства и немедленно покинешь праздник. Об остальном я буду разговаривать с твоим отцом. Готовься к последствиям за то, что скомпрометировал меня.
– Простите. – Послушно вытолкнул из себя, четвертовав меня взглядом, и с позволительного кивка Верещагина вылетел из кабинета.
– Царь, – не думала, что разговор продолжится, мне казалось, что проблема решена, но остальные присутствующие в кабинете определённо так не считали, – такое больше не повторится. – Будто через силу произнёс Верещагин, явно не привык извиняться.
– Мы давно знакомы. Я бы не привёл в твой дом кого попало, но ты сделал это сам.
– Он не единственный, кто пришёл сюда по чужому приглашению. – Кажется это был намёк на Кирилла.
– Но скомпрометировал тебя именно он. Ника, у тебя есть претензии к Борису или его людям? – Моё нездоровое любопытство задалось вопросом, что будет, если я отвечу утвердительно, но, включив свою адекватность на максимум, я помотала головой. – Можем считать конфликт улаженным.
– Надеюсь, вы останетесь.
– Ника с нетерпением ждёт фейерверк.
– Обещаю, он будет грандиозный.
Выдохнуть с облегчением мне никто не дал. Я шла за подозрительно спокойным Виктором, и не знала, какой будет его реакция, пока он не заговорил.
– Ника, – Виктор включил мой самый нелюбимый тон, будто разговаривает с неразумным дитя, а всё потому что я виновата, сильно, и если бы не странные законы их мира, по которым не на всех можно наставлять пистолет, всё могло закончиться плохо, – у меня всего один вопрос: прежде чем довести Басова, ты подумала о том, что если что, то я за тебя впрягусь? – Сказать мне нечего, поэтому я просто помотала головой. – А план у тебя какой-то был?
– Ты обещал всего один вопрос. – Попыталась выкрутиться.
– Зато я не обещал. – Кирилл встал рядом со мной, взъерошенный какой-то, уже без пиджака и без галстука. У меня не было ни единого сомнения – он в бешенстве. Какое совпадение, я тоже.
Глава 54
*Кирилл*.
Мне хотелось её выпороть. Реально. Никогда на подобное с женщинами не тянуло, мне не нужно применять физическую силу, чтобы объяснить раз и навсегда как делать не надо, но по презрительному взгляду Ники моментально стало ясно, что по-другому она не поймёт. Ещё мне хотелось дать по морде и Шмелю, и отцу, которые считают себя её защитниками, но почему-то не объяснили, что можно и что нельзя на неподвластной им территории. Хотя не в этом их главная ошибка, а в том, что они до сих пор не поняли, что Нике похуй на наши законы, что даже если бы они ей всё объяснили, она всё равно сделала бы по-своему. Именно поэтому я должен забрать её сегодня же к себе, за себя, под себя.
– Мы уезжаем. – Протянул ей руку, но она даже на неё не посмотрела, лишь начала мотать головой, спрятав от меня взгляд. Боится. Правильно делает. Не смотря на то, что я одобряю её выходку с Басовым – она сделала то, что в своё время не смог сделать Клим, что сегодня не сделал я, превзойдя нас обоих в своём желании поквитаться с этим ублюдком, не став себе в нём отказывать, Нике придётся кого-то слушаться, и этим человеком должен стать я – её будущий муж, остальные тоже должны это понять. – Ника. – Позвал. Вернула взгляд на меня, злится, тон жёсткий ей мой не нравится, но она понимает его причину, потому что прекрасно знает, что бывает с теми, кто занесён в личный чёрный список Бориса Верещагина, я сам ей рассказал, когда утром объяснял почему не приглашён. Хватит того, что мне пришлось стиснув зубы ждать пока отец разрулит то, что натворила моя женщина, потому что моё слово здесь дешевле жёваной жвачки, а любое лишнее телодвижение может быть воспринято как угроза, которую нужно незамедлительно устранить.
Ника вложила свою руку в мою, и меня накрыло облегчение, даже не смотря на её взгляд неуступчивый, наполненный нежеланием. Хорошо, что она понимает, что здесь артачиться нельзя. Краем глаза заметил, как Шмель напрягся, даже не скрывает своего бешенства, вон как ноздри раздуваются. Ника шагнула ко мне, задрав голову, чтобы видеть мои глаза, рассматривая как-то странно, будто впервые видит.
– Я никуда не поеду с тобой, но если ты до сих пор не понял почему, я готова объяснить. Пойдём.
Ника, не взглянув на присутствующих, потянула меня за собой, вниз по лестнице, а затем коридорами наружу, выведя нас на участок сада огороженный от гостей. Здесь ещё не завершилось обустройство, поэтому красивый вид подпорчен горами стройматериалов. Ника моментально высвободила свою руку и отошла в сторону, рассматривая вид за забором, за которым стояло несколько машин, в том числе моя, которую я не хотел светить, чтобы мой визит на праздник не сорвался, поэтому припарковал здесь, подальше от остальных.
– Ответь честно, – произнесла, стоя ко мне спиной, – сколько у тебя машин?
– Семь.
– Почему ты ездишь именно на этой? – Мне не нравился её бесцветный голос, а ещё то, что не могу видеть её лицо. От непривычного, незнакомого безэмоционального тона по телу пробежала колкая дрожь.
Не дождавшись моего ответа Ника повернулась, продолжив ждать, требуя ответ безразличным взглядом.
– Я уже говорил.
– Повтори ещё раз. – Произносит так, будто заманивает в ловушку, но я сразу понял к чему она ведёт, хочет заставить почувствовать себя виноватым. Зря она, только себе хуже делает.
– Тебе должно стать всё равно на то, что у тебя с ней связано.
– На что конкретно из того, что у меня с ней связано? Нашу первую встречу? Твои первые ласки? Мой первый секс? Боль? Разрушенную жизнь? Исковерканную психику? Мою неспособность избавиться от чувств и противоестественного желания к тебе? Зачем устраивать мне эту пытку? Неужели тебе мало того, что я готова стать твоей? Какие ещё тебе нужны доказательства?
– Так докажи мне, что готова – стань. – Больше не могу себя контролировать, находиться в щадящем режиме, Нике тоже пора начать учиться подстраиваться под меня, не доводить до крайности. Сглотнула, кивнув каким-то своим мыслям, а в глазах пусто, смотрит на меня как на стакан воды в котором по привычке крутит ложкой сахар, решая что-то.
– Значит для тебя главное доказательство – возможность ещё раз затолкать в меня свой член.
Если она продолжит в том же духе, мы вернёмся к моему первоначальному плану силой увезти её и делать всё, что мне заблагорассудится. Я же почти поверил, что больше не хочу так, что мне нужно другое.
– Нет. Главное – чтобы ты умоляла меня об этом каждый день до последнего вздоха.
Застыла не моргая. Не реагирует. Никаких эмоций, а мне нужно вывести Нику из этого ненормального для неё равновесия, мне реакция нужна, чтобы понять как вести себя, чтобы снова настроить на близость со мной. Сейчас главное – забрать к себе, а на моей территории она уже сама не выдержит. Мне нужен всего один секс с ней, настоящий, чтобы Ника перестала сомневаться и начала подчиняться только моей власти.
– Этого не будет. – Уже лучше, немного растерялась, начала глазами искать признаки серьёзности моего настроя.
– Будет. Сегодня наш первый раз. – Вздрогнула. Пусть только попробует сказать, что не первый, объяснять ничего не стану, лишь в нужный момент не стану аккуратничать, заставлю её прочувствовать все его прелести. Даже если бы Клинский не восстановил её девственность, с учётом того что кроме меня у неё больше никого не было, Нике всё ещё может быть больно.
– Нет. – Недостаточно уверенно. Забыла, что я знаю, что она меня хочет, а я не забыл и буду пользоваться, пока в этом не отпадёт необходимость.
– Ты обещала стать моей сегодня, нарушить это слово я тебе не позволю. – Шагнул вперёд, начав сокращать надоевшую дистанцию.
– Я давала слово другому человеку, который выполнял свои обещания, а тебя я не знаю. – Будто бросила в меня этими словами, когда я подошёл вплотную.
– Что за бред? Это такой способ соскочить? Забудь, я не позволю тебе этого сделать.
– Уверен? Кирилл Барский обещал мне, что Анатолий Басов получит наказание, которое заслужил. Почему он на свободе, Кирилл?
Потому что ты убила Барса, и у меня появилось дело поважнее, чем дожимать Баса, а когда к делу подключился Клим было уже поздно – за дальнего родственника впрягся Борис Верещагин, но тебя, Моника Абрамова, этот ответ вряд ли устроит, ведь получается, что и в этом виновата ты.
– Теперь это не имеет значения.
– Значит, пока ты хотел затащить меня в постель тебе было не всё равно, что он накачивает город наркотиками, а теперь больше не имеет значения. Что ещё для тебя потеряло своё значение? Хотя не надо, не отвечай. Из всех обещаний, что ты мне давал, ты не выполнил ни одного.
Ника начала посматривать в сторону дверей, из которых мы вышли в этот недостроенный сад. Наши отношения похожи на него: есть материалы, есть территория, есть желание, но у нас не получается соединить всё это вместе, а сейчас она просто разламывает то, что мы с трудом выстроили.
– Значит самое время начать. Я обещал забрать тебя с этого вечера и я это сделаю. – Провёл по её щеке – ледяная, на улице духота, а она пугающе холодная.
– А если я больше не хочу этого, то что тогда? Заставишь? Уведёшь силой? И всё остальное тоже будет насильно?
– Ника, – не дал ей дальше соображать, она идёт по неправильному пути, взял руками за лицо, чтобы смотрела мне в глаза и не смела отвернуться, она схватилась за мои запястья, то ли чтобы высвободиться, то ли чтобы удержаться на ногах, нельзя дать ей уйти, только со мной и только ко мне, других путей у неё нет и быть не может, в любом другом направлении пропасть, – послушай меня, ты даже не представляешь, сколько возможностей я не использовал. Я уже давно мог забрать тебя себе и делать всё, что захочу и как захочу, но я этого не сделал, безумно хотел, но сдержался. Сейчас мне необходимо, чтобы ты поехала со мной, не захочешь – ничего не будет, я просто хочу, чтобы ты доказала, что готова стать моей. Мне это нужно, чтобы и дальше держаться. – Поднёс свой раскалённый лоб к её прохладному, моментально почувствовав, как она перестала сжимать мои запястья.
– Кирилл, я не выдержу повторения прошлого. Не умру, нет, но…
Заставил её замолчать, поцеловав. Аккуратно, без напора, лишая возможности продолжить мысль.
– Поехали. – Прошептал ей в губы и посмотрел в глаза. Ещё сомневается, но с этими остатками я без труда расправлюсь в машине.
– А на чём мы поедем? – Спросила слегка замявшись.
– На чём захочешь, выбирай любую.
– Любую? Как насчёт хомяка Шмеля? – Возле этого дома собрались самые элитные иномарки этой страны, а Ника выбрала единственную развалюху. Лучше бы ей тачка Верещагина приглянулась, сопутствующих проблем было бы меньше, но я обещал любую. – Я попрошу у него ключи. – Похоже решила сгладить ситуацию, заметив что-то во мне.
– Не надо, я сам с ним договорюсь. Синяки на моём лице ведь не отобьют у тебя желания?
Эта безобидная шутка как-то странно отразилась на Нике, её настрой подугас.
– Прежде чем мы пойдём к остальным, ответь ещё на один вопрос. – Ника положила свои руки мне на грудь, пристально вглядываясь в глаза. Какой же у неё невыносимо нежный взгляд, ни одна женщина на меня никогда так не смотрела. – Только честно.
– Спрашивай.
– Девушка, с которой ты пришёл, Кристина, когда ты в последний раз занимался с ней сексом?
Странный вопрос, особенно странно, что ответ на него почему-то важен для Ники. Что ж, раз она хочет знать, отвечу.
– После твоей ссоры с Климом из-за твоего переезда из дома отца. – Ника будто что-то прикинула в уме и судя по выражению лица мой ответ её удовлетворил.
– Давненько. – Констатировала, странно улыбаясь. Совершенно не понимаю, чему она радуется, но раз мой ответ так поднял ей настроение, похоже это для неё действительно важно.
Ника вздрогнула, когда над нами взорвался первый фейерверк и подняла глаза к небу, которое постепенно заволокло блеском искр. Ей явно нравилось, а мне нравилось смотреть как сверкают её глаза.
– Сегодня. – Твёрдо пообещала, вернув взгляд на меня.
Стоило мне подумать, что никуда теперь она от меня не денется, что осталось доехать до моей квартиры, где всё украшено цветами и свечами, постель застелена нежнейшим белоснежным бельём, которое мы будем украшать следами нашего единения всю ночь, как рядом раздался взрыв. Рефлексы не подвели, я успел повалить Нику на землю и закрыть собой до того, как на нас повалились обломки. Когда шум стих приподнялся, осмотрев внимательно Нику, вроде не задело, внешних повреждений нет, только взгляд растерянный. Она привстала, сразу пройдясь руками по моим волосам, лицу, шее, груди, и удостоверившись, что я в порядке крепко обняла, а я не мог оторвать взгляд от снесённого забора, за которым тлели ошмётки, оставшиеся от моей машины.
*Виктор*.
По Нике непонятно задело её или накрыло. Задеть не должно, весь удар пришёлся на Ирбиса, накрыть тоже, замолчала и погрузилась в себя она только сев в машину. Ника не хотела уезжать без Барского и не хотела понимать причину. Села в машину только когда Ирбис на неё зарычал, чтобы слушалась и не мешала. Давно я таким бешеным его не видел. Правда, когда он провожал её, попросил потерпеть, пообещал, что как только со всем здесь разгребётся, приедет к ней, проигнорировав откровенное недовольство Шмеля и моё мнение. Я тоже надолго остаться с ней не смогу, как только отвезу Нику и отдам распоряжения по охране дома, мне нужно будет вернуться, нельзя чтобы Ирбис сцепился с Верещагиным, их нейтралитет слишком зыбок.
– Что за пиздец. – Шмель начал притормаживать, и я увидел то же, что и он: мы оказались в кольце бронированных машин. Сразу видно, что профессионалы работают, мы даже не заметили как попали в ловушку. Шмель остановился, принявшись оценивать обстановку и расстановку сил. Шансов выбраться всем нет, значит нужно бросить все силы, чтобы выбралась Ника.
Пока Шмель вооружался, пугая Нику, я присмотрелся повнимательнее и заметил знакомый силуэт в свете фар, который приближался к нашей машине в нетипичной для себя манере, спешка для Макара Гордеева никогда не была свойственна.
– Из машины никому не выходить. – Предупредил, удостоверившись, что в-первую очередь меня услышала, а самое главное поняла Ника. – Шмель. – Перевёл взгляд на него, получив утвердительный кивок. Отлично, как только я выйду из машины, он заблокирует двери. Надо бы кстати обновить автопарк, а то этот уже не соответствует необходимым требованиям безопасности, но этим я займусь позже.
Я не стал идти Гордееву навстречу, лишь отошёл чуть в сторону, на всякий случай позаботившись, чтобы наш разговор не услышали.
– Царь, ничего не спрашивай, времени нет. Я приехал за Никой.
*Ника*.
– Это вы не понимаете, каким бы совершенным ни было ваше оборудование, какими бы обширными ни были мои знания, в этом случае я не справлюсь. Чтобы он полностью восстановился нужно срочно оперировать, а не ждать пока я изучу нужный учебник.
– Просто скажи, что тебе нужно.
Макар Гордеев хочет, чтобы я сотворила чудо, но я не волшебник. Мне так и не сказали, что делали с человеком в операционной, что его теперь по частям собирать нужно. Я знаю точно, с чем справлюсь самостоятельно, но этого ничтожно мало, если не поторопиться, он навсегда останется калекой. Никакой учебник мне не поможет, зато поможет:
– Вертолёт.